В покои великой жрицы ворвалась Валаис и обвела присутствующих пылающим ненавистью взором.

 - Где Немферис?!

 - Не кричи здесь, – приближенная Хефнет схватила черную служительницу за плечи и попыталась вытолкнуть.

 - Ты забываешься, мерзавка! – прошипела черная жрица, выхватывая из-за пояса жреческий нож, и прижила его конец к горлу кифрийки. – Отец с радостью примет от меня такой подарок – девственную дочь Песков!

 - На этот раз – забылась ты, – рабыня ловко выкрутила руку Валаис и отбросила нож.

 - Пропустите меня! – истерично прокричала черная жрица. – Я должна видеть верховную жрицу!

 - Госпожа больна и никого не может принять.

 В дверях спальной владычицы Улхура появилась одна из жриц Нижнего храма.

 - Хефнет желает видеть тебя, Валаис.

 С торжеством взглянув на кифрийку, и толкнув ее в грудь, та прошла к великой госпоже.

 У ложа Хефнет толпились врачеватели. Сама она полулежала на смятой постели, обложенная подушками. Одетая в платье со свадебной церемонии дочери, верховная жрица не позволила снять с себя даже золотые украшения. Глаза ее были открыты, но казались безжизненными, угасшими, темными и пустыми. На высоком лбу проступила сильная испарина. А скрещенные на груди руки, украшенные бриллиантовыми перстнями, мелко дрожали.

 - Со вчерашнего вечера состояние великой внушает опасение, – проговорил один из лекарей, заметив Валаис. – Она страдает, но мы ничем не можем помочь.

 А черная жрица едва сдерживала радость, видя умирающую, которая была уже так очевидно близка к смерти.

 «Вам, остолопам, никогда не догадаться, что за болезнь отправит Хефнет к праотцам», – ликуя, подумала она.

 - Немногие из нас склоняются к яду, – вновь заговорил врачеватель. – Но признаки его никому не знакомы. Известные противоядья, что рискнули мы дать больной, не действуют. Вы, госпожа, являетесь искусным знатоком ядов, - добавил он подобострастно. – Не соблаговолите ли посмотреть умирающую?

 - Конечно, -  Валаис подошла к ложу, склонилась над верховной жрицей, и с наслаждением втянула отвратительный дух, исходящий от больной. – В моей власти  прекратить твои страдания, - прошептала она на ухо Хефнет, поняв, что та видит ее. – Это я отравила тебя. Вот в этом флакончике – то, что вернет тебя к жизни. Ты же хочешь жить, Хефнет?

 Умирающая отвернулась, чуть заметно шевельнув губами.

 - Хочешь, - злорадно прошипела черная служительница. – Тогда скажи, где Немферис? В Улхуре? Она еще в Улхуре? Она мертва? И те, кто пришел за ней, погребены под руинами верхнего этажа? Скажи мне, что это так, и ты будешь доживать век в убогой старости.

 - Нет, – выдохнула Хефнет, поворачиваясь. – Моя дочь уже далеко. Тебе не достать ее. Это она разрушила ваш город. Разрушит еще. Так, что от него останутся лишь оплавленные камни.

 Бешено крикнув, Валаис разогнулась, с яростью глядя на соперницу.

 Та закрыла глаза, и слабая, умиротворенная улыбка мелькнула на подрагивающем судорогой лице.

 - Моя Немферис, она далеко, – потемневшие веки больной затрепетали. – Ему удалось отнять мою дочь у Арахна. … Удалось.

 - Великая госпожа бредит, – взволнованно проговорил главный лекарь, приближаясь к постели умирающей и суетливо оправляя влажные простыни. – Это уже было.

 - Что говорила? – быстро спросила Валаис.

 Врачеватель удивленно приподнял белесые брови.

 - Звала э-э… Хапдис. Просила защитить дочь, призвав на помощь духов Энгаба.

 - Вот как?..

 - По ней плачут даже рабыни, - с глубокой жалостью в голосе произнес лекарь. – Не напрасно Хефнет называют «великой».

 - Называли, – поправила его черная служительница, отходя и со стороны любуясь прекрасной картиной низвержения заклятого врага.  – Смотрите. Она, кажется, наконец, умерла.

 Ученый арахнид кинулся к владычице.

 - О, нет, - с облегчением выдохнул он, нащупывая пульс. – Госпожа еще жива.

 В подтверждении его слов, больная медленно открыла глаза.

 - Илит, – позвала она достаточно внятно. – Где ты, девочка моя?

 - Я здесь, я здесь! – любимая прислужница Хефнет бросилась на колени, целуя ей руку.

 - Ты здесь, – верховная жрица глубоко вздохнула. – Ты со мной. Верная Илит не оставила меня.

 Та вытерла струившиеся по щекам слезы, не зная, что повелительница уже ослепла.

 - Илит. Пусть все уйдут. Мне нужно говорить с Валаис. Она не ушла еще. Я знаю.

 - Хорошо, госпожа, – девушка еще раз поцеловала дорогую руку и осторожно положила на грудь великой.

 Душная спальная быстро опустела.

 Черная жрица медленно приблизилась к ложу, жадно и неотрывно глядя на Хефнет. Лицо Валаис было очень бледным, зрачки расширились. Ей не терпелось, наконец, вкусить сладость мести.

 - Что? Ты передумала? Желание продолжить проклятую жизнь оказалось важнее жизни дочери?

 Хефнет закрыла незрячие глаза. Пылающая боль, разлитая по телу, все усиливалась.

 -  Празднуешь победу? – спросила она тихо.

 Черная жрица, как совсем недавно верная Илит, опустилась на колени, и снова втянула открытым ртом смрадный запах.

 - Нет, Хефнет. Ведь ты еще жива, – елейным голосом отозвалась она. – Пока ты жива – мне не видать покоя.

 - Как удалось тебе опоить меня ядом Ильвига?

 - И среди твоих прекрасных дев есть такие, в чьих сердцах живет любовь к золоту.

 - Ты всегда была алчной и завистливой. Поэтому, видя твои титанические усилия, я не желала приближать тебя к себе, не смотря на это похвальное упорство.

 - Я многое узнала о тебе, Хефнет, – продолжила Валаис. – Девушки становятся такими болтливыми, стоит немного приласкать их. Одна из юных развратниц, прекрасно обученных искусству приносить наслаждение женщинам, такого наговорила о своей госпоже… 

 - Блудница, я тебе не верю. Назови ее имя.

 - Пусть это будет нашей маленькой тайной.

 - Хочешь тайны?

 Черная жрица расхохоталась ей в лицо:

 - Все твои тайны открыты, Великая владычица Улхура!

 Больная стала задыхаться. Крупные капли кровавого пота выступили на теле, пачкая  простыни. Лицо верховной жрицы превратилось в кровавую маску.

 - Ты умираешь, – сладчайшим голосом проговорила Валаис.

 - Тебе за многое придется ответить, – с усилием ответила Хефнет.

 Блаженная улыбка черной жрицы сменилась звериным оскалом.

 - Это ты за все ответишь, жалкая старуха! За все! За осквернение города Теней, в усыпальницу которого ты поместила мерзкие останки своей сестры иноверки. За то, что дочь ее, маакорское отродье, провозглашена дочерью Арахна! За то, что сама служила иным богам, называясь великой жрицей Кэух! Так где они, твои боги? Зови их! Может, они вырвут твое дряхлое тело из рук смерти? Может, избавят поганую душу от ярости моего Отца?

 Сильная судорога сотрясла больную. Жалобный, протяжный стон вырвался из груди.

 - Нет! – вскрикнула черная служительница. – Нет, ты не умрешь, пока не скажешь – где твоя дочь! Отвечай! – навалившись на умирающую жрицу, она затрясла ее за плечи, пока та не приоткрыла глаза. – Отвечай! Где Немферис?

 - А почему ты не спрашиваешь, где твой сын, Валаис? Я тоже это знаю.

 - Мой сын?

 - Твой сын. Слэур.

 - Дух его служит Отцу!

 Хефнет расхохоталась зло и жутко.

 - Он служит моей дочери!

 - Ты бредишь! – Валаис с силой ударила по щеке ненавистную госпожу, и с отвращением вытерла испачканную в крови ладонь.

 - Помнишь Хофис? – на ошеломленную служительницу смотрели прежние – стальные и чистые – глаза Хефнет. Словно, боги, которых призывала к ней Валаис, сжалились над несчастной, вернув зрение и ясность мысли. – Она сделала тебя тем, чем ты стала. И в благодарность получила яд! Поняв, что ее предала и убила та, которую она считала своей наперсницей, Хофис открылась перед смертью, признавшись, что твой мальчик, спрятанный нами – не сын Арахна. Ты зачала его от презренного степняка! И, скрыв это, пыталась выдать за марлога. Только забыла, дорогая, что Арахн вездесущ и знает все. Ты не боишься теперь? Призывая его гнев на мою душу, не трепещешь ли сама? Но нет, ты слишком самоуверенна для этого. Напрасно. Тебе не дано знать, чем закончится путь твой. Но помни, перед последним часом, сын придет к тебе, став лютым врагом! Мальчик вырос. Вскормленный гордым и мстительным кифрийцем, этот прекрасный отпрыск вольного степняка носит в душе ненависть к твоему богу. Мой мальчик. Знаешь, вначале я презирала его, рожденного от такой, как ты. Но Слэур был так мил, так добр и отзывчив, что я поняла - на его же счастье, он унаследовал черты своего настоящего отца. Но и это не все, – говорившая передохнула, и продолжила, устало прикрыв веки. - Знаешь, Валаис, дороже жизни для него уже стала моя Немферис. Он отдаст за нее все, и будет защищать до последнего вздоха…

 - Ты бредишь, – черная жрица приблизила губы к опаленным предсмертным жаром губам Хефнет, прошептав снова:

 - Ты бредишь, старая кошка. Мой сын – мертв. Хофис принесла его в жертву. Тот день я не забуду никогда. Слышишь, ты? Никогда. Он врезался в память до мельчайших подробностей. Я помню, как к Большому алтарю принесли младенца. Помню, как прислужница протянула мне его, чтобы проститься. Потом, моего сына возложила на алтарь сама черная жрица; в то время как я и еще семь служительниц, читали молитвы Арахну, чтобы наш Отец принял Великую жертву. Хофис разожгла огонь, взяла нож…

 Ей вдруг стало плохо. Тошнота сдавила грудь. Застонав, она медленно опустилась на горячее и влажное от крови тело госпожи.

 И та заговорила вновь, глядя перед собой глубокими глазами с горевшими, как у зверя, зрачками:

 - Хофис решила заменить ребенка, страшась принести в Главную жертву презренного полукровка. И все рассказала мне, – она приостановилась. Веки ее сомкнулись. Лицо исказила судорога. Голос охрип. – Большой капюшон прислужницы надежно скрыл мое лицо. Ты не узнала меня, Валаис. А это я сама подменила детей, и унесла от алтаря того, кого ты называла Слэуром. Это я растила его до шести лет – умненького, очень красивого малыша – и даже привязалась к нему. Не скрою: в моей голове, в моем сердце уже зрели мысли и чувства о том, чтобы оставить мальчугана. Слышишь, Валаис? – жрица схватила за волосы корчившуюся на ней черную служительницу, и рывком подняла ее голову, грозно посмотрев в мутные от боли глаза. – Я хотела воспитать Слэура, как своего сына, уже любя его. Но письмо сестры спутало мои планы. Как и видение, открывшееся в Верхнем храме Арахна…

 Внезапно тело верховной жрицы выгнулось. Напряженные, с вздувшимися венами руки, стиснули простыни.

 - Немферис! Немферис! – истошно закричала она.

  Из широко распахнувшегося рта вырвался серый, туго скрученный столб пыли, ударившийся о свод залы; и, наливаясь мраком, охваченным красными всполохами огня, прожег дорогу, устремляясь за той, чье имя назвала умирающая жрица.

 В спальную вбежали испуганные служители.

 - Моя госпожа! – верная рабыня сбросила с Хефнет беспомощную черную служительницу, но та быстро пришла в себя, едва коснувшись пола. – О, моя госпожа!

 - Она умерла, она умерла, - залепетала Валаис, с ужасом глядя на ту, что боялась и ненавидела всю сознательную жизнь.

 - Хефнет ушла от нас, – сдерживая рыдания, проговорил личный лекарь великой жрицы.

 Встав на колени и запустив в растрепанные кудри похолодевшие пальцы, черная служительница продолжала шептать, раскачиваясь, словно обезумевшая:

 - Отец мой, не делай этого. Дай еще насладиться ее муками. Низвергни душу ее в самые глубины адских страданий. Пусть муки эти будут вечными. Пусть душа этой женщины никогда не познает покоя…

 Но запоздавшие проклятья Валаис уже не могли достигнуть цели.

 Черты лица усопшей разгладились, и на страдалицу снизошло, наконец, умиротворение. Казалось, окровавленные губы ее улыбались, как будто видела она перед собой кого-то милого и дорогого сердцу. Освобожденная душа Великой Хефнет вознеслась в сияющие небеса, покидая мрачные шахты подземелья Улхура.

 - Это ты убила госпожу! – Илит, отпуская  остывающую руку Хефнет, обернулась к черной жрице. – Это ты, – еще немного, и разъяренная рабыня бросилась бы на нее.

 Но глухой, властный голос остановил ее, заставив вздрогнуть, как от удара.

 - Не смей.

 Кифрийка подняла заплаканные глаза, встретившись с бездонным взором самого Кхорха.

 - Вон, нечисть. Пусть у ложа умершей останутся только арахниды.

 Присутствующие покорились, трепеща. Те, кто остался, опустились на колени.

 Царь царей взглянул на почившую. И нечто похожее на горечь проскользнуло в его страшных глазах.

 - Хефнет. Хефнет…

 Протяжный стон раздался в спальной. Но, ни единый мускул не дрогнул на лице Кхорха. Голос его шел ото всюду, наполняя собой дрожащее пространство и души людей, находящихся возле тела госпожи Улхура.

 - Хефнет…

 Черная жрица медленно подняла склоненную голову.

 - Ее больше нет, – одними губами произнесла она, встретившись взглядом с властелином Сульфура. – Больше нет…

 - Ты займешь ее место, – ответил Кхорх на немой вопрос, что обжигающими искрами тлел в сердце тщеславной служительницы. – Тебя избрал Арахн.

 - Уходите, - услышали подданные царя царей резкий, хриплый голос. – Я должен побыть с Хефнет один.

 Зала быстро опустела, и тогда Кхорх подошел к постели умершей, и, возложив на грудь ее руку, прислушался.

 - Плохо, – встряхнув окровавленной простынею, он накрыл тело, стремительно вышел из комнаты, и исчез, будто и не было его…

 А по одной из самых красивых галерей Улхура спешила к Нижнему храму Валаис. Она не замечали ничего вокруг; ни великолепных колонн, ни стен с золотой лепниной, ни  светильников, что озаряли алым светом ее мечту. Она, наконец, обрела желанный жезл верховной жрицы! Кхорх, а значит и Арахн, были так благосклонны, возведя к долгожданному могуществу, к сиятельной вершине, где милость богов не имеет границ, где смертные становятся равными богам.

 Оказавшись в храме, Валаис сменила одежды на облачение Хефнет – багряное платье, золотой плащ и алмазный венец. Сама возложив его на голову, взяв в руку жезл, новая верховная жрица величественно прошествовала к Главному алтарю, где на гладком, черном камне горел огонь в золотой чаше, а над ним нависало изваяние Арахна. В распахнутую пасть идола клубами поднимался благовонный дым. Клыки чудовища, размером с руку взрослого мужчины, испачканы были жертвенной кровью. Эту статую бога арахниды создали безглазой, потому как «видел Отец духом, вкушая кровь жертв, не взирая на лица». Грандиозный истукан, установленный на большом помосте, освещали огненные чаши. К нему вели четыре мраморные лестницы, по двадцати шести ступеней каждая. 

 - Услышь меня, Отец мой, – торжественно произнесла Валаис, поднимаясь к по ним к  Алтарю. – Грозный, чей лик, как лик дракона, что пожирает тела человеческие и порождает ужас. Ты – господин пустыни, где страх следует за тобой. Имя тебе: повелитель демонов, населяющих бездну. Услышь свою покорную дочь!

 Огонь в жертвенной чаше взметнулся вверх, опаляя пасть каменного божества.

 - Слова мои пусть будут меж нами. Они – слова клятвы, произносимой у Главного алтаря. Ты вознес меня выше иных служительниц. Поэтому, я буду свято хранить Завет твой. Я буду служить у Алтаря, и охранять дом твой. Я буду слушать глас, и следовать воле твоей. И посвящу жизнь исполнению клятвы, произнесенной возле Алтаря. Услышь слова ее, мой Темный Отец:

 Та, что зовется Немферис, назвала себя любимейшей дочерью твоей, и посмела нанести тебе, Отец, тяжкое оскорбление. Я, верховная жрица двадцать шестой династии, Валаис, клянусь воздать нечистой за осквернение Алтаря. И обязуюсь пролить кровь Немферис, дочери энгабской княжны и проклятого мхара, на жертвенный камень у ног твоего священного изваяния!  

 Вот тебе зарок мой!

 Две служительницы в длинных плащах, ввели в залу юную девушку, глаза которой были завязаны черным платком.

 Нажав рычаг у алтаря, Валаис открыла Колодец, прикрытый плоским камнем, что легко скользнул к лапам идола. В это время арахниды уже сковали жертву цепями, свисавшими с лап изваяния.

 - Прими мою жертву, Арахн! – вскричала верховная жрица, толкая плененную деву в распахнутый зев шахты, откуда шел нестерпимый смрад, и раздавались хриплые рыки неведомой твари.

 Тело девушки повисло над пропастью, удерживаемое крепкими цепями.

 - Испей чистой крови! – вновь возопила Валаис, задыхаясь от тяжелого запаха.

 Ступив к краю Колодца, она взглянула в мрачные бездны и с ужасом заметила приближение кого-то большого, излучавшего слабое свечение. Зажмурив глаза, жрица наугад полоснула ножом по жертве, и торопливо воскликнула:

 - Опускайте быстрее!

 Цепи, стуча звеньями, спустили жертву вглубь шахты, напряглись, так, что затрещал камень статуи, и стремительно поднялись вновь…

 Жертва осталась живой, и отчаянно извивалась, пронзительно закричала.

 - Он не принял мой дар, – верховная жрица бросила нож и в изнеможении опустилась на колени. – Освободите девушку.

 Но едва служительницы приблизились к шахте, как нечто черное и гибкое вырвалось из недр, обвивая ноги жертвы.

 Девушка захлебнулось в диком визге. К Валаис бросилась бесформенная тень. На миг она увидела перед собой красные демонические глаза.

 - Служи, – дохнуло в лицо зловонием и жаром невообразимое существо, и метнулось в Колодец, увлекая за собой задушенную жертву.

 Верховная жрица в оцепенении посмотрела на оборванные кисти рук, что раскачивались на цепях, и, лишившись чувств, упала на холодные плиты алтарной залы…