Королева Виктория и принц Альберт сразу же почувствовали симпатию к Хайленду, и благодаря им королевская семья установила связи с Шотландией, которые не прерывались последующими поколениями. Королевская чета сняла, а позже и приобрела поместье Балморал, где в 1848 году жила в первый из своих многочисленных визитов. Замок был построен в 1853 году. Поездки в Шотландию были, вероятно, самой счастливой порой в жизни Виктории. После смерти Альберта в 1861 году она находила утешение в воспоминаниях о днях, проведенных с ним в Балморале, и в твердой поддержке слуги Джона Брауна. Он стал ее личным слугой и постоянным спутником и выказал себя таким хорошим другом, что она не обращала внимания на все слухи об их отношениях. В дневнике, который Виктория добросовестно вела с самого детства, она описала особенно памятную вылазку на природу, которую они предприняли за пару лет до кончины Альберта.
7 октября 1859 г.
Завтрак в половину девятого. Без десяти девять мы отправились, по-свойски [в открытом экипаже], с Берти и Алисой и нашими обычными слугами. Ехали по противоположному берегу реки. День выдался очень погожий, обещая стать еще прекрасней, хотя над холмами, куда мы с тревогой и посматривали, небо хмурилось. У Каслтона мы взяли четыре почтовые лошади и направились к Шил-оф-Дерри, в то красивое место, где мы побывали в прошлом году — которое Альберт никогда не видел, — и прибыли туда до одиннадцати. Там, вместе с Кеннеди, Робертсоном и Джемми Смитом были наши пони. На одном везли корзинку с завтраком. После того как плащи и т. д. уложили на пони или их взяли мужчины, мы сели в седла и начали наше «путешествие». Я была «Викторией», Алиса — «Доббинс». Нас вел Джордж Макхарди, пожилой человек, который знал окрестности (и выступал в роли проводника, везя вещи для живших за холмами людей на «животных», которых и содержал для этих целей). Мы проделали (большую часть дороги туда и обратно моего пони вел Браун) по крайней мере мили четыре вверх по Глен-Дерри, очень славной долинке, с остатками чудного леса, оставив Кэйрн-Дерри справа, а внизу текла Дерри-уотер. Дорога была очень плоха и камениста, разбита скотом, спускающимся на «Ярмарку». В конце ложбины мы перебрались через брод, миновали полосу размякшей земли и повернули налево по неровному, очень крутому, но все же преодолимому подъему к Корри-Этчан, который расположен в очень диком месте, с внушительными скалистыми обрывами, справа была высокая гора с названием Бен-Мэйн, а слева виднелся Кэйрнгорм-Дерри. Когда мы добрались до вершины этого очень крутого подъема (мы взбирались, хотя и почти незаметно, от Дерри-Шил), то оказались у озера с тем же названием, которое напомнило нам Лох-на-Гар и Лох-на-Ниан. Вы смотрите оттуда на другие дикие холмы и лощины — на Бен-А’ан и т. д. Мы поднимались неспешно, но нас окутал такой туман, что мы ничего не видели — даже с трудом можно было разглядеть идущих впереди! Альберт много шел пешком; и было очень холодно. Туман стал гуще; и мы двигались по каменистому, но почти плоскому гребню Бен-Мюих-Вуи, едва понимали, едем ли по ровной земле или по горной вершине. Тем не менее мы с Алисой доехали до самой вершины, докуда мы добрались в несколько минут третьего; и здесь, на пронизывающем холодном ветру у пирамиды-кэйрна из камней, мы перекусили.
Как только мы расселись, налетевший порыв ветра разогнал туман, что произвело чудесный эффект, подобный наплывам, — и взглядам открылся грандиозный, самый девственный пейзаж, какой только можно представить. Мы сидели на гребне кэйрна на пикнике, — наши добрые слуги отошли к стоявшим неподалеку пони. Обед закончился, Альберт подбежал с Алисой к краю гребня, чтобы полюбоваться великолепным видом, и послал за мной, чтобы я присоединилась к ним. Я последовала за ними; но не без помощи Гранта, ибо по пути были места с осыпающимися камнями и ступать по ним было трудно. Ветер был ужасно крепким, но вид стоил того, чтобы им полюбоваться. Я не в силах описать всего, но мы видели, где Ди поднимается между горами под названием Уэлл-оф-Ди — Бен-и-Гло — и примыкающие горы, Бен-Врэки — тогда Бен-на-Вурд, — Бен-А’ан и т. д. — и такие великолепные дикие скалы, ущелья и лощины. Это был величественное и торжественное зрелище; такой дикий вид, такое уединенное место — и никого, кроме нас и нашего маленького отряда.
Альберт отправился дальше с детьми, но я вернулась с Грантом туда, где сидела на кэйрне, так как не могла как следует карабкаться. Вскоре после того мы все пошли пешком и стали высматривать дымчатые топазы, обнаружив несколько небольших. Туман внизу совершенно расчистился, так что мы увидели все красивейшие виды. Бен-Мюих-Вуи имеет в высоту 4297 футов, это одна из самых высоких гор в Шотландии. Мы с Алисой часть пути проехали, спешиваясь там, где было слишком круто. Альберт с Берти все время шли пешком. У меня было с собой немного виски и воды, так как слуги заявляли, что чистая вода будет слишком холодной. Затем мы снова ехали верхом, и Альберт весело беседовал с Грантом. О чем Браун заметил мне с типично хайлендской похвалой: «Очень приятно идти с человеком, который всегда „доволен“». Вчера, говоря о дорогом для Альберта развлечении, когда я заметила, что после неудач он никогда не сердится, Браун сказал: «Все в поместье говорят, что у них никогда не было такого доброго хозяина; я уверен, что у нас одно желание — чтобы он был доволен». Я сказала, что они, несомненно, доставляют ему радость.
К четверти седьмого мы спустились к Шил-оф-Дерри, где нашли немного чая, который мы выпили в «приюте», и около половины седьмого, при свете луны, отправились вновь в путь.
К половине восьмого мы добрались до Каслтона — и после этого стало облачно. Ровно в четверть десятого мы оказались в Балморале, очень довольные и ничуть не уставшие; все было так замечательно организовано и так незаметно, без всякой суеты. Никогда не забуду я этот день и то впечатление, которое произвел на меня тот грандиозный вид; поистине потрясающий и запоминающийся; такое ощущение уединенности!