Руфь стояла на палубе «Санта-Марии» и крепко держалась за бортовые поручни, со страхом глядя на удаляющийся берег.

Корабль, ловко маневрируя, выбирался из порта; от работы двигателей палуба под ногами ритмично дрожала. До сих пор Руфь держалась молодцом – ей не хотелось портить удовольствие Джеку и отцу, хотя временами на нее накатывал прежний страх – все-таки она впервые выходила в море на таком огромном корабле.

Джек внимательно следил за ней, пока она поднималась по трапу и осваивалась на палубе; похоже, он остался доволен тем, как бодро она держится. Перед выходом из порта Джек извинился и ушел наверх, в капитанскую рубку.

Руфь почувствовала себя покинутой перед лицом опасности, тем более, что вскоре и отец, спросив ее – не хочет ли она посмотреть на кильватер, и получив отрицательный ответ (Руфь плохо представляла себе, что такое кильватер), тоже ушел. Ей не оставалось ничего другого, как только в одиночку бороться со своими страхами. Она заставила себя посмотреть за борт – расстояние до воды показалось ей невероятным, но через несколько минут она уже могла смотреть на поверхность моря безо всякого страха. Ободренная этой первой победой, она осторожно выпустила поручни и медленно двинулась вперед, к носу корабля.

Сделав несколько осторожных шагов, она услышала, как чьи-то башмаки уверенно грохочут по сходням, и сразу рядом с ней появился Джек.

Он улыбнулся и взял ее под руку. Рядом с ним она почти напрочь позабыла про все свои страхи, ей даже стало нравиться то странное ощущение, которое возникает при виде быстро бегущей вдоль корабельного борта воды, когда стоишь на неподвижной палубе. Они быстро добрались до носовой части, где ветер ощущался гораздо сильнее.

Джек усадил ее на какой-то ящик. Руфь облегченно вздохнула и улыбнулась ему. Корабль тем временем вышел за линию волноломов и качка усилилась. Джек освободил ее, сказав, что к морю нужна привычка; иные люди долго не могут освоиться, попав на корабль. Он сам, по его словам, много раз страдал от приступов морской болезни. Руфь с трудом в это верила, но разговор с Джеком, как всегда, подействовал на нее успокаивающе, и она не заметила, как встала с ящика и перешла вместе с ним на правый борт.

– Джек, ты полетишь со мной домой, в Виргинию? – спросила она.

Он тревожно посмотрел на нее.

– Ты собираешься домой?

– Когда-нибудь, но не сейчас, – она положила свою руку на его.

– Через какое-то время. Джек успокоился.

– Конечно. Если хочешь – сразу, как продам свою компанию, мы поженимся. – Он лукаво улыбнулся. – Ведь мы поженимся, верно?

– А если нет?

– Будем жить в грехе, – быстро ответил Джек. Она отвернулась, чтобы скрыть румянец, залившей ее щеки. Он снова взял ее за руку, и они медленно двинулись вдоль борта.

– Ты не сказала, что выйдешь за меня замуж, – напомнил он. – Я не очень-то понимаю женщин, дорогая, но ведь должна быть хоть какая-то причина, почему ты не хочешь этого сказать?

Такая причина была, но Руфь понимала, что ее объяснения прозвучат глупо, поэтому, придерживая рукой волосы от ветра и убедившись, что их никто не видит, она поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы.

– Я выйду за тебя замуж, – сказала она. Ветер унес ее слова, но Джек понял, что она сказала, и крепко ее обнял. Он отпустил ее, только когда появился ее отец, и сообщил, что прямо по курсу – мост Золотые Ворота. Вид у знаменитого моста, когда смотришь снизу, подумала Руфь, довольно нелепый.

Она никогда не представляла себе, что увидит его в таком ракурсе.

Руфь, наконец, позабыла свой страх окончательно. Общество Джека очень помогало ей в этом, кроме того, нельзя же вечно чего-то бояться. Когда он обнял ее за талию и предложил показать корабль, она охотно согласилась, хотя еще час назад ей было страшно даже подумать об этом.

Они прошли под мостом. Руфь видела на нем автомобили – маленькие, как спичечные коробки. Она впервые пережила то особое ощущение свободы, которое возникает, когда на большом корабле выходишь в открытое море.