И я совершил подвиг: до рассвета собрал второй корабль! Более того, под покровом ночи мне удалось, -спасибо перанумитам! – поменять на нем часть оснастки, взяв ее с первого, фиктивного корабля: уж очень мне хотелось создать для Непревзойденной мало-мальски сносные условия – а то еще, чего доброго, откажется лететь!…
Я, конечно, предполагал, что этой подменой могу вызвать недовольство Допотопо, однако надеялся, что рекордные темпы перевесят или хотя бы уравновесят это небольшое отступление от проекта, тем более, что лететь-то все равно на втором!…
Я тешил себя еще одной надеждой, что в такой суматохе и неразберихе наставник не сразу заметит подмену, и я сумею загодя подготовить его. С этой мыслью я задремал под кожухом универсального миксера-синтезатора…
– Что это?! – разбудил меня рев Допотопо.
Он стоял передо мной, багровый от гнева – вот-вот хватит апоплексический удар – и тыкал палкой в свою пометку – ну и глаза у старика! – на тыльной стороне миксера.
– Что это?!
Его сломанный ноготь впился в крестообразную царапину на замененном мной птибалансире.
– Что это?! Что это?! Что это?!
Я молчал, считая его вопросы чисто риторическими, ведь он не хуже меня знал, что это… Я 'решил дать ему возможность высказаться, высморкаться, а уж потом…
– Стало быть, так, хлопчик, – сказал он, утирая нос тыльной стороной ладони. – Становись на платформу и дуй на все четыре стороны. Больше чтоб я тебя тут не видел. Ступай.
Все еще находясь в состоянии легкой эйфории, я изобразил на лице подкупающую улыбку человека, ставшего жертвой недоразумения:
– Все это не так страшно, наставник. Если надо, я все немедленно поменяю обратно. Просто, я думал…
– Он думал!
Количество сарказма, вложенное им в эти слова, явно превышали допустимую норму. Допотопо как бы выдохся, произнеся их, и ему ничего не оставалось как повторить их еще раз – с изнеможением в неожиданно севшим голосе:
– Он думал…
И только тут я заметил, что мой наставник едва держится на ногах и что он упадет, если я не поддержу его. Я осторожно взял его под руку. Он оттолкнул меня палкой и покачнулся от столь резкого движения. Я опять подхватил его. Допотопо кольнул меня взглядом загнанного в угол зверька и больше не противился, когда я помогал ему забраться по трапу в жилой отсек и укладывал на надувной матрац. Через секунду он уже спал, выводя хриплые рулады такой силы, что корабль слегка вибрировал, словно попал в поток мелких метеоритов.
Ну и чудеса! Я принюхался: от Допотопо не исходило никаких подозрительных запахов, лишь привычно разило нестиранными носками. Пульс был ровный, дыхание богатырское. Значит, его свалила усталость? Но ведь он только что из дому! А может, не из дому? Однако…
Я невольно вспомнил о «либидонне», которую он так усердно рекламировал: может, старикан наглотался таблеток да и завалился в какой-нибудь лупанарий? А там и не из такого все соки вытянут, только заплати… Нет, на Допотопо это не похоже: он скорее удавится, но не потратится… Тут что-то другое.
Как бы то ни было, этот неожиданный сон пришелся как нельзя кстати: я успел не только снова поменять оснастку местами, но и полностью проверить и подлатать изоляцию второго отсека, основательно изъеденную каким-то жучком, а также запастись провиантом. С последним, 'правда, произошла заминка.
Обычно в длительные экспедиции берутся не продукты – их все равно не напасешься – а исходные элементы, необходимые для поддержания нормальной жизнедеятельности организма. При этом предпочтение отдается тем, которые пригодны для многократного употребления, как, скажем, набивший оскомину многим поколениям эфироплавателей нутрикс или не менее известные линктусики-леденцы. Учитывается также маршрут полета, чтобы максимальным образом использовать пищевые ресурсы встречающихся по курсу объектов. Попав в миксер-синтезатор, исходные элементы образуют любую, заданную программой, комбинацию. А программа, как правило, такова, что вы можете в течение всего полета туда и обратно четырежды в день поглощать пищу, ни разу не повторившись. Правда, внешне да и по вкусовым ощущениям, точнее, по отсутствию таковых, это будут все те же облатки нутрикса, таблетки-линктусики или миникапсулы с обсонией.
Будучи аудитором, я вволю наглотался всей этой дряни и потому с готовностью согласился рекламировать «либидонну» в обмен на «первоклассную жратву» аu naturel . Я понимал, что мы можем прихватить с собой лишь ограниченное число натуральных продуктов, и собирался взять всего понемногу, чтобы время от времени вносить разнообразие в меню экипажа. Я даже составил в уме примерный перечень, сколько чего необходимо закупить, и был намерен, при первом удобном случае, представить его наставнику на рассмотрение. Не забыл я, конечно, и о любимом блюде Допотопо – свекле, хотя знал, что раздобыть ее будет трудно: на окрестных хуторах-сателлитах она не культивировалась как не пользующаяся спросом.
И вот, возвратившись в очередной раз от второго корабля к первому, я увидел у его трапа высоченные штабеля громоздких ящиков со свеклой, другими корнеплодами, всевозможной зеленью, крупами, мукой, сухофруктами, солью, сахаром, растительными жирами, какими-то консервами, банками, флягами, кастрюлями, мангалами, специями, чаем, кофе, всевозможными эссенциями и пр. А когда в этом гастрономическом буйстве я заметил столь знакомые мне зеленые упаковки с трифаносомой, то был вынужден приостановить погрузку, потребовав у агента оптовой фирмы подтверждения, что им выполнен именно наш заказ. Несколько уязвленный проявленным к нему недоверием, агент – пожилой беобитянин с длинными синими ушами – протянул мне бланк заказа, в конце которого стояла замысловатая закорючка Допотопо, а рядом жирная фирменная надпечатка «a tutre gratuit» .
– Биль балды , – произнес беобитянин, обиженно покусывая ухо.
Тем не менее я тщательно сверил фактуру с наличием, открыл наугад несколько упаковок – все соответствовало…
Почему Допотопо ни словом не обмолвился об этом грандиозном заказе, явно превышающем грузоподъемность нашего корабля? Куда я все это дену? Какие услуги оказал наставник фирме, предоставившей нам бесплатно целую гору продуктов? Зачем он включил в заказ десять тысяч флаконов с ненавистным ему зельем – для дезинфекции порезов после бритья? И наконец, зачем загружать все это сюда, на борт первого корабля, если в экспедицию мы отправимся на втором?
Решив про себя, что неплохо бы и мне завалиться сейчас на надувное ложе и хорошенько отоспаться, пока я окончательно не запутался в этих двойных играх, я отпустил синеухого оптовика.
Вместе со своими безотказными перанумитами я успел рассовать по багажным отсекам где-то около трети груза и ломал голову, что же делать с остальным, когда появился хмурый Допотопо. Ворча, что его наверняка усыпили, подсыпав в еду какого-то снадобья, что он этого так не оставит – последние слова он произнес намеренно громко, вероятно обращаясь к чутко внимающим ему небесам, – наставник мельком взглянул на пирамиду из ящиков:
– Почему прекратили погрузку?
– Больше нет места, наставник, – отрапортовал я.
– Плох тот эфиропроходец, который не может найти места для провианта.
– Но ведь не в жилые же отсеки…
– А на кой Эр нам эти отсеки, – шепнул он, – если мы полетим не на нем?
– А на кой… – я хотел спросить, зачем тогда загружать сюда все это добро.
Допотопо оборвал меня:
– Ладно, я тут сам разберусь, а ты займись топливом. Ни в коем разе не бери у саппетов и бжегунов, ищи полбухов, хыккадиян. Лучший товар, конечно, у шалимонийцев, но за ними нужен глаз да глаз, надуют они тебя, не связывайся с ними, хлопчик!
Тут он заметил, что я поменял оснастку, пригнулся, простукивая ее палкой. Я стоял рядом, ожидая похвалы за оперативность, но вместо этого услышал упоминание о террской богоматери, что, как и догадывался, не предвещало ничего хорошего.
Он взглянул на небо, где шла очередная серия детектива «Убийство в транстриэсском секспрессе» затем повернулся ко мне:
– Зачем ты это сделал?
– Но ведь ты сам, наставник…
– Зачем ты это сделал на виду у всего Триэса?
Я с облегчением перевел дух:
– Не беспокойся, наставник, – зашептал я ему в здоровое ухо, – никто нас не видел, ко второму кораблю мы пробирались по штреку, который случайно обнаружили перанумиты. Они его немного расчистили, и теперь в шахту можно спускаться в любое время…
– Где вход в этот штрек? – шепотом спросил он.
Я показал глазами на старый высохший отстойник, где мы складировали доставленные со свалки. материалы.
– А ты уверен, что о нем никто не знает?
– Во всяком случае, он был полностью завален…
– Как же тогда перанумиты его обнаружили?
– Один из них случайно туда провалился…
– В полностью заваленный вход не провалишься, хлопчик. Ладно, дуй за горючим.
– Наставник, – прошептал я, – а куда прикажете доставить заправленные цистерны?
Тот громко удивился:
– Как куда? К кораблю.
– К какому? – едва слышно прошелестел я губами.
– У нас один корабль! – еще громче произнес Допотопо. – И всегда был один! Вот так! Не верите, можете проверить!
Последняя реплика была явно адресована публике: он никогда не обращался но мне на «вы».
Я взглянул на небо и, увидев на нем свое помятое отражение, подумал, что неплохо бы привести себя в порядок. Правда, еще важнее – привести в порядок свои мысли, ибо я почти физически ощущал, как они беспомощно блуждают в потемках моего крепкого (задним умом) черепа.
Я поднялся на платформу и отправился на поиски топлива, так и не поняв, куда же его подвозить – к первому или второму кораблю?
А надо мной неразлучной тенью следовал мой перевернутый головой вниз двойник: вероятно, «Три шестерки» прервали показ детектива, чтобы не проморгать еще одного моего возможного похищения. Однако на этот раз все обошлось благополучно.
С топливом же я принял соломоново решение: мы опустили цистерны в отстойник, откуда с равным. успехом могли быть заправлены оба корабля.