Как ни странно, пронаблюдав за особняком Димона в Вегасе почти сутки, мы обнаружили всего семерых охранников. То ли мы основательно проредили их число за последние несколько дней, то ли мы что-то упустили. Судя по нервозности, царящей за забором, хозяин и его люди переживали не лучшие времена: вооруженные люди суетливо носились по саду на каждый птичий крик, каждая машина, въезжающая на территорию, тщательно досматривалась, вдоль забора монтировались дополнительные камеры наблюдения. Причем, на мой взгляд, довольно бестолково: ни инфракрасных датчиков, ни ультразвуковых сканеров, ни других известных мне средств активной и пассивной защиты я не обнаружил. Зато получил бешеное удовольствие от вида океанской яхты класса «Звездный», стоящей на якоре в довольно небольшом бассейне. С поднятыми парусами, правда, обвисшими от отсутствия ветра. Протянув бинокль лежащему рядом Вовану, я недоуменно показал ему на это чудо идиотизма:

— Он, что, конченый придурок? Куда он на ней плавает? В круизы по бассейну?

Вован расхохотался:

— Я про нее слышал! Года два назад Димон на какой-то тусовке услышал, что один из нормальных пацанов купил себе такую яхту. Он возьми и ляпни, что у него тоже есть такая же! На даче в Вегасе! А у нас за базар принято отвечать! На следующий день пришлось дать команду углубить бассейн и купить вот эту яхту!

Я ошарашенно покачал головой, потом усмехнулся и сделал несколько снимков «грозы морей» телеобъективом — в Татьяниной коллекции такого фото явно не было. Потом решил в следующий приезд захватить видеокамеру — будет еще прикольнее.

Вскоре, решив, что большего от простого наблюдения не добьемся, мы решили, что штурмовать дачу будем завтра и вернулись в Лос-Анджелес.

Татьяну, изнывающую от волнения и безделья в гостях у Мигелито, свозили по магазинам. Потом показали Вовану и Мигелито смонтированную кассету о захвате моего дома с наложенным на изображение рок-н-роллом, что вызвало у обоих дикий восторг. Потом оставили девушку в ее временных апартаментах и уехали ко мне домой, чтобы пораньше лечь спать: двести семьдесят миль до Вегаса надо было проехать еще ночью, чтобы затемно быть на месте.

* * *

К шести утра я разобрался с камерами вдоль забора поместья Димона, подключив их к маленьким приборчикам, выдающим на мониторы охраны циклическое изображение совершенно спокойной территории, и мы спокойно перебрались через стену в сад. Я неслышно скользил от дерева к дереву вслед за Вованом, не совсем понимая, как такая туша способна передвигаться совершенно без шума. Кроме того, меня веселила и его форма одежды: безукоризненный смокинг, бабочка и трость в левой руке. Правда, в правой он держал автомат Калашникова. Причем, как пистолет. Впрочем, относительно размеров его ладони, тот смотрелся вполне нормально. Одеть предложенный камуфляж он отказался наотрез:

— Не солидно будет!

Спорить, как вы понимаете, было бесполезно.

Добравшись до стены дома, он, согласно плану операции, встал спиной к стене, подставил мне ладонь и, дождавшись, когда я поставлю на нее ногу, как из катапульты подбросил меня до балкона третьего этажа. Самая сомнительная, на мой взгляд, часть плана прошла, как по маслу: ну не поверил я вчера, что он добросит меня так высоко! А зря: с ним на пару можно зашибать неплохие деньги в цирке…

Вырезав в дверном стекле специальным приспособлением дырку, я изнутри открыл замок и спокойно вошел в дом. Потом опустил на глаза прибор ночного видения и направился дальше. Вован в это время развлекался с двумя охранниками, несущими нелегкую службу на территории: дождавшись, пока хозяин уснет, они лихо «квасили» на веранде, побросав оружие на пол. Не успел я отворить дверь в коридор и сделать пару шагов в сторону лестницы, как ожил маленький динамик в ухе и голосом моего напарника произнес:

— Двое готовы!

— Понял! — шепотом ответил я и двинулся вниз.

Через десять минут прогулки по дому я начинал понимать, что все представления о роскоши, которые у меня сформировались еще в глубоком детстве при посещении всяких там музеев и просмотров фильмов о жизни высшего света, просто полная ерунда! Например, я в первый раз в жизни увидел унитаз из золота! Круто, конечно, но садиться голой задницей на металлический стульчак на мой взгляд, не очень приятно. Хотя, я могу что-то не понимать. Или вот оклеенная пятисотрублевыми русскими ассигнациями вместо обоев гостиная. Или муляж рояля в натуральную величину, выточенный из цельной глыбы горного хрусталя! — Я разгуливал по комнатам особняка, тихо дурея от увиденного: в гардеробе я насчитал тридцать один малиновый пиджак при двух серых! Десять совершенно одинаковых часов «Роллекс» на столе тысяч по двадцать долларов каждые! Оригинал картины Малевича вверх ногами! Мониторы компьютеров, не подключенные к стоящим рядом процессорам в каждой комнате, включая ванные и туалеты размерами с хорошую гостиную! Да о ванных разговор особый: зачем в каждой по два джакузи? Если есть еще и ванна? Или зачем в туалете зеркальные стены и потолок?

Я снимал все подряд на камеру, чтобы дать возможность увидеть все это «великолепие» Татьяне и потребовать у нее объяснений…

Еще бы немного, и я бы повредился рассудком, пытаясь вникнуть в логику хозяина, но тут на связь снова вышел Вован:

— Ну, что, ты добрался до входной двери?

— Да, можешь заходить! — прошептал я.

— Все охранники готовы! — довольно постучав себя кулаком по груди, он затворил за собой дверь и направился было вверх по лестнице.

— К чему? — спросил я, не врубившись.

— Уже ни к чему! — чуть не расхохотался Вован. — Я им всем по разу дал по голове!

— Тогда понятно! — подумал я про себя и задал интересующий меня вопрос: — Я обошел весь дом, кроме его спальни, но в нем нет ни одной живой души! Тебе не кажется это странным?

— Не может быть! — удивился он. А всякие там служанки, повара, уборщицы? Да просто пара телок, наконец?

— Да хоть на два конца! Никого! Даже камер наблюдения! Ни одной! — пожал плечами я.

— Ладно, там разберемся! — Вован явно не собирался особенно забивать себе голову всяким там удивлением, и, забросив автомат на плечо, спокойно зашагал вверх.

Добравшись до спальни, Вован подергал за ручку не поддающейся его рывкам и толчкам двери и удивленно посмотрел на меня:

— Заперся! В собственном доме! Офигеть! Кого он так боится? Открыть сможешь?

Я кивнул головой и присел к замочной скважине. Через три минуты замок поддался, и дверь бесшумно отворилась. Вован просунул головы внутрь, потом ошарашенно повернулся ко мне и, прикрыв за собой дверь, прошептал:

— Охренеть! Не может быть! — он еще раз заглянул внутрь и снова повернулся ко мне: — Теперь я врубился, почему в доме пусто! Загляни-ка внутрь!

Да, там было на что посмотреть: на огромной четырехспальной кровати, под зеркальным потолком на простынях во сне в объятьях сплелось два мужских тела. Судя по тому, что Димон был русским, то его плюгавенькое белое тельце терялось в объятиях здоровенного негра. Они же, в разных ракурсах присутствовали на экранах двух проекционных телевизоров в разных углах комнаты. Присмотревшись, я обнаружил даже камеры, закрепленные на специальных подставках на стенах.

— Да, есть, на что посмотреть! — отметил я, снова прикрыв дверь.

Вован напряженно размышлял. Я не стал его торопить, а просто уселся на пол рядом с ним и прислонился к стене. Вскоре на лице моего друга расцвела широченная улыбка и он от всего сердца долбанул меня по плечу:

— С меня причитается! А теперь слушай сюда: — быстренько сбегай за фотоаппаратом в тачку, а я пока достану из камер кассеты! Они мне пригодятся! Потом разбудим этих петухов, и посмотрим, что они будут петь! Эх, хотел бы я, чтобы все это видел Толян! — мечтательно закатил он глаза. — И еще пара братков!

— А в чем проблемы? — удивился я. — Компьютер у меня в машине, камеру я к нему подключу, устроим видеоконференцию! У твоего босса есть грамотный компьютерщик?

— Само собой! — не веря своему счастью, прошептал Вован и отойдя подальше, схватился за телефон…

* * *

Через десять минут передача из цикла: «Это вы можете! Но, может, не надо?» вышла в эфир. Вернее, в Интернет! Во вступительной части передачи Вован немного прогулялся по территории, с помощью камеры, ноутбука и мобильного телефона показывая своему боссу местные достопримечательности. Потом, игнорируя нетерпение Толяна, он немного побродил по дому, и, как следует разогрев аудиторию, тихо вошел в спальню Димона. Чтобы не мешать корреспонденту работать, но в то же время уберечь его от нежелательных эксцессов, я взял в руки автомат и занял удобную позицию на подоконнике.

Наконец, Вовану надоело водить экскурсии, и он вошел в комнату и направил камеру на спящих красавцев. В динамике раздался удивленный свист Толяна, потом длинная матерная тирада, смысл которой остался для меня непонятным: что-то из жизни курятника и карточных игр, по-моему, под названием «Очко». В общем, неважно. Справившись с удивлением, зритель вскоре пришел в себя и нарушил тишину снова.

— Польем, девочки! — голосом Толяна заорал динамик компьютера.

— И без глупостей! — Вован кивнул обалдевшим любовникам в мою сторону и осторожно уселся на стул, чтобы не сбить изображение.

Димона аж подбросило на месте! Непонимающе глядя на нас, он пытался нашарить руками простыню, но, увы, она валялась на полу, и довольно далеко. Стоило ему кинуть взгляд на экран компьютера, откуда на него презрительно щерился заклятый враг, как его лицо посерело.

Толян явно наслаждался своим триумфом:

— Да ты, я смотрю, в Америке-то в авторитете! — усмехнулся он. — И как авторитет-то? Не давит ни где? Или привык уже?

Димон затравленно молчал, кусая губы от унижения.

— Петушок — золотой гребешок! — ласково обратился к нему Толян. — Докукарекался! Кому ты теперь такой нужен? Все, аллес! Твоя песенка спета! Признаюсь, я хотел тебя замочить, но что-то руки пачкать противно! Но оставить тебя в покое я тоже не могу! Поэтому, извини, но придется тебя трудоустроить. Где-нибудь в симпатичном бордельчике на исторической родине твоего муженька! — он весело кивнул в сторону испуганно замершего негра. — А твое имущество пойдет на возмещение моих убытков! Ведь ты не против? Не против, я тебя спрашиваю? — металл в его голосе заставил Димона задергаться.

— Не против! — выдавил из себя он.

— Вот и хорошо! А чтобы ты не особенно надеялся на помощь, я разошлю кассетки, любовно приготовленные тобою, всем твоим друганам! Так что удачи тебе на новом поприще! И большой-большой любви! — с отвращением в голосе добавил он. — Кстати, не забудь оставить свою подпись! Нам она очень пригодится!

На этом передача в основном закончилась. Толян внимательно посмотрел на меня, очень горячо поблагодарил за помощь, попросил навестить его в Москве через недельку, сказав, что у него ко мне есть серьезный разговор. Я, само собой, согласился, и, вытащив наручники, занялся будущей звездой Африки, оставив Вована беседовать с начальством…

* * *

Под утро, собрав вместе пришедших в себя охранников, естественно, тех, кто остался в живых, мы продемонстрировали им пару кассет с записями и отрывки из видеоконференции, мы заплатили им отступные и тепло с ними распрощались. Потом, оставив Вована вступать в права наследства деловой и финансовой империи растоптанного врага, я уехал домой.

На душе было спокойно и радостно, словно от хорошо проделанной работы.

Татьяна, увидев мою довольную донельзя физиономию, бросилась мне на шею и с надеждой спросила:

— Ну, что?

— Все! Докукарекался ваш Димон! Теперь все ваши проблемы решены! Хотя, нет! Осталась еще одна, и довольно большая! — я озабоченно нахмурился.

— Какая? — испуганно посмотрела она на меня.

— Куда девать деньги Димона! — расхохотался я. — Судя по его хате, Вован замучается брать все его дела в свои руки!

— А если Димон не согласится? — вопросительно уставилась она на меня.

— А куда он на хер денется? — засмеялся я и добавил: — Вернее, денется! И именно туда! Поехали домой, по дороге расскажу!

Попрощавшись с Мигелито, мы быстренько долетели до дома, где, не тратя время на уборку завалились на мою кровать. Татьяна, смеясь, то и дело просила меня пересказать заново тот или иной момент нашей «операции», а я послушно выполнял ее просьбы. Наконец, вдосталь насладившись моими рассказами и просмотрев раза три видеокассету, она хитро прищурилась и, повалив меня на спину, уселась мне на грудь:

— Так, говоришь, Димон, купив яхту, ответил за свой базар?

— Угу! — согласился я.

— А теперь твоя очередь! — она восторженно захлопала в ладошки…

— Зачем тебе яхта? — удивленно уставился я на нее.

— Какая, на фиг, яхта! — ее смех звенел по всей комнате, словно маленькие колокольчики: — А помнишь, ты мне сказал, что когда все закончится, я могу тебя целовать, куда захочу?

Я замер.

— Вот, вот! — увидев понимание в моих глазах, она еще больше развеселилась. — Так что марш в ванную, принимаешь душ, заворачиваешься в полотенце и в койку! И никаких возражений!

Хорошенько выкупавшись и, сколько было можно потянув время, я одел плавки, на них — шорты, потом замотал талию самым длинным полотенцем и, обреченно вздыхая, упал на постель.

Татьяна, поставив передо мной вазу с фруктами и пирожными, посоветовала мне немного подкрепиться и тоже унеслась в ванную. Я лежал на животе, грыз яблоко и рассуждал о несправедливости жизни. Эх, будь я лет на пять — семь моложе, я бы имел такой шанс! А то в свои тридцать один я был явно староват для восемнадцатилетней Татьяны…

Но особо покомплексовать мне не удалось: неслышно подкравшаяся сзади девушка с гиканьем запрыгнула мне на спину и впилась накрашенными ногтями мне в шею:

— Ты готов мне повиноваться?

— Ага! — грустно прошептал я и уронил голову на покрывало — Только ты не забывай про чувство меры!

— А что это такое? — поинтересовалась она и заткнула мне рот ладошкой.

Следующие часа полтора я помню весьма смутно: поцелуи, поцелуи, поцелуи… Не могу не признать, что так меня не целовали ни разу: по моим ощущениям, за все это время не было двух похожих! Мы даже два раза падали на пол! Судя по всему, по моей вине: я изо всех сил старался удержаться на самом краю… К тому времени, как я понял, что не могу более сдерживать желание, я растерял все внутренние аргументы против. И, если бы не вовремя зазвонивший телефон, я бы просто сдался…

Однако мне повезло: звонил Толян, и разговор Татьяны с ним спас меня от бесчестья: профессиональная этика строго-настрого запрещала подобные связи… И мои чувства, к сожалению, не решали ничего.

В гнусном до предела настроении я поплелся в ванную и завалился в джакузи. Потом подумал, вылез из воды и, оставляя мокрые следы на полу, отправился на кухню. Вытащив из холодильника бутылку водки, я отхлебнул из горлышка и, врубив не пострадавшую во время налета стереосистему, снова завалился в холодную воду. К тому времени, как девушка закончила разговор с отцом, я уже почти прикончил несчастную бутылку и пришел к определенному решению.

В это время Татьяна, куда-то зашвырнув телефон, как ураган ворвалась ко мне и расстроено уставилась на мое унылое лицо:

— Что с тобой, Жорик! Ты просто сам не свой! Я что-то сделала не так?

— Все так! Только я так больше не могу! — угрюмо пробурчал я и, допив остатки водки, бросил ее на пол. — У меня есть определенные принципы, а ты топчешь их, как можешь! Я отказываюсь от работы на твоего отца! Вот отвезу тебя в Москву и откажусь!

— Ладно! — что-то слишком покладисто согласилась она. — А что за принципы? Ты меня не просветишь?

— При работе ничего личного! Никаких чувств! Там, где есть деньги, нет любви! И наоборот, где любовь, там деньгам делать нечего!

— А если бы ты не был связан работой, я могла бы на что-то рассчитывать?

— Если бы! — мечтательно произнес я и с головой ушел под воду.

Ее рука вытащила меня на поверхность:

— Мне все понятно! Я прошу прощения! Могу я надеяться, что пока мы вместе, ты будешь прежним?

— Само собой! — кивнул я. — Мне с тобой хорошо!

— Спасибо! — облегченно вздохнув, она уселась на край джакузи и сообщила: — Лететь в Москву можно хоть завтра! Папа разрешил! Даже рекомендовал. Дядя Вован остается здесь еще на неделю. В университет я не вернусь. Так что, если ты не против, можем лететь. Да, чуть не забыла! Отец официально приглашает тебя в гости. На неделю! Я надеюсь, ты не обидишь его отказом?

— Не обижу! — пробормотал я и внезапно почувствовал, что мне становится грустно. — Едем!