В себя я пришел, только когда залпом выпил стопку какого-то жгучего пойла, подсунутого Драганкой. Мы оказались в подвальном злачном заведении на Светлановском проспекте, куда синяя дракониха затащила меня, после того как мы убрались из башни. Сигаретный смог, навязчивая музыка — я в такие места давно уже не ходил, они меня оглушали и отупляли, но сейчас это было как раз то, что надо.
— На! — Драганка опять совала мне в руки стопку. — Уж прости, тут только серебряная…
— Что?
— Нормальной золотой «Ольмеки» у них нет. Давай! Что сделано, то сделано. Вот черт! Бедняга! Это я про Лигейю…
— Это была птица! — перебил я ее. — Печать птицы! Как это могло случиться? Зачем она это сделала?!
— Спроси что-то полегче. Сбрендила, не иначе.
— Ты знала?
— Нет. Клянусь, даже в голову ничего подобного не приходило! Взрослый дракон, умная тетка… вроде бы… Ученая! Она должна была знать, что это такое! Самоубийство, даже хуже… Откуда мне знать, что печать птицы можно ставить на взрослых?
— Думаешь, она пошла на это по доброй воле?
— Как же иначе? Пожертвовала собой…
— Но зачем, зачем?
— Чтобы спасти его, как я понимаю. У них там дела плохи…
— Стального лорда? А ты откуда знаешь? — с внезапным подозрением спросил я.
— А от кого мы, по-твоему, прячемся в Уважеке? С тех пор как нам подкинули ту голову…
— Голову стального дракона?
— Ну да. Когда Анхель ее увидел, он тут же сделал выводы. Думаешь, зачем он свернул гнездо в вашем мире? Да он боится стальных! Точнее, нет. Боится — не то слово. Он дракон, он ничего не боится. Просто понимает, что стальные его бантиком завяжут, если достанут. Разумная осторожность.
— Зачем им его доставать?
— Как зачем? Он подвел их. Облажался. Провалил заказ.
Драганка закинула в рот еще порцию текилы. Я автоматически последовал ее примеру, но в голове, наоборот, резко прояснилось.
— Черт, так вот на что намекал Грег! Я еще спросил его, кого боится Анхель, тебя? А он ответил — не меня…
Я подумал еще, и события конца лета сложились в простую логическую схему.
— Так это не Анхель нанял стальных для охраны, а стальные наняли Анхеля, чтобы он открыл им вход в наш мир?!
— Вот именно.
Я был слишком подавлен только что происшедшим на моих глазах убийством, чтобы полностью осознать новость и ее последствия. В другое время я бы, наверное, задохнулся от возмущения, а теперь мной овладело только безграничное утомление. Мир определенно сошел с ума. Клан от меня отвернулся… Грег убил Лигейю! Лигейя добровольно стала птицей! Анхель… ну ладно, с ним все ясно.
Но Драганка?!
— Ты знала, что он затевает, и служила ему! — с отвращением произнес я. — И ты тоже!
Драганка нахмурилась и отвернулась.
— Знаешь, я боевой дракон, — ответила она наконец, явно с вызовом. — Философией не заморачиваюсь. Совесть — это что-то такое, что просыпается после второй бутылки и засыпает после третьей. Мораль воина одна: на войне все средства хороши. Найди слабое место и бей в него. Попал — молодец. Если ты одолел врага, никого не интересует, как ты это сделал. Какую хитрость применил…
— А потом оправдываться: «Я только выполнял приказы», — да?
— Что ты вообще знаешь! — крикнула она, краснея. — Какое мне дело до вашего мира? Я из Уважека, ему ничего не угрожает — спасибо Анхелю, между прочим… Просто я должна радоваться… а вместо этого мне жутко хреново. Что-то идет неправильно. — Она взмахнула рукой, чуть не скинув со стола бутылку «Ольмеки». — Трудно выразить! Не умею говорить красиво… Да и связно тоже, хе-хе-хе, особенно сейчас. Словно в какой-то момент свернула не туда и ухожу все дальше по неправильной дороге…
У меня создалось впечатление, что она говорит не со мной, а скорее с собой. Поэтому я промолчал. Хотя мне было что сказать.
— А если я тебе так отвратительна, как у тебя на лице написано, так вообще проваливай! Видеть тебя не желаю!
Драганка привстала, словно собираясь вскочить из-за стола, но я схватил ее за руку:
— Ты все правильно говоришь! У меня есть тоже такое ощущение. Что я пошел по неправильной дороге… Я не должен был слушать Грега. Сегодня на башне я должен был стоять рядом с ними! Да, они отвратительны, они убийцы и людоеды, и верно сказала Лигейя: остаться с ними — значит предать себя, добровольно окунуться в грязь… Но они и я — одно. До сих пор. Даже сейчас…
В этот момент Драганка вдруг перегнулась через стол и поцеловала меня. Это вышло совершенно неожиданно. Первое же легкое соприкосновение губ мгновенно отозвалось во всем теле — до боли. Мы с силой сцепили руки, пальцы дрожали, причем непонятно, мои или ее. У меня перехватило дыхание. Ни от нее, ни от себя я не ожидал такой вспышки.
Потом мы так же резко оборвали поцелуй. Отодвинулись и подозрительно друг на друга уставились.
Я пытался отдышаться и унять дрожь в руках. Я был слишком потрясен, чтобы о чем-то думать. Почему она это сделала? Драганка, которая всегда критиковала и высмеивала меня и постоянно повторяла, что ей на меня глубоко наплевать и что она общается со мной исключительно из жалости? Она даже не могла сказать, что прочитала мои мысли, — потому что я даже не мечтал о подобном. Да она и не умела читать мысли. В этом мы были с ней равны — драконьей магией владели одинаково хреново.
Я глубоко вздохнул и спросил довольно-таки мрачно:
— Зачем ты это сделала? Анхель приказал?
Я прекрасно осознавал, что после такого вопроса могу немедленно получить по лицу. Но решил, что лучше остаться без второго глаза, зато между нами не будет никаких недоговоренностей. Однако, к моему удивлению, Драганка не разозлилась.
— Мне сейчас показалось, что это будет правильно, — сказала она. — Просто подумала, что надо нам наконец сделать хоть что-то правильное. Хоть такую мелочь.
Я встал из-за стола:
— Полетели!
— Куда?
— В башню!
— Зачем?!
— Я должен быть там.
— Ты чокнулся?
— Возможно.
Драганка захохотала на все кафе. Потом достала мобильник, отвернулась и принялась кому-то звонить.
— Они все еще там, — сообщила она через минуту. — Решили устроить открытый суд. Красный лорд хотел обстряпать все шито-крыто… Дайте мне, говорит, Черного на одну ночь, и он мне к утру все выложит. Но Идолищев встал на дыбы и потребовал открытого разбирательства…
— Ты с Анхелем говорила?
— Ага. Злится на меня… Но не очень. Считает, что тебе было очень полезно все это увидеть. Я сказала ему, что ты в глубоком шоке и тебе открылась истинная натура Черного. Готовься, сейчас за тебя примутся всерьез. Ну как, не передумал?
— Полетели, — повторил я.
— Точно чокнулся, — проворчала Драганка, поднимаясь.
Но по ее тону я понял, что она одобряет мое решение.
* * *
Уже стемнело. Накрапывал слабый дождик. На площадке на вершине башни, окруженной огромными белыми зубцами, было светло как днем. Безумный утренний галдеж сменился негромким, угрожающим гулом. Аудитория неуловимо изменилась, как и атмосфера на сборище. Никто не ушел, даже новые прибавились. Желтых драконов стало еще больше. Я заметил компанию, которая держалась возле кафедры особняком от всех и друг от друга. Честно говоря, выражением лиц и стилем одежды они больше всего напоминали группу мафиозных боссов. Красный клан, понял я. Горыныч подогнал своих…
Драганка нахально спикировала в центр толпы, к самой кафедре, за которой я недавно прятался. Ясно почему — на кафедру как раз поднимался Анхель. Труп Лигейи исчез, но тем ярче алело кровавое пятно на полу, возле стола с остатками праздничной трапезы. Лорды уже не сидели беспечно вперемешку — каждый стоял по отдельности, окруженный драконами своего клана. Только Анхель торчал на кафедре один-одинешенек. И кажется, его это не смущало. Он выглядел дирижером, который взмахнет палочкой — и весь разрозненный оркестр заиграет, подчиняясь ему, ту музыку, которую он прикажет.
— Все вы знаете, я всего лишь врач, — его глубокий голос наполнял пространство. — Живу отшельником и очень редко выступаю публично. Тем более с публичным осуждением… Меня воротит с души, как и вас всех, когда я думаю о том, чему мы все были свидетелями. Но есть вещи запредельные… При одной мысли о которых хочется сплюнуть и пройти мимо или просто вымыть руки…
Меня кинуло в жар — я увидел Грега и Валенка. Я не сразу заметил их, потому что они сидели у стенки на стульях — единственные на всем сборище. У Валенка руки были скованы за спиной, глаз заплыл и сочился кровью, лицо изодрано, словно когтями. Грег сидел в свободной позе и равнодушно смотрел в пространство. Почему они не пытались скрыться? На них наложены чары? При виде спокойного лица Грега мое внезапно вспыхнувшее решение до конца остаться с кланом снова поколебалось. Сочувствие исчезло, а вместо него нахлынуло отвращение. Убийца! Зачем он выстрелил в Лигейю? Ее надо было лечить, а не убивать! Почему тогда уж не в Анхеля?!
— Но почему же стою здесь, на месте обвинителя? — продолжал травник в напряженной тишине. — Я отвечу. Да, никто не назначал меня судьей. Я не считаю, что вправе кого-то судить. Кто я такой, чтобы выносить приговоры? Мое дело — не выносить приговоры, а исцелять. Но промолчать мне не позволяет совесть — совесть врача. Врач не пройдет мимо равнодушно, если видит отвратительную язву или гниющую конечность. Мой святой долг целителя — отсечь зараженную конечность, которая способна отравить все тело целиком…
Тишина наполнилась нарастающим ропотом. Я с удивлением осознал, что это аплодисменты.
— Один дракон убил другого, — возвысил голос Анхель. — Может быть, кто-то из вас даже скажет — это их личное дело. Да, мы не знаем, что они не поделили. Почему же мы должны вмешиваться? Я отвечу. Мне неинтересны мотивы убийцы. Потому что труп — перед нами. Труп, как мы все прекрасно знаем, невинной жертвы, на которую не поднялась бы рука у худшего из злодеев…
С неба налетел ветер. Шею на миг стиснуло холодом. Я вспомнил Лигейю, наше прощальное объятие в квартире у Кири. В этот момент я был согласен с каждым словом Анхеля.
— Не забывайте, что судьба очень часто меняет игроков местами на поле! За равнодушие, за неуместную снисходительность в конечном счете ответим мы все, когда окажемся на месте убитой. А рано или поздно так и случится, если не остановить преступника…
«О чем это он? — не понял я. — При чем тут „окажемся на месте убитой?“ Грег убил Лигейю, потому что увидел знак птицы… Стоп — никто же не знает, что это такое! Никто, кроме Анхеля и меня… и Грега…»
— Нет, я ни к чему вас не призываю! — воскликнул Анхель, прижимая ладонь к груди. — Но каждый дракон, не вовсе лишенный совести, каждый, которому дорога справедливость, встанет сейчас рядом со мной… И покарает преступника!
На миг в зале застыла озадаченная тишина, а потом на меня обрушился настоящий шквал аплодисментов и воплей «Бей их!». Идея была закинута на благодатную почву — в самый раз для Зеленого клана. Я едва не оглох от рева, свиста крыльев и лязганья клыков.
Грег с Валенком, надо отдать им должное, даже не шелохнулись. Валенок глядел на Анхеля и скалил зубы, словно прикидывая, как до него добраться. Он явно понимал, что его песенка спета, но его это не колыхало. Я знал, что точно так же он ухмылялся бы, если бы из него тянули жилы. Грег по-прежнему молчал, глядя куда-то мне за спину. На лице у него промелькнуло выражение брезгливости. Я невольно оглянулся, чтобы посмотреть, что он там увидел, и передо мной предстал хаос, как он есть. Разъяренные хищники, фанатичные рожи…
Мне вдруг вспомнилось драконье царство — острова, куда мы летали с Грегом. Как смог Грег после этого убить Лигейю? Неужели ему удалось бы найти туда дорогу, если бы он вынашивал в душе такую мерзость? В голове не укладывалось!
А после речи Анхеля, несмотря на всю ее справедливость, мне почему-то стало противно. Вроде я мог бы подписаться под каждым его словом, но… Если Грег — зло, то вот эта орущая, остервеневшая, проклинающая стая — добро? Блин, как же гнусно оно выглядит.
«Анхель все-таки крут, — подумал я холодным разумом. — Манипулятор. Несколькими словами превратил драконов — сверхличностей! — в обычную озлобленную толпу и натравил ее на своего врага…»
В этот момент я определенно понял, что, даже если Анхель стопроцентно прав — с этой толпой я не хочу иметь ничего общего. Иначе навсегда перестану себя уважать.
Я выбрался из переднего ряда, подошел к столу, взял стул и потащил его к стенке, где сидели Грег и Валенок.
Анхель, как раз собиравшийся говорить дальше, прервал речь и посмотрел на меня выжидающе, будто давая мне слово.
Он явно не понял, что я сделал. Может, он думал, что я собираюсь треснуть стулом Валенка, наплевать в глаза Грегу и публично покаяться, что имел несчастье быть его учеником?
Я ухмыльнулся и сказал, усаживаясь рядом с ними:
— Ничего-ничего. Я посижу тут. Продолжай их науськивать.
— Идиот, — раздался рядом со мной тихий голос. — Зачем?
Тот же вопрос, видимо, задавал себе Анхель. На его лице на миг появилось глубокое замешательство. Потом он вдруг будто состарился сразу на много лет.
— Я надеялся, что уберегу тебя, дитя, — прошептал он, и его шепот отозвался в каждом уголке зала. — Что мне удастся тебя вытянуть из этой бездны… Но оказалось — поздно. Простите меня все, — сказал он с надрывом, поворачиваясь к залу. — Я знал, что этот юноша уже отравлен. Он… он уже убивал людей. Но я надеялся — его еще можно спасти… Непростительная ошибка для врача… Я готов понести наказание…
И он повернулся и спустился с кафедры, опираясь на нее дрожащей рукой с таким видом, будто его хватил инфаркт. Драганка побледнела, кинулась к нему и подхватила, не давая упасть. Зал взорвался воплями ненависти. Желто-зеленая волна прянула к нам. Я понял, что сейчас начнется самосуд…
Но тут вмешался Красный лорд.
Он отделился от компании мафиозных боссов и перегородил подход к осужденным. Толпа остановилась. Горыныча, одного из самых мощных, коварных и безжалостных драконов, в городе хорошо знали. И опасались — все без исключения.
— Тихо! — загремел он. — Раскудахтались. Смотреть противно!
Когда все умолкли, он продолжал в тишине:
— Да, мы потрясены случившимся циничным убийством. Покарать преступников мы всегда успеем. Но лично у меня к Черному лорду есть еще мно-ого вопросов! Мотивы его преступления не вполне ясны… У нашего клана, — Горыныч обернулся к «боссам», словно за подтверждением, — имеется небольшая, уютная тюрьма. Специально для таких случаев. Там Черный лорд ответит на все интересующие нас вопросы. Потом его будут судить. Все!
Безапелляционный, презрительный тон красного дракона развеял наваждение, вызванное речью Анхеля. Драконы отступили, ворча. На лицах многих я видел недоумение, словно они сами себя спрашивали: а что это сейчас со мной такое приключилось?
— Мои подданные отведут преступника и проследят…
Идолищев ревниво вскинулся:
— Почему именно твои? Ты гарантируешь, что он не сбежит?
— Гарантирую. Почему я? Да больше никто из вас не сумеет его удержать.
Два старика померились взглядами. Идолищев отвернулся первым.
— Следите хорошенько, — буркнул он и направился к выходу.
Среди зеленых вновь поднялся гвалт. Желтые окружили Анхеля. Грега и Валенка подхватили и куда-то потащили с собой несколько типов в черных костюмах. Про меня же словно забыли. Я стоял, хмуро высматривая в толпе Драганку, когда ко мне вдруг подошел сам Горыныч.
— Ты, конечно, знатно умыл Золотого лорда, — ухмыляясь, сказал он. — Мне понравилась его рожа, когда ты вытащил стул и уселся с черными драконами. Ради одного этого стоило устроить такую выходку! Поэтому дам тебе добрый совет. Выжги в себе человека! Из-за этого вас, молодых, и убивают. Потому-то вы и не доживаете до зрелости.
Я аж онемел, пораженный цинизмом этого хрыча, который сжег заживо собственного ученика, а теперь еще и делал из его смерти поучительные выводы.
— Человек смертен, — продолжал Горыныч. — Дракон тоже… но значительно менее. Закономерный вывод: чем больше в тебе осталось человеческого, тем более ты смертен. Относись к человеческому в себе как к смертельной заразе. Один мудрый старый дракон некогда сказал: когда человека бьют, он инстинктивно стремится уйти от боли. Дракону все равно. Он всегда нападает.
— Моралес нападал… — выдавил я.
— Нападать тоже надо с умом, — хмыкнул Горыныч.
Он похлопал меня по плечу, потом вдруг резко сжал руку и швырнул вслед за группой, которая уводила Грега и Валенка.
* * *
Всё, что мне удалось выяснить о тюрьме Красного клана, — она находилась глубоко под землей. Привезли нас в закрытой бронированной машине, сразу втолкнули в какое-то промышленное помещение и долго тащили длинными, темными коридорами. Ни намека на окна; странный воздух, сухой и спертый… Вдоль стен тянулись гирлянды пыльных кабелей. Двери на пути меня особенно впечатлили: тяжеленные, словно сейфовые, с замками-кремальерами. Одна такая дверь с глухим грохотом захлопнулась за нами, как могильная плита. Света нам не оставили.
— М-да, спартанская обстановочка! Особенно впечатляет меблировка! — сказал я, оглядывая прямоугольную бетонную коробку.
Грег повернулся к Валенку:
— Покажи глаз. Не выдавили? Лучше сразу сядь, будет неприятно…
Он потер руки, активируя печати. Вокруг кистей медленно разгорелось зеленое свечение. Значит, никто ему печати не блокировал, отметил я. Он сам не захотел ими пользоваться… Валенок тут же расселся, опираясь спиной о стенку, и врубил свой Шлем Ужаса на полную мощность. Следующие несколько минут Грег хладнокровно занимался целительством, а Валенок скрежетал зубами и крыл последними словами братьев Ино. Похоже, у них завелся новый смертельный враг. Несколько сочных проклятий перепало и на долю Красного клана — в машине Валенок сперва пререкался с конвойными, а потом разорвал наручники и получил все, что ему причиталось, и еще немного сверху.
Грег вел себя так, будто ничего особенного не случилось. Меня это как-то покоробило. Кстати, за все это время, после того как у него выбили пистолет, к нему никто даже не прикоснулся. Даже строгий черный костюм, в котором он явился на слет, оставался таким же отглаженным и чистеньким…
— Почему ты покорился? — не выдержав, спросил я его. — Почему сидел там? Ты что, не мог улететь?
— Мог. Но не захотел.
— Почему?!
— Я хочу суда, — сказал Грег, опуская руки и постепенно гася их зеленое сияние. — Нормального, публичного суда в присутствии представителей всех кланов Северо-Запада. Сейчас все случилось слишком рано. Выборочное представительство, вдобавок — все в шоке, растеряны, напуганы…
— Напуганы? Драконы?
— Ну да. Ты видел — чуть не сработала «птица»? Я заметил, как тебя скрутило. Так вот, остальным тоже было несладко. Хоть они и не понимали, почему. Лигейя… Она почти открыла путь в тот мир… Еще немного — и страшно представить, что бы тут началось.
— Почему ты ее убил?
— У меня не было другого выхода. Поверь, никакой радости мне это не доставило. Ты видел, я пытался ее остановить. Я не сильный маг и не сразу понял, что она уже перешла грань. Иначе вообще бы с ней не разговаривал, а выстрелил сразу…
Ровный голос Грега уже не раздражал меня, а скорее пугал. В его спокойствии было что-то неестественное и жуткое. Не покой и даже не самообладание, а нечто запредельное. Возможно, это называлось фатализмом. Мне вспомнился еще один голос, очень похожий, перехваченный с помощью дождя. Тот, который никогда не менялся просто потому, что у его обладателя эмоции отсутствовали как явление…
— Пойми, — продолжал он, — с того момента, как заработала печать, это была уже не Лигейя. Личность распалась, память превратилась в систему координат… Живому прибору разум только мешает.
— Да какой там у бабы разум? — рявкнул Валенок, у которого боль целиком преобразовалась в злость. — Зачем она это с собой сделала, дура? Ты говорил, она там кого-то собралась спасать…
Грег промолчал. Я интуитивно понял почему. И поспешно ответил:
— Она сказала, что не может оставаться в стороне, когда гибнет целый мир.
— Ага, и ради него решила угробить другой!
— Откуда мы знаем, что наплел ей Стальной лорд?
— Это верно, — вмешался Грег. — Лигейя рассуждала разумно. Иногда нельзя остаться в стороне. Просто она неправильно определила сторону. Не разобралась, кто в данном случае добро, а кто — зло. И ее жертвенным порывом цинично попользовались. Как оно очень часто и бывает.
— И что нам теперь делать? — спросил я. — Ждать дознавателей из Красного клана?
— Смотря кому, — ответил Грег, поднимаясь на ноги. — Нам с Валенком — да, сидеть и ждать. На самом деле, чем дольше мы тут просидим, тем лучше. За это время Горыныч успеет подорвать влияние этого краснобая Анхеля, который нужен ему здесь не больше, чем мне. Шумиха, которую поднимает вокруг убийства Желтый клан, мне тоже на пользу. Пусть будет суд! Пусть меня допросят: я с удовольствием расскажу правду, и ее, наконец, воспримут всерьез. А если Красный лорд будет настаивать на пытках, что ж — тем лучше. Я и там расскажу правду, только мне будет еще больше веры…
— Веры во что?
— Ты слышал, о чем говорил Анхель?
— Он сказал, что вы убийцы. И вы немедленно это подтвердили.
— Значит, теперь мне остается только раскрыть инкогнито.
— Признаться, что ты стальной дракон?
— Конечно. И рассказать кое-что о мире, в котором я родился. О погубленном мире, одним из лордов которого я когда-то был. Мире, где уцелел только Стальной клан, как самый приспособленный к непрерывной войне на выживание, которая там идет уже много десятков лет. Мире, где уже не осталось людей, а на моей памяти они еще встречались! Я еще помню времена, когда существовало некое подобие Закона, когда люди платили дань натурой, а им за это позволяли жить… Но время шло, драконов становилось больше, аппетиты росли, и в конце концов людей стали пожирать всех подряд…
— Но ты сказал, что не делал этого… В смысле перестал…
— Однажды, в силу личных причин, у меня изменилась точка зрения. Я перестал видеть в людях исключительно продукт питания и обнаружил, что они не слишком отличаются от драконов. А потом я увидел, как человек переродился в дракона, и у меня открылись глаза. Но прочие драконы, — Грег усмехнулся в темноте, — мое открытие не восприняли. Я попытался открыть им глаза силой, как привык, и в итоге едва унес ноги. Вот так я и отправился в изгнание. Я посетил множество миров, и ваш показался мне наиболее подходящим для моих планов.
— Каких?
— Вернуться и вернуть свое.
— Анхель намекал, что ты и есть Стальной лорд, — выпалил я.
— Пока нет, но собираюсь им стать.
Я нервно усмехнулся. Заявление казалось дерзкой, пустой бравадой.
— Для начала я хочу, чтобы меня наконец услышали, — продолжал Грег. — Раньше все мои слова о внешней угрозе воспринимались как пустая болтовня. А теперь драконы поверят. Вынуждены будут поверить. Опасение за свою жизнь стимулирует интеллект. Так что я могу сказать Анхелю спасибо: почву он мне подготовил… И отдельное спасибо за историю с кондотьерами. Если он считал, что стальных в Питере никто не заметит, то сильно ошибался…
— Но если Анхель скажет, что ты и есть Стальной лорд, и все поверят… Что с тобой будет?
— Кирдык, — сказал Валенок злобно.
Грег пожал плечами:
— В крайнем случае нас вытащит Мертвый. Но это в самом крайнем. Не хочу быть у него в долгу. Есть силы, к которым следует прибегать как можно реже. Пока я не вижу в них никакой необходимости. Справимся сами!
Я недоверчиво глянул на Черного лорда. Сидит тут в темнице и строит планы мирового господства! А все его войско — Валенок и я!
— И каким образом?
Грег прошелся туда-сюда по подвалу.
— На повестке дня три вопроса, — начал он официально, словно проводя планерку у себя в ментовке. — Даже четыре. Пункт «убрать Стального лорда» я пока в список не включаю. В тюрьму он вряд ли явится, а мне сейчас отсюда выходить политически неправильно. Поэтому с этим придется подождать.
— Стальной лорд плачет от огорчения, — буркнул с пола Валенок.
— Переходим к следующему пункту. Тебе, Алекс, надо будет отсюда как-то выбраться и найти Крома из Пармы.
— Крома? Его-то зачем?
— Он узнал нечто очень важное касательно Стального клана. Ты сам говорил, что за ним охотились все подряд, в том числе три лорда. Мы должны найти его раньше всех.
— Поздно. Его уже нашел Чудов-Юдов.
— Значит, найди Чудова-Юдова. Он мне тоже пригодится.
— Легко сказать! Они могут быть где угодно! Они…
— …в мире Эверн, — закончил за меня Грег.
— А у тебя там гнездо, — ввернул Валенок.
— Да, но… я не умею перемещаться между мирами! Я всегда попадал туда случайно, во сне! И допустим, я туда попаду: но что мне делать с Анхелем? А вдруг он уже вернулся в Уважек?
— Ах да, Анхель, — кивнул Грег. — Вот тебе еще задание, Алекс. Я хочу, чтобы ты решил эту проблему.
— В каком смысле?
— Перед тем как искать Крома, ступай к Анхелю и выведи его из игры.
— Что?!
— Сделай так, чтобы больше он нам не мешал. Чтобы не вылез в неподходящий момент с очередной смертницей. Убери его…
— Убери — в смысле убей?! — ужаснулся я.
— Если придумаешь другой вариант — пожалуйста. Задача поставлена, способы — на твое усмотрение.
— Убить… — потрясенно повторил я. — Анхеля…
Все еще не верилось, что подобное задание дали именно мне. Он что, серьезно?
— Гармонизируй мир путем исключения из него лишнего элемента в виде Анхеля, — подсказал Валенок. — Я бы запросто… Кстати, Грег, а мне что делать?
— Помолчать.
Грег снова обернулся ко мне. Мне бы порадоваться и погордиться — обычно важные задания давали как раз Валенку, а тут все наоборот, — но никакой радости я что-то не испытывал.
— Остается только одна проблема: как отправить тебя в Уважек. Как ты обычно попадаешь в гнездо?
— Ну, во сне… Когда требуется восстановить подорванные силы…
Я задумался. Но как их подорвать? Подорвать так основательно, чтобы немедленно потребовалась поддержка источника энергии — гнезда? Голодать? Так это понадобится ждать несколько дней…
— Валенок, — раздался голос Грега, — кажется, для тебя тоже есть небольшое задание.
Тот удивленно взглянул на своего лорда, после чего на его лице возникла отвратительная ухмылка:
— Подорвать ему силы?
Он легко вскочил на ноги и направился ко мне. Я попятился.
— Эй, ты что затеял?!
— Ты помнишь, я тебе кое-что обещал? Когда ты только начинал тусоваться с Анхелем? Если с Грегом по твоей вине случится несчастье…
Я пятился от него, пока не уперся лопатками в стену.
— Как давно я мечтал это сделать! — плотоядно сообщил Валенок, опуская свои лапищи мне на плечи.
Я вспомнил Старый Добрый Паб, крик Ники «Вспомни о гвоздях!»…
— Тебе нельзя убивать людей!
— Но ты-то не человек!
И он впился зубами в мою шею.