Время. Оно бывает разным: жестоким и милосердным, быстротечным и долгим, счастливым и горьким, светлым и темным. Оно, как ускользающая волшебная иллюзия, мгновенна в счастье и неимоверно растянута в страдании. Оно умеет жалеть, но и карать умеет. Время. Могущественно. Непостижимо. Неподвластно.
Вот и на обитателей подземного Улхура оно повлияло не одинаково. Для одних стало даром Богов, наградив исполнением всех желаний, для других – нескончаемой мукой, отнявшей последнее.
Сам Улхур изменился. Разрослась паутина его галерей и шахт, появились новые уровни. Верхние этажи теперь были густо населены и обустроены домами, храмами, хранилищами и мастерскими. Город стал удобнее, богаче, значительнее. Новые рабы пришли в подземелья, назначены новые жрецы. А на нижних уровнях обитали неведомые ранее существа – истинные дети Арахна, называемые марлогами.
Эти жители подземелий мало походили на людей, но и для зверей оказались излишне свирепы. Уродливые морды никто не отважился бы сравнить с человеческим лицом – низкий лоб с толстыми надбровными дугами, крохотные, глубоко посаженные глазки, два косых отверстия вместо носа и выпирающие, зубастые челюсти. Марлоги были сутулы и имели непомерно длинные, мускулистые руки и короткие, сильные, искривленные в коленях ноги. Слепые, наделенные огромной физической силой, эти существа бродили по лабиринту пещер, вылавливая крыс и змей и с жадностью пожирая их. Часто между ними возникали серьезные драки, которые, правда, никогда не заканчивались смертью. Дети Арахна отличались потрясающей живучестью.
Подчинялись они только набору определенных звуков, переданных Матенаис самим Темным отцом. И только немногие из жрецов удостоились чести узнать их.
Самым важные команды были известны только Кхорху и его матери.
- Что нового? – поинтересовался первосвященник у Лихеуса, пришедшего поклониться господину и получить ежедневное Напутствие на служение в храме.
- Госпожа еще с утра ушла в покои Наэлы, - ответил верховный жрец. – Но вестей оттуда еще не приходило.
Кхорх поморщился:
- С ней сразу все было не так. Проклятый род…
- На все воля Богов, - с сочувствием подхватил служитель.
- Нет ничего хуже ожидания! – первосвященник поднялся с богато украшенного золотыми накладками кресла и спустился с помоста, на нижней ступени которого стоял Лихеус. – Ступай в храм. Я буду позже. Хочу узнать все лично, а то пока дождешься нерасторопных служек – жизнь пройдет.
Они вместе покинули помпезную залу Приемов. Жрец заспешил в малый храм на предвечернюю службу, а Кхорх спустился на третий уровень и отправился в покои Лемаис, с которой последнее время были сложные отношения.
У золотого входа-люка с изображением двух хеписахафов, его встретила невольница-кифрийка.
- Что желает мой господин?
- Где хозяйка?
- Она отдыхает.
Он нахмурился:
- Что это значит? Я не могу её видеть? Открывай!
Испуганная его гневным окриком, служанка послушно открыла проход.
Кхорх прошел по узкому коридорчику, окунувшись в знакомо-дразнящий аромат благовоний, и оказался в первой комнате, уже чувствуя внутреннюю дрожь.
Навстречу ему выскочила еще одна рабыня.
- Госпожа изволит не принимать…
- А я велю ей повиноваться! – рявкнул первосвященник и уселся в мягкое кресло. – Иди, скажи, что пришел её властелин. Не заставляй меня ждать!
Служанка скрылась и вскоре в комнату вошла её хозяйка. Она замерла, остановившись напротив и глядя на него непроницаемыми, мерцающими глазами.
Кхорх молча, властным жестом протянул Лемаис руку для поцелуя.
Та неторопливо подошла, опустилась на колени и сжала его пальцы.
- Вот так-то лучше, - губы первосвященника растянулись в довольной улыбке, когда её губы коснулись руки.
Она медленно подняла темнеющие глаза и вдруг вцепилась в него зубами.
Он вскрикнул и наотмашь ударил невиллу по щеке.
Лемаис вскочила, ядовито улыбаясь.
- Рада приветствовать тебя, мой драгоценный возлюбленный.
След от удара загорелся алым цветком на её бледной щеке. И первосвященник уже жалел, что причинил ей боль.
- Зачем ты испытываешь мое терпение, Лемаис?
- Даже бесы не терпят предательства, Кхорх!
- Я виноват, - он не выдержал её грозного взгляда и опустил глаза. – Но не хочу просить прощения. Лидэя стала очень дорога мне.
Невилла холодно и зло расхохоталась.
- Дорога? Ступивший на путь зла не должен рисковать, допуская слабость в свое сердце!
- Тебе не понять…
Лемаис глянула, но тут же опустила ресницы, сдерживая опасные слова.
Они надолго замолчали, не зная, что еще сказать. Да и зачем? Они всегда были чужими друг другу, даже служа одному демону.
Наконец, первосвященник поднялся.
- Как дела у Наэлы? – спросил он тихо.
- Всегда надежнее увидеть самому, - ответила она, не поднимая глаз.
- Да, – Кхорх помолчал. Ему неприятен был разрыв с Лемаис. Но с тех пор, как он привез из похода Лидэю, невилла не допускала его не только в свою спальню, но и в доме встречала неохотно, ведя только злые разговоры. Он не понимал, как долго женщина может держать обиду, и был не уверен даже, что это - обида. Скорее очередная игра хитрого беса, сидевшего в бывшей возлюбленной.
Простившись с Лемаис, первосвященник решил заглянуть к новой своей пассии, чтобы изгнать из сердца досаду на холодность невиллы.
Крылатая встретила его радушно, но казалась расстроенной чем-то.
- Что с тобой, дорогая? – обнимая её, заботливо поинтересовался он. – Ты огорчена?
- Тебе показалось, - целуя его, ответила Лидэя. – Побудешь со мной немного?
Кхорх не мог отказать ей.
Она оказалась совершенно не похожа на тех девушек, что встречались ему раньше. Была так искренна и так нежна, так пылко и преданно любила его, ничего не прося взамен, что он невольно отвечал ей тем же.
Только приходя в покои крылатой, Кхорх переставал быть первосвященником и властелином Сульфура. Оставался только молодой и страстный влюбленный, что заново учился видеть красоту женщины и окружающего мира, чувствовать сердцем нежный зов другого сердца, впуская в душу неведомые прежде ощущения, краски и звуки. Иногда ему хотелось остаться здесь навсегда, но неизменно что-то тянущее и болезненное поднималось в душе, и он вспоминал черного духа, приходящего к нему в часы молитв, и Кхорх понимал, что тот не отпустит его…
- Почему же слезы блестят в твоих прекрасных глазках? – встревожился он, когда Лидэя, уже лежа с ним под газовым балдахином, вдруг загрустила вновь. – Может быть, кто-то обидел тебя? Скажи и он, или она, пожалеет!
- Нет, любовь моя, - проговорила крылатая, - со мной все милы.
- А Лемаис?
- И она, конечно, - губы её дрогнули в подобии улыбки. – Почему ты спрашиваешь о ней?
- Потому что хорошо знаю.
- А-а-а, - Лидэя поникла.
- Не ревнуй, прошу тебя, - глухо произнес Кхорх. – Может быть, я сейчас очень жалею о том, что захотел себе бывшую невиллу. Но ты не бойся её.
- Я не боюсь. Меня тревожит Наэла, - поспешно заговорила крылатая.
- Разве ты близка с ней?
- Да, господин, - Лидэя виновато потупилась. – Я не говорила тебе, прости. Но эта девушка так чиста и так добра! – с восторгом продолжила она. – И не только со мной – со всеми! И Матенаис её так любит!
- Матенаис?
- Конечно! Твоя матушка заботится о ней, как о родной, - личико крылатой снова стало печальным. – Но мне страшно даже подумать, что Наэла родит еще одно чудовище.
- Слишком долго она носит, - буркнул Кхорх, не слишком довольным оборотом разговора. – Не удивлюсь, если эта дрянная мхарка преподнесет нам сюрприз.
- За что ты так ненавидишь её? – слезы покатились из глаз Лидэи и её возлюбленный прикусил язык. – Ну, прости, прости, моя маленькая, добрая птичка! Если хочешь, я стану… любить её. Хочешь?
- Хочу, - отозвалась она, - но знаю, что не будешь.
- Она одна из моих заклятых врагов, - не выдержал Кхорх, - понимаешь?
- Но, ведь я тоже!
- Это совсем другое!
- Нет, не другое! – порывисто поднявшись и обхватив руками колени, она вдруг горестно расплакалась.
- Да что с тобой? – опешил он. – Скажи, наконец, что так мучает тебя?
- Нет, - крылатая испуганно замотала головой, пытаясь взять себя в руки. – Не спрашивай. Я не могу этого сказать…
- Так! – Кхорх потянул её за плечи и снова уложил рядом. – Значит, есть что-то! – он стал нежно целовать ей щеки, губы, шею, грудь, надеясь успокоить и утешить.
Лидэя притихла, сомкнула веки, послушно отдаваясь его ласке.
- Ты не прогонишь меня, когда узнаешь? – спросила она, наконец, осторожно.
- Нет, никогда, - тихо пообещал Кхорх, легко целуя её в губы.- Скажи…
Она зажмурилась, подобралась, как перед прыжком и распахнула глаза:
- Я жду ребенка…
* * *
В ту ночь первосвященник так не и попал в храм.
Взволнованный новостью, и, не зная, с кем поделиться ею, он остановил свой выбор на Ксархсе. Задетый тем, что Матенаис уже знала о беременности Лидэи, Кхорх решил отложить визит к Наэле, по мелкому мстя матери.
- Приветствую тебя, владыка, - приветливо встретил его царь, который скучал сегодня неимоверно и обдумывал способ заставить первосвященника продолжить завоевание Апикона. – Прошу разделить со мной сию скромную трапезу.
- Скромную? Что это у тебя? – Кхорх расположился у ковра с яствами.
- Молочный поросенок жареный под кармелиновым соусом, - стал перечислять Ксархс, услав рабов и желая самолично прислужить властелину, - запеканка из телячьих почек, свинина в пиве…
- Давай-ка для начала поднимем кубки с лучшим улхурским вином за моего будущего наследника! – сияя, предложил первосвященник, с удовлетворением отмечая, как вытянулось лицо царя.
- У тебя? Наследник? – подозрительно переспросил Ксархс. – Но послушай, от кого?
Кхорх насторожился, уж слишком неприятным для царя оказалось это известие. Но радость, которой было тесно в груди, рвалась наружу.
– От Лидэи! – с гордостью выпалил он.
Ксархс расхохотался, но потяжелевший взгляд первосвященника остановил его.
- Ты не подумал о том, что твой наследник будет из народа, что ты уничтожил? – уже серьезно поинтересовался тот. – Да и сам ребенок может родиться крылатым.
- Я уверен, что он будет моей копией!
- Подумать только, - тихо пробормотал Ксархс себе под нос, - двух Кхорхов эта земля не вынесет…
- Ты просто мне завидуешь, - засмеялся первосвященник снисходительно, - признайся! – Но скоро улыбка сошла с его лица. – А почему ты избегаешь женщин, Равл-Ат? – теперь, высказанная вслух, эта мысль показалась ему крайне подозрительной. – Став царем, ты ударился в пьяный разгул, но никогда не приглашал на ложе женщину.
- Всё просто, - Ксархс не выглядел застигнутым врасплох, может, давно подготовившись к подобным вопросам. – Я был тяжело ранен, ты помнишь, наверное. Копье Хэта оказалось отравленным. Кара богов настигла меня, и я сполна заплатил за любовь Ла-Тимы.
- Так ты… не полноценный?
Царь опустил глаза и качнул головой.
- Выпьем! – После признания Ксархса, первосвященник почувствовал себя еще счастливее, он забыл о подозрительности и чувствовал себя великодушным.
- Выпьем, господин! - подхватил царь. – За тебя и за наследника! А потом и за Лидэю! Да ты угощайся! Диковинные трюфели откушай! А вот красная рыба из самого Хаша!
- Постой-постой! Откуда это всё? Я ничего подобного не видел!
- Кухня Антавии, - как бы между прочим, заметил Ксархс, устраиваясь на подушках, так и не привыкнув есть на полу, как арахниды.
- Ловко, - Кхорх внимательно глянул на него. – У тебя там свои люди?
- Я времени зря не теряю, в отличие от своего повелителя.
- О чем ты? – нахмурился тот, предостерегающе сверкнув глазами.
- Я о том, что ты разжирел и отказался от мести ради дикарки, которая даже в наложницы не годиться!
Кхорх прищурился. Яростью полоснул по собеседнику черным взглядом.
- Ты с кем так разговариваешь, скотина однорукая? – и в бешенстве бросился на царя, выхватывая нож из-за пояса.
Но Ксархс перехватил его руку с занесенным оружием и ловко подмял первосвященника, не смотря на свое увечье.
- Остынь! – сдавив культей горло Кхорха, царь зло уставился в его глаза. – Мне плевать на Апикон, плевать на Антавию и Арбош! Но Маакор мы должны стереть с лица земли, ты понял? Я устал ждать, пока ты насытишься этой безродной девкой! Мы снова поднимем войска! Слышишь? Марлогов уже народилось достаточно, чтобы натравить их на корнуотов! Дэнгор я беру на себя, - он чуть ослабил напор, видя, как побагровел, задыхаясь, первосвященник. – Ты всё понял, мой повелитель? – и добавил, оскалившись, когда тот кивнул. – Подари своему сыну Сульфур, Кхорх. А мне дай насладиться муками Астемана…
Взбешенный, но притихший первосвященник поднялся с подушек, когда царь отпустил его.
- Ты можешь пожалеть о своей выходке, Равл-Ат, - бросив на него угрюмый взгляд, заметил он без угрозы в голосе.
- Побереги свой пыл на возлюбленной и послушай моего совета! Оторвись от подла матери и отправляйся в новый поход!
- Куда?
- К Антавии. Мы возьмем её без войны.
- Откуда такая уверенность? – хмыкнул Кхорх, потирая горло.
- Тамошний король помешан на магии и очень внушаем. Грех не воспользоваться этим, как думаешь? – Ксархс уже успокоился и снова налил себе вина. – Выпьем, пожалуй, за удачу. Она, кажется, уже притомилась ждать нас! Но мы исправимся! Ведь так? – не дожидаясь ответа, он опрокинул кубок, опустошив его до дна. – Отличное вино, Кхорх! Пей!
- Мне сегодня еще служить в храме, - с озабоченным видом проговорил тот, - да и пора уже, пожалуй! Заглянул к тебе, радостью поделиться, теперь пойду, дела…
Ксархс посмотрел на него захмелевшими глазами и добродушно улыбнулся:
- Ступай, я буду пить за твоё здоровье!
Кляня себя в душе, Кхорх покинул дом царя Улхура, торопливо направившись на шестой уровень, желая хоть на ком-нибудь сорвать клокотавшую в душе злобу.
* * *
Коридоры, ведущие к тюрьме Сидмаса, были перекрыты надежными люками, чтобы марлоги не могли добраться до узника и тех, кто охранял его.
Первосвященник и на этот раз не взял с собой охранника, собираясь быть осторожнее. Освещая себе дорогу факелом, он обдумывал, что скажет мхару, уже приняв решение отправиться в новый поход. Сидмас должен знать, что на его землю придет беда! Пусть знает, что судьба его – пережить Маакор и молиться богам, лики которых сокроются в тени забвения. Пусть дни его, лишенные света, покроются непроглядным мраком безнадежности! Тогда Кхорх будет спать спокойно и знать, что никогда больше не посмеют мхары отнять у него жизнь.
- Сидмас, - позвал первосвященник тихо, заглядывая за решетку в зловонную нору врага, - я хочу сообщить тебе славную новость. Мы так давно не беседовали с тобой по душам! Сидмас!
В глубине комнатушки послышалось шуршание и легкий стон.
- Я, как всегда, принес тебе гостинчик, слышишь? – Кхорх тихо засмеялся и развернул платок, в который украдкой от Ксархса уложил несколько трюфелей и крохотный кусочек мяса. – Это с пира, посвященного моему наследнику, друг мой.
Из темноты выдвинулось нечто бледное и снова скрылось в густой тени. На этот раз голодающий не захотел взять еду. Но пришедший к нему был так захвачен собственными переживаниями, что не придал этому значения.
- Да, Сидмас! – сердце первосвященника забилось быстрее. Сейчас он испытывал небывалый восторг и не находил слов, чтобы выразить его, и смертельно ранить ненавистного мхара. – Моя любимая ждет ребенка. Ты удивлен? Да, я тоже поддался этому чувству – странному, забирающему всё, но дающему неизмеримо больше! И теперь счастлив! Счастлив, как никто другой, наверное. Почему, спросишь ты? Потому что думал, что такого, как я никто никогда не полюбит! Но Лидэя – чистая душа, подаренная мне за муки, что претерпел я прежде, лишенный всего того, что было у других, у таких, как ты, выросших без страха, никем не гонимых, никем не презираемых. Она пришла ко мне сама, в час страшного отчаяния! И сразу принесла удачу!
Ты знаешь племена рабисов, друг мой? Нет? О, это дикари – безобразные, настырные и очень сильные! И они никак не хотели пропустить мои войска к Хэм-Аибу. Что им до него? Я так и не понял.
Но Лидэя, крылатый светлый дух, открыла мне тайную тропу, и мы прошли по ней, чтобы нанести решающий удар. Я поклялся тогда, слышишь, поклялся именем Арахна, что сохраню пленнице жизнь, если предо мной распахнуться гефрекские врата.
Я одержал победу, Сидмас, хотя казалось, что боги не желают её! И в ту же ночь впервые признался женщине в любви! Смертной женщине…
И вот теперь она скоро подарит мне наследника! Что? Тебе никогда не понять, что может чувствовать будущий отец? Никогда, да ты прав. Поверь мне, это необычайные ощущения! Я как будто поднялся сейчас над городом Мертвых, став бессмертным! Да, друг мой, а род Ва-Лерагов оборвется на пленнике Улхура. Ведь даже возлюбленная его скоро произведет на свет марлога, истинного сына Арахна, – Кхорх улыбнулся выжидательно, отступив для безопасности, но за решеткой стояла равнодушная тишина. Он нахмурился. – Друг мой, неужели ты так ослаб, что участь Наэлы больше не тревожит тебя? Или рассудок твой не выдержал всего пережитого? – разочарованно произнес он. – Мне очень жаль, поверь. Ведь тогда ты никогда уже не узнаешь, что скоро дети Арахна выберутся на свободу и направятся в леса Арбоша, чтобы устрашились воинственные корнуоты, и на одного союзника у мхаров стало меньше.
Что, ты снова молчишь? Ты не веришь, что марлоги способны покорить детей леса? Напрасно! Это не люди – демоны, рожденные земными женщинами, и даже сейчас число их превышает любое войско удельного князька Арбоша.
Что? Антавия вступиться за Маакор? Нет, Сидмас. Участь северного королевства предрешена. Антигусы всегда были слабы, они привыкли любые конфликты решать миром. Я предложу им мир. И сам сяду в Дэнгоре – граде поднебесном. А потом…
Потом на землю гордых мхаров двинутся войска, которым не будет числа! И запылают их города, и пойдут сотни их в плен в Улхур, самые красивые из мхарок сойдут в Колодец, чтобы насытить страсть моего Отца. Сидмас! Я превращу Маакор в провинцию Улхура, и мне будут завидовать самые могущественные владыки земли! Сидмас! – Тишина была ему ответом. Что-то зловещее показалась в ней первосвященнику. – Стража! Да что происходит? – он сам направился в маленькую комнату в конце коридора и с раздражением толкнул деревянную дверь.
Внутри воняло потом и перебродившим вином. Над убогим столом горело два факела, валялся стул. А прямо на полу, густо храпя, спал охранник.
- Сволочь! – выругался Кхорх и, подойдя к арахниду, пнул его в бок. – Вставай, пока я не приказал оклусу придушить тебя!
Но никакие угрозы не могли уже дойти до одурманенного вином сознания стража.
– Только очнись, скотина, - сквозь зубы процедил первосвященник и снял с пояса пьяного ключи от клетки.
Накатившая ярость помутила разум, лишая страха. Осталось только одно жгучее желание – увидеть врага, убедиться, что он понял всё и ему невыносимо больно. Ведь ему должно быть больно!
Щелкнул замок. Кхорх отворил слабо скрипнувшую железную дверь и шагнул в удушливый мрак.
- Где ты? – Чадящий факел высветил лежанку, яму с нечистотами, мокрые, ободранные стены. – Сидмас?..
Мощный удар в висок свалил первосвященника с ног. Худые, жилистые руки вцепились в горло. Погас факел.
- Хватит, оставь, - всплыл в кромешной темноте женский голос, - слышишь? Переоденься в его одежду, у нас мало времени, может проснуться охранник. Быстрее, быстрее! Нам еще нужно добраться до грота Умбры до рассвета. А там и свобода! Поторопись, Сидмас…