На другой день Костя к Свете в гости пришёл с большой папкой. Взрослые были на работе, и поэтому можно было советоваться сколько угодно.

Костя с видом начальника бумаги по столу разложил, приналёг на них.

— Ну что! Начнем наше совещание. На повестке дня следующие вопросы: первое. Выяснить первопричину энергорасточительности. Второе. Придумать методы борьбы. Третье. Создать план действий!

Света от такой речи даже оробела.

— Ну ты даёшь! — сказала она. — Да тебе надо… диктором на телевидении работать!

— Это входит в мои планы, — кивнул Костя. — Ну так что. Давай по первому пункту. Всегда самое главное — это выяснить причину, конфликт, точку приложения сил…

— Филимонов, давай проще, а?

— Я думал, почему люди энергию не берегут, — вздохнул Костя. — Почему я сам её не берегу. И много чего ещё полезного не делаю, хотя и знаю, что полезно. Например, уроки учить — полезно, это любому ясно! Получишь пять, будешь умный, поступишь в институт, получишь хорошую работу. Но ведь как неохота, а! Когда ещё этот институт, а мне сегодня гулять охота и голову себе уроками не забивать. И так всем. А ведь были гениальные люди, которые очень упорно учились, сами по себе. Папа говорит, у них была сильная воля. Но я думаю, что это не самое главное. Вот у меня воля будь здоров, когда я чего-то сильно захочу. Вот это оно самое главное и есть, чтобы захотеть. А почему люди чего-то сильно хотят? Вот если б знать, как заставить себя чего-то захотеть! Тогда бы вообще все проблемы решились.

— Всё очень просто, — сказала Света, вспомнив папины речи. — Надо платить деньги тем, кто занимается энергосбережением. И они будут им заниматься.

— Просто! Ну заплати, если просто! — ответил Костя. — Вон твоему папе платят, чтоб он энергосбережением занимался, а что-то до сих пор никакого энергосбережения нету, а в подъезде у тебя свет горит, между прочим!

— Свет я сейчас выключу, а папа один! — обиделась Света и побежала в подъезд. Выключатель был этажом ниже, а между этажами возле мусоропровода целая куча объедков валялась. Опять кто-то неаккуратно мусор выносил! Она остановилась: подобрать, не подобрать? Нет, что-то не очень ей хотелось подбирать чужой мусор. Может, он заразный. И вообще, почему я?

— И вообще, почему папа? — продолжала она, вернувшись. — Один мой папа ничего не сможет! Надо, чтобы все! Ты где?

— Я здесь! В ванной. Я вот смотрю, есть у вас счётчики или нет. Эх вы, Воеводовы! Вруны просто!

— При чем тут счётчики? — возмутилась Света. — Счётчики только считают, сколько потрачено, они ничего не экономят! И вообще, согласно исследованиям, мы тратим воды гораздо меньше, чем по нормативам платим, вот так!

— Иссле-едования! — протянул Костя. — Это те меньше тратят, у кого счётчики стоят и кто копеечки считает, а у кого нету — тот в два раза больше тратит, понятно? Вот что показывают исследования! А ещё я тебе скажу, что вода дороже стоит, чем за неё цены установлены государством, потому что если выше установить цену, то люди взбунтуются! Поэтому у нас политические цены, а не настоящие, экономические. Потому и денег не хватает. Понятно, Воеводова?

— Так потому вода дороже и стоит, что на станции старое оборудование, не энергосберегающее, понятно, Филимонов?

— Понятно! Иди и купи новое, Воеводова! За сто миллионов… Вот давай твой папа моему папе даст сто миллионов, он тебе купит энергосберегающее оборудование! Это мы с тобой можем купить или не купить счётчик потому, что нам так захочется, а кому-то есть не на что! Кому платят не по-рыночному. Да вообще все наши жилищники — герои! Что они вообще за такую зарплату работают…

— Знаешь, Костя, я вот что думаю: а если мы забудем, что ты Филимонов, а я Воеводова, тогда скажи мне: почему ты кран не закрыл, когда воду набирал? Тебе разве трудно было? Ты разве не знал, что воду надо экономить?

— Ну, знал, чего. Но я об этом не вспомнил. А ты почему вспомнила?

— Потому что у меня папа расстроился, — сказала она. — Потому что он мне нарисовал целое озеро, которое каждый день теряется. Потому что я так и видела, как из твоего крана мое озеро течёт!

— Записываю, — объявил Костик и опять лёг животом на стол. — «Первопричина энергорасточительности: мы не видим, как из крана течёт озеро, нас это не волнует, и поэтому нам всё равно». Следовательно… второе. «Методы борьбы: надо, чтобы люди не только знали, но и видели вытекающее озеро и волновались за него».

— И за рыбок в нём, — сказала Света.

— «И за фауну в нём»…

— Да за рыбок, а не за фауну! — воспротивилась Света. — Ты видишь, что такое фауна? Ты за неё волнуешься?

— Не, не волнуюсь. «И за рыбок в нём, которые погибают, когда станция воду качает. И за цветущую сирень».

— Какую цветущую сирень?

— «За изрытые котлованы. За погибших в забое шахтёров, которые добывали энергию для перекачивания воды. За катаклизмы»… нет. «За друга, который погиб в наводнении, захлестнувшем заболевшую планету. С которым ты больше никогда не сможешь покататься на велосипеде. Его больше нет, потому что ты не закрыл воду!».

— Ничего себе! — ахнула Света. — Чего ты столько страху нагнал?

— Чего тебе опять не нравится! Бери и сама придумывай! — надулся он.

— Запиши ещё камешек с ребёночком, — попросила Света.

— «За погибший камешек агат», — записал Костик. — «Ему не хватило воды, и он не смог растворить вещества для питания детеныша. И засох и умер».

— Костя…

— Чего?

— Как-то все это совсем безнадёжно… А давай запишем не так, а вот что если ты закрыл кран один раз — то ты уже спас камешек, и он родил своего детёныша! А если второй раз закрыл — то одну рыбку спас! А если третий раз закрыл, то может быть, эта капля не переполнила чашу, и друг твой будет жить! Представляешь? Каждый раз, когда ты что-то делаешь, может быть, ты спасаешь кого-то! Да, вокруг очень много горя, и мы всё его не поправим, мы не можем спасти океан, но одну рыбку можем. А можем две. А можем — три! А вдвоём — уже шесть…

Костя посмотрел на листок и вздохнул.

— Ничего у нас с тобой не выйдет. Взрослым это всё без разницы. Они только смеяться над нами будут.

— Мой папа не смеётся над моими рисунками, когда я рисую принцесс, — сказала Света. — Он их смотрит.

— Ну так конечно, ты же его дочка! Он над каждым твоим чихом умиляться будет, каждую царапинку зелёночкой мазать. А иди, скажи все это депутатам! Вот будет посмешище!

Тут Света хитро улыбнулась, забрала у него листок.

— «План действий. Найти детей депутатов. И всё им объяснить. Найти любых детей! У всех у них есть родители. Даёшь воспитание родителей! Ура!»

— Ну что ты протокол портишь? — рассердился Костя. — Какое такое «ура»?! — он почесал ухо, потом приписал ещё:

«Организация является сначала тайной. Чтобы нас не остановили. Пароль — эврика! Означает: „Энергосберегающее воспитание родителей… и компания“. Глава повстанцев — Константин Филимонов. Первый секретарь — Светлана Воеводова».

— Ну ладно, — согласилась Света. — Пускай так. А теперь что?

— А теперь будем искать детей!

— А чего их искать — пришёл в школу и нашёл.

— Нет, сначала надо найти таких, про которых мы поймём, что они надежные люди! Чтоб они не разболтали всего! И чтобы они мыслили государственными и планетарными категориями. Следующее совещание — завтра в пятнадцать ноль-ноль у гастронома! Дальнейшее место явки я найду. Так, ты секретарь, набери эту бумажку на компьютере и распечатай, только смотри, чтоб родителям не попалась! У меня дома компьютера нет. И вот ещё что. Про перевоспитание родителей тоже не пиши ни слова. Это самый секретный пункт плана. Его будем знать только мы. А они пускай не догадываются, что мы их воспитываем. Про депутатов тем более. Ну всё! А теперь я домой пойду. Есть хочу! Пока.

Он оделся и ушёл. Света стала смотреть в окно. Костик вышел из подъезда, глянул вверх, показал ей сжатый кулак, как революционер какой-нибудь. Света ему тоже кулак показала и побежала к компьютеру, пока родителей нет. Настоящий парень этот Филимонов! Непонятно, почему у него папа такой глупый? Ох и трудно его будет перевоспитывать.