В аэропорту нас встречали! Причем я бы никогда не догадался, кто! — Мигелито собственной персоной! С двумя солидно одетыми телохранителями. Стоило ему меня увидать, как с воплем «Джонни, амиго!» он совершенно не солидно бросился ко мне. Вдосталь пообнимавшись со мной, он поцеловал ручки поочередно всем дамам, начав, естественно, со знакомой ему Татьяны, рассыпаясь в витиеватых комплиментах и сетуя, что ни разу не был в стране, где живут такие ослепительные красавицы.

«Ослепительные красавицы» благосклонно внимали знойному мексиканскому «мачо», и даже с удовольствием оперлись на предложенные им руки. Вертясь между Юлькой и Людкой, как ерш на сковороде, он лишь с помощью охраны довел нас до своего нового лимузина, так как постоянно отвлекался на подначки дам и сворачивал не туда.

— У вас что, все население так свободно владеет английским? — поинтересовался я по дороге домой у Татьяны.

— Да нет, не все! — улыбнулась она. — Просто мы вместе учились в довольно хорошей школе. А в нашей среде не принято лениться: родители не поймут! Вот и наблатыкались!

— Что сделали?

— Ну, научились понемногу! — Татьяна мило рассмеялась и, подумав, добавила: — пора тебе серьезно заняться нашим сленгом! Я тут припасла тебе записи наших юмористов — Жванецкого, Задорнова, Карцева, рассказы Шуры Каретного и сборники блатных песен! Через месяц начнешь ботать по фене, как после пятой ходки!

Получив подробное объяснение последней фразы, я начал с нетерпением ждать первых уроков по альтернативному русскому языку.

* * *

Дом, неделю назад вызвавший во мне жалость, сиял! Мигелито, высадив нас из машины, вместе с нами полюбовался на творение рук простимулированных Вованом неведомых мастеров и завистливо отметил, причем с ярко выраженным уважением в голосе:

— Вован Петрович умеет заставить потрудиться!

Я молча согласился и попытался открыть дверь. Увы, кодовый замок не среагировал на мои действия. Я удивленно посмотрел на ухмыляющегося Мигелито, протягивающего мне заклеенный конверт:

— Возьми, не мучайся! Здесь новые коды к системе безопасности и пояснения твоего большого друга к новым, как это будет по-русски, «primochka»!

Удостоверившись, что я открыл непослушные двери, он тепло с нами распрощался, попросил связаться с ним завтра и его автомобиль в какой-то очень знакомой мне манере сорвался с места.

Проводив удивленным взглядом вписывающийся в поворот с заносом задних колес автомобиль, мы, наконец, вошли в дом. Внутренняя обстановка претерпела радикальнейшие изменения: над интерьером, видимо, основательно потрудился не самый низкооплачиваемый дизайнер штата. Мне сразу захотелось снять обувь и говорить исключительно шепотом. Везде, кроме спальни. — Она единственная во всем доме не была похожа на музей. Она настолько отдавала чувственностью, если не сказать, развратом, что когда мы все, слоняясь по дому, добрались до нее, я покраснел и попытался побыстрее вытолкать из нее всех без исключения дам. Но не тут то было! Широко открытыми глазами уставившись на зеркальный потолок, огромную кровать под ним, застеленную черными атласными простынями, тяжелые бархатные шторы, создающие в комнате интимный полумрак, на дверцу мини бара в изголовье, стереосистему экстра класса, проекционный телевизор во всю стену и еще кучу всяких прибамбасов, Татьяна ошеломленно посмотрела на меня и решительно заявила:

— Вот это да! Теперь ты меня отсюда не выгонишь! Ни за какие коврижки!

— А что такое «коврижки»? — на всякий случай поинтересовался я, но девушки не удостоили меня ответом. Они были заняты.

Сняв обувь, Люда и Юлька запрыгнули на кровать, удобно развалились на ней, весело принимая эротичные позы, разглядывая себя в потолок и подначивая Татьяну по полной программе. Татьяна вяло огрызалась, выбирая в стеллаже с дисками подходящую под настроение музыку. Разобравшись с ней, она тоже улеглась рядом с ними и призывно похлопала ладонью рядом с собой. Пришлось подчиниться, правда, предварительно наведавшись в холодильник за закуской к бутылке шампанского, стараниями неугомонных девиц найденного в баре. Улегшись в самый эпицентр женского внимания, я в первый раз за последнюю неделю расслабился. И тут же поплатился за легкомысленность: щекотка в шесть рук в совокупности с щипками, тычками и прыжками на моем животе, слава богу, в исполнении Татьяны, убедили меня, что это несколько не вовремя!

— Ты что, собрался тут медитировать? — возмущенно воскликнула Юля, вцепившись мне своими накрашенными ноготками в горло и пытаясь слегка придушить. — Ведь тут до пляжа рукой подать!

— Мы хотим поплавать! — Люда щекотала мне ноги с не меньшим энтузиазмом.

— Но ведь уже темно? — попробовал было возразить я, не особенно желая отрываться от кровати.

— Не будь занудой! Плавать ночью куда интереснее, чем днем! И я тебя поцелую… — любимый аргумент Татьяны подействовал, как обычно, неотразимо. И я, обреченно вздохнув, стряхнул с себя гомонящих девиц:

— Сдаюсь, террористки! Бегом в гараж!

Дамы с веселым гомоном вылетели из спальни, и я спокойно отправился собирать покрывала, полотенца и тому подобную ерунду для нормального отдыха. Визг в гараже стряхнул с меня расслабленное состояние, и, заскочив на кухню, где за плитой у меня хранился пистолет, я скатился по лестнице и ворвался в гараж. Увы, расстрелять никого не удалось. И даже просто покалечить. Чтобы выместить хоть на ком-нибудь злобу на нежелание выходить из дому… — В гараже не было никого постороннего. Если, конечно, не считать посторонним новенькую «Ауди-ТТ — кабриолет» цвета «хамелеон», стоящую перед моим «Астон-Мартином».

Сольную партию визжала Татьяна. Остальные подвывали бэк-вокал: — «Ауди» оказалась подарком Вована. Для Татьяны, — об этом свидетельствовала записка на ветровом стекле машины. Убрав пистолет, я оставил девушек радоваться подарку и вернулся в дом.

Увы, «чрезвычайное происшествие» в гараже явно сбило всех нас с толку. В результате, уже приехав на пляж, девушки обнаружили, что их новые купальники остались дома. В не распакованных сумках. Однако, не особенно расстроившись, они ехидно посмотрели на меня и начали раздеваться… Догола… Я тихо застонал: два месяца вынужденного воздержания давали о себе знать… Такое количество молодых и потрясающе красивых тел просто сносило мою крышу. Напрочь! А когда, окончательно обнажившись, они, явно специально для меня плавно покачивая бедрами, направились к воде, мне окончательно поплохело. Я снял с себя рубашку и джинсы, и рванул в прохладную воду, чтобы своим видом ненароком не выдать приподнятого состояния. Прохладная вода принесла мне облегчение: и я, пытаясь не думать о роскошных телах в паре метров от себя, нырнул и долго-долго плыл подальше от берега с его дикими соблазнами. Вынырнув метрах в пятидесяти от весело плещущихся девиц, я восстановил дыхание и, лениво загребая руками, поплыл к берегу. Полная луна, висящая почти над нашей машиной, прекрасно освещала пляж, а полный штиль почти не нарушал гармонию лунной дорожки на воде. Я задумчиво скользил по ней, пока мне не захотелось немного поднапрячься. Я решил поплавать кролем, и разогнался, как следует. В результате, я не успел вовремя затормозить и почти уткнулся в Юльку, размахивающей руками и подпрыгивающей от избытка чувств. Услышав плеск, она повернулась, и я чуть не врезался в ее грудь: пришлось тормозить руками. Девушку перевернуло, а я, скрываясь с места происшествия, тут же нырнул и уплыл под водой куда-то за спину Татьяне, веселящейся чуть ближе к берегу. От заслуженной кары это меня не спасло: девушки с визгом бросились на меня и принялись усиленно топить. Все мои сетования на нелепую случайность успеха не имели, а Татьяна даже слегка возмутилась, правда, не прекращая хохотать и окунать меня под воду с головой:

— Значит, тебе понравилась ее грудь? Изменник!

— Нет! — попытался было оправдаться я.

— Как это нет? — возмутилась Юлька и выставила свой внушительный бюст над водой, благо под нами было довольно мелко. — Ну, ты, парень, зажрался! Значит, моя грудь не катит?

— Понравилась! — сообразил я, что опять сморозил глупость.

— И как, уже распробовал, или еще нет? — Татьяна притворно разгневалась и смотрела на меня, как удав на кролика. — Может, дать еще подержаться?

— Нет! То есть, да! То есть я не пытался ее распробовать! — отбивался я.

— Это почему это? — на меня опять «наехала» Юлька, только теперь уже буквально. Своей грудью. — Что, она недостаточно аппетитна?

Хохоча вместе с остальными, в общий бардак внесла свою лепту и Людмила. На миг оторвавшись от моей шеи, она, так же, как и Юлька, выставила не менее полный и сводящий меня с ума бюст и с интересом спросила:

— Эй, ценитель! А как тебе вот этот экземпляр?

— А вот этот? — Татьяна тоже не растерялась, и я почувствовал, что начинаю терять над собой контроль. Женщины были настолько восхитительны, что даже прохладная вода меня уже не спасала… Она просто начала закипать…

— Девушки! — взмолился я. — Пожалуйста, пожалейте мои слабые мужские нервы! Еще немного, и я либо сбегу, либо утоплюсь с горя, либо начну на вас бросаться!

— Мне больше всего нравится последний вариант! — Люда угрожающе двинулась ко мне, покачивая бюстом.

— И мне! — захихикала Юлька, не отставая от подруги.

И лишь самоотверженность Татьяны спасла меня от жуткого, но такого желанного, если быть честным перед самим собой, изнасилования. — Девушка закрыла меня спиной и выставила свой бюст навстречу двум комплектам своих атакующих подруг:

— Девочки! Не обижайте моего мальчика! Он и так немного не в себе! — Потом, почувствовав прикосновение моего тела к своему, с уважением добавила: — Не в себе! И знали бы вы, насколько!

Девушки зашлись в приступе дикого хохота. Я покраснел и отодвинулся от Татьяны подальше, но мне это не удалось: мгновенно повернувшись ко мне лицом, она обняла меня, прижалась ко мне всем телом и скомандовала:

— Все свободны! Дайте ему немного успокоиться!

Как же, успокоишься тут! Когда к тебе прижимается девушка твоей мечты. И, кроме того, начинает целовать тебя в шею и губы! А ее руки теряют всякий стыд! (Мои, впрочем, тоже!) Мы оторвались друг от друга только поняв, что еще миг, и нам будет наплевать на все, даже если на берегу выстроят трибуны. И, слава богу: девушки просто визжали от удовольствия, глядя на наши осоловевшие глаза…

* * *

Часа через два, накупавшись вдоволь, мы отправились домой. Девушки о чем-то трепались всю дорогу, а я расслабленно крутил руль, предвкушая будущую ночь. Загнав машину в гараж, я быстренько распихал девиц по спальням, выполнив кучу их капризов типа «Еще немного шампанского!» или «Подоткни мне одеяло под бочок!». Потом принял душ и вошел в полумрак своей спальни, где стараниями Татьяны играла тихая музыка, горели свечи и пахло какими-то благовониями. Татьяна, накрывшись до подбородка одеялом, немного испуганно смотрела не меня, и нервно покусывала губу. Я прилег рядом с ней, оперся головой на руку и прикоснулся пальцем к маленькому завитку волос на шее, на который раньше позволял себе только смотреть. Девушка замерла, потом закрыла глаза и вздрогнула. Я нежно прикоснулся губами к ее шее и снова отодвинулся. Татьяна не шевелилась. Ее грудь высоко вздымалась под простыней, и я внезапно понял, что она боится! Я потрепал ее гриву, чмокнул ее в лоб, как маленького ребенка и слегка отстранился от нее…

— Что случилось? — тут же подскочила на месте девушка, и в ее глазах показались слезы. — Ты меня не хочешь?

— Хочу! — успокаивающе прошептал я и погладил ее по головке. — Просто я чувствую, что тебе немного страшно! Я не хочу торопиться! Понимаешь?

Девушка задумалась, потом решительно откинула в сторону простыню и забросила ножку на мое бедро:

— Ну уж нет! Я, конечно, боюсь, но не настолько, чтобы отказываться от мужчины, которого люблю! И отвертеться тебе не удастся! — в ее голосе прорезались привычные веселые нотки, и я придвинулся к ней поближе.

— Тогда сдавайся! — угрожающе прошептал я и щелкнул зубами. — Ты помнишь, как кормила меня лучшим в мире ужином? Теперь я мстю! И мстя моя страшна!

Мои губы прикоснулись к ее ладони и медленно, не пропуская ни сантиметра ее тела, двинулись вверх по руке. Татьяна широко открытыми глазами смотрела на меня, не пропуская ни одного моего жеста. Когда я добрался до ее левой груди и аккуратно пробежался язычком вокруг нее, в ее дыхании начали проскальзывать хриплые нотки, а глаза слегка затуманились. Но я был неумолим: ее тела, пока не ощутившего мои поцелуи, оставалось еще много. И мои губы продолжили свой путь…

…Девушка медленно теряла над собой контроль. Ее руки все чаще пробегали по моей спине и прижимали мою голову к своему телу. Ее спина то и дело страстно прогибалась, а дыхание давно стало хриплым и неровным. Потом она вывернулась из-под меня и, закрыв глаза, притянула мои губы к своим. Я ответил на ее совершенно сумасшедший поцелуй, и почувствовал, что ее ноги обхватывают мою спину. Руки девушки изо всех сил прижимали меня к себе, ноготки впивались в спину, а полуоткрытый ротик что-то бессвязно шептал мне на ушко.

Я медленно приник к ней, и Татьяна, почувствовав меня в себе, слегка вздрогнула, и широко открыла зажмуренные глаза:

— Я тебя люблю!

— Я — тоже! — прошептал я и плавно подался ей навстречу…

…Постепенно привыкая к новым ощущениям, девушка все свободнее и свободнее двигалась подо мной, а ее лепет становился все бессвязнее. Наконец, она закинула руки назад, вцепилась в подушку, выгнулась вверх и застонала. Я задвигался медленнее, постепенно снижая темп, и вскоре она, расслабившись, затихла.

Я прилег рядом с ней, поцеловал в раскрасневшуюся щечку, и вдруг почувствовал, что она плачет.

— Тебе плохо? — спросил я.

— Что ты? — утомленно посмотрела она на меня мутными от удовольствия глазами. — Просто так хорошо мне не было никогда! Спасибо! — она с трудом перевернулась на бок, дотронулась пальцем до моей груди и прошептала:

— А ты? Ты ведь наверняка хочешь еще?

— Сейчас ты немного отдохнешь, и, если конечно ты не против, мы повторим мероприятие! — ответил я, целуя ее пальчик.

— Не против! — покачала головой она. — А очень даже за! Только вот отдохнуть действительно надо! Можно, я пока схожу в ванную? — добавила она чуть погодя.

— Естественно! Я даже могу тебя туда отнести!

— Сегодня не надо, хорошо? — она немного испуганно посмотрела на меня и попросила: — Отвернись, я встану, ладно?

* * *

Утром, кое-как продрав глаза, я ощутил, что мое лицо просто ужасно: дурацкая счастливая улыбка, которая прилипла к нему ночью, видимо, все время, пока я спал, уродовала мое и без того не особенно симпатичную морду. Татьяна дрыхла практически на мне, приобняв меня за шею и закинув ногу на живот. Я, стараясь не потревожить ее сон, еле дотянулся до пульта стереосистемы, валяющегося на столике с моей стороны, и тихонько включил музыку. Из кухни до меня доносились аппетитнейшие запахи, на душе было хорошо и спокойно, и мне было страшно лень шевелиться. Собственно, я и не шевелился, и даже лениво прикрыл глаза.

Не прошло и нескольких минут с момента пробуждения, как дверь в нашу спальню тихонько скрипнула, немного приоткрылась, и из-за нее показалась голова Люды, с лицом, расплывшимся в улыбке:

— Там завтрак стынет! — шепотом сообщила мне она и тихонько ступая по полу, приблизилась ко мне. — Буди свою ненаглядную и марш на кухню! Только не забудь про это! — она протянула мне роскошный букет цветов и добавила таким же тихим шепотом: — скажешь, что ездил за ним сам!

— Спасибо! — я благодарно послал ей воздушный поцелуй и взял протянутый мне букет.

Дождавшись, пока закроется дверь, я немного поругал себя за тупость, потом нежно поцеловал Татьяну в носик и слегка пихнул ее бедром:

— Крошка, подъем! Пора вставать!

Татьяна лениво потянулась, приоткрыла один глаз и наткнулась взглядом на букет:

— Ой, спасибо! Как здорово! Я такая счастливая! — она бросилась на меня с поцелуями и немного погодя немного виновато добавила: — Ой, как у меня все болит!

— Не расстраивайся, ничего страшного! — улыбнулся я. — А чего же ты хотела после двух часов любви?

— Еще трех часов! Как минимум! — захихикала она. Потом прислушалась к своему животу и уточнила: — Но только после основательного завтрака!

С таким утверждением я был полностью согласен, поэтому откинул простыню и отправился умываться.

* * *

Завтрак превзошел все мои ожидания: давным-давно проснувшиеся девчонки весь свой нерастраченный пыл отдали готовке. Умиленно глядя на нас, с треском за ушами уничтожающих их кулинарные шедевры, они вовсю над нами издевались:

— Ну, что скажешь, Танька, достоин он гордого звания «Мужчина года»? — веселилась Юлька. — Или так, обыкновенный замухрыжка?

— Судя по ее состоянию, тянет! — рассмеялась Люда, глядя на покрасневшую до корней волос Татьяну. — Ну, что молчишь, подружка?

— По самым скромным прикидкам, не меньше, чем на «Мужчина жизни»! — гордо парировала та, справившись со своим стеснением. — И не фиг на него губищи раскатывать, кошелки старые! А то глаза вам повыцарапываю!

Веселый хохот и постоянные приливы краски к лицу немного мешали мне есть, а когда девушки начали интересоваться подробностями первой ночи Татьяны, я просто сбежал из кухни, даже не доев четырнадцатую или около того булочку с вареньем…

— Вы тут пока посплетничайте, а мне тут надо кое-куда отскочить на полчаса! — крикнул я им уже из-за двери. Хохот в ответ послужил мне лучшим свидетельством правильности моего поступка.

* * *

Ювелирный магазин дядюшки Моше оказался закрыт по случаю субботы. Однако на мой стук в дверь его дома, примыкающего к магазину, спустился сам хозяин, и уже через десять минут я потеряно бродил среди витрин, пытаясь понять, что именно мне хочется подарить своей даме.

Дядюшка Моше довольно умиленно улыбался, пряча хитрые глазенки за стеклом очков:

— Джонни, Джонни! Ты, таки, попал в етот капкан, которий наивьные человеки зовут любовию! Мне тебя даже немного жалько, мой малчик! Но что поделать? Это такая сволочная жизьнь!

Я, привычно пропуская брюзжание старого еврея мимо ушей, наконец наткнулся на потрясающе красивый комплект из колечка, аккуратных сережек, цепочки и маленьких часиков с изумрудами:

— Дядя Моше! Я возьму вот это!

— Ти знаешь, сколько ето стоит? — удивленно вытаращился он на меня.

— Ну, я же вижу ценник!

— И ти даже не просишь мене о скидке? — удивлению его не было границ. — Ти, таки, немного заболел!

— А что делать? — улыбнулся я и попросил: — А можно это как-нибудь упаковать посимпатичнее?

— Не беспокойся, мой мальчик! Краснеть тебе, таки, не придется!

Запрыгнув в машину, я махнул рукой слегка ошеломленному Моше, и сорвался с места: мне еще так много чего надо было успеть…

* * *

В дом я ввалился часа через полтора, бросив машину на улице, и еле-еле удерживая в руках все свои покупки. Побросав пакеты в гостиной, я, чтобы не искать девушек по всему дому, просто рявкнул:

— Дамочки! Строиться!

— А я люблю военных, красивых, здоровенных… — громко напевая себе под нос, первой на мой зов явилась Юлька. Увидев кучу пакетов, она тут же заинтриговано посмотрела на меня и взвизгнула:

— Ой, девки! Айда сюда! Тут Джонни столько всего приволок!

Татьяна и Людка ворвались в гостиную вместе, чуть не снеся двери, столкнувшись в проеме. Любопытство так и горело в их глазах, и я решил немного поиздеваться:

— Ну-ка, сели на диван! А то ничего не получите! — я стукнул Юльку по шаловливой ладошке, пытающейся приоткрыть один из пакетов. Она тут же отдернула руку и прикинулась послушным ребенком.

Я покопался в груде пакетов и протянул один из них Люде:

— Это тебе! И вот это тоже! А еще вот этот букет роз!

Люда тут же уселась на пол, вытряхнула подарки из пакетов и удивленно уставилась на меня:

— Ты ничего не перепутал?

— Неа! — ухмыльнулся я. — Примерь!

Она подхватила коробки вылетела прочь из комнаты.

— Теперь немного подождем! — я картинно развел руками и уточнил: — И никаких возражений!

Люда вернулась в комнату минут через семь, когда изнывающие от любопытства девушки уже не находили себе места. Сексуально покачивая бедрами, она остановилась в центре комнаты и медленно повернулась вокруг себя. Я восхищенно уставился на нее: даже в магазине, подбирая подарки и замучив до смерти четырех манекенщиц, я не думал, что темно-красное облегающее вечернее платье с вышивкой по подолу и рукавам, и открытые красные туфельки на высоченном каблуке так ей подойдут. Глубокое декольте выгодно подчеркивало ее высокую грудь, а открытая спина вызывала во мне совершенно определенные желания. Насладившись произведенным на нас эффектом, она попросила меня включить музыку. Я, само собой, возражать не стал и через минуту из динамиков полился медленный блюз.

Люда взметнула распущенными волосами и начала до предела насыщенный эротизмом стриптиз. Медленно кружась, она постепенно освобождалась от своего платья, и воздух в комнате основательно загустел. Ну, или мне так показалось! Оставшись в одном белье и туфельках, она картинно замерла перед аудиторией, раскинув руки в стороны, и заулыбалась:

— Ну, как я вам?

— Если даже я тебя захотела, то что говорить об остальных? — съязвила Юлька. — А что ты, собственно, разделась?

— А ты посмотри, какое он мне белье подарил! Тоже мне, зритель! Надо знать, на что пялиться! — засмеялась Людмила, и тут девушки вскочили с дивана и начали внимательно рассматривать каждый из моих подарков, делясь своими мнениями о каждой детали туалета. В общем, реакция дам оказалась восторженной, и Люда, так и не одев на себя новое платье, потому что его «жалко», как и была в одном лифчике и стрингах, уселась на диван, смущая меня своим видом. Я с трудом оторвался от созерцания ее прелестей и вспомнил о роли распорядителя церемонии:

— Юлек! А тебе — вот это!

Даже не рассматривая содержимое, девушка чмокнула меня куда-то в грудь и унеслась на примерку.

За небольшим исключением, церемония повторилась. Только платье и туфельки оказались голубыми. Стриптиз Юльки подействовал на меня немного слабее, чем ее подруги, наверное, потому, что я немного притерпелся к созерцанию полуобнаженных тел так близко от себя. Или потому, что Люда танцевала лучше! В общем, досмотрев шоу, я тут де протянул два оставшихся пакета Татьяне и вложил ей в руку коробочку с драгоценностями:

— Не забудь одеть и это!

Татьяна вернулась в комнату почти сразу, в том же легком платьишке, в котором и вышла, и уставилась на меня широко открытыми глазами:

— Ты что, сошел с ума?

— Ага! — кивнул я головой. — А что, не заметно?

— Давай вернем все обратно в магазин!

— Ни за что на свете! Дуй одеваться, а то я весь изнываю от любопытства! Бегом марш!

Люда и Юля заинтриговано переводили взгляды с меня на Татьяну и обратно.

— Я кому сказал?

— Хорошо! — покорно согласилась девушка и вышла в коридор.

Ее второе появление вызвало фурор: зеленое платье с вставками из золота, зеленые туфельки на золотой подошве и каблучках, тоненький золотой поясок и без всего остального смотрелись умопомрачительно. А с драгоценностями и вовсе непередаваемо. Девушки тут же повскакивали на ноги и подбежали к ней:

— Я в шоке! — Люда рассматривала сережки и колечко, удивленно глядя на меня: — Это надо же! Так просто сделано, а так потрясающе смотрится!

— Тебе так все это идет! — вторила ей Юлька. — Особенно, к твоим зеленым глазам! Я даже обзавидовалась вся!

Татьяна сделала два шага, и повисла у меня на шее:

— У меня нет слов!

— Зато у меня — есть! И не только слова, но и предложение! — я окинул взглядом заинтересованные глазки своего женского батальона и объявил: — Завтра мы едем смотреть конкурс красоты «Мисс Лос-Анджелес»! Сегодня вечером — на дискотеку! А через час — на пляж! Возражения есть?

— Ура! — хором завопили девчонки и унеслись собираться.

Как я и ожидал, возражений не оказалось ни у кого. Убрав из коридора ненужные уже пакеты и коробки, я вспомнил о просьбе Мигелито и набрал его номер.

Мигелито откликнулся сразу, как-будто ждал моего звонка:

— Джонни, амиго! Буэнос диас! Как жизнь?

— Отлично, дружище, отлично! А как у тебя?

— Тоже здорово! — судя по его голосу, душой он не кривил нисколько. — Я хочу с тобой встретиться и поговорить, если у тебя есть немного времени…

— Мы через час поедем на пляж. Хочешь, приезжай ко мне до этого, хочешь, составь нам компанию! — предложил ему я.

— Я приеду сейчас! — заявил он, чуть-чуть подумав. — Я бы с удовольствием поехал бы, но, увы, дела!

— Ты себя совсем не бережешь! А зря! Впрочем, сам не маленький! В общем, жду! — усмехнулся я и повесил трубку.

Мигелито подъехал к дому минут через двадцать, и, выбравшись из своего лимузина, уселся рядом со мной на крыльцо. Я протянул ему бутылку пива, а сам опрокинул в себя стакан апельсинового сока: после России с алкоголем в моем организме и так был явный перебор.

— Пока тебя не было, — начал он, — я пообщался с Вованом Петровичем. Он сказал, что тебя продвинули на место большого босса! Я за тебя очень рад! Вот по этому поводу я и хотел бы поговорить. Как ты понимаешь, в моем бизнесе нужны определенные связи. И я не дурак. Я прекрасно понимаю, что если русские пришли в наш город, то их отсюда уже не выставить. Ни малой кровью, ни большой. С ними нужно жить в мире. Вернее, уже с вами. Ты еще не вошел в должность, не разобрался с делами, но хватка у тебя еще та, и, я уверен, через месяц — другой все мы почувствуем перемены. Я хочу, чтобы ты знал: я считаю тебя своим другом. Вне зависимости от того, кто ты теперь — русский или американец. И хочу иметь с тобой дела. Тем более теперь, когда за тобой такие деньги и такая сила. Считай, что я протягиваю тебе руку. До тех пор, пока ты не встанешь на ноги, я и мои бойцы — к твоим услугам. Что касается моей части рынка, то я обещал Вовану Петровичу подумать над его предложением о смене поставщика. Так вот, я решил. Я — с тобой и в этом вопросе. Пусть эта маленькая победа послужит первым доказательством твоей работы на этом месте.

Я почесал затылок, налил себе еще немного сока и произнес:

— Знаешь, Мигелито, я всегда был свободным охотником. У меня пока нет опыта управления кучей людей, предприятий, ведения серьезного бизнеса. Боюсь, что роль крестного отца мне не по зубам. Я бы не хотел подставлять твою шею под новое ярмо, не разобравшись, чем оно тебе грозит. Так что если ты немного потерпишь, то я приму дела, разберусь со всем, и потом мы с тобой вернемся к этому разговору. Но твою руку я принимаю. Кстати, у тебя не найдется какой-нибудь солидной машины на завтрашний вечер? А то мы тут собрались посетить конкурс красоты, а в «Астон — Мартин» я со всем своим гаремом, да еще и в вечерних туалетах, просто не влезу!

— А что ты потерял на этом конкурсе? — удивленно посмотрел на меня он. — У тебя дома сидят три самые красивые девушки, которых я когда-либо видел, а ты едешь смотреть еще на кого-то!

— Что ты понимаешь в женщинах! — рассмеялся я. — Я им сегодня подарил вечерние платья! А новый туалет просто необходимо куда — нибудь нацепить! Ничего лучше, чем этот конкурс, в ближайшее время не предвидится. Так что я просто вынужден. Кроме того, что может быть лучшим подарком женщине, чем осознание факта, что она красивее, «чем эти клуши на помосте»!

Мигелито расхохотался:

— А ты мудр, амиго! Тебя устроит мой «Кадиллак»?

— Еще бы! А ты?

— А мне Вован Петрович подарил такой же «Астон», как и у тебя! Я, правда, не понял, за что, но ты же знаешь, — он виновато посмотрел на меня и грустно усмехнулся, — если он чего решил, то его «не волнует»!

— Да, Вован такой! — я облегченно вздохнул и добавил: — тогда завтра к семи?

— Идет! Машина будет перед домом! А если вы меня пригласите, то и я составлю вам компанию!

Я мысленно отругал себя за тупость и хлопнул Мигелито по плечу:

— Само собой, мы будем рады!

Мигелито испуганно дернулся от моего удара.

— Что с тобой? — удивился я. — Ты раньше не был так пуглив!

— А раньше мне не отбивали плечи твои друзья! Вован Петрович уже три дня, как уехал, а плечи у меня все еще ноют! — жалобно сказал он.

— Ладно, до свадьбы заживет! — рассмеялся я. — А на свадьбу мы пригласим Вована!

Мигелито на всякий случай перекрестился:

— Он же меня сломает, если вздумает поздравлять!

— Да, его объятий ты однозначно не выдержишь! Придется одевать какой-нибудь скафандр!

— Кстати, — добавил я чуть погодя. — Только не бери с собой этих горилл, ладно? — я показал на двух его телохранителей, замерших у лимузина и внимательно оглядывающих окрестности.

— Ладно, как скажешь, босс!

— Тогда до завтра?

— О'кей!