В один из серых зимних дней мне позвонили из издательства и предложили принять участие в сборнике, посвященном сорокалетию советского хоккея с шайбой.

Положил трубку и задумался. Неужто и в самом деле минуло почти четыре десятилетия с тех пор, как получила у нас свидетельство о рождении эта ныне горячо любимая народом игра? Да тут и считать нечего: 22 декабря 1946 года стартовал первый В нашей истории чемпионат страны. А финишировал он 26 января 1947 года, назвав нам имя первого победителя – московское «Динамо».

Не правда ли, у нынешнего поколения болельщиков такой короткий «век» турнира может вызвать лишь изумление?

Как-то, приглашенный в одну из московских школ провести беседу по истории спорта, я принес ребятам старый альбом и стал показывать выцветшие от времени снимки, на которых были запечатлены моменты состязаний первых лет.

– Неужели наши хоккеисты играли в этих коробках? – спрашивали мои юные друзья, и на лицах их я видел недоумение и недоверие.

А между тем все так и было. Да, наши рыцари играли в дощатых коробках, сколоченных на льду, под открытым небом. Центральной ареной ледовых битв в Москве была тогда площадка перед Восточной трибуной Центрального стадиона «Динамо». Здесь в леденящий мороз и оттепель, в дождь и снегопад, в пургу и при шквальном ветре кипели «сражения» в рамках чемпионатов Советского Союза и – чуть позже – проходили все международные матчи.

Однажды, в середине пятидесятых годов, приехали к нам для проведения товарищеских встреч английские хоккеисты из профессионального клуба «Уэмбли лайонз».

Прилетели они в день состязания, а в Москве тогда стоял мороз под тридцать да еще с ветерком. И сразу – на стадион. Вышли размяться и вскоре – опять в тоннель, ведущий в раздевалки. Мы, наблюдавшие за ними, не обратили на это особого внимания. Но вскоре к Аркадию Ивановичу Чернышеву, руководившему нашей командой, составленной из игроков трех клубов, прибежал представитель администрации стадиона:

– Скандал, гости играть отказываются…

Снарядили к англичанам представительную делегацию, куда вошли тренер нашей сборной и ее лучшие игроки. Приходят, а хоккеисты с Британских островов сидят в креслах, накинув на плечи розданные им пледы, согреваются чаем.

– В чем дело? Почему на лед не выходите? – спрашивают их.

– Это дьявольские условия. Как вы можете выносить такое? Наши – выносили. А вспоминаю я сейчас об этом, чтобы вы знали: детство нашего хоккея было нелегким. Может быть, именно поэтому ребенок вырос крепким, здоровым и сильным. Первые испытания закалили его, воспитали в нем мужество, бесстрашие и неукротимость – те великолепные качества, которыми он славится до сих пор.15 февраля 1948 года определился второй в истории чемпион страны ло хоккею с шайбой – команда ЦДКА. Во втором круге она набрала 18 очков из 18 возможных, установив до сих пор никем не повторенный «рекорд» абсолютной результативности. Армейцы провели в ворота соперников 108 шайб, пропустив в свои всего лишь 25. Стало ясно, что советский хоккей обрел в лице этого клуба надежного лидера.

Новая игра все прочнее приживалась, и пора было определяться в международном плане, сопоставить свои силы и возможности с лучшими зарубежными командами. Вскоре стало известно, что к нам едет чемпион Чехословакии – команда клуба ЛТЦ. Подавляющее большинство ее игроков входило в сборную страны, которая в 1947-м стала чемпионом мира, в 1948-м – завоевала серебро, уступив канадцам первенство лишь по соотношению забитых и пропущенных шайб.

И вот 21 февраля газета «Красный спорт» оповестила: «Приезд чехословацких хоккеистов. В Москву по приглашению Всесоюзного комитета по делам физической культуры и спорта прибыла для совместных тренировок с советскими хоккеистами команда «ЛТЦ – Прага», чемпион Чехословакии по канадскому хоккею».

Мы, журналисты и болельщики, жили предстоящими встречами. Все разговоры вертелись вокруг одной темы. Еще бы, чемпионы мира, «люди, играющие на равных с канадцами» – это звучало как нечто совершенно исключительное, почти сказочное.

В те дни для встречи с грозным соперником была сформирована команда, которая, по существу, была сборной СССР, хотя и выступала она под флагом Москвы. У новичка не было ни сыгранности, ни опыта.

Нужно сказать, что это обстоятельство вызвало определенный страх у некоторых товарищей, руководивших в ту пору советским спортом.

– А вдруг проиграем с позором? – волновались они. – Это же подорвет наш авторитет…

И все-таки в конце концов три открытых матча с «ЛТЦ – Прага» состоялись и принесли поистине сенсационные результаты: в первом победили наши ребята (6:3), во втором лучшими были гости (5:3), третий завершился вничью (2:2). Общий счет 11:10 в нашу пользу. Такого не могло предположить самое смелое воображение специалистов, спортсменов и болельщиков.

В задачу автора не входит воскрешать картину этих незабываемых поединков, хотя они и достойны того, чтобы подробно воспроизвести детали происходивших ледовых сражений, за ходом которых каждый раз наблюдали 30 – 35 тысяч болельщиков. Но в них родились и сдали «боевой экзамен» три атакующих звена еще не признанной официально, но уже существовавшей реально главной команды страны.

Динамовцы командировали в сборную свое основное звено: Василий Трофимов – Всеволод Блинков – Николай Поставнин. Эта тройка вполне добросовестно, умело делала свое дело, когда тренеры выпускали ее на лед. Правда, случалось это реже, чем с другими, на которых руководители команды делали основную ставку. Тем не менее, повторяю, динамовцы хорошо проявили себя. Особенно больших похвал заслужил Василий Трофимов, отлично справившийся с труднейшей задачей персональной опеки Забродского.

Московский «Спартак» командировал в сборную великолепную тройку: Юрий Тарасов – Зденек Зикмунд – Иван Новиков.

Возглавлял ее Зденек Зикмунд – один из тех, кого москвичи не стесняясь называли своими любимцами. Для этого были все основания: Зденек проявил себя как отличный теннисист (в 1944 – 1949 годах он в паре с Николаем Озеровым шесть раз завоевывал звание чемпиона СССР), прекрасно играл в «зимний футбол», как у нас часто называли хоккей с мячом.

«Шайба» пришлась ему по душе, он едва ли не одним из первых уловил ее особенности и в первых же матчах прекрасно проявил себя. Этому способствовали природные данные и выработанные в процессе тренировок и напряженных состязаний качества: Зденек был исключительно отважным, физически сильным, отличался завидной резкостью. В отличие от многих своих коллег той поры, он сочетал напористую, результативную игру в нападении с активной обороной ворот. И самое главное – очень умело, тактически грамотно, интересно дирижировал действиями партнеров, играющих на флангах.

Одним из наиболее интересных, наиболее ярких игроков хоккея с шайбой в ту пору, бесспорно, был Иван Новиков. Его отличали высокая скорость, отличная маневренность, прекрасное видение поля. Как и его партнер в центре, Новиков значился среди когорты теннисистов страны. Может быть, это последнее обстоятельство способствовало тому, что он показал совершенную технику владения клюшкой, которой так не хватало многим игрокам той поры. К этому следует добавить тактическую грамотность и исключительную комбинационную одаренность. Все это вместе взятое делало его очень грозным в атаке: в 50 матчах чемпионатов страны он забил 76 голов, вместе с Алексеем Гурышевым разделил в 1949 году славу лучшего снайпера первенства СССР (26 шайб). Всегда пользовался горячей симпатией многочисленных, страстных спартаковских болельщиков.

Самым азартным, самым яростным, неукротимым в своем атакующем порыве был в этой тройке Юрий Тарасов. Несмотря на свои 25 лет, он уже успел испытать многое в жизни, был участником Великой Отечественной войны. Не было ни одного игрового задания, которое он бы не выполнил, ни одного матча, которому бы он не отдал всех сил. Он чуть уступал своему старшему брату Анатолию в тактической подготовке, но с лихвой компенсировал это отставание восхищавшим нас всех бесстрашием, резкостью и быстротой.

Эта тройка – бесспорно, одна из самых ярких, самых интересных у нас в хоккее в конце сороковых годов – с самой лучшей стороны проявила себя в матчах с «ЛТЦ – Прага», заслужив высокую оценку гостей. В том же году она в полном составе перешла в команду ВВС и в следующем сезоне, как отмечали специалисты, сумела значительно прибавить в классе. У нее были резервы мощности, резервы мастерства. Но произошло непоправимое: 5 января 1950 года в авиакатастрофе под Свердловском эти замечательные хоккеисты погибли. Долго не верилось в это, потому что привыкли видеть их в борьбе, в яростном кипении жизни и связывали именно с ними наши лучшие надежды на будущее хоккея. И сегодня, радуясь его выдающимся победам и громкой славе, мы, ветераны, особенно отчетливо сознаем, насколько велик в них вклад этих людей.

Самым лучшим образом проявила себя в дни важнейшего международного экзамена первая тройка нового чемпиона страны – команды ЦДКА, ставшая, по единодушному признанию, основной в сборной страны.

Выглядела она так: Всеволод Бобров – Анатолий Тарасов – Евгений Бабич.

Еще в ту пору, когда Анатолий Владимирович Тарасов стоял во главе нашего прославленного армейского клуба и вместе с Аркадием Ивановичем Чернышевым руководил главной командой страны, меня не раз подмывало выступить в печати с опровержением одной ложной версии, которую мне, увы, не раз приходилось слышать на трибунах. «Знатоки» из числа тех болельщиков, которые больше говорят, чем знают, утверждали, что Тарасов по классу значительно уступал двум своим великим партнерам и поэтому, дескать, они вскоре избавились от него. Нам, видевшим все своими глазами, хорошо известно: ничто не может быть дальше от истины, чем это обидное утверждение.

Начну с отдельных фактов, которые, как говорится, не требуют комментариев и говорят сами за себя. На чемпионате СССР 1947 года не кто иной, как Анатолий Тарасов, стал лучшим бомбардиром, проведя в ворота соперников 14 шайб. Этот успех следует прежде всего отнести за счет того, что талантливый спортсмен прежде других хорошо усвоил премудрости техники новой игры. Всего же Тарасов сыграл в чемпионатах страны 100 матчей, забив в ворота соперников 102 гола! Думаю, такой результативности могли бы позавидовать и многие современные наши форварды.

Но цифры цифрами, а мне часто вспоминается «живой» хоккеист Тарасов – игрок, тяготеющий к продуманным, комбинационным действиям. Когда выходила на лед тройка Анатолия Тарасова, трибуны заранее гудели, предчувствуя наступающую радость захватывающего, ни с чем не сравнимого зрелища. И почти никогда не ошибались. Тарасов великолепно руководил действиями всей пятерки, был ее душой, ее «мозговым центром». Изумительно выверенными, острыми, совершенно неожиданными для соперника передачами он выводил к чужим воротам своих партнеров. Всегда был активен, по-спортивному зол, бесстрашен и азартен.

Вспоминается снова далекий февраль сорок восьмого года. Первая победа со счетом 6:3 была не только приятной для нас сенсацией – она сильно разозлила соперников. Чехи не скрывали ни своего удивления, ни стремления взять реванш, доказать свою силу, свое превосходство.

– Ребята! Мы должны задавить их своим натиском. Если сделаем в начале первого тайма три «сухие» шайбы, им не оправиться, – сказал своим товарищам Тарасов, когда они шли из раздевалки по гулкому коридору Центрального стадиона «Динамо» к выходному люку на стыке Северной и Восточной трибун.

Мы, журналисты, шедшие по обеим сторонам вытянувшейся цепочкой команды, удивленно переглянулись: сказанное Анатолием показалось неслыханной дерзостью.

Началась игра. На 3-й минуте Тарасов очень красиво выводит на острую позицию Бабича, тот делает вид, что бьет; один из чешских защитников бросается под удар, но Евгений исполненным изящества жестом делает передачу Боброву, тот мгновенно разворачивается на сто восемьдесят градусов и без подготовки бьет. Лучший вратарь Европы Богумил Модрый ничего не смог изменить – 1:0.

Через несколько минут тройка Зденека Зикмунда удваивает результат, а потом снова на лед выходят армейцы.

Вот снова Бабич стремительно проходит по краю, Тарасов угадывает его намерения, резко срезает угол к воротам и, приняв четкую передачу, резким «щелчком» забивает третью шайбу. Мы, слышавшие напутствие Тарасова своим друзьям, бросаем друг на друга взгляды, полные удивления и откровенной растерянности.

– Уж не волшебник ли он? – спрашивает Юрий Ваньят, кивая в сторону Тарасова.

Кругом все гремит, возгласы восторга сотрясают морозный воздух, а в это время на льду происходит что-то совершенно непонятное. Все игроки – и наши, и чешские – сгрудились вокруг судьи, что-то объясняют, жестикулируют, даже кричат.

Наконец все проясняется: чешский судья не засчитал забитую Тарасовым шайбу, мотивируя свое решение тем, что наш нападающий в момент приема паса и броска находился в площади ворот.

Видеозаписи матчей в то время не производились, и сейчас, конечно, совершенно невозможно сказать, кто был прав, а кто виноват. Однако спор, затянувшийся на долгих пятнадцать минут, сослужил плохую службу нашим хоккеистам, еще не успевшим как следует восстановиться после первой встречи, которой они отдали в самом прямом смысле все физические и моральные силы. «Взвинтив» себя к повторному матчу, они начали его блестяще, но после судейской ошибки (они считали это именно ошибкой, причем – преднамеренной) «перегорели», сникли и уже не сумели «поймать» свою игру. В результате проигрыш – 3:5. А в третьем матче ничья – 2:2.

Результаты этого матча-турнира немедленно были отражены прессой, особенно в таких странах, как Чехословакия, Швеция, Финляндия, США, Канада… Из страны Кленового листа в адрес

Советского информбюро, готовившего публикации для зарубежных стран, пришел запрос, содержащий просьбу рассказать о советских хоккеистах, обо всем, что касается распространения новой для нас игры. И в этом заказе значилось: «подтвердите факт победы над чехами». В это не хотели, не могли поверить, и тем не менее это было фактом.

Перед отъездом гостей наши и чешские хоккеисты, тренеры ведущих клубных команд, некоторые журналисты собрались вместе для откровенного творческого разговора.

Помнится, его начал Ольдржих Забродский, один из руководителей клуба «ЛТЦ – Прага», в недалеком прошлом сам капитан национальной сборной.

– Мы искренне поражены тем, что увидели, – говорил он. – И прежде всего поражены тем, в каком высоком темпе вы ведете состязание. Мы убеждены, что ваша команда уже сегодня самая быстрая в Европе.

Второе, что бросилось в глаза, – продолжал Забродский, – московские игроки обладают большой способностью к комбинированию, хорошим чувством позиции. Чувствуется, что в новую для вас игру вы внесли много от футбола и русского хоккея. Я не ошибусь, если скажу, что в скором времени вы будете играть выдающуюся роль в мировом хоккее.

Признанием этой истины, высокой оценке нашего дебюта мы были прежде всего обязаны тем ударным звеньям сборной, о которых шла речь выше.

Вскоре после игр с ЛТЦ в команде ЦДКА, ставшей признанным лидером советского хоккея, произошло расслоение. Часть ее игроков ушли в коллектив ВВС МВО. Не время и не место сейчас разбирать причины такого движения, но оно нарушило уже многие отлично налаженные тактические связи, разорвало, разметало с таким трудом созданные линии. В частности, распалась первоклассная тройка Бобров – Тарасов – Бабич. Центральный нападающий остался в армейском коллективе в качестве игрока и играющего тренера. Фланговые нападающие перешли в команду летчиков. Здесь к ним присоединился Виктор Шувалов, приглашенный в набиравший грозную силу столичный клуб из челябинского «Дзержинца». Заметил его здесь и определил его исключительно большие возможности Всеволод Бобров. Уже тогда его умение подмечать таланты, видеть спортсмена не только таким, каков он сейчас, но и в динамике его возможного творческого роста поражало глубиной и точностью определения.

Так родилась новая тройка, которой суждено было занять выдающееся место в истории отечественного хоккея.

В 1948 году, беседуя с нашими ведущими хоккеистами, их чехословацкие коллеги утверждали:

– Вы можете хоть со следующего сезона выступать на чемпионатах мира. Вы к этому вполне готовы…

Но прошло еще долгих шесть лет, пока руководители советского спорта отважились на этот шаг. Шесть лет мы варились в собственном соку. Шесть лет наш хоккей с шайбой, если не считать встреч с «ЛТЦ – Прага», был лишен творческих контактов с лучшими командами континента и мира. Конечно, это тормозило его развитие. Но был здесь и положительный момент. Находясь в вынужденной изоляции, наш хоккей никого не копировал, развиваясь своим путем, создавая свою школу, приобретая свой самобытный почерк и характер. Подавляющее большинство рыцарей шайбы пришли к ней от плетеного мяча. Они принесли на маленькие площадки вихревые скорости русского хоккея и огромную скоростную выносливость. Они принесли сюда и свои тактические принципы, свою приверженность к творческому, комбинационному построению атаки, к осмысленному коллективизму.

Большую роль сыграло и то, что чемпионаты первых лет проходили, как правило, в очень острой, напряженной борьбе. За период с 1947 по 1957 год включительно мы имели четырех различных чемпионов: «Динамо» (Москва) – 1947 и 1954 гг.; ЦДКА – 1948 – 1950 гг., 1955 – 1956 гг.; ВВС – 1951 – 1953 гг.; «Крылья Советов» – 1957 г. Каждая встреча между этими клубами проходила в упорнейшей борьбе, соперничество между ними было непримиримым, а это определялось примерным равенством сил. В острой борьбе, в принципиальных творческих спорах рождалась та грозная сила, которой суждено было вскоре удивить планету.

И вот наконец было принято решение, что сборная СССР выступит на чемпионате мира 1954 года. Проводился он в Стокгольме. Столица Швеции встретила участников мягкой, скорее весенней, чем зимней, погодой. Нашу команду на аэродроме окружили журналисты. Интерес к дебютанту был огромен. Многие уже успели увидеть сборную СССР в действии, высоко оценивали ее шансы. Это мнение укрепилось после того, как накануне чемпионата наша главная команда успешно провела серию товарищеских встреч, победив сборные Финляндии (8:1), ГДР (14:1 и 14:1), Швейцарии (13: 1 и 3: 1), а также «обменявшись любезностями» со сборной Чехословакии (3:5 и 2:0).

И все-таки шведская пресса проявляла по отношению к дебютантам откровенный скептицизм. Уже много раз в нашей отечественной печати говорилось о карикатуре, которую поместила известная стокгольмская газета: наш низкорослый – в изображении художника – спортсмен сидит за партой и слушает объяснение канадского «педагога». Вспоминаю об этом рисунке еще раз лишь потому, что он выглядел фигуральным выражением общественного мнения: русские хоккеисты, дескать, только зеленые новички, и ни на какую другую роль не годятся.

Тем более сенсационно, почти фантастически выглядела победа сборной СССР на этом чемпионате. Она доказала всем, что по праву претендует на ведущую роль в мировом хоккее.

В этом турнире блестяще проявили себя все звенья советской команды. Но самой примечательной, главной ударной силой ее явилось замечательное трио московских армейцев: Евгений Бабич – Виктор Шувалов – Всеволод Бобров. Их назвали тогда и до сих пор величают первой тройкой советского хоккея – на все времена.

К великому сожалению, когда мы вышли официально на мировую арену, лучшее время выдающихся спортсменов, составлявших эту тройку, уже прошло: каждому из них было за тридцать. Тем не менее они играли молодо, весело, задорно и показали подлинно мировой класс, признанный всеми без исключения авторитетами. После заключительного матча СССР – Канада, закончившегося, как известно, нашей сокрушительной победой (7:2), шведская газета «Моргенпостен» писала:

«Переполненный стадион явился свидетелем того, что новичок в области хоккея с шайбой СССР обращался с хоккеистами Канады, как со школьниками. Никогда еще никто не играл так замечательно в хоккей с шайбой, как СССР в матче против Канады. Что касается действий Всеволода Боброва и его партнеров, то их можно охарактеризовать лишь одним подходящим для данного случая словом – чудо…»

Примерно в таком же духе высказались и все другие видные обозреватели, корифеи спортивной журналистики, присутствовавшие на чемпионате. В лице нашего главного ударного звена они видели не только образец совершенства сегодняшнего дня, но и хоккей завтрашнего дня, хоккей будущего.

Что же выделяло наших хоккеистов? Мне думается, самой главной, самой важной чертой этого звена являлась вдохновенная, исполненная подлинной страсти игра. Хоккей был для каждого из них частью их жизни, самым любимым, самым желанным занятием. Они отдавались ему с детской непосредственностью, с подлинно мальчишеским увлечением. Об этом звене даже нельзя было сказать «они играют» – они жили на поле, они горели в бескровном ледовом бою, соревнование, схватка, борьба за победу были естественным их состоянием.

Характерной особенностью армейской тройки являлось предельно высокое индивидуальное мастерство каждого. Вот почему перед тем, как давать обобщенные характеристики звена в целом, автор позволит себе напомнить вам хотя бы краткие творческие портреты каждого из действующих лиц.

* * *

Ненавижу выражение «незаменимых людей нет». Каждый живущий на земле по-своему неповторим – в этом существо и великая сила человеческой личности. И тем более незаменимы те, кто наделен природой огромным талантом, кто каждым своим шагом по земле, каждым действием, силой и красотой своего искусства как бы говорил нам: «Смотрите, вот оно перед вами – мое «я». Все в нем истинно мое, все неповторимо. Да я вас и не призываю копировать меня. Я зову вас идти своим путем к совершенству».

Так с полным основанием мог говорить о себе в спорте Всеволод Бобров.

Всеволод Бобров! Игрок и капитан сборных команд Советского Союза по футболу и хоккею, участник летних и зимних олимпийских игр, а впоследствии старший тренер ведущих хоккейных и футбольных команд страны. Кому еще довелось в нашем спорте совмещать четыре такие роли, каждая из которых сама по себе способна принести непроходящую известность и славу?!

В большом футболе Бобров дебютировал 19 мая 1945 года, а всего через шесть месяцев его знала и боготворила вся страна, знал весь футбольный мир. Московская команда «Динамо» пригласила 23-летнего дебютанта ЦДКА в ставшее знаменитым турне по Англии. И – не ошиблась! Он стал главным героем волнующих состязаний на родине футбола. Голы, забитые им в ворота «Челси» и «Арсенала», оказались решающими, а его исполнительское мастерство привело в восторг самых тонких и строгих ценителей игры в кожаный мяч.

Потом были десятки восхитительных матчей на чемпионатах страны, яркие выступления против лучших национальных сборных Европы: Венгрии, Чехословакии, Польши, Болгарии, Румынии… Но, пожалуй, самая блестящая страница его футбольной биографии связана с маленьким, утопающим в зелени финским городком Тампере, где 21 июля 1952 года в финальном турнире игр XV Олимпиады встречались национальные сборные СССР и Югославии. Проигрывая со счетом 0:4, а затем и 1:5, наша команда в конце концов свела состязание вничью (5:5). В этом редкостном по напряжению поединке «наш Сева», как его называли все советские болельщики, забил три неотразимых мяча в ворота соперников. Его неиссякаемая энергия, его заразительный пример, его огромная воля и виртуозное мастерство увлекли в конце концов наших растерявшихся было футболистов и позволили им с достоинством выйти из трудного положения.

Прошло тринадцать лет, и в мае 1965 года на страницах югославской спортивной газеты один из участников этой встречи, знаменитый Бобек, писал в своих воспоминаниях: «Перебирая страницы прошлого, я невольно возвращаюсь к олимпийскому матчу пятьдесят второго года против советской сборной. Игра Всеволода Боброва в этом матче превзошла все, что я видел за свою долгую футбольную жизнь. Это был великолепный мастер и непревзойденный боец».

Его футбольная слава огромна, но и она бледнеет перед славой Боброва-хоккеиста, перед хоккейными победами, вдохновителем и соавтором которых он был, – победами, прежде всего связанными с его именем, высоким мастерством, с его ни с чем не сравнимым талантом.

Как же складывалась его «ледовая судьба»? Ученик легендарного Михаила Бутусова, воспитанник старой, прославленной ленинградской школы русского хоккея, Бобров уже до войны был принят в команду мастеров «Динамо», а после Победы блистал на голубых полях столицы. А когда в нашу жизнь вошел хоккей с шайбой, мы увидели новую и, пожалуй, самую яркую, самую примечательную грань его таланта. Несомненно, все начала в нашем хоккее, все первые победы и наиболее яркие, казавшиеся тогда удивительными взлеты самым тесным образом связаны с именем этого великого спортсмена.

– Он раньше и глубже, острее, чем все остальные, почувствовал дух и смысл новой игры, разгадал ее внутреннюю динамику, ее характер, – говорил мне Аркадий Иванович Чернышев.

Добавлю к этому, что он первый великолепно освоил все премудрости новой игры, все сложности и тонкости ее техники: владение клюшкой, броски, обводку, проходы за ворота. Показал их тем, кто был с ним рядом на льду. Я не погрешу против истины, если скажу, что на примере Боброва, на искусстве Боброва воспиталось целое поколение советских хоккеистов, для которых он был живым эталоном.

О широте и яркости его дарования красноречивее многих слов говорят следующие факты. Уже в 1948 году он завоевывает право носить звание лучшего бомбардира чемпионата СССР, забив в ворота соперников 52 шайбы из 108, числившихся на счету всей команды. В 1951 (41 шайба) и 1952 (34 шайбы) годах он повторяет этот успех. Шесть раз в составе своих клубов Бобров становится обладателем золотых медалей чемпиона страны и трижды – серебряных. После выступления у нас в стране чемпиона Чехословакии клуба «ЛТЦ – Прага» Бобров был единодушно назван лучшим игроком этих матчей. Лучшим и среди наших спортсменов и среди гостей. Причем чехословацкие спортсмены единодушно одобрили это решение.

Нужно сказать, что восторги, которые мы тогда расточали по адресу нашего любимца, наталкивались на стойкое противодействие скептиков.

– Ну да, у себя он герой, – говорили они, – но выдержит ли он сравнение с лучшими мастерами этой игры?

И вот настал 1954 год. Стокгольм. В столицу Швеции съехались все «звезды» мирового хоккея: и считавшиеся тогда непобедимыми канадцы, и неизменные участники подобных турниров чехи, и многоопытные, упорные хозяева льда шведы… Но когда закончилась спортивная борьба (как мы уже отмечали, закончилась блестящей победой нашей сборной), жюри, составленное из самых авторитетных специалистов, единодушно признало Всеволода Боброва лучшим нападающим чемпионата.

В хоккее, как известно, никогда не регистрировались и не регистрируются никакие рекорды, но у Боброва они есть. В чемпионате СССР 1948 года на его счету в среднем за каждый матч получилось 2,8 шайбы! К такой результативности до сих пор не приблизился ни один советский хоккеист. Чтобы лучше оценить это достижение, напомню, что пока абсолютно лучшим результатом в нашем хоккее является показатель Вениамина Александрова, пославшего в ворота соперника в сезоне 1962/63 года 53 шайбы в 37 матчах. По эффективности в расчете на каждую игру это вдвое меньше, чем у Боброва.

Его главное достоинство, главная отличительная черта – неповторимость, несхожесть ни с кем другим. И на футбольном, и на хоккейном полях его можно было узнать сразу, выделить среди других безошибочно – в какой бы майке он ни был, за какую бы команду ни выступал. Его уникальные рывки и проходы на ледяном поле, вихревые «дуги» возле ворот соперников, его идеальное умение держать шайбу у клюшки, точно она приклеена к ней, его дриблинг, приводивший в замешательство всех защитников, наконец, его неповторимый удар-«щелчок», повергавший в трепет самых стойких вратарей, – все это вместе взятое и составляло его силу, исключительность его спортивного облика.

Мы часто спрашиваем друг друга: что же все-таки порождает игроков такого высочайшего класса? Талант? Труд? Несомненно – и то, и другое. Но есть одно совершенное непременное качество. Качество, которое жило в Боброве, которым было наполнено все его существо, – большая, искренняя, непроходящая, ни с чем не сравнимая любовь к игре.

Я, например, хорошо помню матч на первенство страны между командами ЦДКА и «Спартак», сыгранный холодной зимой 1949 года. Уже в самом начале его, на 3-й минуте, Бобров с только ему присущим изяществом прошел сквозь строй защитников, сильно ударил. И улыбнулся, увидев, как над чужими воротами вспыхнул красный свет.

Через несколько мгновений он на огромной скорости вновь ворвался в зону спартаковцев, принял в падении шайбу, посланную партнером, и редким по красоте «тычком» забил гол. Забил и – очутился на жестком, шершавом от сильного мороза льду. Кто-то, споткнувшись, повалился на него, еще несколько тел, наскакивая по инерции на живую горку, образовали кучу малу. Я стоял у самого бортика, глядел на это хитросплетение коньков, клюшек, доспехов и вдруг у самого основания этой пирамиды увидел… смеющиеся, озорные глаза Боброва. Ни боль, ни груз чужих тел, придавивших спортсмена, не смогли отнять у него радость удачи!

Что можно добавить к этому эпизоду? Разве только то, что в том матче к началу третьего периода счет был 8:0 в пользу армейцев и все эти восемь шайб влетели в ворота спартаковцев от клюшки Боброва. Чудо? Конечно. Но, оказывается, и это не предел. Его личный рекорд еще выше – 10 шайб в одном матче. Он установил его зимой пятьдесят первого года в игре против ленинградского «Динамо». Кстати, в приведенных нами случаях проявилась еще одна великолепная черта этого спортсмена: его неугомонность, его «жадность» на гол. Для этого человека никогда не существовало никаких хитростей, договоров, желания отдохнуть, довольствоваться малым – он всегда был заведен на «полный вперед», всегда играл с максимальной отдачей – от начала до конца.

Кроме великой любви к игре, большой преданности ей отличительной чертой этого замечательного спортсмена было исключительное трудолюбие. Я видел, как в Москве, на теннисных кортах ЦДКА, после напряженной двухчасовой тренировки в составе команды он, во взмокшей майке, возбужденный и, конечно, порядком уставший, оставался на поле вместе со своими партнерами и на раскаленном солнцем асфальте отрабатывал технику бросков и передач.

– Давай с ходу!

– Еще на выход! – только и слышалось на площадке, заполненной веселым говором.

А зимой! Им, еще и не мечтавшим о Дворцах спорта, тренироваться приходилось под открытым небом, нередко – в морозы… Но Сева и его товарищи словно не замечали холода. Часами придумывали и разучивали они свои комбинации, которые потом становились классическими для нашего хоккея. Если что-нибудь не выходило, повторяли еще и еще раз. Бывало, кому-нибудь из ребят в конце концов надоедало, он предлагал:

– Пора заканчивать.

И часто в ответ на это слышался невозмутимый голос Севы:

– Давайте еще повеселимся немного. Ну чего так рано домой идти?

Понимаете: этот труд, эта исступленная, изматывающая черновая работа и в самом деле приносила ему радость, глубокое внутреннее удовлетворение. Как же после этого расценить брюзжание тех, кто в дни наивысшей славы этого спортсмена называл его «белоручкой» и себялюбом?! Долголетняя дружба с этим человеком дает мне право утверждать, что ни тем, ни другим он не был никогда.

И еще. Для Всеволода Боброва никогда и ни в чем не существовало мелочей. Передо мной блокнот, помеченный пятьдесят четвертым годом. Здесь запись беседы, которую мы провели после его возвращения из Стокгольма. Вот что он рассказал тогда о подготовке к первому матчу первого в его биографии мирового, чемпионата:

– После первого периода матча Чехословакия – Швейцария уходим снаряжаться. В раздевалке царит сосредоточенное молчание. Ведь хорошо, правильно одеться – это тоже чрезвычайно важно для спортсмена! Нужно все подогнать так, чтобы форма и защитное снаряжение лежали предельно удобно, чтобы ботинки были идеально зашнурованы и достаточно плотно завязаны. Все это избавит спортсмена от возможных неприятностей. Но что еще важнее – дает нам необходимый психологический настрой, создает определенное настроение. Это можно сравнить вот с чем. Вам, вероятно, приходилось в праздники надевать свой самый лучший, новый костюм. И вы помните, как сразу ощущаете себя как-то выше, торжественнее, как вам хочется в таких случаях, чтобы каждый ваш шаг был красивым и правильным. Вот таким новым, праздничным костюмом должна быть для игрока его спортивная форма.

Я хорошо помню, как наша тройка готовилась к каждому матчу. Мы даже клюшки прилаживали накануне часами. Старательно обматывали их изоляционной лентой – строго в тех местах, где привыкли держать руки, примеряли, правильно ли все, никогда не ленились переделать… Иногда нас спрашивали: «И охота вам так возиться? Ведь эти клюшки скоро поломаются?»

Мы отвечали на это очень просто:

– Все в спортсмене должно быть прекрасно, все должно настраивать на красивую игру, все должно способствовать ей…

В этих словах – весь Бобров, все его истинно благоговейное отношение к спорту.

Оно выражалось и в постоянном, глубоком изучении соперников. В его архиве я видел картотеки, заведенные на вратарей и защитников сборных команд Канады, Чехословакии, Швеции, а также на соответствующие категории игроков из наших лучших клубов. Каждая тетрадь была разделена на две графы: «Сильные стороны» и «Характерные ошибки». В игре мы видели не раз, как блестяще он умел использовать слабости тех, против кого выступал, и бить их «главные козыри».

Но этот рационализм, эта огромная, никому не известная исследовательская работа уступала место свободному вдохновению, солнечной импровизации, когда ни один следующий шаг, ни один предстоящий поступок непредсказуемы. Именно это делало игру Боброва неповторимо красивой и увлекательной.

Однако эмоции эмоциями, а современный знаток спорта требует прежде всего факты, прямые доказательства весомости добытого тем или иным спортсменом. Поэтому без «визитной карточки» моим героям, конечно, не обойтись.

Итак, Бобров Всеволод Михайлович. Родился 1 декабря 1922 г. Заслуженный мастер спорта (1948 г.). В футболе чемпион СССР 1946 – 1948 гг. Второй призер 1945 и 1949 гг. Обладатель. Кубка СССР 1945 и 1948 гг.

В хоккее с мячом обладатель Кубка СССР 1945 и 1946 гг.

В хоккее с шайбой чемпион СССР 1948, 1949, 1951, 1952, 1955, 1956 гг. Второй призер 1947, 1954 и 1957 гг. Провел около 130 матчей, забил 243 гола. Обладатель Кубка СССР 1952, 1954 и 1955 гг. Финалист Кубка СССР 1951 г.

Чемпион VIIзимних Олимпийских игр. Чемпион мира 1954 и 1956 гг. Чемпион Европы 1954 – 1956 гг. Второй призер чемпионатов мира 1955 и 1957 гг. Лучший бомбардир чемпионата мира 1956г. (13 шайб). Сыграл на этих турнирах 28 матчей, забив 34 гола. В течение трех лет был бессменным капитаном сборной страны по хоккею.

Игрок такого класса требует достойной «оправы». И судьба дала ему ее. На другом – правом – крыле этого звена выступал Евгений Бабич. Он родился в Москве, в 1921 году. Воспитывался и рос в большой, дружной и очень спортивной семье. Отец, Макар Николаевич, и мама, Анна Федоровна, очень увлекались, скоростным бегом на коньках и лыжами.

Старший брат, Николай, учился некоторое время у знаменитого своего тезки, одного из первых русских чемпионов в скоростном беге на коньках, Струнникова, а затем стал известным хоккеистом, много раз привлекался в сборную Москвы. Болельщики довоенной поры знали его как непревзойденного мастера обводки, спортсмена волевого, мужественного, выносливого. Сестра Надя выступала за широко известную в ту пору женскую команду по хоккею с мячом «Буревестник».

Идя по стопам своих родных, беря пример со старших, Женя с детских лет влюбился в хоккей и записался в знаменитый в ту пору хоккейный клуб «Буревестник». Такая привязанность объяснялась просто: центральный стадион этого общества, тогда один из лучших в городе, находился рядом с домом Бабичей.

Когда Жене исполнилось шестнадцать лет, он был принят в третью команду, а через год уже периодически привлекался в первую, где играл в линии нападения рядом с Николаем.

– Молодцы, Бабичи! – кричали им с переполненных трибун болельщики, наблюдая, как напористо, лихо и ловко действует этот семейный тандем. Приметили Женю и журналисты. Зимой сорокового года очень тепло, доброжелательно написал о нем корреспондент «Комсомольской правды» Ефим Рубин. Он предсказывал, что через год-два этот спортсмен займет видное место среди ведущих хоккеистов столицы. Журналист утверждал, что у новичка есть все основания стать признанным лидером грозного «Буревестника».

Скорей всего, предсказанию этому суждено было сбыться, но тут грянула война, враг подошел к стенам столицы, и Евгений Бабич был призван в ряды Красной Армии. Просил, чтобы его немедленно отправили на фронт, но в военкомате сказали:

– Нечего тебе там пока делать. Военной грамотой овладей сначала, а там видно будет.

И он стал курсантом военного училища, успешно закончил ускоренный курс, получил первое офицерское звание – младший лейтенант. Казалось, теперь мечта очутиться на переднем крае борьбы с фашизмом близка к осуществлению. Но… подвел случай. В ту холодную, суровую зиму сорок третьего года в Москве было разыграно первенство гарнизона по хоккею. 11 января команда училища, где проходил службу Евгений Бабич, играла со сборной военных академий. Со счетом 5:1 победили курсанты, и все пять мячей в ворота соперников провел Евгений Бабич. Наблюдавший за этим поединком генерал на следующий день вызвал «виновника» к себе и объявил, что его оставляют преподавателем.

– Я хочу воевать, понимаете – воевать! – волновался и совершенно искренне протестовал Евгений.

– Верю. Но вы прекрасный спортсмен и обязаны передавать свой опыт, свои навыки молодежи. Это поможет многим ребятам сохранить свою жизнь, повысить боеспособность. Понимаете, как это важно… – Аргументы начальника училища выглядели «железно», и отвести их не удалось.

Напряженно, с полной отдачей работая над воспитанием будущих офицеров, Евгений находил лоскутки времени и для тренировок. В начале лета 1944 года он активно выступал в играх на первенство Москвы по футболу. Здесь и увидел его Борис Андреевич Аркадьев, только-только приступивший к руководству командой ЦДКА. Так Евгений попал в прославленный футбольный коллектив. Он регулярно выступал за дублирующий состав, а нередко и в основном, причем всегда оправдывал возлагавшиеся на него надежды. Так, помнится, в чемпионате СССР 1949 года в матче второго круга против динамовцев Тбилиси на их поле Бабич забил в ворота хозяев поля единственный, решающий, гол, позволивший армейцам продолжать борьбу за звание чемпиона. Он был отмечен местной и центральной прессой как лучший игрок матча.

Но, как бы удачно ни складывалась его футбольная судьба, в характере Евгения, в его симпатиях неизменно проявлялось наследственное тяготение к зимним видам спорта, к хоккею с мячом, который уже давно и прочно стал «семейной» игрой Бабичей.

Уже в конце осени сорок четвертого года Евгений был введен в состав команды мастеров ЦДКА по русскому хоккею и вскоре встретился с Всеволодом Бобровым. Пока шли тренировки, он очень внимательно присматривался к своему коллеге, тогда еще совсем незнаменитому. В выходившей в команде стенной газете Бабич написал заметку о своем партнере. Он выражал твердую веру в то, что Всеволод станет большим спортсменом, гордостью страны, и советовал ему бережливей относиться к своему богатейшему дарованию.

Потом начались игры на возрожденный к жизни Кубок СССР по хоккею с мячом. И здесь проявилось с предельной очевидностью, что эти спортсмены словно бы созданы друг для друга.

– Мы, Женя, с тобой в одной связке, – сказал ему Бобров в день, когда команда ЦДКА, обыграв команду ВВС со счетом 2:1, стала победителем первого послевоенного соревнования. И это означало утверждение их дружбы, которая продолжалась на протяжении многих лет.

Справедливости ради следует отметить, что, когда стала создаваться команда «укротителей шайбы», Бабич был единственным из армейцев, кто далеко не сразу согласился сменить свое амплуа. Он был ярко выраженным однолюбом в спорте и не хотел ни за что расставаться с милым его сердцу плетеным мячом. Только настойчивость Боброва сумела переломить его упрямство.

– Ты же просто создан для «шайбы», а не понимаешь этого! – сказал ему однажды в сердцах товарищ. – Смотри, потом будешь жалеть. Ведь это игра очень перспективная…

Вскоре Евгений уже вошел в состав «тарасовской» тройки – первой ударной тройки ЦДКА.

Природа не наградила Бабича какими-то особенными данными. Нет, физически он был развит средне. Всего, что выделяло его впоследствии на ледовой площадке – необыкновенная выносливость, о которой складывались легенды, филигранная техника, безупречно точная и эффективная игра в корпус – он достиг фанатическим трудом. В ту пору Бабича часто называли «мотором» своего звена. Да, именно он придавал ему нужные «обороты», от него шла та энергия победоносного вихря, которой славилась эта тройка.

И еще, что особенно ценно и важно, – он был мыслителем, автором многих прекрасных творческих открытий. Именно по его инициативе была рождена и претворена в жизнь знаменитая комбинация с «оставлением» шайбы, против которой долгое время оказывались безоружными самые мощные и надежные линии обороны. Историю ее изобретения и внедрения, необыкновенно интересную, по-своему романтичную, рассказал мне в свое время Всеволод Михайлович. Привожу его воспоминание дословно.

– Хорошо помню, – говорил Бобров, – как в одном из матчей чемпионата страны против команды «Крылья Советов» мы потерпели обидное поражение. Соперники в тот раз сыграли отлично, но особенно удачно действовала защита против нашей тройки. Мы просто задыхались от жесткого хоккейного прессинга и за все три периода не смогли – это было неслыханно! – провести ни одной шайбы.

Разъехались злыми. Домой я пришел усталый до предела, бросился в постель и почти сейчас же уснул, даже забыв отключить телефон.

Разбудили меня его пронзительные звонки. Я снял трубку.

– Сева? – раздалось на другом конце провода, и я сразу узнал голос Женьки.

– Ну что тебе?

– Сева, у меня родилась замечательнейшая идея. Понимаешь, я на полной скорости рвусь вперед, к чужим воротам. Сближаюсь с защитником. Делаю замах. Он – все внимание на меня. Иду на столкновение, а шайбу, словно бы невзначай, оставляю на льду, тебе. Ты следуешь прямо за мной…

– Постой, а шайбу отберут?

– Чудак, не отберут! Ведь между ней и защитником соперника я… Я делаю тебе заслон, понимаешь – заслон!

– А если не выйдет?

– Ну ты даешь! Что же тут может не выйти?! Хочешь, я приеду к тебе сейчас, попробуем?

Я зажег свет, – вспоминал с доброй улыбкой Бобров, – взглянул на часы. Уже сорок пять минут, как наступили новые сутки.

Так глубокой зимней ночью сорок девятого года родилась идея комбинации, которую они вскоре воплотили в жизнь. «Старожилы» помнят, как часто и весьма эффективно применяли они на льду эту тактическую «бомбу». Комбинацию, или, точнее, комбинации с оставлением шайбы (опробовали десятки ее различных вариантов), Женя Бабич заставлял товарищей отрабатывать часами, по сто, по сто пятьдесят раз за тренировку. Он был «автором проекта», он его разработал и претворил в жизнь, сделав это классической комбинацией советского хоккея.

Бабич Евгений Макарович. Родился 11 июля 1921 г. Заслуженный мастер спорта (1953 г.). Чемпион СССР 1948, 1953, 1955 и 1956 гг. Второй призер 1947, 1954 и 1957 гг. Провел 167 матчей, забил 140 голов. Обладатель Кубка СССР 1952, 1954 – 1956 гг. Финалист Кубка СССР 1951 г.

Чемпион VIIзимних Олимпийских игр. Чемпион мира 1954 и 1956 гг. Второй призер чемпионата мира 1955 и 1957 гг. Чемпион Европы 1954 – 1956 гг. Второй призер чемпионата Европы 1957 г. Сыграл на этих турнирах 27 матчей, забив в них в общей сложности 5 голов.

Такая относительно низкая результативность в состязаниях высшего международного класса может кого-нибудь из тех, кто не видел Бабича в деле, удивить и даже разочаровать. И напрасно.

Да, забивал он явно меньше своих партнеров, но на поле выглядел великолепно. Он не знал себе равных по умению совершать скоростные проходы по флангу и созданию явных голевых ситуаций. Благодаря этому, а также своему исключительному творческому бескорыстию, своему умению все подчинить высшим интересам команды Евгений Макарович добровольно брал на себя на особо ответственных состязаниях роль главного ассистента Всеволода Боброва. Уверен: если бы уже в ту пору для определения результативности была принята ныне утвердившаяся система пас + гол, Бабич оказался бы впереди многих самых прославленных асов.

Еще и еще раз представляю себе то чудесное время, когда этот спортсмен жил и творил на льду. Самым излюбленным способом действия Бабича на ледовой площадке были скоростные, кинжальные проходы вдоль борта. Сколько раз нам казалось, что он вот-вот воткнется в защитника, погаснет скорость, захлебнется атака. Но Евгений словно обладал волшебством, умел на какое-то мгновение превратиться в невидимку, проскальзывал опасные места и неудержимо рвался вперед к своей доброй знакомой – победе. Рвался, ни на одно мгновение не нарушая взаимодействия с партнерами.

Третьим в связке был коренной уралец Виктор Шувалов. Его детство и юность прошли в Челябинске, в дружной и крепкой рабочей семье. Еще мальчишкой он пристрастился к конькам, а чуть позже – к русскому хоккею, который пользовался в его родном городе исключительной популярностью.

Быстро пролетели школьные годы. Виктор поступил на знаменитый Челябинский тракторный завод, работал токарем по металлу, слыл передовиком, знатным производственником. А в свободное время играл в хоккей – сначала за цеховую команду, потом за сборную завода. Товарищи души в нем не чаяли: не было ни одного хоккейного состязания, в котором бы он не забил «свой» гол.

В год Победы его пригласили в команду мастеров «Дзержинец» – прародительницу нынешнего «Трактора». И здесь он быстро выдвинулся на первые роли, став главным бомбардиром клуба.

В 1947 году на Урале стали культивировать хоккей с шайбой и Шувалов охотно перешел в «новую веру». Молодая команда «Дзержинец», где выступали такие впоследствии широко известные спортсмены и тренеры, как Н. Эпштейн, Е. Богов, С. Захватов, В. Столяров, довольно веско заявила о себе. Играя в первенстве СССР по II группе, она сначала была второй в зоне РСФСР (20 очков из 28 возможных), а затем победила в финальном турнире, обойдя таких сильных соперников, как СКИФ (Ленинград), «Динамо» (Свердловск) и «Буревестник (Москва). Из 12 шайб, забитых челябинцами в ворота этих клубов, восемь пришлись на долю Виктора Шувалова.

Финальный турнир чемпионата СССР для команд II группы проходил с 7 по 11 марта в городе Молотове (ныне Пермь). И все пять дней на трибуне для почетных гостей сидел Всеволод Бобров.

– Хорош парень. Чертовски хорош, – восхищался он, наблюдая за его игрой.

– Ну вот и возьмите к себе, – предложил гостю играющий тренер «Дзержинца» Николай Эпштейн. – Тем более что ему все равно в армию идти.

– Спасибо за совет. Возьмем, – пообещал Бобров. И слово свое сдержал точно и скоро. Уже на следующий сезон Шувалов выступал за команду мастеров ВВС. Между прочим, по итогам футбольного сезона 1950 года Виктор был внесен в список 33 лучших игроков страны.

О Шувалове в нашей спортивной прессе и спортивной литературе написано до обидного мало. Это, вероятно, объясняется тем, что в его тройке внимание журналистов всегда было практически сфокусировано на Боброве. Более того, некоторые журналисты и специалисты хоккея нередко писали и в ту пору, и позже, будто Виктору в его прославленной тройке была всегда предопределена «черновая работа», причем акцентированная на отход в оборону. Подобные утверждения не имели и не имеют ничего общего с истиной.

Заслуженный мастер спорта Виктор Шувалов остается в нашей благодарной памяти первоклассным форвардом, нападающим агрессивным, смелым, прекрасно оснащенным технически. Высокий, физически крепкий, исключительно устойчивый на коньках, отчаянно мужественный, он особенно уверенно и эффективно действовал в непосредственной близости от ворот соперников. Имел очень точный и сильный бросок с обеих рук. Особую ценность и известность в спортивном мире представлял его знаменитый «щелчок».

Причем вот что интересно. Первое время, когда только что приехал из Челябинска, Виктор владел только обыкновенным, ничем не выделявшим его среди других броском. Но затем в результате длительных и упорных тренировок, самоотверженной индивидуальной работы овладел оригинальным «щелчком». Высший класс его искусства бомбардира состоял в том, что Виктор, по существу, никогда не обрабатывал шайбу, не подлаживал ее под клюшку, как это часто делают даже самые опытные игроки передней линии, а производил бросок мгновенно, с ходу, с передачи. И броски эти были, как правило, меткими, неотразимыми.

Его послужной список выглядит, как и у коллег, весьма внушительно.

Шувалов Виктор Григорьевич. Родился 15 декабря 1923 г, Заслуженный мастер спорта (1953 г.). Чемпион СССР 1951, 1953, 1955, 1956 гг. Второй призер 1954 и 1957 гг. Обладатель Кубка СССР 1952, 1954 – 1956 гг., финалист Кубка СССР 1951 г. Провел более 150 матчей первенства СССР, забив 220 голов. Лучший бомбардир 1951 (31 гол) и 1954 (44 гола) гг.

Чемпион VIIзимних Олимпийских игр. Чемпион мира 1954 и 1956 гг. Второй призер чемпионата мира 1955 г. Чемпион Европы 1954 – 1956 гг. Сыграл на этих турнирах 22 матча, забив 18 голов.

В тот памятный год, когда наша главная команда блестяще дебютировала на чемпионате мира, один из шведских журналистов назвал Шувалова «железным русским». Не знаю, что вкладывал он в это понятие, но мы навсегда сохранили в своей памяти и сердцах образ честного, мужественного, несгибаемого хоккейного бойца.

Созданная в начале сезона сорок девятого года тройка Виктора Шувалова (в среде болельщиков ее неизменно называли «тройкой Боброва») не претерпевала никаких изменений в течение пяти сезонов, предшествовавших выходу советского хоккея на международную арену. Это обеспечило ей идеальную сыгранность, глубокое взаимопонимание.

В чемпионатах страны армейское звено, по существу, не имело себе равных. Так, в сезоне 1952 года, по подсчетам наших статистиков, оно выиграло все микроматчи против своих грозных соперников из «Динамо», «Крыльев Советов» и других клубов. О шуваловской тройке писали свои добрые, нередко откровенно восторженные отзывы все ведущие советские журналисты. «Тройка, играющая на пятерку», «Неудержимое звено», «Чемпионы результативности» – вот лишь некоторые заголовки корреспонденции, которые посвящали им Юрий Ваньят, Виктор Фролов, Ефим Рубин, Всеволод Дайреджиев и другие обозреватели. Такое отношение прессы вселяло в спортсменов чувство уверенности в себе, обеспечивало прочный, надежный психологический фон.

Конечно, была опасность того, что уверенность перерастет в самоувереность, в самоуспокоенность, тем более что в команде ВВС, где они играли, не было тогда освобожденного творческого руководителя. Его роль выполнял тренерский совет. Председателем совета был Всеволод Бобров, членами – Виктор Шувалов и Евгений Бабич.

Однако этого не произошло. Высокое чувство долга, свойственное этим спортсменам, любовь к игре, природное трудолюбие способствовали тому, что это звено из года в год повышало свое мастерство. В феврале 1952 года, подводя итог только что закончившемуся сезону, газета «Советский спорт» писала:

«По праву второй год подряд звание чемпиона страны завоевал сильный и дружный коллектив Военно-Воздушных Сил. Своими победами эта команда во многом обязана тренеру и игроку В. Боброву. Этот разносторонний, одаренный спортсмен провел все встречи очень сильно. К положительным качествам Боброва, в частности к искусству обводки, прибавилось умение играть коллективно, действовать в течение длительного времени с большим напряжением сил. Не ущемляя своей яркой индивидуальностью творчества партнеров, Бобров способствовал развитию в каждом из них наиболее ценных качеств».

Это определение спортивного обозревателя весьма важно для понимания творческого облика и существа рассматриваемого нами звена. Собранные в него выдающиеся хоккеисты своего времени, демонстрируя высший коллективизм, взаимоподчиненность, отточенную согласованность действий, в то же время сумели и в составе тройки сохранить свой почерк, привнося в ее действия максимум пользы.

Высоким смыслом, удивительной разносторонностью отличались действия центрального нападающего. Как Николай Сологубов, блестящий игрок той поры, был в нашем хоккее универсалом от обороны, так Виктор Шувалов стал одним из первых универсалов от нападения. Великолепный форвард, он в то же время умел и очень любил действовать в защите. Как только соперники овладевали шайбой, Виктор неизменно занимал излюбленную позицию у синей черты, как говорится грудью встречая накатывающийся на его команду очередной вал атаки.

– «Волнорез» – так. любовно называли его товарищи по команде и многочисленные болельщики.

И в самом деле, о Шувалова, как о могучий гранитный волнорез, разбивались многие валы тонко задуманных атак. А Виктор из глубины начинал очередную комбинацию, четко рассчитанными ходами выводил вперед своих партнеров, которые, как два могучих крыла, обрушивались на позиции противоборствующей стороны.

Здесь автору хочется высказать одно суждение, которое, быть может, покажется некоторым специалистам спорным. В середине шестидесятых годов один из наиболее интересных, наиболее талантливых советских хоккейных тренеров за всю его историю Анатолий Владимирович Тарасов стал пропагандировать и практически внедрять на ледовой площадке свою систему построения и действия хоккейной тройки, которой он дал свое цифровое выражение – «1 +2». Иными словами, он ввел своеобразного хоккейного полузащитника. Система эта не раз оправдывала себя на практике и, вероятно, получила бы свое дальнейшее развитие, не покинь Тарасов пульта управления советским хоккеем. Но когда я думаю об этой системе, то не могу избавиться от глубокого убеждения, что первой ее открыла – пусть неосознанно, пусть в известной мере стихийно – тройка Боброва и первым истинным первоклассным полузащитником советского хоккея был Виктор Шувалов.

Яркая творческая индивидуальность каждого игрока стала составной частью целого. Филигранная техника обводки и точнейший удар Боброва, резкие, стремительные проходы по правому краю Бабича и его редкое тактическое мышление, прекрасный выбор позиции и поражающее в самых сложных ситуациях спокойствие Шувалова – все это составляло их общее достояние, общее богатство. Именно этой тройке навсегда принадлежат открытия, которые; затем, как дорогое наследие, передавались из поколения в поколение, были взяты на вооружение национальными школами хоккея других стран. Среди этих открытий – комбинация с оставлением шайбы, «встреча углом», знаменитый «бобровский треугольник, вписанный в круг» и многое другое.

Значение этого звена в истории нашего хоккея трудно переоценить. Еще в 1948 году, во время приезда в Советский Союз чемпиона Чехословакии команды «ЛТЦ – Прага», капитан и признанный лидер прославленного клуба Владимир Забродский после окончания серии «открытых» матчей сделал следующее заявление:

– Больше всего нас поразило, что в вашей стране, культивирующей хоккей всего два года, взращены игроки высокого международного класса. Я имею в виду прежде всего звено, в котором выступает Бобров.

Это заявление было повторено три года спустя, когда в марго пятьдесят перзого года к нам в гости прибыла национальная сборная Чехословакии. Два матча, состоявшиеся 9 и 11 марта, окончились внушительными победами советской команды, выступавшей под флагом сборной Москвы, – 5:2 и 7:1. На следующий день последовал выигрыш у сборной Польши с сокрушительным счетом – 15:3. Комментируя эти события, спортивный обозреватель выходящей в Варшаве газеты «Пшеглонд спортовы» писал следующее:

«Русские товарищи сохранили состав своей сборной практически без изменения, но мы увидели фактически новую команду. Что ее характеризует? Прежде всего высокий темп, умение не только сохранить его в течение долгого времени, но и максимально наращивать благодаря отличной физической подготовке спортсменов. Заметно улучшились броски по воротам и техника владения шайбой. Все это особенно отчетливо проявляется в действиях первой тройки советской сборной».

Привожу эту выдержку из статьи (а подобных оценок – бесчисленное множество) с умыслом. Звено Боброва было на протяжении всего первого периода становления и развития новой игры «знаком качества» советского хоккея, его визитной карточкой. Наличие этой тройки не только крепило реальную силу главной команды страны, но и заряжало ее морально-волевым потенциалом огромной силы.

– С Бобровым не пропадем! – говорили ребята.

И это была как раз та самая шутка, в которой содержалась значительная доля правды. Все это стало отчетливо ясно в момент, когда сборная Советского Союза вышла на широкую международную арену.

Стокгольм. 1954 год. 26 февраля на Королевском стадионе стартовал очередной чемпионат мира. После трех сравнительно легких побед над Финляндией (26 февраля – 7:1), Норвегией (27 февраля – 7:0), ФРГ (1 марта – 6:2) наши спортсмены подошли к рубежу решающих испытаний. 2 марта они вышли на лед против сборной Чехословакии, находившейся в прекрасной форме. Особенно ярко блистали в команде такие «звезды», как Владимир Забродский, Властимил Бубник, Вацлав Бубник и Карел Гут. До начала состязания многие опытные специалисты предсказывали победу нашим соперникам.

Как же сложился матч? Когда был дан сигнал к началу поединка, все увидели, что тренеры сборной Чехословакии ввели в состав первой тройки к Данде и Властимилу Бубнику Забродского, обычно игравшего в третьем звене. Замысел был ясен: соперники решили создать для этого матча «супертройку», которая бы смогла противостоять тройке Боброва, сразу задать тон в игре.

Счет открыли чехи, воспользовавшиеся ошибкой нашего вратаря Г. Мкртчяна. Но через минуту или полторы наше ударное звено разыгрывает великолепную по красоте, точности, осмысленности комбинацию, выводит «на чистый фарватер» Боброва, и он виртуозным ударом сравнивает счет. 1:1 – так кончается первый период.

В самом начале второго чехи снова выходят вперед. Но после остроумной комбинации Бобров – Бабич – Бобров – Шувалов – счет опять становится ничейный (2:2). Эта же тройка проводит в ворота чехов четвертую и пятую шайбы и практически решает судьбу поединка, так и закончившегося со счетом 5:2.

– Я должен сказать откровенно, – передал по радио комментатор Вадим Синявский, – что если мы выиграли и выиграли блестяще этот трудный матч, то главная «вина» за это ложится на тройку Боброва. Она сыграла просто великолепно!

А разве можно забыть, как действовали эти ребята в поединке против сборной Швеции, состоявшемся 5 марта! Разве можно забыть, что именно они тогда провели в ворота хозяев шайбу за шесть минут до окончания матча, который мы проигрывали со счетом 0:1! Шайбу, которая позволила нам продолжать борьбу за звание чемпиона мира… Прошло с тех пор много лет, но мы, представители первого поколения болельщиков, помним все, что произошло тогда, до мельчайших подробностей.

Играли под открытым небом. На протяжении всего матча густо валил снег. Шведы всячески сбивали и без того невысокий темп, стремясь лишить советскую команду ее главного козыря – скорости. Рослый, могучий защитник Бьёрн, видно получив персональное задание от тренеров, неотступно следовал за Всеволодом Бобровым, опекал его, отнюдь не проявляя и тени вежливости. Забив шайбу, шведы предпринимали героические попытки удержать счет и строили плотную оборону. В этих условиях наша первая тройка проявила исключительную тактическую гибкость и хитрость. Связка Бобров – Бабич стала все время вести фланговые атаки слева (наступление в паре), а Шувалов в это время действовал по центру или смещался вправо, отыскивая свободную позицию.

Один из фланговых рывков пары форвардов был особенно удачен: Бабич лихо прошел вдоль борта, «оттянул» на себя двух шведов и удачно оставил шайбу летящему сзади на полной скорости Боброву. Тот срезал угол, рванулся за ворота, объехал их и сделал вид, что собирается «завести» шайбу в ближний от себя угол. Бьёрн и подоспевший ему на помощь Г. Юханссон поверили в этот жест, бросились к нашему нападающему, решительно сыграв против него в корпус. Но на какое-то мгновение раньше Бобров увидел, как Шувалов выскочил на позицию, оставленную Юханссоном, и, падая, успел каким-то чудом сделать точнейшую передачу другу. Без всякой подготовки, не потеряв и десятой доли секунды, Виктор ударил. Шайба влетела в ворота рядом со штангой.

Три года подряд «бобровская» тройка показывала класс результативности на чемпионатах мира. В 1954 году в Стокгольме сборная СССР провела в ворота соперников 37 шайб, из них 16 пришлось на первое звено (В.Бобров – 8, В.Шувалов – 7, Е.Бабич – 1). На чемпионате мира 1955 года – он проходил в нескольких городах ФРГ – в активе главной команды страны 39 шайб, из них первая тройка провела 12 (В. Шувалов – 6, В. Бобров – 4, Е. Бабич – 2). И, наконец, на VII зимних Олимпийских играх (здесь же разыгрывалось первенство мира и Европы) из 40 шайб сборной

«бобровская» тройка провела 16 (В. Бобров – 9, В. Шувалов – 5 Е.Бабич – 2).

На чемпионате мира 1957 года, проходившем в Москве, на Центральном стадионе имени В. И. Ленина, это звено претерпело изменение. В свое время по этому поводу Всеволод Михайлович говорил:

– Незадолго до начала состязаний мы узнали, что Виктор Шувалов выведен из сборной. Формальный повод был избран вполне приличный – недомогание, но, может быть, кое-кому он уже надоел, казался слишком «старым». Вместо него в тройке место центрального нападающего занял Александр Уваров. Это был хоккеист, безусловно, очень сильный, интересный. Но общего языка мы с ним найти не смогли. И игра сразу потускнела. Нам не хватало Витиного понимания игры, Витиного непревзойденного искусства выбора места, Витиной преданности игре.

В этих словах не только грусть. В них признание великой роли сыгранности, сколоченности линии. Без них нет и не может быть троек.

Новая тройка так и не доиграла тогда чемпионат до конца: и Бобров, и Бабич, получившие серьезные травмы, вынуждены были покинуть лед. Все же на ее долю пришлось 14 шайб: Всеволод Бобров забросил 13 из них, Евгений Бабич – одну.

Итак, отыграв за сборную неполных четыре сезона, «бобровская» тройка вписала в свой актив 58 шайб. В абсолютном списке результативности троек сборной страны она, несмотря на бурный прогресс хоккея, на расширение диапазона международных турниров, продолжает занимать почетное место среди лидеров, среди тех, кто покоряет и сегодня наше воображение своей результативностью.

Прошло уже более трех с половиной десятилетий с тех пор, как эта тройка оставила лед. Но слава о ней, память о ней живы в сердцах всех, кто любит советский хоккей.

– Звено Виктора Шувалова, Всеволода Боброва, Евгения Бабича занимает исключительное место в истории отечественного спорта, – говорит заслуженный тренер СССР Аркадий Иванович Чернышев, «главный конструктор» наших первых побед. – Все наши первые и поэтому самые важные, самые престижные победы на международной арене связаны с ее именем. С нее начинаются наши победные традиции, наша слава.

Чем объясняются замечательные достижения тройки Боброва и ее непроходящая популярность? Прежде всего тем, что она сумела обогнать свое время и, шагнув далеко вперед, помогла догнать в предельно короткие сроки главные хоккейные державы мира.

Мы всегда стоим на позиции реалистического подхода к роли и значению отдельной личности или отдельной группы лиц в развитии того или иного вида. Но «бобровская» тройка – исключение. Во многом благодаря ей хоккей сразу и навсегда стал любим миллионами людей, она помогла утвердить его красоту, его мужество, его устремленность в завтрашний день.

На ярком примере этого звена – примере высшего мастерства, преданности, боевого победоносного духа – воспитывались, воспитываются и еще будут воспитываться новые поколения рыцарей шайбы.