По узкой, извилистой улочке пошатываясь, брел высокий господин. Старый, прожженный в нескольких местах плащ с капюшоном, окутывал его с головы до ног. Дойдя до увитого плющом домика, господин остановился. Толкнул плечом дверь. Вошел в захламленный, пахнущий пылью коридор. Тяжело опираясь на перила, поднялся по лесенке на второй этаж и оказался в большой темной комнате. Удивленно пожав плечами, он нащупал на комоде коробок спичек и зажег свечу. Подошел к окну, отдернул занавеску. Подоконник был пуст. Господин растерянно хмыкнул. За спиной, обезображенной странным горбом, заколыхался плащ. Послышался приглушенный хлопающий звук. Отбросив капюшон, он подошел к старинному зеркалу, напряженно вгляделся в отражение. С мутной поверхности на него смотрело непонятное существо. Загнутый нос — клюв, удлиненные пятна на лице. Глаза — сверкающие, как раскаленные угли. Безнадежно махнув рукой, тайный советник, (а это, конечно же, был он) доплелся до кресла, и тяжело опустился на гобеленовую подушечку. Бросил рассеянный взгляд на диван и остолбенел. Там, лежала Услада. Мерцающая паутина оплетала ее с головы до пят. Чеглок кинулся к любимой на помощь. Но серебряная нить была прочна. И он лишь понапрасну изрезал пальцы. Тогда обезумевший советник бросился открывать ящики шкафов и комодов, вываливая их содержимое на пол и лихорадочно копаясь в груде бесполезных вещиц. Наконец, что-то звякнуло. Порывшись в ворохе лент и кружев, Чеглок вытянул большие портновские ножницы. Метнулся к дивану и принялся яростно кромсать серебряный кокон. Острые концы нитей с отчаянным звоном выстреливали в разные стороны, норовя впиться в спасителя. Но он, казалось, не чувствовал боли. И тут, что-то захлестнуло шею советника. Скосив глаза, он увидел крупного серебряного паука.
— Что за чудо расселось у меня на плече? — успел подумать задыхающийся Чеглок, — Почему за ним тянется серебряная цепь? Ах, да это же оживший медальон Услады. Я его видел у нее на груди.
Цветные круги поплыли перед глазами советника. И в этот решительный миг, соколиный крик сорвался с его губ. Хищная птица взмыла под потолок. Не ожидавший подобного превращения, волшебный паук, заскользил по глянцевым перьям. Отпустив шею жертвы, он задергал лапами, пытаясь удержаться. И тут же поплатился. Стальной клюв сокола — чеглока растерзал его на клочки. Едва последний серебряный обрывок приземлилась на пол, как остатки паутины осыпались с зачарованной красавицы. Чеглок опустился на спинку дивана. Кровавая слюна тянулась из полуоткрытого обломанного клюва. Язык был жестоко изрезан. Хрипло дыша, он склонился над любимой. И тут же рухнул на пол, сбитый массивной дубовой тростью.
— Ага! Получил!
На пороге стоял низенький круглолицый мужчина неопределенного возраста. Редкие седые волосы торчали во все стороны. Покрытые шрамами руки смешно высовывались из куцего серого пиджачка. Нелепо семеня, он подбежал к дивану, приподнял голову Услады, прижал к груди.
— Доченька! Очнись! Тебя напугал проклятый хищник? Не бойся! Твой папочка, наконец-то принял человеческий облик, вернулся домой и отразил нападение! А это что за обрывки серебряной проволоки? Уж не занялась ли ты ювелирным промыслом?
— Не проволока, а паутина! — запищал откуда-то из-под дивана тоненький голосок. — Злобный паук оплел Усладу. И если бы не отважный красавец — сокол, она бы повторила трагедию мух. Думаю не надо объяснять, как ужасно превратиться в закуску!
Крошечная серебряная жабка выпрыгнула из-за ножки дивана. Костлявые лапки прижимали к тощему пузику круглый хрусталик.
— А ты кто? — удивился Аргентум Капитолийский.
— Неужели не узнаешь? Я медальон Услады. Одна из трех серебряных жабок, которые когда-то изготовил мастер Золотое Сердце, по совету феи Голубой Звезды. Однажды фея неудачно упала звездочкой с неба и угодила в нефтяное озеро. Казалось, ее волшебные мерцающие туфельки были безнадежно испорчены. Но мастер покрыл их особым напылением. Туфельки засияли лучше прежнего. В благодарность, фея предсказала, что наступит день, и четыре жабки: три серебряные и одна платиновая, спасут жизни их владельцам. Не знаю, как остальные, а я как раз сейчас собираюсь исполнить возложенное на меня поручение.
Жабка попыталась запрыгнуть на диван. Но хрусталик был слишком тяжел. Она шлепнулась на спину. Сердито пыхтя, она попыталась подняться, но безрезультатно.
— Чего уставился! Смешно? Лучше помоги снять с груди волшебный шар! Не видишь: он меня буквально пригвоздил к полу. Я совсем обессилела! Проклятый паук, подброшенный Усладе Королевой Унией! Он засадил меня в защечный мешок! А сам занял мое место на груди хозяйки. Бедняжка из-за его злых чар почти лишилась рассудка!
— А разве у пауков бывают защечные мешки? — засомневался алхимик, поднимая отощавшую малютку и подсаживая ее на диван.
— У волшебных пауков еще и не то бывает! — отрезала жабка. — Хватит попусту болтать! Помоги отважному соколу, которого ты чуть не изувечил, а я займусь Усладой.
Жабка принялась катать хрусталик по телу хозяйки, отбивая задней лапкой залихватскую дробь. Аргентум, в свою очередь, склонился над птицей.
— Мя-я-у! — по привычке завопил он. — Ма-а-мочки! Да это же тайный советник! А я его приложил тростью по затылку! Мя-я-y! Его же собственной тростью с золотым набалдашником! Ужас! Бедняжечка!
Алхимик взгромоздил птицу на кресло. Найдя на подоконнике кувшин для поливки цветов, налил воду в пепельницу. Намочил носовой платок, отжал и положил на голову бывшему всесильному вельможе.
— Я так спешил! — запричитал алхимик с явными кошачьими интонациями. — Хотел порадовать добрым известием! Дети-то стали расти, как на дрожжах! Для нас минута, для них — день! Взрослеют, умнеют, хорошеют! Влюбляются! Мастер Золотое Сердце не отходит от одной Унии. Король Ятаган от второй. И все счастливы! А кто включил волшебный механизм взросления? Я — включил! Не даром рисковал жизнью в заброшенной галерее! Не даром тонул в ледяной воде! Песочные часы — вот что ускорило время! Мудрый немой старик сумел прочесть зашифрованную надпись на эмалевом корпусе. Представляешь, что бы было, если бы мы выбрали дорогу, по которой прошагал король? Не поплыли бы по заброшенной галерее к Башне Отшельника, не нашли бы заветные песочные часы. Пришлось бы ждать целых семнадцать лет до совершеннолетия раздвоившихся королев! Кошмар! Государство с командой малолетних правителей! Крошки — близнецы. Жди смут и кровавых бунтов! Вельможи передрались бы между собой, деля власть. Образовались бы как минимум четыре партии. Одни бы стали интриговать, что бы посадить на трон первую Унию; другие — ее сестру. Третьи — короля Ятагана; четвертые — сыночка Ясака, благо он стал старше собственных родителей. А могли бы сговориться и попытаться избавиться от всех представителей династии. Нет людей — нет проблемы выбора. Бр-р-р! А теперь опасность миновала!
Аргентум на минуту замолчал. Деловито поменял компресс. Приподнял веко сокола. Взглянул на зрачок. Покачал головой. Сделав глубокий вдох, вновь запричитал:
— Я так хотел вас порадовать! Я так спешил! Опоздал… Вы спасли мою ненаглядную доченьку от лап злобного паука! А я проломил спасителю череп… Позор! Позор на мои седины!
Маленькая жабка, которая успела завершить магическую пляску, и теперь с интересом прислушивалась к завываниям алхимика, не выдержала. Закатила изумрудные глазки, жалобно заквакала. Вдохновленный поддержкой, бывший кот заголосил с новой силой. Услада медленно приподняла голову. Равнодушно взглянула на отца. Села. Оправила платье.
— Один ноет, другая — квакает. Прекратите действовать на нервы, — голос красавицы звучал отчужденно.
Жабка от неожиданности упустила хрустальный шарик. Он упал на пол и закатился под кресло. Аргентум застыл с разинутым ртом, глупо хлопая белесыми ресницами. Услада презрительно усмехнулась. Задрожав от обиды, алхимик подхватил сокола на руки.
— Хотя моя дочь лишилась чувств, а советник не только потерял сознание, но и человеческий облик, я выполняю взятое на себя обязательство.
— Ква-кое обязательство? — робко квакнула жабка.
— Я проспорил, — ничуть не удивившись, пояснил Аргентум. — Настаивал на том, что в Башне Отшельника нет лифта. Теперь, я обязан замолвить словечко за тайного советника. И, положа лапу, то есть руку на сердце, делаю это с удовольствием. Потому что успел полюбить Чеглока, как родного котенка. Услада! Доченька! Если мнение отца для тебя что-нибудь значит: взгляни на великодушного и отважного рыцаря широко открытыми глазами. Он так любил, что был готов рискнуть жизнью, да что там жизнью, — честью рода Чеглоков, лишь бы выручить тебя и твоего ребенка из беды. Он не побоялся трудностей. Он прошел тяжкий путь до конца. И вот теперь он лежит перед тобой в образе птицы. Такой прекрасный и такой беззащитный.
Аргентум говорил. С каждой фразой голос его креп, наливался звонкой силой. Красавица, вначале лишь досадливо морщившая носик, зачарованно внимала страстным речам отца. Одинокая слеза скатилась по нежной щеке. Услада опустилась на колени перед бездыханным соколом, погладила атласные перья.
— Батюшка, вы великий ученый! Неужели вы не можете вернуть Чеглоку человеческий облик, — взмолилась Услада.
Алхимик важно надул щеки.
— Нет ничего невозможного для того, кто еще недавно был котом и разгуливал по крышам.
Услада удивленно захлопала ресницами. Но Аргентум Капитолийский не дал ей и рта раскрыть.
— Будь умницей. Вспомни все, чему я тебя учил с младенчества. Ухаживай за советником. Главное, не дай ему улететь. Мало ли что придет в голову отчаявшемуся человеку! То есть соколу… Нет, все же человеку. Взовьется выше облаков, сложит крылья и камнем вниз. Не сажать же беднягу в клетку! А мне пора возвращаться в Башню Отшельника. Думаю, что за время моего отсутствия детишки успели превратиться во взрослых людей. Королевский Замок ждет правителей. А меня библиотека тайного советника и…
Но Усладе было не суждено узнать, что же еще ждало ее отца в Замке. С улицы донесся цокот копыт, грохот колес по булыжной мостовой, щелканье бича, крики и брань. Любопытный алхимик бросился к окну и высунулся наружу. Услада встревожено следила за отцом. Когда он, наконец, повернулся, перепуганная женщина тихонько вскрикнула.
— Батюшка, да на вас лица нет, — прошептала Услада. — В чем дело? Что за шум?
— Королевская карета. Восемь белоснежных лошадей, запряженных цугом.
— Уф, — отерла лоб красавица. — Я-то думала!
— А из кареты выпрыгнул принц Ясак. Выпрыгнул и тут же, как галантный кавалер подал руку. Знаешь кому? Благе! Моя внучка разъезжает в королевской карете!
Услада подбежала к окну.
— Чудеса! — ахнула она. — Батюшка, смотрите, какие смешные старички вылезают из кареты! Одно лицо!
— Хотел бы я знать, зачем они направляются к нашему домику? — дрожащим голосом пробормотал Аргентум. — Ох, как мне хочется вскарабкаться по шторе на карниз! Мур-р-р. Отсидеться, пока не отбушует гроза. Но нельзя. Я же стал человеком.