В кабинете Хагена было прохладно. Несмотря на лето, несмотря на пылающий камин. Гелен невольно ежился. Конечно, учитывая толщину замковых стен, здесь и не могло быть жарко, но сейчас было просто-таки зверски холодно.

Зябко было и Хагену. Он сидел вплотную к камину, вытянув к огню руки и ноги. Повинуясь жесту графа, Гелен пододвинул стул и устроился рядом.

Перехватив взгляд графа, барон вновь поежился. Глаза Хагена источали такой нестерпимый холод, что Гелену пришло в голову, что именно граф-то и выстудил комнату. Мысль была совершенно безумна, и барон едва сдержал смешок.

— Холодно здесь, — заметил он, чтобы скрыть гримасу.

Граф кивнул.

— Из Дракенберга прибыл голубь, — медленно проговорил Хаген.

Гелен вгляделся в его мрачное лицо и кое-что понял.

— Значит ли это, что барон Виссен…

— Да. Барон Виссен убит в Торенте. На глазах у всего магистрата. Некая девушка спрыгнула с потолка и вырвала барону сердце. Пробив рукой стальной доспех.

— Это она?

Граф снова кивнул:

— После чего она прикончила двух нанятых бургомистром Охотников.

— А Логан? Где был он, черт возьми? Почему он ничего не сделал?

Хаген усмехнулся:

— Как утверждает бургомистр, Логан тоже должен был находиться в ратуше. Кое-кто даже его видел, но куда он делся потом — вопрос. И он, и демон исчезли без следа.

— Ничего не понимаю. Если Логан был там, да еще с двумя Охотниками, как он мог упустить демона? Он ведь Адская Гончая!

— Есть только один ответ, — усмехнулся граф. — Логан затеял свою игру.

— Но какая у него может быть игра?

— Думаю, Гелен, ты и сам все понял. Еще тогда, когда альбинос побывал здесь. Ты же видел, как он смотрел на меня.

— Да, я помню. Он вел себя непозволительно дерзко. Хотя я до сих пор не могу понять, почему он хочет тебя убить?

— Это сейчас неважно, друг мой, — отмахнулся граф. — Это слишком долгая история, и я расскажу ее как-нибудь в другой раз. Сейчас важно другое. Пора готовить им встречу.

— Им?

— Им, — кивнул граф. — Думаю, Логан и демон будут действовать заодно.

— Заодно?! Охотник и демон?!

Брови Гелена поползли на лоб. Граф поморщился.

— Я имею в виду — в конечном итоге. Я ведь говорил, Логан — хитрая бестия. Достаточно позволить демону напасть на мой замок, отвлечь все наши силы, ну а самому…

— Каков мерзавец! — не выдержал Гелен. — Но что же нам делать? Если уж на Охотника нельзя положиться…

— Думаю, первым делом нужно вызвать сюда всех надежных людей. Отошли от моего имени письма Дилану и Юлиху. Пусть возьмут своих лучших рыцарей и срочно идут сюда. И позови Мартина, он наверняка где-то рядом.

— Да, когда я поднялся, он ходил возле дверей, — усмехнулся Гелен.

— Отлично. Тогда пойдем. Мне нужно немного развеяться.

Они двинулись к выходу, и барон, к своему немалому удивлению, отметил, что походка графа изменилась. Если раньше он переваливался с ноги на ногу, с трудом перенося свою объемную тушу, то теперь он шел гораздо легче и бодрее. Да и вообще…

Почему вместо его блистающего золотом кафтана на графе была простая поддоспешная стеганка? Что случилось с Хагеном? Где его золотые перстни, браслеты, кольца? От простых кнехтов его отличали лишь наборный рыцарский пояс с коротким карнелийским клинком да золотая цепь на груди.

Но самое главное, Гелен только сейчас обратил внимание, что Хаген выглядел сильно похудевшим. Что с ним случилось за эти несколько дней? Следствие бессонных ночей? Волнение? Страх? Неужели Хаген настолько испуган? Что или кто его напугал? Та демоница? Или Логан? И неужели же за столь короткий срок можно так похудеть?

Мартин и впрямь ждал хозяина за дверью. Перехватив взгляд сеньора, старик расплылся в довольной усмешке.

— Ваше сиятельство, я всегда к вашим услугам, — проскрипел он.

— Я слышал, привезли разбойников?

— Да, сеньор. Их пятеро.

— Молодец, старина. Это как раз то, что мне сейчас нужно.

Хаген похлопал Мартина по плечу. Просияв, старик бросил на Гелена торжествующий взгляд.

— Повозка только что прибыла, сеньор, — доложил Мартин. — Разбойники во дворе, прикажете затопить жаровни?

— Да, распорядись, но прежде я хочу взглянуть на них. Идем, друг мой, — Хаген приобнял старика и покосился на барона.

— Гелен, не трать зря время, вели отправить письма с голубями.

Хаген подтолкнул старика к лестнице.

— Что за люди?

— Четверо — самые обычные, дрянь, в общем, а не люди, зато пятый — отчаянный головорез.

Они ушли, провожаемые полным презрения взглядом Гелена. При всем уважении к своему сюзерену барон не разделял и не одобрял его забав и тайных пристрастий. Тайных в прямом смысле слова, ибо не было свидетелей того, что именно вытворял граф с пленниками. Хаген запирался в подземелье, а спустя несколько часов выходил. Как правило, довольный и посвежевший. Так что несомненным было только одно — Хаген получал от этого немалое удовольствие.

Что же касаемо пленников, то, удовлетворив свою страсть, Хаген сбрасывал их в устроенный в подземелье особый загон, куда предварительно загонялись голодные свиньи. Следов не оставалось.

Слухи ходили разные. Говорили, что Хаген пьет кровь у пленников. Или что заживо их пожирает. И что творит черное чародейство, призывая дьявольские силы. В общем, много чего говорили. Но, несмотря на все эти ужасные слухи, обычные люди не столько боялись Хагена, сколько уважали. Все знали, что добропорядочным подданным Хагена нечего опасаться. Ужасная судьба ждала лишь воров да разбойников.

Были довольны графом и церковники, ибо не существовало в Армании более ревностного верующего, нежели Хаген. Он строил церкви и часовни, раздавал щедрые пожертвования и беспощадно преследовал еретиков. Хотя последние на землях Хагена попадались нечасто. Подданные графа ни в городах, ни в селах не бедствовали, суд его был суровый, но справедливый, так что ни одна еретическая зараза из тех, что свирепствовали в нищающей Северной Армании, не нашла тут подходящей почвы.

«По большому счету, — размышлял Гелен, — такой незаурядный человек, как Хаген, имеет полное право на какую-либо слабость. В конце концов, эти люди — преступники. То есть те, кто нарушает установленный Хагеном порядок. Порядок, принесший тысячам людей сытую и спокойную жизнь. Поэтому их жизни, брошенные на чашу весов против всеобщего процветания, не могли иметь никакого веса».

Только одно смущало Гелена. Несколько месяцев назад он узнал, что большая часть преступников, свозимых в замок Хагена, ловится на приманку. В Южной Армании, и в особенности во владениях графа, разбойники появлялись крайне редко. При здешней сытой жизни свои почти не появлялись, а чужие, из окрестных земель, забредать побаивались.

Хаген быстро решил проблему заполнения собственных темниц. Преданный Мартин находил и покупал нужных людей, а те распространяли слухи о беззащитных сборщиках налогов и церковной десятины, о торговых караванах и тому подобном.

Такой изощренный практицизм Гелен никак не мог понять и принять. И потому старался почаще себе напоминать, что такой великий человек, как Хаген, имеет право на слабость.

Но все же, глядя в спину уходящему Хагену, Гелен ощущал брезгливость. И ничего не мог с этим поделать.

Хаген внимательно оглядел построенных перед ним пленников. Разбойники стояли мрачные, потирая освобожденные от оков запястья. Четверо поминутно косились на кольцо кнехтов, на караульных на стенах, словно перебирая варианты побега, и только пятый не смотрел по сторонам. Внешне он мало чем отличался от своих товарищей, но вот во взгляде его сквозила уверенность и бесстрашие. Пожалуй, он обещал стать достойным противником.

А вокруг в ожидании зрелища потихоньку собиралась толпа. Свободные от караула кнехты, рыцари и оруженосцы, замковые слуги, подтянулись и крестьяне, прибывшие по делам в замок.

По распоряжению графа перед разбойниками свалили груду оружия — мечи, топоры, булавы. Но четверо из них, переглянувшись, попятились, на лицах проступил страх. Они не ждали ничего хорошего от этой затеи. Наверняка они слышали о случаях, когда Хаген отдавал своих пленников на суд Церкви, тогда у них был хоть какой-то шанс выжить. Но поединок с графом… Возможно, кнехты по дороге успели им рассказать, что случилось лет пять назад, во время последнего такого развлечения графа.

За оружие взялся лишь один, тот самый, пятый разбойник. Подхватив меч, он сделал несколько взмахов и улыбнулся.

— Неплохой меч.

— Атаман!

Один из разбойников подскочил к нему, что-то зашептал на ухо. Атаман небрежно отодвинул его и покосился на графа.

— Давай-ка лучше послушаем сиятельство, — громко сказал он.

Граф наблюдал за атаманом с удовольствием. Как охотник за своенравной, но такой желанной жертвой. Хаген выдернул свой меч из ножен и двинулся к разбойнику.

— Все просто. Если ты убьешь меня или нанесешь хотя бы одну рану — я сохраню тебе жизнь и отпущу на все четыре стороны. Идет?

— Идет. А они как же? — Разбойник ткнул мечом в сторону своих товарищей.

— Я отпущу всех, — кивнул граф. — Я сегодня добрый.

Атаман кивнул, и его улыбка испарилась. От небрежности в движениях не осталось и следа, а взгляд его намертво прикипел к лицу Хагена.

Исполнив поручение графа, Гелен поспешил во двор, пробился сквозь толпу зевак, раздвинул кольцо воинов и помрачнел. Увиденное ему очень не понравилось.

Когда Хаген предавался таким забавам десять или даже пять лет назад, Гелен не особо волновался. В то время граф еще находился в прекрасной физической форме и мог без особого труда справиться с куда большим количеством противников. Но сейчас, пусть даже Хаген умудрился сильно сбавить в весе, однако после пяти лет практически полного бездействия и отсутствия практики…

Гелен шагнул к графу, намереваясь воззвать к его здравому смыслу, но в этот миг противники скрестили мечи, и барон застыл. Ему показалось, что перед ним прежний Хаген. Такой, каким он был десять лет назад. Стремительный и беспощадный.

Гелен не сводил с него восхищенного взгляда. Обнажив меч, Хаген как будто сбавил в возрасте. Его движения были легки, а удары молниеносны. Им нельзя было не восхищаться.

Гелен всегда помнил, с каким трудом он, сын дворянина, стал рыцарем. Как помнил и то, что бароном он стал исключительно благодаря графу.

Но сам Хаген… Ему удавалось совершать невозможные вещи почти играючи, почти без усилий. Словно бы судьба сама открывала ему дверь за дверью.

И барон, в который раз уже за эти десять лет, задал себе ставшие вечными вопросы — как, каким образом простой сельский паренек превратился в столь умелого и ловкого бойца? Каким чудом этот бывший крестьянин сделал из обычной банды разбойников боеспособный отряд? Как, каким божьим соизволением он стал графом фон Амберг, одним из самых богатых и влиятельных людей королевства? Хотя большая часть этих превращений и произошла на глазах барона, Гелен не знал ответа на свои вопросы.

Поединок тем временем подходил к концу. Лицо атамана посерело, и хотя его движения по-прежнему оставались уверенными и расчетливыми, было заметно, что он нервничает.

Гелен перевел взгляд на Хагена. Тот, по обыкновению, улыбался. Несмотря на все еще приличное брюшко, граф ступал удивительно мягко и грациозно. Казалось невероятным, что Хаген, много лет не бравший в руки меч, сражается так, словно никогда с ним не расставался. Или даже, как показалось барону, заметно лучше. Впрочем, чему тут удивляться, Хаген есть Хаген.

Его шаги и выпады были изящны. Он как будто не сражался, а танцевал, но при этом оставался свежим и бодрым, в то время как его противник обливался потом. С каждой минутой разбойник нервничал все больше и больше, делался все осторожнее и расчетливее, но даже неискушенному зрителю было очевидно, что граф игрался с ним, как кот с мышью.

Это было очевидно и самому атаману. Но он ничего не мог сделать. Только ждать, пока окончательно не выбьется из сил, а это была верная смерть… Или рискнуть и попытаться поймать удачу за хвост? В сущности, это тоже была верная смерть, но шанс все-таки был. Пусть даже мизерный.

И он рискнул. В момент, когда граф совершил очередной, чисто театральный пируэт и словно бы открылся, атаман прыгнул вперед. Его серия ударов была стремительна, и это наверняка был его коронный прием, отработанный не один раз.

Граф попятился от неожиданности, в толпе испуганно ахнули, но в следующий миг Хаген словно размазался по воздуху. С жалобным звоном разлетелся на куски разбойничий меч. Атаман запнулся, точно налетел на невидимую стену, и рухнул на колени. Из многочисленных ран обильно хлестала кровь, но ни одна не была смертельна.

— Перевяжите его! — бросил Хаген.

Его люди бросились к разбойнику, но тот, прекрасно понимая, что его ждет, с рычанием подскочил на ноги. Но не успел взмахнуть обломком меча, как Хаген очутился у него за спиной и точным ударом подрезал ему сухожилия. Атаман с диким ревом повалился на землю.

Точно откликнувшись на его крик, четверо оставшихся разбойников подхватили лежавшее у ног оружие и бросились на графа.

В толпе опять ахнули. Воздух пронзила серебристая молния — меч графа… Взвыл один разбойник, разбрызгивая кровь из обрубка руки… Завизжал второй, хватаясь за ногу… Зарычал от боли третий, ткнувшись лицом в мостовую… Наконец без звука сложился пополам последний.

К ним подбежали слуги, спеша перевязать, сам же граф, отбросив меч, поспешил к Гелену. По обыкновению спокойный и невозмутимый, только снисходительная усмешка да еще торжествующий взгляд выдавали возбуждение после боя. Но, как отметил барон, дыхание было ровное, а на лице — ни единой капельки пота. Словно не он только что демонстрировал чудеса фехтования.

— Гелен, ты исполнил поручение?

— Да, все сделано, — кивнул барон.

— Вот и отлично.

Граф поискал глазами Мартина. Тот вырос точно из-под земли.

— Ваше сиятельство?

— Всех вниз и проследи, чтобы выжили. Иначе пойдешь им на замену.

Он коротко хохотнул и хлопнул старика по спине.

— Шучу, ступай, я скоро.

Едва Мартин скрылся из виду, Гелен подступил к графу ближе.

— Хаген, этот атаман… Он выглядел опасным. Он наверняка был наемником.

— Да, я заметил, — отозвался граф. — И что с того?

— Как это что? — Барон растерялся. — Но, Хаген… Я не понимаю… Ты давно уже не брал в руки меч. Он мог убить тебя!

— Убить?!

Хаген расхохотался, похлопал Гелена по плечу и направился к замку.

— Ладно, мне пора в подземелье, — бросил он барону и, уходя, воскликнул весело: — Убить! Хорошая шутка, Гелен.