В кабинете остались Фоббс, Крус и Изабелл.

— Мы пойдем тоже, — кротко сказал Крус.

Шеф схватил его за руку:

— Погоди, детка, вначале расскажи все, что ты знаешь!

— То, что знаю, я уже показал, шеф. Правда, я хотел сделать это несколько раньше…

— Прости меня, детка!

— Бывает, — с ангельской улыбкой констатировал Крус.

— Но скажи, как ты догадался? Ведь за все это время ты ни разу не покидал своей виллы!

Небрежно опустившись на стул, на котором только что сидел Цезарь Грис, и сняв одну из перчаток, чтобы дать возможность Изабелл вылизать руку победителя — этот ритуал, в несколько измененной форме повторяющий известный поступок Понтия Пилата, всегда венчал крестовые походы, — Крус заговорил, снисходительно поглядывая на поникшего Фоббса:

— Мне незачем было выходить из дому, шеф, поскольку убийца постоянно находился в моем доме. Да, шеф, меня сразу насторожило то обстоятельство, что во всех случаях преступник стрелял из-за ближней камеры пистолетом ближнего боя и поражал жертвы с первого выстрела. Почему снайпер облюбовал себе такое неудобное оружие и еще более неудобное место — в гуще толпы? Ведь каким бы ловким стрелком он ни был, необходимо какое-то время на то, чтобы достать оружие, прицелиться, произвести выстрел и снова спрятать пистолет. Притом, чтобы никто из стоящих рядом ничего не заметил. Мне показалось это маловероятным, шеф. Я допускал, что пистолет усовершенствованной системы, что он совершенно бесшумный, хотя свидетели и говорили о каких-то хлопках, что убийца в совершенстве владеет оружием, что он хитер, смел и хладнокровен, и все-таки я не мог поверить в эту версию, шеф. Но траектории пуль неизбежно пересекались в непосредственной близости от ближней телекамеры, в центре толпы. И я подумал, что это весьма неудобное место для обычной стрельбы может стать самым удобным для необычной — для стреляющей камеры, шеф. А после убийства Мистикиса я был уже в этом уверен. У меня было такое чувство, что я стрелял в этого человека. Оставалось лишь проверить гипотезу, для чего я и затребовал все материалы, связанные с делом Цезаря. Проверка была несложной: я начертил на стене мишень по размеру экрана и спроецировал на нее все кадры, снятые в момент убийства. Все четыре смертельные раны очень кучно легли под яблочко, в девятку. Потом я сравнил эти кадры с остальными — до и после убийства — и убедился, шеф, что по резкости они чуть-чуть уступают им: сказалась небольшая отдача после выстрела… И наконец, оставалось найти то место, где мог быть вмонтирован бандитский обрез. Я порылся в справочнике и нашел его: сечение запасного клиссера идеально подходит для ствола «чао». Втулка клиссера незаменима и по другим причинам: она находится прямо под объективом, который может служить отличным оптическим прицелом. Да и разрядить стреляющую капсулу ничего не стоит — достаточно нажать кнопку. Вот и все, шеф.

Фоббс молчал, старательно промокая лысину заключением какой-то экспертизы. Увидев на его лбу рядом с пластырем чернильное пятно, Крус рассмеялся:

— Цезарь в застенке, но клеймение жертв продолжается!

Шеф провел рукой по лбу и, сообразив, в чем дело, горько усмехнулся:

— Поделом мне, старому хрычу! Опозорился на всю Гурарру! «Фоббс поймал неуловимого Цезаря!» Тьфу ты, черт!

— Отчего же? Цезарь Грис тоже из их компании. Правда, в качестве наказания ему вполне достаточно ночного электрогоршка.

Изабелл весело взвизгнула — ей нравился юмор Круса.

Фоббс хмуро покосился на нее — ему сейчас было не до шуток — и тяжело поднялся с кресла:

— Но как быть дальше, детка? Убийца покончил самоубийством, но за ним стоит «Камера обскура»…

— «Камера обскура» должна не стоять, а сидеть в темной камере, шеф.

— Это сложно, детка, очень сложно, — Фоббс подошел к нему вплотную и перешел на шепот. — «Камера обскура» — одна из самых мощных компаний, детка. Это не только телевидение, это десятки предприятий, научно-исследовательских институтов, это целая отрасль! Среди держателей ее акций есть члены правительства, среди которых и «квадратура круга»! Они сомнут нас, детка…

Крус поднялся со стула и стал медленно натягивать белую перчатку:

— Случилось то, чего я боялся, шеф, повторяется история с Гаррасом. Хотя сейчас мы сильны, как никогда, — ведь вся Гурарра увидела, кто настоящий убийца! «Камера обскура» никак не может отвертеться, шеф!

— Может, детка! Вся Гурарра видела стреляющую камеру и знает, что убийца — какой-то оператор. Но у компании одних лишь операторов около сотни, а всего на нее гнут спины сотни тысяч человек. И завтра, а то и сегодня их представитель, тот же Касас, к примеру, объявит скорбным голосом, что в их здоровое стадо забилась паршивая овца, какой-то маньяк-кровопийца, так с помощью супердетектива Круса он разоблачен и, боясь заслуженной кары, покончил с собой. Следствие над остальными членами его банды продолжается. И будет продолжаться до второго пришеетвия, детка, подоверь мне!

— Я постараюсь ускорить его, — сказал Крус. — Пойдем, Изабелл.

И Крус направился к выходу.

— Ты куда?

— Для начала к Син-сину. По-моему, он руководил операцией «АВЦ», и мне хотелось бы уточнить у него ряд деталей, скажем, как он клеймил свои жертвы, откуда у него это увлечение оранжевым цветом, но самое главное…

— Крус, я прошу тебя!

— …Но самое главное — зачем он инсценировал этот кровавый фарс?

Шеф схватил Круса за руку:

— Я запрещаю тебе идти туда, это чистое безумие!… «Камера обскура» никогда не выдаст своего лучшего режиссера, ибо тем самым она выдаст себя! Давай-ка лучше я отвезу вас домой! И несколько ящиков иона прихватим, а?

Услышав о ионе, Изабелл с готовностью облизнулась и взглянула на Круса. Тот отрицательно покачал головой.

— Если тебе наплевать на свою жизнь, детка, то пожалей хотя бы мою! — взмолился Фоббс. — На днях жена родила мне еще одну дочку, девятую по счету! Кто прокормит эту ораву, если меня вытурят со службы?

Крус порылся в кармане и вручил шефу свой жетон:

— Господин Фоббс, с этой минуты я частное лицо, просто Крус, бывший детектив, ныне праздный обыватель, страдающий избыточным любопытством.

И Крус направился к двери, где его поджидала нетерпеливая Изабелл. Проходя мимо телекамеры, «праздный обыватель» бросил на нее прощальный взгляд и застыл на месте: забытая всеми камера продолжала работать!…

Кивком головы он подозвал Фоббса. Увидев кровавый свет контрольного глазка, тот глухо зарычал и, как разъяренный бык, ринулся на камеру. Она опрокинулась, раздался треск, посыпались искры, в кабинете запахло дымом. Крус поспешно разъединил электрошнур и вышел, предоставив Фоббсу возможность хоть частично выместить злобу на этом металлическом чудовище, которое обладало не только всевидящим оком, но и всеслышащим ухом…