Инспектор Гомер Бредли подошел к окну, встал на цыпочки и поверх крыши соседнего здания посмотрел на бухту и далекие горы. Снег все шел. Силуэты гор над мрачно-серой водой казались расплывчатыми громадинами.

Бредли повернулся на каблуках и. подойдя к столу, выбросил в корзину для бумаг остатки ветчины и ржаного хлеба, купленных в ближайшем ресторанчике под названием «Мясной рынок».

Через широко раскрытую дверь кабинета Бредли увидел следователя Дэна Оикаву с папками в руках. Вместе с другими следователями он работал над делом об убийстве четырнадцати проституток, до сих пор еще не раскрытым. Недавно он отрастил себе усы и стал похож на императора маньчжурской династии. На нем были темно-серые брюки, рубашка в бело-синюю широкую полоску и красные подтяжки. Помешательство на красных подтяжках царило в отделе уже недели две. Интересно, что придет на смену? Шляпы с полями? Мимо двери, прихрамывая, прошел Оруэлл. Тоже в красных подтяжках. Так, а с этим-то что стряслось?

— Эй, Эдди! — позвал его Бредли.

Оруэлл остановился в дверях с полной кружкой кофе в руке. Несколько капель брызнуло через край на манжеты, но Оруэлл не заметил этого.

— Не видел Джека или Клер? — спросил Бредли.

Тот отрицательно покачал головой.

— Ты что, хромаешь?

— Нет. — ответил Оруэлл, поправив подтяжки. — Просто купил новые ботинки.

Оруэлл хорошо одевался, умело и со вкусом подбирая одежду. Что бы он ни надел, все казалось сшитым на заказ. Как ему это удавалось на зарплату полицейского, трудно было сказать. Однако скоро ему придется урезать расходы на свой гардероб: ходили сплетни, что его невеста Джудит беременна.

— Закрой дверь, пожалуйста, а, Эдди?

— Да, конечно, — ответил Оруэлл, наклоняясь вперед, и пролил еще немножко кофе.

Бредли откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Лампы дневного света потрескивали и шипели. Он покосился на кучу бумаг, накопившихся на столе. Сегодня вечером он хотел пойти по магазинам поискать подарок для Эдди и его невесты. Оруэлл просил кухонный комбайн «Мулинекс». Интересно, что это такое. Он даже дал Бредли список магазинов, в которых продавалась интересующая его модель.

Открыв крышку резной шкатулки из сибирской сосны, полученной им от жены в качестве прощального подарка в день оформления их развода, Бредли выбрал сигару, сунул ее в рот, но прикуривать не стал — должен был прийти Уиллоус через пять минут.

Бредли беспокоился об Уиллоусе: за последние несколько лет тому пришлось участвовать в трех перестрелках. Чуть больше года тому назад он, Паркер и Дэн Оикава в перестрелке убили молодую женщину по имени Трейси Пил. Это был классический случай самообороны. Они вынуждены были стрелять: Пил из пистолета сорок пятого калибра застрелила мужчину. Но у нее осталась дочь, она растила без мужа маленькую Ребекку, и Уиллоус терзался, что сделал девочку сиротой.

Несмотря на все возражения Уиллоуса, Бредли настаивал на консультации психоаналитика. Бредли понимал положение Уиллоуса и сочувствовал ему. Полицейские — ребята самолюбивые, а если Уиллоус обратится к психиатру, это непременно будет отмечено в его характеристике.

А теперь его еще жена бросила, уехала в Торонто, за четыре тысячи километров, и детей с собой забрала. Бредли слышал, что Уиллоус собирается продавать дом. А еще до него дошли сплетни, что между Уиллоусом и Паркер более близкие отношения, чем просто дружба коллег по работе. Уже месяца два Бредли обдумывал все «за» и «против» этого.

Но теперь, когда все газеты пестрели сообщениями об убийстве Ли, было не время менять Уиллоусу напарника.

Дело развивалось с невероятной быстротой и не в лучшем направлении. Одна из местных газет где-то раздобыла фотографию трупа Ли и опубликовала ее рядом с портретом человека, арендовавшего склад Чанга. Китайская община была в ярости.

Давить на Джека в такой ситуации было нельзя, но именно это Бредли и придется сделать через несколько минут.

Он зажег спичку и все-таки закурил. Он давно уже оставил иллюзии насчет своего железного самообладания. Плохое сменялось хорошим, а хорошее — плохим, и он, как любой другой человек, реагировал на стрессы и неприятности. Пару месяцев назад ему удалось сократить количество сигар до двух штук в день, и он этим страшно гордился. Не лучшее время он выбрал, чтобы закурить, ведь Уиллоус и Паркер придут с минуты на минуту. Джек — убежденный противник этой привычки, Паркер — тоже. Но инспектор есть инспектор, в то время как следователь — всего-навсего простой полицейский, который временно не носит форму. Поэтому никто никогда не высказывался вслух по поводу того, что Бредли курит. Правда, Уиллоус умел выражать свое отношение, не произнося при этом ни слова, и Бредли это сильно раздражало.

В открывшейся двери его кабинета задребезжало стекло, и на пороге появились Уиллоус и Паркер. Бредли жестом пригласил их войти, стряхнул пепел, не попав в корзину для бумаг, и спросил:

— Ну, с чем пришли, ребята?

— Криминалисты все еще не закончили исследование собранного на складе мусора. Похоже, ничего полезного они там не найдут. Вокруг склада все обшарили. Пусто. Никаких следов, — ответил Уиллоус.

— Какие следы могут быть в такой снег, — вздохнула Паркер.

Бредли попытался выпустить кольцо дыма, но не получилось.

— Владелец склада, Уильям Чанг, требует, чтобы мы освободили его помещение. Говорит, что теряет на этом кучу денег, и грозится подать в суд.

— Что вы ему ответили?

— Сказали, что делаем все возможное, — отозвалась Паркер.

— Ну хорошо, пока оставим это. Опрос вероятных свидетелей уже провели?

Уиллоус открыл свой блокнот.

— В этом квартале, — начал он, — три гостиницы-ночлежки, все находятся в конце улицы. Еще две гостиницы, пара мелких офисов и несколько ресторанчиков — на другой стороне переулка. Мы заполнили уже пятьдесят семь вопросников. Свидетелей нет. Еще не опросили жителей близлежащих домов — их там десятка два.

— Сколько понадобится времени на повторный опрос?

— Если нам будут помогать четыре группы, то, по крайней мере, день, с утра до вечера.

— Это чертово расследование что-то тянется слишком долго, — сказал Бредли. — Вчера по телевизору была передача, посвященная этому убийству. Видели?

Уиллоус кивнул. Кто-то записал передачу на видеокассету, и они с Паркер посмотрели ее в холле следственного отдела.

— Не лучшая реклама для нас, — посетовал Бредли. — Шеф хочет, чтобы дело было закрыто как можно скорее. Я тоже. — Он откинулся на спинку кресла. — Вы нашли ключ на дне водоема в садах. Он подходит к замку на дверях склада. Ну и что? Тупик? Насколько я понимаю, ничего это вам не дает.

— Думаю, что да, инспектор, — сказала Паркер.

— Хорошо. Это мы можем скормить прессе. Пусть подавятся. — Бредли стряхнул пепел в корзину для бумаг. Попал. Может, это добрый знак? — Я собираюсь привлечь к расследованию Оикаву и Джеффа Нортона. Никто из вас не возражает? — спросил он.

Паркер бросила взгляд на Уиллоуса, и тот сказал:

— Мне кажется, неплохая идея.

Оикава работал следователем меньше трех лет. Нортон и вовсе снял форму несколько месяцев назад. Так что Уиллоус все равно остается старшим группы. И конечно, ему нужны все резервы, какие только можно подтянуть к расследованию этого непростого дела. И в этом Бредли прав.

— Держите меня в курсе дела, — сказал Бредли. В воздухе повисли неровные кольца дыма. Инспектор махнул сигарой, словно волшебной палочкой. Жест означал: вы свободны.

Только Уиллоус подошел к своему столу, как зазвонил телефон, будто ждал его и видел, что Джек подошел.

— Уиллоус слушает.

— Это Бобби говорит. — Пауза. — Бобби Чоу.

— Что случилось, Бобби?

— Я ушел с работы.

— Мудро.

— Надо было это сделать на пару дней раньше, — возразил Бобби, — они разбили вдребезги мой «мерседес», Джек.

— Приходи к нам и подавай иск.

Уиллоус отнял от уха трубку, из которого раздался ироничный гогот Бобби.

— Джек, — прошептал Бобби, — у меня для тебя кое-что есть. Я в коричневом «форде» на стоянке техсервиса на углу Двадцать шестой улицы и Фрейзер. Найдешь?

— Бобби, ты не пьян?

— Нет, просто в расстроенных чувствах. Ты скоро придешь?

— Смотря как с движением на улице. Минут двадцать, может, тридцать.

— Коричневый «форд», — сказал Бобби. — На заднем бампере наклейка фирмы «Герц», которая дает машины на прокат. Я тебе уже сказал, что они разбили мой «мерседес».

— Да, Бобби. Сказал.

— Кувалдами. — Бобби снова разразился надтреснутым испуганным смехом. — Тебе приходилось сидеть в машине, когда парочка зверей колошматит по ней кувалдами килограммов по пять каждая? Так вот, слушай, я так вцепился со страху в руль, что потом, когда все кончилось, не мог разжать руки — такой спазм, хоть зубами отдирать.

— У тебя есть часы, Бобби?

— Да, конечно.

— Сколько сейчас?

— Четверть первого.

— Правильно. Не вешай трубку, ладно? Через полчаса я буду.

— Черт, — сказал Бобби и повесил трубку.

На этот выезд Уиллоус и Паркер получили из гаража департамента «шевроле-селебрити» небесно-голубого цвета. Уиллоус завел машину, включил печку и задом выехал с места, потом вывернул руль и направился к выезду из подземного гаража.

— Тут не ладится, а ты еще о продаже дома беспокоишься? Поэтому такой грустный? — спросила Паркер. — Агент все еще настаивает, чтобы ты снизил цену?

— Да.

— Не снижай, — посоветовала Паркер. — Если будешь терпеливо ждать, получишь все, что захочешь.

Уиллоус кивнул. Ему не хотелось об этом говорить. Его жена Шейла уже дважды звонила на этой неделе. Ее родители одолжили ей тридцать тысяч долларов на первый взнос за новый дом. Она хотела, чтобы Уиллоус продал старый как можно скорее.

Он затормозил у въезда в переулок. По Хастингс пронесся на желтый свет большой оранжевый грузовик с солью. Уиллоус подождал, пока перейдет дорогу какой-то пожилой китаец, свернул вправо, перестроился в крайний левый ряд и сделал левый поворот.

— Я всю жизнь живу в этом городе, — сказала Паркер, — и не помню ни одной такой холодной зимы. Что-то случилось с парниковым эффектом? Причем именно тогда, когда он нам так нужен.

— А эффект арестовали и в тюрьму посадили, — ответил Уиллоус. — Это уловка, чтобы повысить цены на огурцы.

Светофор переключился, и Уиллоус, повернув, выехал на Хастингс и прибавил скорость.

Они увидели «форд» Бобби на стоянке техсервиса в конце ряда, рассчитанного на десять машин. Уиллоус подъехал поближе и дал звуковой сигнал. Из машины появилась голова Бобби. Он мутным взглядом обвел все вокруг, откинул голову назад и закрыл глаза.

— Это кто? — спросила Паркер.

— Дед Пихто. Ты есть хочешь?

— Еще как.

— Тогда и мне что-нибудь возьми, — сказал Уиллоус, открывая дверцу, — а я тем временем попробую его растолкать.

Уиллоус вышел из машины. К нему подбежала девушка в грязно-коричневой униформе техсервиса. Он остановился.

— Мы решили, что он наркоман, — сказала она. — Полиция уже едет.

Уиллоус показал ей свой значок и рывком распахнул правую переднюю дверцу «форда». Бобби с трудом поднял голову, широко зевнул и стал дико озираться вокруг.

— Ты нажрался, Бобби? — спросил Уиллоус.

Бобби наконец удалось остановить на нем свой взгляд, и он медленно моргнул три раза по-совиному.

— Не-е… Просто перебрал успокоительного. Такого страха натерпелся. Потом голова была будто в тисках… Вот и съел слишком много таблеток, — промямлил Бобби и улыбнулся. По подбородку стекала струйка слюны. — Я тебе звонил, да? — спросил он, бросив взгляд через плечо. — Ну да, вон там таксофон… Ага, видишь его? — продолжал он, вытирая слюну. — Спасибо, что приехал так скоро, Джек.

— Ты где взял машину? — спросил Уиллоус.

— У «Герца».

— Покажи квитанцию на аренду, Бобби.

— Она где-то тут… — Бобби Чоу похлопал себя по всем карманам, заглянул в бардачок и пожал плечами.

Рядом со стоянкой была пластмассовая палатка в форме буквы Т. Паркер пробежала меню, опустила стекло и нажала на кнопку вызова. Человек, ответивший ей по селектору, говорил еще невнятнее, чем диспетчер, объявляющий рейсы в аэропорту. Она заказала горячие бутерброды с жареной картошкой, кофе и чай.

Голос по селектору снова спросил что-то невразумительное. Надеясь на лучшее, Паркер попросила еще и кетчуп.

На стоянку въехала патрульная машина. Паркер посигналила ей и, когда полицейский за рулем увидел ее, помахала, чтобы он уезжал.

На пластмассовом подносе появились бутерброды, картошка, кофе и чай. На чеке значилось: восемь долларов пятьдесят центов. Она заплатила десятку.

Подъехав к «форду», она вышла, села с подносом к ним в машину и, поставив его на сиденье, захлопнула дверцу.

— Если кто-то и жалуется на обслуживание, — сказал Бобби, — так это точно не я.

Паркер протянула Уиллоусу его бутерброд и кофе.

— Откуда ты узнала, чего мне хочется? — спросил Бобби. — Бутерброд — пища юношей, стоит мне слопать такой, и я сразу чувствую себя моложе лет на десять.

Бобби Чоу за несколько секунд съел бутерброд, облизал майонез с золотой фольги, в которую он был завернут, скомкал ее и трясущимися руками швырнул под ноги.

— А сахар есть?

Паркер протянула ему три маленьких пакетика сахара.

— Ты — напарница Джека? — спросил он.

Паркер отпила кофе, он мог быть и получше, но и хуже тоже бывает.

— Молчаливая напарница, да? — заметил Бобби, взяв горсть жареной картошки.

— Так что ты мне хотел рассказать, Бобби? — спросил Уиллоус.

— Да в общем-то, ничего особенного, — ответил, пожав плечами, Бобби. — Я, когда звонил тебе, столько кокаина нанюхался, что ничего не соображал. А теперь мозги прояснились. Прости, что зря отнял у тебя столько времени.

Уиллоус открыл дверцу.

— Пошли, Бобби.

Он обеими руками вцепился в руль.

— Не пойду. Я еще не доел.

Уиллоус взял горсть жареной картошки, обильно полил ее кетчупом и набил ею нагрудный карман пиджака Бобби.

— Возьми с собой.

Бобби облизал губы, оценил выражение глаз Уиллоуса и покорно сказал:

— Хорошая мысль, Джек.

Тысячи могил и крематорий единственного в черте города кладбища Маунтин Вью окружали ухоженные зеленые насаждения. Кладбище занимало сто шесть акров. Пять кварталов — от главных ворот до техсервиса — Уиллоус и Паркер вместе со съежившимся на заднем сиденье Бобби проехали всего за несколько минут.

— Выходи, Бобби, — коротко сказал он.

— Что, прямо сейчас?

— Да, прогуляемся, — заявил Уиллоус и, схватив его за рукав, выволок из автомобиля.

— Пусти! Мне же больно!

— Сейчас будет еще больнее.

— Джек… — вмешалась было Паркер.

Уиллоус не слушал ее.

От холода трава стала серой и хрустела под ногами, как кукурузные хлопья. Уиллоус завел Бобби в лабиринт надгробных камней и указал на прямоугольный кусок розового гранита.

— Сядь.

Бобби сел.

— Ты угнал автомобиль, Бобби. Тот. кто следит за тобой как за условно освобожденным, обхохочется.

— Ключи торчали в замке зажигания. И дверь, черт ее побери, была открыта. Поэтому я решил наплевать на всякие там бумажки. Господи, да это же просто ошибка! Я неверно оценил ситуацию! Это ж с кем угодно может случиться! Я же оплачиваю аренду, значит, фирме «Герц» наплевать, кто ездит на этой машине. Мне надо поговорить со своим адвокатом!

— Клер, ты не хочешь прогуляться? — спросил Уиллоус.

Паркер не тронулась с места.

— Она не хочет от тебя уходить, — сказал Бобби. — Эй, может быть, это любовь?

Уиллоус спихнул его с гранитной плиты, и Чоу упал в ломкую мерзлую траву.

Он заплакал.

— Хватит, Джек, — сказала Паркер.

— Я так не считаю.

— Хватит, говорю тебе.

Уиллоус пнул Бобби в ребра носком ботинка.

— Ну что, Бобби? Она права? Или хочешь еще?

Бобби поднялся на четвереньки, вытер слезы.

— Прекрати! Ты не имеешь права. Ты же полицейский!

— А ты — осведомитель. И не забывай об этом.

Бобби озирался вокруг. Вдалеке какая-то женщина клала на могилу венок. Чоу стал истошным голосом звать на помощь.

Уиллоус подождал, пока тот замолчит, чтобы перевести дух, и снова ударил его.

— Господи!

— Господь тебя не слышит. И Кенни Ли тоже. Зато я слышу отлично. Так вот я тебя слушаю, Бобби.

— Когда я звонил тебе, я накачался наркотиками. Я был в полусне. Сам не знал, что говорил!

— У Кенни Ли жена и двое детей. А теперь он направляется сюда. Послезавтра его похоронят, на этом самом кладбище!

Уиллоус почувствовал руку на своем плече. Паркер. Он вывернулся, схватил Бобби за грудки и, протащив его немного по траве, ударил о вросшую в землю гранитную плиту.

— Только попробуй ударить его еще раз. Я на тебя рапорт напишу, — сказала Паркер. — Я не шучу, Джек.

Уиллоус повернулся к ней спиной и пошел по подстриженной лужайке к их машине.

Бобби, неуклюже повернувшись, сел.

— Я расспрашивал многих. Ли не играл в азартные игры. И у него не было долгов. Ни гроша! — проговорил он, вытерев нос. — Вы меня слышите, девушка?

— Бобби, — обратилась к нему Паркер, — о том, чтобы подать жалобу на Джека, даже и думать не смей. Понял?

— Да. Конечно.

— Посмотри на меня.

Бобби заморгал. Слезы высохли на его ресницах.

— Он мой напарник, Бобби. Так что если ты на него пожалуешься, мы найдем способ упрятать тебя за решетку на весь остаток твоей никчемной жизни.

Паркер наклонилась к нему. Бобби отшатнулся. Она потрепала его по сальным волосам, выпрямилась и бодрым шагом пошла по мерзлой траве к машине. Уиллоус сидел на месте пассажира и смотрел прямо перед собой невидящим взглядом. Паркер скользнула за руль и завела мотор.

— Высади меня где-нибудь, — попросил Уиллоус. — Кажется, на сегодня мой рабочий день окончен.

— Высадить тебя, но где?

— Около бара «Эдди». Я бы выпил чего-нибудь.

— Тебе не пить надо, Джек, а пересмотреть свое отношение к жизни.

Паркер притормозила у ворот кладбища, подождала, пока дорога освободится, и выехала на улицу Фрейзер.

— Бобби раскололся.

— Да? — без удивления спросил Уиллоус.

— Мелинда сказала правду. Ее отец не был заядлым игроком, хотя и ездил в Лас-Вегас.

Уиллоус подумал.

— Надо еще раз позвонить в Вегас, — сказал он. — С Ли наверняка были там какие-то неприятности. Просто так не летал бы он в такую даль. Может быть, в полиции Вегаса есть о нем какая-нибудь информация.

— Можно попытаться, — согласилась Паркер. — Так что, ты по-прежнему хочешь где-нибудь выйти?

— Нет, поехали на работу.

— Если ты будешь продолжать драться, Джек, в конце концов ты лишишься работы в полиции.

— За то, что я бью таких, как Бобби, никто меня с работы не снимет.

— Почему бы тебе не взять отпуск на несколько дней? Поехал бы, детей проведал.

— Я уже об этом думал.

— Они ведь тоже по тебе скучают, Джек.

— Да, я знаю.

На стуле около рабочего стола Уиллоуса вразвалку сидела женщина в грубых черных кожаных ботинках и черных кожаных штанах в обтяжку и ярко-розовом свитере из ангоры. Волосы ее были цвета редиски, а в левой ноздре поблескивал бриллиант. Увидев входящих, она встала и, одернув свитер, обратилась к ним:

— Вы — следователи Уиллоус и Паркер?

Уиллоус кивнул.

Она протянула ему руку, на которой была татуировка — красно-синяя бабочка.

— Меня зовут Беверли, — представилась она и, снова усевшись, развернула клочок газеты и разгладила его на обтянутом черными штанами бедре. — Я работаю по вечерам в ресторанчике на улице Пендер. Вот он, — она протянула ему этот клочок с фотографией парня, арендовавшего склад Уильяма Чанга, — он зашел поздно вечером выпить чашку кофе, а как раз на следующее утро нашли того китайца, который замерз насмерть.

— Вы уверены, что это он?

— Абсолютно. Такой же рыжий, как я, только он такой от природы. Шутник. Спросил, не больно ли мне чихать. — Она прикоснулась к носу. — Это он про мой бриллиант. И мне это совсем не понравилось.

Ей не понравилось и то, что он ее продинамил, но зачем говорить об этом полицейским?

— А вы не спросили, как его зовут?

— Он не сказал. Но когда он платил за кофе, я перегнулась через прилавок. Чашка кофе и кусок яблочного пирога, вот и все, что он заказывал. Два доллара тридцать центов. Без чаевых. Когда он открыл бумажник, я успела глянуть на его водительские права.

— Права местные?

— Да, конечно, — улыбнулась она, и бриллиант звездой блеснул у нее в носу — хоть желание загадывай. — Его зовут Гаррет.

— Это имя или фамилия? — спросила Паркер.

— Не знаю. Я только взглянуть успела. Когда парень открывает бумажник, не очень-то хочется, чтобы он это заметил.

— Да, это правда, — кивнула Паркер.

Уиллоус начал задавать вопросы. Через полчаса он уже знал или надеялся, что знает, примерный рост и вес Гаррета, цвет глаз, то, что у него была обычная манера говорить, не было никакого акцента, что одет он был в поношенные джинсы, черную кожаную куртку, что присутствовали еще пара ковбойских сапог и черная ковбойская шляпа.

— Ну и что вы теперь будете делать? — спросила Беверли.

— Посмотрим, что нам о нем скажет компьютер, — ответила Паркер. — Если нам посчастливится и мы что-нибудь найдем, вы согласитесь посмотреть на фотографии тех, на кого у нас есть досье?

— Я не могу. Мне надо на работу.

— Не обязательно сейчас. Может быть, завтра. Вы поможете нам?

— Да, конечно. Честно говоря, я хотела бы присутствовать в суде. Интересно посмотреть, как он будет выкручиваться.

Паркер подошла поближе и встала между Уиллоусом и Беверли.

— Скажите, — спросила она почти шепотом, — он вам сделал что-нибудь плохое?

— Продинамил, — выпалила Беверли, вспыхнув так, что ее лицо стало почти таким же ярко-розовым, как свитер.

— Если будет суд, вы об этом обязательно узнаете, — сказала Паркер. — Не беспокойтесь.

В комнату явился Эдди Оруэлл. Паркер, все еще бормоча слова утешения, провожала уходившую Беверли. Оруэлл не отрывал от нее глаз, пока она не скрылась в лифте, и лишь тогда повернулся к Уиллоусу.

— Слышал про Ферли?

— Только то, что ему сделали операцию. Больше ничего.

Паркер села за свой стол. Оруэлл, нагнувшись над ней, задал тот же вопрос.

Паркер раздраженно посмотрела на него.

— Отойди-ка, Эдди. Ты мне дышать не даешь, — сказала она, сделав пометку у себя в блокноте. — Джек, нам придется подумать о том, как Беверли будет выглядеть в суде.

— Может быть, поможешь ей выбрать что-нибудь из ее гардероба? Ведь не одна же у нее там ангора и кожа!

— Не могу за это поручиться.

— Я тоже, — встрял Оруэлл. — Меня она уж точно подцепила. Так вот, насчет Ферли. Он был на грани жизни и смерти. Я все свободное время проводил у его постели. День и ночь.

— Да? Потрясающе! Ты, оказывается, чудесный парень!

— Так что если Джудит вдруг позвонит сюда, скажите ей, пожалуйста, где я был.

— Знаешь что, Эдди? — сказала Паркер.

— Что?

— Ты омерзителен.

— Джек, — обратился к нему Эдди.

— Ты действительно омерзителен, Эдди, — заверил его Уиллоус, набирая номер по междугороднему телефону. Он звонил в Лас-Вегас. Выяснив телефон местной полиции, он пытался связаться с ней.

— Знаете, что произошло? Ферли со своими приятелями из морга играл в эту игру, когда до краев наполняют стакан с пивом, растягивают на нем салфетку, на нее кладут несколько монет и по очереди выжигают сигаретами дырки в этой салфетке. Тот, у кого монеты упадут при этом в стакан, оплачивает для всех следующую порцию выпивки. Так вот, Ферли все время проигрывал, и, чтобы уменьшить убытки, он глотал деньги. Ты когда-нибудь слышал что-либо подобное? Он, должно быть, совсем рехнулся, — взахлеб рассказывал Оруэлл.

— Очень занимательная история, Эдди. Но придется тебя разочаровать: у Ферли инфаркт, и ему уже лучше, — ответил Уиллоус.

Паркер открыла толстую черную папку с делом Ли. Да, вот оно. Страница сто тринадцать. Взволнованные заверения Мелинды Ли, что ее отец не был заядлым игроком.

Уиллоус, недолго поговорив по телефону, повесил трубку.

— Ну, что у них? — спросила Паркер.

— Перезвонят.

Паркер принялась писать отчет о проделанной за день работе. Время шло медленно.

Через полчаса наконец зазвонил телефон, и Уиллоус схватил трубку.

В полиции Лас-Вегаса отлично знали Кенни Ли. За последние два года он трижды приезжал туда по разным делам. Первый раз он прилетел, чтобы оплатить пятизначный счет за номер в отеле «Сэндз» после неудавшейся попытки проделать это с помощью кредитной карточки «Виза», на которой в банке не было денег. Карточка была на имя Кенни Ли, но ею пользовался его сын Питер. Кроме исчерпанного лимита денег по карточке, Питер был должен значительную сумму, проигранную в казино. Второй и третий визиты Кенни Ли в Вегас были вызваны необходимостью внести залог за сына, который попал в тюрьму. Обвинения против Питера были не слишком серьезными: хулиганство и непристойное поведение в состоянии алкогольного опьянения. Уиллоус спросил, в чем именно заключалось это хулиганство. Оказалось, парень средь бела дня мочился на чей-то «линкольн» на стоянке перед отелем «Фламинго».

Уиллоус поблагодарил сержанта полиции Лас-Вегаса и повесил трубку. Паркер вопросительно подняла бровь.

— Клер, а сын Ли не сказал тебе, с кем он на этот раз катался на лыжах?

— Я его не спросила.

— А вообще как он с тобой разговаривал?

— Он был напряжен. Но я решила, что это из-за смерти отца. А что такое? Что тебе сказали?

— Кенни Ли ездил в Лас-Вегас выручать нашкодившего сыночка. Парень растратил кучу денег в «Сэндз», и отцу пришлось вносить за него в полиции залог. Ты знаешь что-нибудь об условиях завещания Ли?

— По завещанию все имущество переходит во владение жены. Но у китайцев — патриархат, Джек. Возможно, парнишка решил, что он унаследует газету и сможет ее выгодно продать.

— А потом отправиться в Неваду сделать себе капитал за игорным столом, — задумчиво сказал Уиллоус. — Хорошо бы обнаружить связь между сыном Ли и этим самым Гарретом.

Перед его мысленным взором снова предстал обнаженный труп Кенни Ли в позе лотоса на замерзшей поверхности красиво оформленного водоема в садах Сун Ятсен. Мертвец в ледяном саване.

И эти заиндевелые глаза.