1. Всеобщее разочарование под гром орудий
12 января 1945 г. Герингу исполнилось 52 года. Этот день рождения он встретил в Каринхалле, без гостей и без подарков. Никто из промышленников и деловых людей, заполнявших прежде его приемную, не приехал его поздравить, о представителях городов не приходилось и говорить: их мысли были заняты тем, как уцелеть от гибели под бомбами. Самые горячие поздравления (по словам фон Бюлова) Геринг получил от фюрера, принявшего его в своей новой ставке «Орлиное гнездо»; но тут как раз началось новое большое наступление Красной армии, форсировавшей Вислу, и фюрер забыл о рейхсмаршале. 17 января была освобождена Варшава; русские остановились только на Одере, и это было совсем недалеко от Каринхалле.
Приказом Гитлера в люфтваффе, как и в других родах войск, был создан «штаб политического руководства», отвечавший за «правильную идеологическую ориентацию и высокий боевой дух войск», и Геринг стал главой этого штаба. К нему начали поступать доклады о случаях саботажа во время ремонта самолетов на полевых аэродромах и о недовольстве среди офицеров люфтваффе, готовивших заговор против него и против Гитлера. Это грозило опасностью, но куда большая опасность надвигалась с другой стороны: к Одеру подошла группа армий, которыми командовал маршал Жуков. 30 января Гитлер приказал Герингу эвакуировать из Каринхалле всех женщин и детей. 31 января Эмми Геринг с дочерью навсегда покинула поместье в Шорфгейде; на Ангальтском вокзале в Берлине ее ждал специальный поезд Геринга, на котором она уехала в Мюнхен, а оттуда — в Оберзальцберг. Дом в Оберзальцберге стоял в полной сохранности в ожидании хозяев, и Эмми поселилась в нем вместе с дочерью и родственницами.
Геринг остался в Каринхалле. С востока уже доносился гром орудий наступавшей русской армии. Из поместья спешно увозили остатки художественной коллекции и все имущество: кое-что закапывали в тайниках в окрестном лесу. 27 января на совещании у Гитлера Геринг узнал, что фюрер собирается укрыться в районе Оберзальцберга, где строились тайные убежища и создавались склады; за выполнением этих работ следил Борман.
В распоряжении Геринга находилась 9-я парашютно-десантная дивизия, в которую вошли остатки полка СС «Герман Геринг»; это были надежные отборные войска, сформированные, в основном, из жителей Пруссии и преданные рейхсмаршалу, и он надеялся с их помощью выстоять как против внешних, так и против внутренних врагов.
Что касается последних, то среди них главным был Геббельс, прочно занявший место рядом с фюрером и использовавший каждую беседу с ним для того, чтобы опорочить рейхсмаршала, обвинив его и в разгроме люфтваффе, и в разрушении германских городов, и в поражении Третьего рейха. Геббельс не раз предлагал фюреру предать Геринга суду, чтобы окончательно убрать его с политической сцены, но Гитлер отверг эту идею, не желая давать лишние козыри вражеской пропаганде. Геббельсу очень хотелось лишить Геринга статуса «преемника фюрера» и самому получить это звание. Хотя перспективы воспользоваться высшей властью казались уже достаточно туманными, Геббельс полагал, что игра стоит свеч: новое звание стало бы высшим достижением его карьеры, с которым он надеялся войти в историю.
13 и 14 февраля 1945 г. англо-американская авиация совершила три крупных налета на Дрезден. Город был превращен в развалины, погибли десятки тысяч мирных жителей. Ни один истребитель люфтваффе не встретил противника в воздухе, в городе не осталось даже зениток, так как все они еще в январе были переброшены на Западный фронт для обеспечения проводившегося там «решающего наступления». Истребители союзников сбили над Дрезденом всего один немецкий самолет: это была небольшая гражданская машина, перевозившая почту в Берлин через Дрезден. Самолеты люфтваффе почти перестали появляться в небе над Германией; господство авиации союзников стало полным.
Герингу уже нечем было руководить. Он совершил несколько поездок на фронт, пока фюрер не запретил ему это делать, и перестрелял почти всех любимых бизонов и оленей, чтобы они не достались русским. Однажды его навестил в Каринхалле Шпеер, который позже написал об этой встрече следующее: «Геринг все еще оставался «вторым лицом в государстве». Если бы он, вместе со мной, Кейтелем, Йодлем, Деницем и Гудерианом, решительно потребовал от Гитлера рассказать о плане окончания войны, то фюреру пришлось бы раскрыть карты: хотя в создавшейся ситуации он никак не желал расстаться с иллюзией личного руководства, но, избегая, как всегда, конфликтов личного характера, наверное, не отказался бы это сделать.
Я открыто сказал Герингу о моем разочаровании в фюрере, и он так же откровенно ответил мне, что понимает мои чувства и нередко сам переживает то же самое. Но он уже был так тесно связан с Гитлером множеством связей, многие годы совместной работы и забот так переплели их судьбы, что он не находил в себе сил пойти на разрыв. В частных разговорах он еще храбрился, но, оказавшись лицом к лицу с фюрером, превращался в труса. Как рейхсмаршал, он должен был постараться защитить интересы родины, но он так и не решился проявить для этого смелость».
Геринг все еще хранил надежду на «неожиданный поворот судьбы», на «милость божью»; в противном случае он бы уже давно принял яд, который теперь всегда носил с собой, и у него было немало случаев, когда такой выход казался наилучшим: например, после бомбардировки Дрездена, когда погибло чуть ли не 80 000 человек.
2. «Тогда тоже была весна…
В середине марта парашютная дивизия, подчинявшаяся Герингу, заняла оборону по Одеру, оставив один батальон в тылу для защиты Каринхалле. Имущество, имевшееся в усадьбе, было погружено в вагоны (набралось два железнодорожных состава) и отправлено в Оберзальцберг; туда же выехал и Геринг. Там он встретился с семьей и занялся размещением своих коллекций в заранее подготовленных надежных местах, подальше от посторонних глаз, так как не знал, что готовит ему будущее. Покончив с этим, он распрощался с женой и дочерью и вернулся в Каринхалле. Здесь уже работали военные саперы, быстро подготовившие к взрыву и дом, и хозяйственные постройки, и подземный склеп, в котором покоилась Карин.
16 апреля возобновились бои на Одере, и вскоре русские и польские части, прорвав фронт, вышли к южным окраинам Шорфгейде. Парашютисты Геринга отчаянно оборонялись, но не выдержали натиска и были рассеяны, Геринг, видя, что дело плохо, застрелил последних четырех бизонов, остававшихся в загоне, отдал приказ о взрыве и отбыл в Берлин. Говорили, что взрыв получился слишком мощным и разметал все, что было в усадьбе, так что на месте построек остались лишь груды дымящегося щебня. Что стало с останками бедной Карин — неизвестно, но ясно то, что она не нашла покоя в чужой земле, на которой не нашла счастья при жизни. Геринг никому не рассказал о своих переживаниях при отъезде: он торопился на встречу с фюрером, которого хотел поздравить с днем рождения.
Гитлер уже находился в своем подземном бункере, устроенном возле рейхсканцелярии, и был занят решением вопроса: оставаться ли ему в Берлине или отправиться в Оберзальцберг. Генералы советовали ему уехать, пока дорога еще была свободной. Выглядел фюрер неважно: события последних месяцев губительно отразились на его здоровье. «Голова у него слегка тряслась, — рассказывал очевидец. — Его левая рука висела плетью, а кисть дрожала. Глаза сверкали непередаваемым лихорадочным блеском, вызывая страх и какое-то странное оцепенение. Его лицо и мешки под глазами создавали впечатление полного истощения. Все движения выдавали в нем дряхлого старика».
Не дождавшись решения фюрера, Геринг, сославшись на то, что у него есть срочные дела на юге Германии, сказал, что отправится туда на машине. Прощание с фюрером вышло коротким и сухим: Гитлер вяло пожал руку своему «преемнику» и сказал несколько ничего не значащих слов; было заметно, что его мысли заняты другим и что он, глядя на Геринга, уже не замечает его.
Той же ночью Геринг, едва не потеряв машину в Берлине во время очередного налета авиации союзников, отправился через всю Германию на юг, проехал Дрезден, от которого остались только жуткие руины, потом — Берхтесгаден и вечером следующего дня уже подъезжал к Оберзальцбергу. Стояла весна, погода была теплой, почти как летом. В горах недавно прошел дождь, и со склонов на дорогу наплывали запахи влажной земли и молодой травы. Вечер был так хорош, как будто не существовало никакой войны. По этой дороге Геринг когда-то проезжал вместе с Карин; тогда они были молоды и полны надежд, несмотря на трудности. Увы, с тех пор многое, слишком многое изменилось…
Дома его встретили жена и дочь; Эмми не стала спрашивать мужа ни о чем. Геринг думал, что фюрер все-таки приедет в Берхтесгаден, и это его пугало, потому что грозило гибелью всем, кто мог бы оказаться рядом с ним.
Геринг приехал в Оберзальцберг без своего личного военного эскорта. В городе было полно эсэсовцев, охранявших находившиеся здесь важные «государственные объекты» и подчинявшихся Гиммлеру, который в это время уже начал предварительные переговоры о мире с англо-американским командованием, используя в качестве посредника графа Бер-надотта, президента шведского общества Красного Креста.
Утром следующего дня пошел снег: в Альпы вернулась зима. Геринг хотел выехать в горы, чтобы проверить, в каком состоянии находятся тайные убежища, где он спрятал свои ценности, но его отвлек телефонный звонок из Берлина. Генерал Коллер, начальник штаба люфтваффе, сообщил ему, что фюрер не желает покидать Берлин и что он, Коллер, скоро прибудет к Герингу с важными новостями.