Глава 1

Рэмбо посмотрел на часы: через десять минут Нгуйен должен сменять часового, и вряд ли он заступит на пост хоть минутой раньше. Пожалуй, это единственный воинский ритуал во всех армиях мира, который соблюдается неукоснительно и в годы мира, и в годы войны — смена караула. Потому что здесь действует не столько приказ — орудие насилия старшего над младшим, сколько чувство солдатской солидарности, уважение к товарищу по оружию.

Нгуйен уважал своего дуньти — друга, товарища, и поэтому готов был сменить его минута в минуту. Он стоял, прислонившись спиной к каштану, курил сигарету и молча смотрел, как его подруга приводит себя в порядок.

Эта девушка больше всего сейчас беспокоила Рэмбо. Он не воевал с женщинами, его врагами были солдаты. Но теперь она встала между ним и солдатами, и с ней надо было что-то делать. Ему нужен был Нгуйен. Но его подруга могла наделать столько шума, создать такую панику, какую не вызовет даже одиночный выстрел. Выстрел может быть и случайным, женский крик о помощи — совсем другое дело. А Рэмбо не хотел убивать ее, он просто не мог этого сделать, чтобы не потерять уважения к самому себе. И он решил действовать по обстановке, тем более никто не мешал ему быть хозяином положения.

Нгуйен загасил сигарету и обнял девушку за плечи.

— Пойдем, любовь моя. Мне пора. — Я готова.

Они направились к машине, а Рэмбо стал обходить их и остановился в зарослях так, чтобы видеть и хижину, и мотоцикл. Нгуйен, а за ним и девушка вышли из зарослей и подошли к хижине.

— Дуньти! — тихо позвал Нгуйен и осмотрел то место, где стоял часовой, которого он должен был сменить.

Ясно, он искал свой автомат и пояс И когда он не нашел ни того, ни другого, его осенила догадка, и он тихо засмеялся.

— Мой друг давно уже видит второй сон. Хорошо еще, что догадался взять мой пояс, а то бы его могли сожрать крысы.

— Проводи меня, — сказала девушка.

— Конечно, — согласился Нгуйен. — Я помогу тебе оттащить мотоцикл подальше, и там ты его заведешь. А то ты разбудишь весь караул, и уж тогда мне несдобровать.

Они подошли к мотоциклу, и Нгуйен повел его по тропинке. Рэмбо последовал за ним. Ярдов через тридцать Нгуйен остановился и, тяжело дыша, сказал:

— Ну и машина у тебя!.. У меня уже не осталось сил на дежурство.

— Нгуйен, ведь я на ней езжу, а не она на мне, — девушка засмеялась, чмокнула парня в щеку и завела мотор. — Пока!

Треск разорвал ночную тишину, и вонючее облако бензиновой гари окутало ближайшие заросли. Нгуйен замотал головой и нагнулся, закрывая согнутой рукой нос и рот. Он уже не разогнулся. И даже ничего не успел понять, когда в одном прыжке на него навалилось что-то огромное и тяжелое и чем-то остро и горячо ударило в сердце.

Рэмбо оттащил Нгуйена в заросли. С этого места часового на вышке не было видно. Рэмбо прошел несколько шагов и увидел на фоне чистого звездного неба черный корпус прожектора. Куда же делся часовой? Спуститься он не мог — это строжайше запрещалось инструкциями. Рэмбо знал об этом. Значит, он спит или лежит под прожектором.

Треск мотоцикла мог разбудить караул, и надо было торопиться.

Начальнику караула приснился кошмарный сон — будто на его пост напала рота американских солдат. Бой разгорался с каждой минутой, но, странное дело, все происходило в абсолютной тишине: не было слышно ни автоматных очередей, ни разрывов гранат, ни криков, ни стонов раненых. Это был какой-то нереальный, фантастический бой, и начальник караула действовал, как заведенная машина. И вот, когда, казалось бы, все было кончено, из-за кустов появился огромный американский солдат с волосатыми руками и направил на него ствол автомата. Начальник хотел упасть на землю, побежать, но не мог даже пошевелиться. Он с ужасом смотрел в дуло автомата и ждал неминуемой смерти. И она пришла.

Треск автоматной очереди разорвал тишину, и начальника караула подбросило на циновке. Он с трудом успокоил заколотившееся сердце, и в самом деле услышав треск. Но это был треск удалявшегося мотоцикла. Начальник караула огляделся и увидел, что его соседи тоже сидят на циновках и смотрят на него испуганными глазами.

— С меня хватит! — рявкнул начальник и стукнул кулаком по циновке. — Я прекращу это безобразие! В конце концов это военный пост или бордель?!

От его крика зашевелился и четвертый солдат, которого не смог разбудить треск мотоцикла.

— Прекрати это безобразие, начальник, — хмуро согласился солдат слева, которого подняли за эту ночь уже второй раз. — Только не шуми, пожалуйста, — люди хотят спать.

— Кажется, вы все у меня теперь поспите, — пробормотал начальник. — Вот сейчас придет Нгуйен… — он посмотрел на часы. — А-а, Нгуйен проводил свою милашку и заступил на пост… Кого он сменил?

Никто ему не ответил. Его соседи уже лежали и смотрели в потолок — сон был разбит. Начальник караула стал ждать сменившегося часового, но он не шел.

— Что они теперь там — в кости играют?

И он решил преподать им урок сейчас же, не откладывая до утра. Он затянул потуже пояс, взял автомат, надел фуражку, чтобы выглядеть официально, и вышел наружу.

— Теперь уже не уснешь, — вздохнул сосед начальника слева. Сейчас начнется учение.

Но снаружи стояла тишина. Никто никого не учил, никто не оправдывался, и солдата это удивило.

— Пойду посмотрю, — сказал он товарищу и сонно побрел к выходу.

Солдат проводил его глазами и попытался уснуть. Но сон не приходил, им овладело беспокойство. Что они там делают? И почему не слышно голосов? Солдат приподнял голову и прислушался. Джунгли жили своей привычной жизнью. Вот по вершинам деревьев прошел легкий ветерок, и листва тихо зашелестела, будто перешептываясь. Ему показалось даже, что он услышал тихий сдержанный смех. И тогда он все понял: да ведь эта девушка наверняка привезла с собой из деревни рисовой водки, и теперь Нгуйен угощает тех, кто не спит. Потому-то и не слышно их голосов, что они не хотят будить остальных.

Солдат вскочил и выбежал из хижины. Он упал тут же, не успев ничего сообразить.

Рэмбо откинул циновку и вошел в хижину. У него не было времени ждать, когда проснется последний солдат. Он сел возле него на корточки и ткнул его коленом в бок. Солдат испуганно вскинул голову, посмотрел выпученными от страха глазами на незнакомого человека и тут же упал снова. Рэмбо вытер о его гимнастерку нож и вышел из хижины.

 

Глава 2

Джек Смит, бывший солдат 3-й армии США, а ныне военнопленный, не смог уснуть — не давала боль. Рана на плече начала гноиться, вокруг нее образовалась красная опухоль с синеватым оттенком, а это ничего хорошего не предвещало. Он даже не мог вспомнить, откуда вдруг появилась эта рана — то ли напоролся в лесу на деревянный шип и сгоряча не заметил этого, то ли укусила какая-нибудь тварь, которых в джунглях не счесть. Рана ныла и горела, и ее больные пульсирующие толчки отдавались во всем теле. Врача в лагере не держали, а санитар из военнопленных мог помочь только советом терпеть да надеяться на собственный организм — лекарств у него не было.

Джек повернулся на своей подстилке из пожухлых банановых листьев и спугнул толстую черную крысу. Она отбежала в сторону и остановилась, повернувшись к нему. Ее морда вытянулась, и острый нос зашевелился — она жадно принюхивалась к запаху гниения. Эти крысы обнаглели и совсем перестали бояться человека. Джек пошарил вокруг себя, чем бы бросить в нее, но ничего не нашел и ударил пяткой по подстилке.

— Пшла, сволочь!..

Крыса лениво повернулась и скрылась под листьями. На них давно уже никто не обращал внимания, как никто не обратил внимания и на ругань Джека. Это было привычно, это никого не затронуло, потому что и крысы, и древесные лягушки, и змеи, и пиявки, и сколопендры входили в эту жизнь так же естественно, как в жизнь нормального человека входит кошка или комнатная собачка. И ругательства были привычными и не вызывали никакой реакции — обходились тремя-четырьмя глаголами, которые от частого употребления стерлись, потускнели и потеряли всякий смысл. Жизнь здесь давно остановилась, как останавливается она на старом отрывном календаре, заброшенном за ненадобностью в пыльный чулан.

Когда Джека и других таких же парней, как он, кинули сюда через два океана и десяток стран защищать жизненные интересы Америки, у него в Штатах оставались мать и невеста. Он теперь уже смутно помнил и ту и другую и не знал, живы ли они. Конечно, живы — все-таки они были дома. А вот его они наверняка давно похоронили. Мать уже выплакала все слезы, а невеста, если повезло, вышла замуж и растит детей. Не его детей. А ему вот не повезло. И войну проиграл, а стало быть, и славой не овеян, и денег не заработал, которые должны были обеспечить его семейное счастье. Джек даже не помнил, а была ли у него самого жизнь, или все, что было прежде, ему привиделось во сне? Ведь бывают фантастические сны, в которых происходит то, что на самом деле и вообразить невозможно.

Но в последнее время он не задумывался над этим. Он вообще ни над чем не задумывался, потому что разучился думать. Здесь это было липшее и могло причинить только боль, которой хватало и без этого. На его долю оставалось лишь одно — гнить заживо и неизвестно сколько ждать своего конца. Если этот конец не приблизит пуля охранника, которому надоест нюхать гниющий у него под носом кусок живого мяса.

От неподвижности плечо успокоилось, боль вошла внутрь и затаилась. Джек знал, что она собирается с новой силой, чтобы, вырвавшись потом наружу, как огненная лава из вулкана, обрушиться на него, довести до нечеловеческого крика и помутить рассудок. И когда за его спиной раздался резкий скрип, он не сразу понял, что это могло быть — слуховая галлюцинация или его собственный зубной скрежет. Он притих, увидев, что десятки пар глаз его товарищей смотрят на него расширенными зрачками. Может быть, у него началась агония, и теперь его товарищи по несчастью считают последние минуты его жизни? Но его друзья смотрели не на него, а куда-то через его голову, туда, откуда раздался этот странный скрип. Джек заставил себя повернуться и встретился глазами с незнакомым ему человеком. Он раздвигал мощными руками бамбуковые прутья клетки, и в глазах его было столько боли и страдания, что Джек забыл о собственной боли.

— Я Рэмбо, — сказал человек сдавленным голосом. — И я пришел освободить вас.

Никто даже не пошевелился, не издал ни одного звука — эти люди настолько отупели, настолько потеряли человеческий облик, что простые слова, сказанные на их родном языке, с трудом доходили до помутневшего сознания. И когда Рэмбо понял это, он вынул нож и стал крушить, резать и рвать бамбуковые прутья с таким ожесточением, с такой яростью, что пробудил, наконец, в этих несчастных какие-то чувства. Когда он вошел в клетку, его окружили полуголые, обросшие, изможденные существа в лохматом тряпье, которых только при большом воображении можно было принять за людей. Они ощупывали Рэмбо, трогали его лицо, волосы, лук с колчаном. И когда до их сознания окончательно дошло, что этот человек пришел, чтобы освободить их, они боязливо разбежались по своим местам и сжались в испуге.

— Как ты попал сюда?

— Уходи! Они убьют тебя!

— Зачем ты пришел?

— Он хочет навлечь на нас гнев начальника!

Рэмбо сжал зубы и опустил глаза. На него снизу вверх смотрел с мольбой Джек Смит. Рэмбо нагнулся и поставил его на ноги.

— Ты можешь идти?

— У меня болит плечо, — сказал Джек.

— Пойдешь со мной, — Рэмбо повернулся к остальным, и они притихли. — Эй, вы! Я сказал, что освобожу вас, и я это сделаю! Я это сделаю, это говорю вам я — Рэмбо!

Он схватил Джека за руку и потащил за собой в пролом.

 

Глава 3

Это они хитро придумали — устроить лагерь для военнопленных неподалеку от расформированного еще в самом конце войны. Тот лагерь, из которого когда-то бежал Рэмбо, был одним из крупнейших в стране, и о нем знали все. И всем его показывали — журналистам, государственным деятелям, представителям общественных организаций. Его можно было сфотографировать с воздуха. Он был пуст и свидетельствовал о выполнении договорных обязательств одной из бывших воюющих сторон.

Недалеко от него и создали небольшой лагерь, в котором содержались теперь те военнопленные, которые считались без вести пропавшими. И никому в голову не приходило, что совсем рядом с пустым полем могла таиться клетка с людьми.

Еще до войны здесь была деревня. Потом, когда прогремели первые боевые выстрелы, здесь расположился штаб партизанского движения. Скрытый в непролазных зарослях джунглей, он никогда бы не привлек внимания американцев, если бы не предательство. И тогда на этот несчастный клочок земли обрушили сотни тонн фугасных бомб. На месте деревни образовалась гигантская воронка, которая буйно поросла потом травой и кустарником. Вот эту воронку и использовали для лагеря, соорудив в ней из бамбука огромную клетку для людей. Со временем она заросла травой, покрылась мхом, и ее нельзя было обнаружить ни с суши, ни с воздуха. На каждой из ее четырех сторон был пост и сторожевая вышка. Пост, который уничтожил Рэмбо, охранял ту сторону лагеря, которая была обращена к реке. Поэтому путь к Сонг-Бо был свободен. Но оставался еще часовой на сторожевой вышке.

Рэмбо выбрался из ямы и, желая помочь Джеку, схватил его за больное предплечье. Джек вскрикнул, и перед его глазами поплыли красные круги. Часовой на вышке услышал голос и перегнулся через ограждение, всматриваясь в темноту.

— Эй, дуньти! Нгуйен, ты? Почему не идет смена? — в голосе часового Рэмбо уловил беспокойство.

Конечно, его давно должны были сменить, и он вправе нервничать. Рэмбо снял с плеча лук и потянулся к колчану за стрелой.

— Подожди, дуньти! — крикнул он часовому, стараясь подражать беспечным интонациям Нгуйена.

Но часовой слишком хорошо знал голос своего товарища, чтобы спутать его с чьим-либо другим. Он включил прожектор, и в то же мгновение стрела насквозь пронзила его шею. Он дернулся и опустился на площадку.

Рэмбо взбежал по узкой бамбуковой лестнице наверх и выключил прожектор. Когда после яркого света глаза его привыкли к темноте, он осмотрелся и увидел остальные три вышки. Третья, у противоположной стороны, была слишком далеко. Но до двух других можно было достать, если хорошо постараться. Рэмбо хорошо видел силуэты часовых, которые, кажется, смотрели в его сторону. И они могли в любой момент включить свои прожекторы.

Рэмбо легко снял двумя стрелами часовых. Дальний часовой должен теперь успокоиться — никакой тревоги не было. Мало ли что могло заинтересовать его товарища у противоположной стены — зверь, подозрительный шум. Да он просто мог осветить постового внизу, чтобы тот не дремал.

Джек ждал Рэмбо на прежнем месте. Он не знал, куда ему идти и стоит ли идти вообще, не представлял себе, что происходит, и была минута, когда он хотел уже было возвратиться на свою гнилую подстилку. Но, вспомнив о клетке, решил, что лучше уж покончить со всем раз и навсегда здесь, под открытым небом, чем гнить заживо в зловонной яме.

Рэмбо появился перед ним словно из-под земли. Он бросил ему автомат и дал знак следовать за собой. Джек поднял оружие и впервые за многие годы снова почувствовал себя человеком — солдатом. Теперь у него в руках был автомат, и он мог сражаться, мог снова защищать себя, и никакие силы не способны были вернуть его в унизительное рабство. Ему показалось даже, что он совсем перестал чувствовать боль в плече.

— Как тебя зовут? — спросил Рэмбо, когда они отошли подальше.

— Смит, Джек Смит, — ответил бывший солдат и попросил: — И не надо так быстро — я отвык от этого.

— Тебе придется немного потерпеть, — сказал Рэмбо, не сбавляя шаг. — У нас мало времени. Что у тебя с плечом?

— Наверное, заражение. Не знаю.

Рэмбо все же остановился, чтобы Джек мог отдышаться, и посмотрел на небо.

— Скоро светает. Пока дойдем, рассветет, — сказал он и спросил: — Откуда ты?

— Из Аризоны.

— Я там родился.

— Где? — вскинулся Джек. Его глаза стали лихорадочно ощупывать лицо Рэмбо, словно он надеялся увидеть знакомые черты.

— В Финиксе, — ответил Рэмбо. — Но я давно там не был.

— В Финиксе! Скажи на милость… А я из Тусона. Это же совсем рядом — и тридцати миль не будет!

— Пошли, — коротко сказал Рэмбо, и Джек замолчал. Он понял — при такой ходьбе лучше не разговаривать.

Через полсотни ярдов Джек опять стал задыхаться и хотел уже попросить Рэмбо остановиться, чтобы передохнуть, когда тот сам присел вдруг на корточки, приложил ладони ко рту и издал скрипучий звук, напоминающий крик павлина. Ему ответили. И почти тотчас из зарослей вышла Ма. Она посмотрела на Джека и все поняла.

— Ты все-таки нашел их?

— Да. Но я не могу увести всех. Принеси мою сумку.

Ма скрылась в зарослях и вернулась с сумкой и двумя автоматами.

Уже совсем рассвело. Рэмбо велел Джеку сесть, вынул из сумки флягу и ампулу с одноразовым шприцем.

— Если не будешь дергаться, мы быстро покончим с этим.

Он снял с Джека то, что осталось от рубашки, осмотрел рану и промыл ее спиртом. Потом протер смоченным в спирте тампоном руки, нож и подал его Ма ручкой вперед.

— Держи.

Он сделал Джеку укол в предплечье, и когда боль стала тупой и словно чужой, полоснул по опухоли ножом. Джек отвернулся, и под его скулами заиграли желваки. Он чувствовал, как этот парень копошится в его ране, потом ощутил на руке теплую струйку и не стал смотреть, что это — кровь или спирт. Он с трудом проглотил в горле горячий комок, и когда посмотрел на плечо, то увидел на месте раны чистый пластырь.

— Помоги ему одеться, — сказал Рэмбо Ма и стал укладывать сумку.

— Спасибо, Рэмбо, — Джек расчувствовался и, видимо, не собирался ограничиться одним коротким «спасибо», но Рэмбо повесил ему на шею автомат и тем самым прекратил разговор.

И в этот момент со стороны лагеря раздалась длинная, очень длинная автоматная очередь.

 

Глава 4

Начальник лагеря — коротышка Дин — загостился в эту ночь у своего приятеля в соседней деревне. Приятель слыл зажиточным крестьянином и был обязан Дину. С тех пор, как рядом появился лагерь бывших военнопленных, не пожелавших возвратиться на родину, — так объяснил крестьянам Дин, — на полях появилась дешевая рабочая сила. Дин не скупился и сдавал своих янки внаем поштучно или группами, установив умеренную плату за каждый рабочий день своего раба. За это его снабжали продуктами и водкой. В деревне начальника лагеря уважали, и каждый старался чем-нибудь угодить ему. Своему приятелю Дин давал бывших солдат бесплатно.

Когда было уже много съедено и выпито, Дин вдруг вспомнил о дочке хозяина.

— Послушай, — спросил он, с трудом разлепляя отекшие веки, — а где твоя красавица?

— Ах, господин начальник, что вам моя дочь! Вы можете взять себе любую женщину в деревне.

— Так где же она?

Дину нравилась дочка приятеля, и он непременно хотел видеть ее.

Наверное, поехала в лагерь, господин начальник. В деревне скучно, вот и ездят девушки развлекаться с вашими парнями. Что в этом плохого?

Дин не видел в этом ничего плохого. Пусть развлекается, и его парням веселее. А то они совсем скоро одичают в этих джунглях. И еще неизвестно, сколько им всем еще торчать здесь. Нет, конечно, никто его не дергает, служба спокойная. И в округе его уважают. Но все же… Что хотел сказать Дин, он и сам не знал, — мысли его уже путались. И в это время он услышал треск мотоциклетного мотора. Мотоциклист подъехал к хижине, и мотор заглох.

Вошла дочь хозяина.

— Где ты была, дочка? — спросил хозяин. — Уже так поздно.

— Ездила проведать Нгуйена.

— Нгуйен? — вскинул голову Дин. — Это мой солдат?

— Да, он проводил меня и заступил на дежурство.

— Значит, там все в порядке? — спросил Дин и, довольный, улыбнулся. — Мои солдаты — лучшие в мире! А ты, красавица, когда бываешь у нас, заходи ко мне. Почему ты никогда не заходишь ко мне, а? — он засмеялся, встал и шутливо погрозил девушке пальцем. — Приеду, спрошу Нгуйена, хорошо ли ему было с тобой. Может, ты его чем обидела? — и заплетаясь ногами, он пошел к двери.

Хозяин проводил его до мотоцикла с коляской, в которой спал солдат. Дин растолкал его, ввалился в коляску и приказал:

— Домой. Поедем к Нгуйену!

Дин хотел немного вздремнуть дорогой, но коляску так подбрасывало на корнях и камнях, что ему пришлось крепко сжать зубы, чтобы не прикусить себе язык, и вцепиться обеими руками в борта.

Уже подъезжая к лагерю, солдат притормозил.

— Куда прикажете, господин начальник? Домой? — Ему хотелось спать, а не трястись по лесным тропинкам при свете луны.

Хмель еще кружил голову Дину, и он повторил:

— Поедем к Нгуйену.

Он вдруг почувствовал себя обиженным, что девушка предпочитает ему какого-нибудь Нгуйена. А он все-таки начальник лагеря, а не какой-нибудь мальчишка. Вот Дин и проверит сейчас, каков солдат из этого Нгуйена. Он велел остановиться подальше от поста, взял автомат и осторожно пошел к хижине. Обогнув ее, он выглянул из-за угла и никого не увидел. Заглянул за другой угол — и там не было часового.

Неужели все спят? Ну, стервецы! Дин отбросил циновку на двери, увидел под фонарем спящего на спине солдата, подбежал к нему и пнул его ботинком в бок. Солдат не пошевелился. И тогда Дину бросилось в глаза большое кровавое пятно на его груди. Он закричал, и на его крик прибежал мотоциклист. Увидев труп, он в ужасе попятился назад и выскочил наружу.

— Эй, на вышке!

Часовой на вышке молчал. И пока мотоциклист торопливо, соскальзывая ногами со ступенек, поднимался к нему, Дин осмотрел место часового и по следу примятой травы обнаружил в ближайших зарослях трупы солдат. Нгуйена среди них не было.

Дин сразу отрезвел. Он услышал скрип лестницы и увидел, как мотоциклист спускает с вышки безжизненное тело часового-прожекториста. И только тогда Дин вспомнил, что держит в руках автомат. Он поднял его, и ночную тишину прорезала длинная очередь. Он стрелял до тех пор, пока в диске не кончились патроны.

 

Глава 5

— Вертолет к вашим услугам, полковник, — Мэрдок избегал смотреть в глаза Траутмэну. — И все же я советовал бы вам еще раз подумать.

— О чем?

— Гаррисон и его штурманы — опытные авиаторы, и вам совсем ни к чему лететь с ними. Они прекрасно знают, что от них требуется, и выполнят свой долг до конца.

— Ваш Гаррисон уже показал однажды свое мастерство, — усмехнулся Траутмэн.

— Что вы имеете в виду? — нахмурился Мэрдок.

— Только то, что он протащил Рэмбо несколько миль под фюзеляжем.

— Ну, знаете!.. — Мэрдок чуть не задохнулся от негодования. — Еще неизвестно, кто здесь больше блеснул мастерством Гаррисон или ваш супермен!

Мэрдок мог бы наговорить Траутмэну еще кучу дерзостей, защищая честь своих авиаторов, но, увидев спокойное лицо полковника, вовремя сдержал себя.

Не будем ссориться, — сухо сказал Траутмэн. — Я обещал Рэмбо быть рядом с ним и не хочу его обманывать. И кроме того, простите, Мэрдок, но я ведь не знаю, чего вы потребовали от экипажа.

Мэрдок напыжился, но промолчал. Не мог же он открывать свои карты перед полковником! Траутмэн всего-навсего исполнитель, такой же, как и его Рэмбо, только выше чином. Он же, Мэрдок, — творец! Творец большой политики, доступ к которой всем этим траутмэнам строго запрещен. Так пусть уж лучше думает, что и он участник большой игры.

Хорошо, полковник, — сказал Мэрдок примирительно. — Я ценю ваше благородство, и если я чего хотел, так только предостеречь всех от всяких случайностей. Поверьте, бессмысленная потеря людей всегда оставляет на душе горький осадок.

Благодарю вас, Мэрдок, за теплую заботу. — Траутмэн посмотрел на часы. — Мне пора. Прощайте.

Прощайте, Траутмэн. Я буду молиться за вас. Он проводил полковника насмешливым взглядом, и когда тот скрылся за дверью, приказал личному составу готовиться к свертыванию операции.

Траутмэн подошел к вертолету и, к своему удивлению, увидел, что Гаррисон со штурманом лежат на траве и дремлют.

— Гаррисон, вы разве не получили приказ?

Гаррисон неторопливо поднялся и с недоумением посмотрел на Траутмэна.

Мы все-таки летим, полковник?

— Запускайте двигатель. Разве кто-нибудь отменял приказ? Гаррисон пожал плечами.

Не знаю. Но я подумал… У нас и так мало горючего, полковник.

— Хватит болтать, Гаррисон. Поехали.

Траутмэн залез в кабину, и Гаррисону со штурманом не оставалось ничего другого, как последовать его примеру.

 

Глава 6

Рэмбо не хотел рисковать и не пошел сразу к реке. Он знал, что солдаты прежде всего отсекут их от Сонг-Бо и тем самым сузят круг своего поиска. Кроме того, они, конечно же, подумают о катере Вана и постараются найти его. Пока они будут его искать, нужно опередить их. Поэтому Рэмбо велел идти на север, чтобы обойти лагерь там, где их меньше ждут, а потом круто свернуть к реке и выйти прямо к катеру. Этот путь был значительно длиннее, чем если бы идти вдоль реки, но намного безопаснее.

Они прошли, вернее, пробежали первые четверть часа и не услышали ни одного выстрела, ни одного голоса. Значит, погоня еще не началась. И Рэмбо, посмотрев на страдальческое лицо Джека, разрешил три минуты отдыха.

Ты уверена, что военная база тут действительно существует? — спросил Рэмбо Ма, — Или это такая же пустышка, как заброшенный лагерь?

Существует, — кивнула Ма. — Я ходила туда.

Зачем?

Чтобы убедиться, что она существует. Она далеко отсюда?

Нет. Ты думаешь, они пришлют солдат оттуда?

— Но ведь не снимут же они лагерную охрану.

Ма не подумала об этом. Но чтобы добраться сюда, солдатам базы потребуется не меньше часа. Она так и сказала об этом Рэмбо. Он ничего не ответил и посмотрел на Джека. Ты готов? Надо потерпеть.

Я потерплю, — сказал Джек. — Но скажи мне, неужели и в самом деле все считают, что здесь нет военнопленных?

— Считают, — коротко ответил Рэмбо и поднялся. — Пошли.

И в этот момент они услышали шум вертолета. Он шел навстречу им с севера, и они скрылись в зарослях. Вертолет пролетел над их головами и завис над заброшенным лагерем. Потом он сел, и пилот выключил двигатели. «Значит, прилетело начальство», — подумал Рэмбо, и, стало быть, пройдет не меньше часа, прежде чем высокие чины выяснят все обстоятельства происшествия, а уж потом примут решение. Это его вполне устраивало.

 

Глава 7

Начальник лагеря Дин срочно дал знать о чрезвычайном происшествии на военную базу, а сам стал искать с солдатами Нгуйена. Его нашли недалеко от того места, где стоял мотоцикл девушки: на вытоптанной траве Дин обнаружил даже небольшое масляное пятно. И тогда он вспомнил. Дочь его приятеля, возвратившись ночью из лагеря, сказала, что Нгуйен, прежде чем заступить на дежурство, проводил ее. Вот здесь они и стояли. Дальше идет только след от колес мотоцикла. Значит, девушка уехала, а Нгуйен остался, чтобы погибнуть. А может, Нгуйен сперва погиб, а потом уж девушка уехала?

И Дин приказал немедленно привезти ее из деревни. Он ничего не хотел думать по этому поводу, ничего не предполагал — он просто был начальником лагеря. Но в этом совпадении — живая девушка и мертвый Нгуйен что-то показалось ему подозрительным. И чтобы хоть как-то оправдаться в глазах начальства за вырезанный пост, он решил проявить усердие.

Девушку привезли в тот момент, когда на поле бывшего лагеря сел военный вертолет. Дин взял мотоцикл с коляской и сам поехал встречать гостя. Им оказался плотный высокий мужчина с обрюзгшими щеками, одетый в полувоенную форму. Не подавая руки, он представился:

— Начальник контрразведки Дзанг, — и мотнув головой за спину, добавил: — Мой помощник Нго.

Стоявший за спиной Дзанга толстяк с могучей шеей, которая не давала ему поднять голову, исподлобья смотрел на Дина маленькими острыми глазками.

Дин привез их к несчастному посту и объяснил ситуацию. Дзанг с помощником прошел в хижину и велел снять полотно, которым были накрыты трупы солдат. Все три прожекториста были убиты стрелами, все постовые — ударом ножа в сердце.

— И никто ничего не слышал? — спросил Дзанг.

— Никак нет, господин Дзанг, — преданно глядя в глаза начальнику контрразведки, ответил Дин и вдруг опомнился. — То есть, может быть, кто слышал. Но ведь они все убиты! и тогда он вспомнил, что один свидетель все-таки есть. — Четвертый часовой на вышке остался жив, господин Дзанг.

— И что он говорит?

— Он сказал, что видел, как на нашем посту загорелся прожектор.

— И что же?

— А потом погас, — упавшим голосом сказал Дин.

— И это не показалось ему подозрительным?

— Нет, господин Дзанг. Это обычная проверка: мало ли что могло померещиться прожектористу. Ведь не было никакого сигнала тревоги.

— А лагерь?

— Что лагерь? — не понял Дин, и ему вдруг стало жарко: он забыл проверить лагерь! Голова совсем не работала. И чтобы как-то загладить свою нерасторопность, пробормотал: — Я не осмелился сам, господин Дзанг… Следы, улики… Я ждал вас.

«Загубить пост он позволил, — подумал с неприязнью Дзанг, — а свой собственный лагерь проверить не осмелился. Сволочь!»

— А где вы сами были в это время, когда все это?.. — Дзанг обвел рукой вокруг.

— Я?.. — Дин еще не придумал, где он мог быть, когда вырезали его пост, и чувствуя, что ему становится плохо, пробормотал: — Дела, господин Дзанг… Очень много дел, господин Дзанг…

Но когда они спустились к лагерю, и Дин увидел развороченную стену клетки, у него подкосились ноги.

— Здесь что, бушевал дикий слон? — с издевкой спросил Дзанг. — И вы так увлеклись своими делами, что ничего не слышали?

Дин промолчал — говорить ему было нечего. Начальник контрразведки прошел в пролом и оглядел военнопленных, которые лежали, не шевелясь, и делали вид, что спят.

— Что здесь произошло? — спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно.

Никто даже не пошевелился. Дзанг подождал немного и обернулся.

— Нго, где ты?

— Я здесь, господин.

— Спроси вон того, что он видел сегодня ночью.

Нго подошел к человеку, на которого показал Дзанг, и тот сжался под его взглядом.

— Что ты видел сегодня ночью? — спросил его Нго.

— Я не понимаю… Что вы хотите? — бывший солдат готов был вжаться в подстилку, если бы мог.

И тогда Нго взял его одной рукой за шею и рывком поставил на ноги.

— Может быть, ты спал? — спросил Нго и сжал его шею. Пленный захрипел.

— Скажи ему, Вольф, или он задушит тебя, — донеслось из угла. Нго разжал пальцы и улыбнулся. Вольф потер ладонью шею.

— Он взял Смита и ушел, — сказал он тихо.

— Кто — он? — спросил Дзанг.

— Я не знаю. Мы его не видели раньше.

— Это был вьетнамец, американец?

— Он говорил по-английски, — сказал Вольф. — А был похож на индейца.

— Интересно, — протянул Дзанг. — Во Вьетнаме появились индейцы! И вы ничего не знали об этом, Дин?

Дин чувствовал, что приходит его конец, и опять промолчал.

— Он был один? Вооружен?

— Один. И у него был, кажется, только лук с колчаном.

— И о чем же он говорил с вами?

Вольф оглянулся на товарищей и упрямо повторил:

— Он взял Смита и ушел.

— Значит, в джунглях появился американский индеец, который крадет военнопленных, — задумчиво проговорил про себя Дзанг. — Ему очень нужны военнопленные! Это уже интересно, — он повернулся и быстро поднялся наверх.

И тут Дин вспомнил о девушке. Проклятая голова совсем не работала! Он догнал Дзанга и, заикаясь, объяснил ему, что задержал девушку, которая могла действовать заодно с этим индейцем.

— Что же вы молчали? Где она?

Девушку как привезли на мотоцикле, так и оставили сидеть в коляске под охраной часового. Дзанг посмотрел на ее испуганное заплаканное лицо и спросил, кто она и что делала ночью в лагере. Девушка назвала своего отца и объяснила сквозь слезы, что Нгуйен был ее женихом, а теперь его убили, и она не переживет этого… Но Дзанг уже не слушал ее. Он повернулся к начальнику лагеря и, глядя на него глазами, тихо прошипел:

— Вы совсем отупели в джунглях, Дин. Вам надо сменить обстановку. Немедленно отправьте девчонку домой!

Ее отец был осведомителем Дзанга, и теперь он еле сдерживал свою ярость, чтобы не надавать этому тупице Дину пинков. Потерять столько времени из-за этого идиота! Ну, это ему даром не пройдет…

— Нго! К вертолету!

Нго с одного рывка завел мотор, Дзанг плюхнулся в коляску, где только что сидела девушка, и мотоцикл с треском развернулся на тропе.

Сколько же времени потерял он, и как далеко мог уйти этот таинственный индеец со своим Смитом? И зачем ему нужен был именно Смит? «Слишком много вопросов, — подумал Дзанг. — Надо выбрать главный» А главным был один: куда они могли направиться, в какую сторону? Конечно, только к лаосской границе. И тогда, стало быть, индейцу нужен был не обязательно этот Смит, а любой военнопленный. Любой! Он и взял того, кто первый попался ему под руку. И этот Смит сейчас был намного дороже того, кто похитил его. Все встало на свои места. Самое важное сейчас — не дать им переправиться через Сонг-Бо, оцепить весь участок реки.

И когда в вертолете Дзанг надел наушники и услышал голос с военной базы, с которой радист держал постоянную связь, то первое, о чем он спросил: сколько и когда было послано солдат? Ему ответили, что две роты должны уже поступить в его распоряжение. И тогда он задал второй вопрос:

— Где сейчас катер Фам Вана?

— Фам Ван ушел вчера вечером вверх по Сонг-Бо, — ответили ему.

И Дзанг улыбнулся.

— Были ли на борту посторонние?

— Да, парень, похожий на индейца, и с ним молодая красивая женщина по имени Ма, Она передала Вану валюту.

Дзанг был доволен собой — его осведомители не зря получали деньги. Даже в банде осторожного и подозрительного Вана ему удалось купить нужного человека. Все продается, все покупается.

Дзанг воспрянул духом и велел радисту связать его с командирами рот.

 

Глава 8

Им пришлось сделать порядочный крюк, прежде чем они повернули на юг, к реке. И опять они не услышали ни одного выстрела, ни одного голоса. Рэмбо понял, что тот, кто организовал их поиск, — серьезный человек, и к ним относится тоже серьезно. Пожалуй, он даже имел опыт борьбы с партизанами. И Рэмбо подумал, что это даже хорошо — иметь дело с профессионалом, маневры которого можно предугадать, чем с дилетантом, действия которого всегда непредсказуемы. Этот профессионал должен был построить две цепи солдат, чтобы исключить всякую случайность.

Значит, Рэмбо поступил правильно, выбрав этот путь. Теперь солдаты должны блокировать реку, на которую, конечно, уже выдвинуты посты, и его задача состоит в том, чтобы нащупать в кольце хотя бы небольшой разрыв. И если это не удастся, придется прорываться к реке. Но Рэмбо очень не хотелось бы этого делать — неизвестно еще, как поведет себя Ван, услышав пальбу. Не даст ли он своему катеру задний ход, чтобы не вмешиваться в слишком опасные дела.

Первых солдат Рэмбо увидел ярдах в ста от берега, где, по его расчетам, должен стоять катер Вана. Они шли медленно, то и дело останавливаясь и внимательно оглядывая заросли. Они не перекликались между собой. Им незачем это делать, потому что они старались идти так, чтобы слева и справа видеть соседа. И Рэмбо понял, что втроем им не пройти незамеченными через две цепи. Нужно делать «коридор» Он положил лук с колчаном перед Ма, жестом велел оставаться с Джеком на месте и скрылся в зарослях.

У него не было выбора. И когда солдат, шедший впереди, скрылся от соседей за стволами деревьев, он прыгнул на него, и сразу все было кончено. Рэмбо быстро раздел его, взял автомат и вернулся на место. Время шло на секунды, в каждую из которых могли заметить отсутствие солдата и поднять тревогу.

Рэмбо помог Ма переодеться в солдатскую форму, натянул ей поглубже на голову форменную фуражку и повесил на шею автомат. Уже через минуту Ма шла в цепи. У соседей даже не шевельнулось подозрения. Каждый внимательно осматривал свой путь.

Теперь Рэмбо мог выдвинуться с Джеком вперед — Ма шла за ними. И Рэмбо увидел, что впереди солдат уже не было. Значит, не так уж и много прислали их, и тот, кто командовал операцией, допустил ошибку, стараясь охватить как можно больший участок реки: ячейки у сети получились слишком большими. И теперь Рэмбо презирал неудачливого ловца.

 

Глава 9

Дзанг сидел в вертолете и ждал новостей. Командиры рот выходили в эфир через каждые пять минут, но ничего нового не сообщали. А длинная цепь солдат подходила уже к берегу — до реки оставалось не более сорока ярдов.

Радист непрерывно держал связь со всеми судами на Сонг-Бо, но и их капитаны не могли сказать ничего утешительного. Катер Вана молчал, будто его не было вообще, — его позывные радист так и не услышал. Но ведь он должен быть где-то совсем рядом, чтобы принять на борт беглецов. В этом Дзанг ничуть не сомневался — видно, Вану хорошо заплатили, если он не боялся вступать в конфликт даже с военными. И Дзанг велел радисту вызвать речной сторожевой пост.

Связавшись с начальником поста, он приказал ему немедленно выслать сторожевой катер. Он должен пройти вверх по Сонг-Бо вдоль левого берега и во что бы то ни стало найти катер Фам Вана.

Теперь индеец с пленным был в мешке, который оставалось только завязать. Если же они ушли вглубь, тем хуже для них. Тогда Дзанг будет лишь ждать, когда их приведут к нему местные крестьяне. Уж они-то не станут давать приют бродягам, вооруженным луком и автоматами.

Дзанг вспомнил, что с лагерного поста исчезло три автомата. Тогда он подумал, что лишний автомат индеец мог взять про запас. Но сейчас он засомневался в этом: зачем ему таскать с собой оружие, если он мог взять только диск с патронами? Значит, их трое? Да, трое. И когда индеец заходил в лагерь, другой охранял его наверху. Потом к ним присоединился Смит, поэтому им и нужно было три автомата. И третьей была молодая красивая женщина по имени Ма. Дзанг не забывал о ней, но считал, что Ма выполняла лишь роль проводника. Значит, не совсем так: она была еще и активной участницей акции. Они могли пробираться к реке все вместе — втроем, а могли рассредоточиться. Но не поодиночке. Им нужен был пленный, поэтому с ним обязательно должен оставаться один из двух похитителей. Один и два — только так они могли отходить к реке. Причем третий в самый критический момент должен будет прикрывать отход двоих. Но он может и отвлекать внимание от них, чтобы дать им возможность уйти. И в том, и в другом случае без крови не обойтись.

Дзанг приказал командирам рот быть предельно внимательными, и в случае стычки с кем-либо из преследуемых не мять цепи, не поднимать панику, а продолжать движение к берегу.

С реки послышался шум мотора, и над Сонг-Бо раздался вой сирены. Дзанг выругался. Он связался со сторожевиком и рявкнул:

— Это что, обязательно нужно было?

— Что именно, господин Дзанг?

— Выть на всю реку, идиоты!

— У нас сторожевой корабль, господин Дзанг, — донесся обиженный голос командира катера. — И мы…

— Где вы? — перебил его Дзанг.

— На траверзе Ван-Ен.

— И вы ничего не заметили?

— Нет, господин Дзанг.

— Продолжайте поиск, — Дзанг отключил связь и недовольно засопел. Этот вой сбил весь порядок его мыслей. Ему вдруг стало казаться, что он о чем-то забыл, что-то упустил, чего-то недодумал. Но что? И тогда он вспомнил о красной ракете. Ее должна была выпустить группа захвата. Дзанг просил командира группы выходить с ним на связь только с случае крайней необходимости, а при завершении операции дать сигнал красной ракетой. Ракета не появлялась. Да и где могла быть эта группа, если до сих пор никем не обнаружен катер Вана.

 

Глава 10

Рэмбо увидел солдат этой группы, человек двенадцать, когда до реки оставалось ярдов тридцать. Они шли левее как-то вразброс и явно нервничали. Солдаты понимали: чем ближе к реке, тем больше неожиданностей их подстерегает. Ежеминутное ожидание этих неожиданностей заставляло их то сбиваться в кучу, то рассеиваться. И Рэмбо решил воспользоваться этим. Он пропустил группу мимо себя, и, оказавшись у них в тылу, выпустил одну за другой четыре стрелы. Группа сразу поредела, и по сигналу офицера начала медленно возвращаться назад, не понимая, что могло случиться. Рэмбо опять оказался у них сзади и выпустил еще четыре стрелы и первую — в офицера. Четверка, оставшаяся в живых, сбилась в кучу и вскинула автоматы. Но никто не собирался на них нападать, и джунгли жили своей обычной жизнью. Кроме того, командир приказал соблюдать строжайшую тишину и применять оружие только по его приказу — в исключительном случае. Теперь командира не было, и некому было подсказать, наступил ли этот исключительный случай. А враг не появлялся. И тогда их охватил панический суеверный ужас. Они стали пятиться назад, потом повернули, бросили автоматы и, закрыв головы руками, кинулись бежать, — молча, без стонов и жалоб, чтобы не вызвать ярость лесного духа.

 

Глава 11

Ма сбросила с себя в зарослях солдатскую форму и догнала Рэмбо и Джека уже у самого катера. Ван подал им трап и дал знак рулевому. Катер на малых оборотах стал выходить из кустов. И в тот же момент на берегу показались солдаты. Они вскинули автоматы, но команды открыть огонь не последовало. И Рэмбо понял: игра только начинается — их хотят взять живыми.

Когда командир первой роты доложил Дзангу, что двое мужчин и женщина взошли на борт катера, и он отходит, начальник контрразведки приказал прекратить операцию. Солдаты выполнили свою задачу — выгнали из леса зверей и загнали в клетку. Теперь оставалось только поломать им зубы и когти, чтобы они не кусались и не царапались, и высадить на берег.

Дзанг связался со сторожевиком и приказал ему догнать и взять катер Вана вместе с экипажем и пассажирами.

Ван заменил рулевого и сам вывел катер на середину реки. Только после этого он включил рацию и сразу же понял, что его ищут, давно ищут и хотят с ним поговорить. Поговорить серьезно. Командир сторожевика, которого еще и не было видно на реке, приказал Фам Вану застопорить машину и ждать его прибытия. Вана это ничуть не заинтересовало. Если бы он все время слушал эти глупые приказы, ему нечего было бы делать на реке. Ван никогда не мечтал о новой рации, его вполне устраивала именно эта, старенькая, которая всегда выходила из строя, когда ему что-то приказывали. И вообще он не был обязан держать ее включенной: Ван работал сам по себе и не нуждался в советах. Но когда он услышал спокойный голос Дзанга, этого свирепого начальника контрразведки, то понял, что дело принимает серьезный оборот. И он решил ответить. Дзангу он просто не мог не ответить.

— Господин Дзанг, я вас плохо слышу, — сказал он шепотом, прикрывая рот ладонью. — Я попытаюсь наладить рацию… Вы меня слышите?..

— Ван, — сказал Дзанг, не повышая голоса, — я знаю, что ты меня слышишь прекрасно. Так вот, слушай внимательно. Если ты не остановишься и не арестуешь немедленно своих пассажиров, я прикажу расстрелять твое корыто.

— Рация… — пробормотал Ван.

— Заткнись! — рявкнул Дзанг. — Это опасные государственные преступники! А теперь думай. У тебя совсем не осталось времени, но оно еще есть.

Ван отключился и передал управление рулевому. Не надо было выходить в эфир — лучше бы он ничего не слышал. А теперь Дзанг уверен, что его хорошо поняли, и ничто не помешает ему выполнить свое обещание. Но ведь Ван получил уже за свою работу деньги, и все видели это. Ему незачем было скрываться — капитан доверял своему экипажу, а экипаж верил капитану. Что же станется с его бизнесом, если он будет получать деньги и не выполнять свои обещания? Завтра же об этом узнают по всей Сонг-Бо, и он никому не станет нужен.

Ван спустился на палубу и посмотрел вверх по реке. Из-за поворота показался сторожевик, и вслед катеру Вана полетела красная ракета — сигнал остановиться или сбавить ход. Этого уж Ван никак не мог не заметить. Ракету увидели все. Теперь он не мог сослаться и на испорченную рацию.

Ван покосился на своих пассажиров, которые стояли на корме и спокойно смотрели, как ракета, описав пологую дугу, плюхнулась в воду далеко позади. И тогда ему в голову пришла блестящая мысль. Как же он не додумался до этого раньше! Он подошел к Ма и, улыбаясь, показал ей глазами на Джека.

— Ма, мы ведь так не договаривались.

— О чем ты, Ван?

— Ты говорила, что вас будет двое. А вас стало трое. Мы так не договаривались.

— А какая тебе разница, — спросила Ма, — двое или трое?

— Ты что — смеешься надо мной? Двое — это совсем не трое.

— Я уплачу тебе за третьего, Ван. Как только мы сойдем на берег.

— Ты не поняла меня, Ма, — сказал Ван. — Я ведь не о деньгах. Ты нарушила договор. Мы ведь не так договаривались.

— Что же теперь делать, Ван? Никто не мог знать этого заранее, — Ма тоже улыбнулась Вану. — Ведь не хочешь же ты выбросить его за борт?

— Ну что ты, Ма! Разве я об этом! Просто из-за этого третьего, как я понимаю, у меня могут быть большие неприятности. Ты обманула меня, Ма.

— Я не хотела этого, Ван. Кто же знал, что так получится, — Ма поняла уже, что Ван нашел прекрасный предлог, чтобы, сделав подлость, спасти свою репутацию. И теперь никто не осудит его за вероломство, — его обманули, и он вынужден был принять меры. — И что же ты предлагаешь, Ван?

— Я думаю, сдаваться властям у вас нет никакого желания, поэтому я вынужден арестовать вас.

Ван поднял руку, и из-за рубки показалось пять автоматных стволов. Бандиты Вана окружили группу Рэмбо, приказали бросить оружие и сесть на палубу. Сторожевик быстро приближался.

 

Глава 12

Мэрдок встрепенулся, он сразу узнал раскатистый бас генерала. Генерал был молод, жизнерадостен и играл своим голосом, как провинциальный актер в старой трагедии.

— Майор Мэрдок? — пророкотал голос.

— Майор Мэрдок слушает вас, господин генерал!

— Что у вас нового, Мэрдок?

Операция приближается к завершению, господин генерал.

— От Рэмбо так и не поступили сигналы?

— Никак нет, господин генерал. Было бы удивительно, если бы он остался жив.

— Это упрощает нашу задачу, — нежно пророкотал генерал и, помолчав, спросил: — Где Траутмэн?

— Он вылетел за Рэмбо, господин генерал.

— Разве это входило в его задачу, Мэрдок?

— Нет, господин генерал, полет не входил в его задачу. Но как руководителю группы «Дельта» я не мог ему отказать.

— Вы что же, Мэрдок, всерьез полагаете, что группа «Дельта» будет задействована? Что с вами, Мэрдок?

— У меня нет в этом ни малейшей уверенности, господин генерал. Но я хотел бы, чтобы отчет об операции скрепила и подпись полковника — это придаст документу большую убедительность.

— Наверное, вы правы, — сказал, подумав, генерал. — Ну что ж, я желаю вам успеха, Мэрдок, и надеюсь, что не услышу от вас докладов ни о каких эксцессах.

— Можете быть уверены, господин генерал. Мэрдок был доволен, что все идет, как надо.

— Эрлсон, — попросил он, — свяжите меня с Гаррисоном.

— Я вас слушаю, майор, — сразу же отозвался пилот.

— Где вы, Гаррисон?

— Подходим к заданному району.

— Гаррисон, я ничего не предполагаю и ничего не имею в виду, но хочу еще раз предупредить вас: я не желаю слышать докладов ни о каких эксцессах.

— Я вас понял, майор.

— И еще хочу напомнить вам: вы командир вертолета, и на его борту нет никого, кто мог бы приказывать вам. Всякое вмешательство в ваши действия можете расценивать как попытку насилия над вами. Вы все поняли, Гаррисон?

— Я все понял, майор, — Гаррисон отключил связь и обернулся. — Господин полковник, входим в заданный район.

Траутмэн кивнул и придвинулся ближе к пилотской кабине.

 

Глава 13

Ван махнул рулевому рукой, и тот застопорил ход. Наступила тишина. Катер несло теперь по течению.

— Это все из-за меня, — тихо сказал Джек. — Не надо вам было связываться со мной.

Рэмбо промолчал и только выразительно показал Джеку глазами на одного из подручных Вана, который стоял рядом с ним и больше смотрел на приближающийся сторожевик, чем на тех, кого он должен был охранять. Теперь все, собравшись на корме, смотрели на сторожевик, и даже подозрительный Ван на секунду потерял осторожность и отвернулся от Рэмбо. Этого было достаточно. Рэмбо выхватил из потайного кармана пояса стальное лезвие, и Ван только дернулся. Джек выбил у стоящего рядом бандита автомат и дал длинную очередь. Все произошло в одно мгновение. Обезумевший от страха рулевой застыл в неподвижности, а потом с диким криком прыгнул прямо из рубки за борт. Но он не рассчитал и, зацепившись ногой за леер, ударился головой о брус и безжизненно шлепнулся в воду.

Сторожевик был уже совсем рядом, но у Рэмбо хватило времени, чтобы выхватить из зеленого ящика гранатомет и всадить заряд в самое основание его рубки. Раздался взрыв, и в воздух полетели обломки досок. Всю команду, будто шквалом, смело за борт. Сторожевик охватило пламя. И этот огненный вихрь неумолимо настигал их с каждой секундой.

Рэмбо подхватил свой лук с колчаном, автомат, валявшийся на палубе, и подтолкнул Ма к борту.

— Прыгай! Джек!

Джек прыгнул через борт, и за ним в воздухе мелькнуло тело Ма. Рэмбо выбросило за борт в момент столкновения катеров. Он плыл под водой до тех пор, пока хватало сил не задохнуться. И когда, наконец, вынырнул и оглянулся, то увидел гигантский столб огня, смешанный с черными клубами дыма. Джек и Ма подплывали уже к правому берегу. Выбравшись вслед за ними на отмель, Рэмбо хотел подняться, и в ту же секунду рядом ударила граната, другая. Из-за камней выбежали солдата*. Они не стреляли в уверенности, что противник не окажет никакого сопротивления.

— Ложись! — крикнул Рэмбо Ма, и не успела она плашмя упасть на землю, как Рэмбо стал поливать солдат свинцом. Он не знал, сколько их и где они еще могут ждать его. Но у него оставались считанные минуты, и ему нужно было успеть добраться до места эвакуации. Эта каменистая площадка, удобная для посадки вертолета, должна была находиться где-то рядом, и Ма показывала рукой, куда нужно бежать, когда из-за леса показался вертолет.

— Назад, Ма, назад!

Она выполнила свое задание, и теперь ей нужно было уходить.

— Уходи, Ма! Ты здорово мне помогла, а теперь уходи!

— Я останусь с вами до конца, — сказала Ма и выхватила из рук убитого солдата автомат.

— Это и есть конец, иди, Ма.

Рэмбо бросился с Джеком к площадке. Ма посмотрела им вслед и, не выдержав, закричала:

— Рэмбо! Ты не расходный материал! Слышишь меня? Ты не расходный материал!

Она не была уверена, расслышал ли ее Рэмбо за шумом вертолета, но ей очень хотелось, чтобы он услышал и понял ее. Она прыгнула в сторону и скрылась в зарослях.

 

Глава 14

Гаррисон сразу увидел Рэмбо с человеком, одежка которого чем-то напоминала форму американского солдата. Они стояли на каменистой площадке и махали ему руками. Гаррисон отказывался верить своим глазам. Он был абсолютно убежден, что Рэмбо давно нет в живых, и первым высказал эту мысль Мэрдоку еще тогда, после ночного полета. Если запасной парашют и сработал, то он мог опустить на землю лишь безжизненное тело незадачливого парашютиста. Тогда Мэрдок попытался сделать вид, что крайне огорчен и озабочен происшедшим, но Гаррисон-то хорошо его знал и видел: Мэрдок был даже доволен таким исходом — это освобождало его от излишних забот. Но рядом стоял Траутмэн, и Мэрдок не мог позволить себе оставаться равнодушным к такому чрезвычайному событию, как гибель его агента. Траутмэн же, кажется, не обратил на сообщение Гаррисона никакого внимания: он верил только Рэмбо. В полковнике жила какая-то фанатическая вера в своего ученика, и ничто не могло поколебать ее. И Траутмэн оказался прав! Рэмбо не только выжил, но и помог выжить кому-то еще.

— Это Рэмбо, Гаррисон! — Траутмэн показывал пальцем вниз.

— Но он не один, — Гаррисон завис над площадкой, не зная, что предпринять. Он оказался в нелепой ситуации. С одной стороны, он должен был взять на борт Рэмбо — за этим он и прилетел сюда. Но, с другой стороны, Рэмбо здесь не должно быть: так считал Мэрдок. И что он имел в виду, когда говорил о нежелательных эксцессах? Гаррисон понял так, что он должен был избегать конфликтов с пограничниками, но Мэрдок, кажется, понимал под эксцессами нечто совсем другое. И чтобы избежать неприятностей, Гаррисон связался со штабом.

— Майор, мы видим Рэмбо, но он не один.

Мэрдок, казалось, лишился дара речи, но быстро взял себя в руки.

— Как не один? — спросил он в недоумении. — С ним агент?

— Нет, — ответил Гаррисон. — Судя по всему, с ним военнопленный. Он, наверное, нашел одного из наших. Что делать, майор? Я жду приказаний. Торопитесь, их окружают!

На площадке показались солдаты. Штурман не выдержал и выпустил из пулемета длинную очередь. Солдаты бросились врассыпную. Рэмбо не мог понять, почему вертолет висит над площадкой и теряет драгоценные секунды.

Мэрдок в штабе нервничал оттого, что не мог при людях, которые слышали начало разговора, отдать приказ Гаррисону возвращаться. А время шло — ведь могли обстрелять и вертолет. И тогда он, вне себя от ярости, затопал ногами.

— Вон отсюда! Все вон отсюда! Быстро!

Солдаты и офицеры, опрокидывая стулья и бутылки с водой, бросились к выходу, не понимая, что могло случиться. Мэрдок вырвал у радиста микрофон, а самого отшвырнул плечом.

— И вы вон отсюда!

Когда радист выбежал за дверь, Мэрдок перевел дыхание и, пытаясь казаться спокойным, проговорил:

— Гаррисон, немедленно прекращайте операцию и возвращайтесь на базу.

Гаррисон не удивился. Теперь он понял, что имел в виду Мэрдок, когда дважды упомянул об эксцессах: ему не нужны были военнопленные. Но пилот был исполнительным офицером и подчинялся Мэрдоку. Поэтому, чтобы в дальнейшем не было недоразумений, попросил:

— Повторите приказ, я вас не понял.

— Приказываю немедленно прекратить операцию, — раздельно и четко произнес Мэрдок, — и возвращаться на базу.

Гаррисон повернулся к Траутмэну.

— Господин полковник, я получил приказ возвращаться. Траутмэн выхватил у Гаррисона микрофон.

— Мэрдок, какого черта! Мы их видим! Я пошел вниз! Траутмэн бросил микрофон и хотел перехватить у Гаррисона управление. Но Гаррисон подставил ему спину и бросил взгляд на штурмана.

— Штурман, арестуйте полковника.

И в следующее мгновение Траутмэн почувствовал, как в его правый бок жестко уперся ствол пистолета.

— Спокойно, полковник. Никуда вы не пойдете, и не мешайте работать пилоту.

Траутмэн опустился в свое кресло и закрыл ладонями лицо.

— Сволочи!.. Сволочи… Там люди, там наши люди…

Ему никто не ответил. Траутмэн понял, что его втянули в какую-то грязную игру, в которой и он, и Рэмбо оказались всего-навсего подставными фигурами. И это было отвратительно, гадко. И если его хоть что-то успокаивало, то только то, что Рэмбо жив, а значит, не все еще потеряно. Он открыл глаза и увидел пистолет, который продолжал держать в руке штурман.

— Уберите свою железку, — сказал он штурману. — А то как бы я не размозжил вам ею вашу глупую башку.

Он отвернулся и посмотрел вниз. Под ними уже громоздились острые пики вершин Аннамского хребта.

 

Глава 15

Дзанг был поражен, когда перехватил и записал на пленку радиопереговоры вертолета с таинственной базой в Таиланде. Он прокрутил пленку несколько раз и задумался.

Теперь ему было ясно лишь одно. С территории Таиланда через Лаос был переброшен агент по имени Рэмбо. Он должен был обнаружить лагерь военнопленных и похитить одного из них. Считалось, что во Вьетнаме американских военнопленных больше нет. Американцы хотели доказать, что они есть. И здесь мысль Дзанга заходила в тупик. Если Рэмбо все-таки нашел лагерь и увел военнопленного, то почему в последнюю минуту вертолет отказался взять их на борт? А ведь именно для выполнения этой задачи, как понимал Дзанг, и была развернута в Таиланде временная база. Раньше об этой базе он ничего не слышал. Ради этой операции была задействована агент-проводник, работающая на территории Вьетнама. Они блестяще выполняют свое задание. Вертолет возвращается за ними в заранее условленное время и место и — отказывается их принять. Что вдруг могло случиться? Только одно: в большой политике произошел невидимый для постороннего взгляда сдвиг, который чуть сместил какие-то акценты, и все стало выглядеть в совершенно ином свете.

И тогда Дзанг решил связаться со своим бывшим шефом, который работал теперь в министерстве иностранных дел. Обменявшись любезностями Дзанг как бы между прочим спросил:

— А что, господин генерал, американцы не пытаются по линии МИДа нащупать контакты со своими военнопленными?

— Ну, это был бы уже верх наглости! — возмутился генерал. — Это все равно, как если бы они потребовали у нас материальное вознаграждение за разрушенную ими же страну. Что это вам взбрело в голову, Дзанг?

— Почему же они нащупывают эти контакты по линии военной разведки? — спокойно спросил Дзанг.

— Вы думаете? — недоверчиво спросил генерал, забыв, что разговаривает с начальником контрразведки. — Знаете, Дзанг, им вообще следует помалкивать — они предали своих военнопленных. И по каким бы линиям ни действовали, это не в их пользу: со всех точек зрения они выглядят не лучшим образом. Я вам расскажу об этом как-нибудь поподробнее, а сейчас, простите, Дзанг, у меня куча дел.

Итак, никаких сдвигов в большой политике не произошло. А что касается подробностей, связанных с проблемой американских военнопленных, то Дзанг знал о них не меньше генерала. И сейчас это ровным счетом ничего не проясняло.

А может быть, американцам нужен был все-таки именно Смит?..

Дзанг связался с лагерем военнопленных и услышал испуганный голос Дина. Начальник лагеря все еще не мог прийти в себя. Ах, как бы хотелось Дзангу рявкнуть на него, но он сдержал себя и приказал срочно найти дело военнопленного Смита и зачитать ему его анкетные данные.

— Я готов, — сразу же ответил Дин.

Значит, дело Смита лежало перед ним. Видно, этот растяпа Дин тоже ломал голову над вопросом: кто такой Смит и зачем он понадобился этому индейцу.

— Читайте, — приказал Дзанг.

— Смит Джек Джеймс, — захлебываясь и торопясь, зачастил Дин.

— Не гоните! — оборвал его Дзанг. — За вами пока еще никто не гонится.

— Так, — сбавил скорость Дин, — Джек Джеймс, родился 27 сентября 1945 года в штате Аризона… Отец давно умер. Был сельскохозяйственным наемным рабочим. Мать… в общем, случайные заработки.

— Хватит, — Дзанг прервал связь.

Нет, такой Смит никому не нужен. Значит, он просто первым попался Рэмбо на глаза, и, стало быть, ему был нужен любой военнопленный. И в этом Дзанг уже не сомневался. А чтобы найти окончательные ответы на все вопросы, которые так мучили Дзанга, нужен был сам Рэмбо. Только он и мог знать то, что хотел бы знать и Дзанг. На всякий случай он запросил информационный отдел контрразведки, попросил сообщить, что им известно о человеке по имени Рэмбо, и стал искать связь с командиром правобережного отряда.

 

Глава 16

Рэмбо ничего не мог понять — вертолет висел над ними в каких-нибудь двенадцати ярдах и не садился. Он хорошо видел Гаррисона, который вел по рации какие-то длинные, бесконечно длинные переговоры и не сажал машину. Когда штурман отогнал пулеметной очередью солдат, Рэмбо решил, что он расчистил себе место для посадки. Но вертолет не садился.

Джек прокричал что-то и в отчаянии затряс над головой кулаками. И тогда Рэмбо увидел за плексигласом фонаря искаженное яростью лицо Траутмэна. Оно появилось в пилотской кабине рядом с лицом Гаррисона и сразу же скрылось, будто полковника кто одернул. Вертолет резко свернул в сторону и стал уходить, набирая высоту.

— Они предали нас! — закричал Джек. — Это опять виноват я, Рэмбо: я им не нужен! Мы все им не нужны!

Он упал на колени и заплакал, обхватив голову руками. Рэмбо не мог поверить, что их бросили. Но зачем же они тогда прилетали? И тогда он вспомнил слова Мэрдока. «Только сфотографировать, — сказал он. — И ни при каких обстоятельствах не вступать в конфликт с противником» Мэрдоку нужны были снимки пустого лагеря, а Рэмбо привел военнопленного. Джек прав — он им не был нужен. Но почему? Этого Рэмбо понять не мог.

Вертолет скрылся за верхушками деревьев, и наступила тишина. «Мэрдок еще ответит за это», — решил Рэмбо, проводив глазами вертолет, и поднял Джека.

— Вставай, Джек, нам пора идти. Нас ждут.

Джек поднялся и увидел, что площадка плотно окружена солдатами. Они стояли молча, держа их под стволами автоматов. С пистолетом в руке вперед вышел офицер и приказал Рэмбо положить оружие. Рэмбо не стал возражать. Он осторожно положил на камни автомат и лук с колчаном.

— Это нужно сберечь, — сказал он офицеру. — Они могут мне еще пригодиться.

Офицер оценил шутку Рэмбо и позволил себе улыбнуться. Потом он велел ему с Джеком отойти в сторону и сесть, а сам стал вызывать по рации вертолет с военной базы. Ему приказали ждать, и он подошел к Рэмбо.

— С вами была женщина, — сказал он.

— Я этого не заметил, — безразлично ответил Рэмбо.

— О чем он спрашивает? — Джек понял из фразы офицера только одно вьетнамское слово: «женщина».

— Не называй ее имени, — предупредил Рэмбо и обратился к офицеру по-вьетнамски: — У вас здесь хорошо. Мне нравится. Мой друг просил передать вам, что он тоже доволен.

— У господина Дзанга вам понравится еще больше, — сказал офицер. — Господин Дзанг очень любит принимать таких гостей, как вы.

— Я с ним не знаком. Кто это — господин Дзанг?

— Скоро он вам сам представится, — вежливо улыбнулся офицер. — Но чтобы вы заранее подумали, как вам следует вести себя с ним, могу сказать: господин Дзанг — начальник контрразведки.

— Я встречался с более значительными людьми, — сказал Рэмбо. — Думаю, что не ударю в грязь лицом и перед господином Дзангом.

— Я вижу, вы очень разговорчивы, — заметил офицер, — и не доставите господину Дзангу больших хлопот.

— А это уже его проблемы, — буркнул недовольно Рэмбо и отвернулся.

В самом деле, что это он вдруг так разговорился? С ним это случалось довольно редко. И когда он снова вспомнил о Мэрдоке и вертолете, то догадался: он хотел забыть обо всем этом, и отвлеченный разговор был для него сейчас, как наркотик. О Мэрдоке будет еще время подумать, а теперь нужно приглушить, задавить все чувства и стать самим собой, чтобы быть готовым к встрече с господином Дзангом. Значит, этот господин, которого он принял за профессионала, и устроил на них облаву. Что же, один раз Рэмбо уже обвел его вокруг пальца и повел в счете 1:0. Наверное, господину Дзангу это очень не понравилось, и теперь он будет стараться во что бы то ни стало сравнять счет. И, конечно же, станет нервничать. А нервный противник — слабый противник: он быстро теряет контроль над собой и совершает множество ошибок.

— Так, значит, женщины вы не заметили? — спросил офицер. — А говорят, женщина очень красива.

— Я равнодушен к женщинам.

Чуткое ухо Рэмбо уловило далекий звенящий звук мотора. Он посмотрел туда, за реку, откуда доносился этот звук, и заметил черную точку, которая быстро увеличивалась в размерах. Он обернулся и обвел глазами заросли, в которых скрылась Ма. Она молодец, эта девушка. Она обещала остаться с ним до конца, и он верил ей: ведь конец еще не наступил. Рэмбо повернулся к офицеру и громко спросил:

— Это летит сам господин Дзанг, или он встретит нас с почетным караулом на военной базе?

— Думаю, он встретит вас на базе. У него свой вертолет. Солдаты плотным кольцом окружили Рэмбо с Джеком и оттеснили их в сторону, освободив площадку. Вертолет сел, и из него вышло несколько офицеров. Они надели на Рэмбо и Джека наручники и повели к вертолету. Проходя мимо своего лука с колчаном, Рэмбо остановился и обратился к окружавшим его офицерам:

— Прошу захватить мое оружие: господину Дзангу оно может послужить важным вещественным доказательством.

Ма проводила глазами вертолет и стала спускаться с дерева. Она поняла, что Рэмбо рассчитывал на нее, когда громко спросил офицера о военной базе. Он давал ей знать, где он будет, где его искать. Значит, он обманул ее, когда сказал, что наступил конец. Он хотел спасти ее и спас И теперь она должна спасти Рэмбо, и она спасет его, потому что он человек, а не расходный материал. И он верит в нее.

Амулет всегда приносил ей удачу. А она принесет удачу ему, Рэмбо: ведь он верит в нее.

 

Глава 17

Гаррисон посадил самолет, выключил моторы и откинулся на спинку кресла.

— Вы свободны, господин полковник, — устало сказал он.

— Благодарю вас! — рявкнул Траутмэн, открыл дверь и спрыгнул на площадку.

Он пытался сдержать свой гнев и не мог. Такого с ним никогда еще не случалось. Но ведь его никогда и не предавали так — нагло, бесстыдно, в открытую! Он распахнул дверь штаба и остановился, заставляя себя успокоиться. Мэрдок поднялся из-за стола и, улыбаясь, вышел навстречу.

— А, господин полковник! С благополучным возвращением!

— Я хочу поговорить с вами, Мэрдок, — сдержанно сказал Траутмэн и обвел глазами солдат и офицеров, испуганно смотревших на него.

— Вы хотите… — начал было Мэрдок, но Траутмэн перебил его:

— Я хочу поговорить только с вами, Мэрдок.

— Хорошо, полковник. В конце концов настало время поговорить, — он обернулся к своим подчиненным. — Прошу оставить нас одних, господа.

Штаб быстро опустел.

— Садитесь, полковник, — Мэрдок подождал, когда Траутмэн сядет, и сам сел по другую сторону стола. — Итак, о чем вы хотели поговорить?

Траутмэн, собравшийся высказать Мэрдоку все, что он думает о нем и его операции, распалявший себя во время полета, вдруг растерялся и не знал, с чего начать.

— Я видел Рэмбо так, — наконец сказал он, — как вижу сейчас вас. Его окружали враги… И я его бросил. Я оставил его, Мэрдок. Что произошло? Я ничего не могу понять!

— Успокойтесь, полковник. Ведь Рэмбо был не один?

— Не один. С ним был военнопленный. Я это сразу определил — на нем была форма… Вернее, то, что осталось от формы.

— Господин полковник, мы военные люди, и оба прекрасно знаем, что заслуживает солдат, не выполнивший боевой приказ. Рэмбо не выполнил своего задания.

Траутмэн даже приподнялся на стуле.

— Рэмбо?.. Не выполнил?.. Да он сделал больше, чем от него требовалось!

— А от него требовалось только выполнить приказ, — спокойно сказал Мэрдок. — Вы помните, полковник, я обратил ваше внимание на то, что он невнимательно слушал меня. И вот вам результат.

Траутмэн хотел что-то возразить, но Мэрдок предупреждающе выставил перед собой ладонь.

— Простите, полковник, я не закончил. Я дважды повторил ему приказ сфотографировать — только сфотографировать! — лагерь, к которому его выведет наш агент, и ни при каких обстоятельствах не вступать в конфликт с противником. Вы помните мои слова, полковник?

— Да, Мэрдок, прекрасно помню. Вы приказали сфотографировать американцев, которых, по его мнению, держат в плену.

— Это не имеет никакого значения, — возразил Мэрдок. — В том лагере, к которому его должны были вывести, американцев нет.

— И вы знали об этом?

— Разумеется.

— Но тогда чего вы добивались? Какие вам нужны были доказательства?

— Нам нужны были доказательства того, что американских военнопленных во Вьетнаме нет.

Траутмэн поднялся.

— Что вы хотите этим сказать?

— Сядьте, Траутмэн, и не стройте из себя невинную девицу. Если вы о чем-то успели забыть, я вам напомню. Но, скорее всего, вы не забыли, а просто не придали в свое время одному эпизоду никакого значения. Так вспомните. Сразу же после войны мы должны были, по соглашению, выплатить Вьетнаму за нанесенный стране ущерб триста миллионов долларов. Мы не выплатили им, Траутмэн.

— И они отказались вернуть нам пленных?

— Они отрабатывают деньги, которые соотечественники оставили в своем кармане. Думаю, теперь вы все поняли, полковник. А мы вынуждены были объявить наших пленных без вести пропавшими.

— И теперь вы хотели подтвердить свою ложь фотодокументами и вот этой, — Траутмэн обвел вокруг рукой, — вот этой театральной декорацией?

— Да, полковник, мы собрали с помощью этой декорации достаточно свидетельств того, что наших пленных не существует. И эти свидетельства будут щедро представлены прессе и телевидению.

— Но Рэмбо доказал обратное: пленные есть!

— Рэмбо мы преподнесем средствам информации как национального героя, погибшего в поисках истины. Вас это устраивает? А потом… Со временем, полковник, со временем!.. Мы подключим дипломатические каналы. Если ничего не удастся, то ведь вашу группу «Дельта» никто еще не упразднял. Ждите своего часа, полковник.

Мэрдок прошел к холодильнику, вынул запотевшую бутылку пепси, налил в стаканы себе и Траутмэну. Отхлебнул глоток и посмотрел на него так, как смотрит мать на больного ребенка.

Траутмэн, вы представляете себе, что было бы, если б хоть один военнопленный выступил по национальному телевидению? Это было бы равносильно объявлению войны. Снова вторжение, бомбежка Ханоя, антивоенные митинги, смена правительства… Неужели вы всерьез полагаете, что кто-то пойдет на это из-за нескольких десятков призраков?

— Людей, людей, черт побери!

— Полковник, — в голосе Мэрдока появились предостерегающие нотки, — вы, как и ваш Рэмбо, никак не навоюетесь. А времена меняются, и не забывайте об этом. Я же, со своей стороны, готов забыть о нашем разговоре.

— Благодарю вас Услуга за услугу: а я прошу вас не забывать о Рэмбо.

— Что вы хотите этим сказать?

— Он придет к вам, Мэрдок. Мэрдок улыбнулся.

— Я не суеверный, полковник. И кроме того…

Его перебило жужжание зуммера, на табло загорелась красная лампочка. Мэрдок схватил микрофон, щелкнул тумблером.

— Майор Мэрдок у аппарата.

Раздался знакомый рокочущий голос генерала.

— Почему не докладываете, Мэрдок? Что-нибудь не так?

— Прошу прощения, господин генерал, только что возвратился полковник Траутмэн. Все так, господин генерал! Завтра мы сворачиваемся.

— Благодарю вас, Мэрдок. Дайте мне Траутмэна.

Мэрдок протянул полковнику микрофон и зажал его ладонью.

— Послушайте мой совет, полковник: не усложняйте себе жизнь. Поверьте, это очень серьезно.

Траутмэн взял микрофон.

— Полковник, вы слышите меня? — пророкотал голос генерала.

— Я вас слышу, господин генерал.

— У вас все в порядке?

— Да… Но я хотел бы, чтобы вы приняли меня.

— С удовольствием, Сэм! Я тоже соскучился по тебе, старина. Жди благодарность от президента. А я обнимаю тебя, дружище, и благодарю от своего имени.

Раздался щелчок, красная лампочка погасла. Мэрдок осторожно вынул из ладони Траутмэна микрофон и с довольной улыбкой предложил:

— А не выпить ли нам чего-нибудь покрепче…

 

Глава 18

Сообщение о захвате Рэмбо должно было бы обрадовать Дзанга, но не обрадовало. Слишком велики были потери, чтобы он мог чувствовать себя удовлетворенным. Пусть гибель сторожевого катера останется на совести его командира, который не сумел взять этого индейца. Что касается Фам Вана и его бандитской команды — туда им и дорога. Пусть гибель часовых в лагере будет вечным укором этому растяпе Дину. Но смерть семи солдат и офицера, жизни которых были доверены ему, Дзангу, а он не сумел сохранить их, лежала только на его совести и больно ущемляла самолюбие.

Он снова и снова, пытаясь быть беспристрастным, анализировал свои действия и не находил в них никаких ошибок. Но ведь Рэмбо ушел от него! Значит, все дело в нем, руководителе операции! Видимо, он недооценил Рэмбо, если тот смог переиграть его. Противника надо знать. Дзанг вступил с ним в борьбу, не имея о нем ни малейшего представления. И как бы ни оправдывал себя профессиональный контрразведчик — недостатком времени, ограниченностью места действия, скоротечностью событий, он не мог не признать, что действовал опрометчиво. И сознание собственной неполноценности давило на его мозг, вызывало приступ бешеной ненависти к противнику.

Он с трудом оторвался от своих мыслей, когда радист, кажется, уже дважды окликнул его.

— Информационный отдел, господин Дзанг. Дзанг взял микрофон.

— Ну что там у вас?

— Очень немного, господин Дзанг, но кое-что мы все же нашли. Вы меня слушаете?

— Слушаю, слушаю, — Дзанг нетерпеливо заерзал в кресле.

— Итак, — информатор сделал паузу и стал читать. — Рэмбо Джон Джейк, родился в сорок седьмом году в Соединенных Штатах Америки, штат Аризона. Служил в американской десантной части, переброшенной во Вьетнам в 1968 году. Взят в плен в 1972 году. Содержался в лагере под Ван-Ен.

— Как вел себя в лагере? — спросил Дзанг.

Ничем особенно не выделялся, господин Дзанг. Молчалив, сдержан, физическую боль переносит спокойно… Обладает мгновенной реакцией. Это естественно, господин Дзанг, — десантник!

— Хорошо. Дальше.

— В 1973 году, разоружив охрану, совершил побег с группой военнопленных. Вся группа была уничтожена, Рэмбо удалось уйти. Считается, что он погиб в джунглях. Все, господин Дзанг. У вас будут вопросы?

Если больше нечего добавить, то какие могут быть вопросы?

— Благодарю вас.

Дзанг вздохнул с облегчением, будто сбросил с себя непосильный груз. То, что он услышал, уже несколько оправдывало его в собственном мнении. Мало того, что Рэмбо был профессиональным военным, он еще и прекрасно знал местность, в которой действовал. Мгновенная реакция? Об этом Дзангу уже рассказали солдаты. А вот что касается безразличия к физической боли, то в этом Дзанг очень сомневался. Боль — это то, к чему никто не может привыкнуть. Можно относится спокойно даже к смерти. К боли относится спокойно невозможно.

Теперь, когда он знал, кто предстанет перед ним, легче будет развязать ему язык. И потом ведь есть еще этот Смит. И если Рэмбо так уж нечувствителен к собственной боли, то ведь его может глубоко тронуть боль товарища. Жаль, эти растяпы упустили красивую девушку по имени Ма… Но Дзанг был уверен, что теперь она далеко не уйдет. Он негромко позвал:

— Нго, где ты?

В проеме двери показалась форменная фуражка, надвинутая на низкий лоб Нго.

— Я здесь, господин.

— Иди на базу, — сказал Дзанг. — Я вижу, ты скучаешь. Там тебя ждет работа. Тебе дадут одного человека: я хочу, чтобы ты подготовил мне его.

— Я подготовлю, господин, — улыбнулся Нго, и даже начальнику контрразведки стало не по себе.

— Нет, это не то, что ты думаешь, — поморщился Дзанг. Ты только устроишь ему ванну и ничего больше. Понял меня?

— Понял, господин.

— Пусть он купается до моего прихода. И будь с ним осторожен — это очень нехороший человек, Нго. Совсем нехороший.

— Когда вы придете, господин, — опять улыбнулся Нго, — он будет совсем хороший.

 

Глава 19

Территория военной базы, огороженная колючей проволокой, располагалась рядом с лагерем, но к лагерю база не имела никакого отношения. Правда, иногда Дин, когда его просили об этом, посылал туда военнопленных на разные черные работы. Их там кормили, и хозяйству Дина это тоже приносило какой-никакой навар.

На базе был солдатский клуб, в котором личному составу почти ежедневно крутили старые киноленты. А когда фильмы надоедали, устраивали танцы. Так на базе стали появляться девушки из ближних деревень. Солдаты почти всех их знали в лицо и, конечно же, знали, кто ищет женихов, а кто не прочь заработать несколько донгов.

Ма лишь однажды приказали посмотреть эту базу. И она сходила туда с девушками из соседнего села, где у нее жила дальняя родственница. Больше базой не интересовались. Ма понимала, что сейчас ее ищут. И стоит только ей появиться на базе одной, на нее сразу же обратят внимание. Ничего не оставалось делать, как идти в деревню, чтобы вечером присоединиться к девушкам, — рисковать она не могла.

Родственница старушка покормила ее, перебрала все деревенские новости и почему-то шепотом рассказала о несчастье, случившемся у соседей: у дочки хозяина убили жениха Нгуйена, который служил где-то тут рядом.

— Кто же убил? — спросила Ма.

— Этого никто не знает — даже сам начальник, — испуганно выкатила выцветшие глаза старушка. — Думаю, без лесного духа здесь не обошлось… Ведь ее, дочку хозяина, даже возили туда, спрашивали…

— И что же?

— Ничего. Отпустили… Откуда ей знать то, чего и сам начальник не знает?..

Ма догадывалась, что база не связана с лагерем. Но если такое происшествие случилось в лагере, то не поднимут ли тревогу и на базе? Это намного бы все усложнило. Если базу закроют, придется пробираться одной, а это уже небезопасно.

Остаток дня она не могла найти себе места: что с Рэмбо? Она понимала, что, прежде чем уничтожить, его будут допрашивать, может быть, пытать. Может, уже пытают, и он ждет ее, а она ничем не может помочь ему.

Наконец, наступил вечер, и девушки все-таки собрались в клуб. Они с удовольствием приняли в свою компанию Ма и отправились в путь.

 

Глава 20

Солнце палило нещадно. От испарений воздух стал вязким и клейким. Рэмбо лежал, уткнувшись лицом в траву, и вдыхал гнилостный запах болотной тины. Болото было где-то рядом, он почти физически ощущал его. Рядом лежал Джек и, стараясь сдержать стон, скрипел зубами. Он уже не мог понять, что у него болит. Боль от раны разлилась по всему телу, проникая в каждую клетку, и теперь он весь горел, словно в огне.

В двух шагах от них в тени от хижины сидел солдат и что-то лениво жевал, смачно сплевывая. Потом Рэмбо услышал, как он быстро встал, переложив автомат из руки в руку, и отошел в сторону.

— Сюда, Нго, сюда! Они здесь! — крикнул он.

Кто-то медленно подошел тяжелой походкой и остановился рядом с Рэмбо.

— Тебе нужны оба? — спросил солдат. — Забирай их, они мне надоели. Пойду вздремну.

— Нет, ты не пойдешь, — ответил Нго, — ты будешь охранять этого. Мне нужен только один.

Он ткнул носком ботинка Рэмбо в бок.

— Вставай, здесь слишком жарко. Пойдем купаться.

Рэмбо открыл глаза и сел. Перед ним стоял толстяк с короткой бычьей шеей и оценивающе сверлил Рэмбо острыми глазками. Рэмбо поднялся. Нго взял у солдата ключи от наручников и подтолкнул Рэмбо кулаком в спину.

— Пошел.

Они прошли шагов двадцать и вышли на небольшую насыпную плотину, где их ждали четыре солдата, сидевшие на толстой связке бамбука. Теперь Рэмбо увидел, откуда шел тошнотворный гнилостный запах. Болото почти до середины поросло густо-зеленой растительностью, и только в самом центре и у плотины чернела вода. Поверхность ее будто шевелилась: болото кишело пиявками. И Рэмбо понял, какое купание готовит ему Нго. «Пусть позабавится, — подумал он. — Может, потом придумает что-нибудь поновее».

Нго снял с Рэмбо наручники, солдаты крепко прикрутили его руки к бамбуковой связке и сбросили с плотины. Рэмбо окунулся в теплую болотную гниль, но бамбук удержал его голову над поверхностью. Он оказался лицом к болоту. Нго захохотал.

— Ну как, дуньти, это лучше, чем печься на солнце?

— Мне нравится, — спокойно сказал Рэмбо и уже не слушал ни ругательств Нго, ни смеха солдат на плотине. Он думал о Ма. Он все-таки правильно сделал, что прогнал ее. Еще немного, и ей бы не уйти. А теперь она на свободе и она придет. Ма не может не прийти, потому что она не считает его расходным материалом, как остальные. Как этот мерзавец Мэрдок. Вспомнив о Мэрдоке, Рэмбо представил себе, как он придет к нему — а он обязательно придет! — и возьмет его за глотку. Конечно, эта жирная свинья с розовыми ушами сразу наложит в штаны от страха.

Рэмбо почувствовал, как по шее, а потом по щекам поползли пиявки и на скулах остановились. Это хорошо. Плохо, если бы они залепили глаза. Хотя, по правде говоря, что тут и смотреть? Перед его глазами бегали жучки, комары, и он хорошо видел, как под их ножками упруго прогибалась поверхность воды. Раньше ему не доводилось этого видеть. Потом вся эта мелкая живность замелькала в глазах черными точками, слилась в один темный вращающийся круг, и он потерял сознание.

Когда он очнулся, то никак не мог открыть левый глаз — его будто залепили клейким пластырем. Он попытался нагнуть голову, чтобы достать лицом до воды, но это ему не удалось. Да пиявку и не смоешь водой. «Черт с ней, пусть сидит, если ей нравится, — подумал Рэмбо. — Надоест, отвалится сама».

Время близилось к вечеру. База жила своей жизнью. Рэмбо слышал голоса, треск мотоциклетных моторов. Где-то недалеко жарили рыбу, и запах дыма смешивался с запахом гнили. На плотине остановилось несколько человек, наверное, солдаты. Они поговорили о чем-то, посмеялись и пошли дальше. «Если Нго не придет до утра, — подумал Рэмбо, — эти твари оставят от меня одну оболочку. А я нужен Дзангу живой, и ему пора бы и прийти».

И Дзанг пришел. Он велел вытащить Рэмбо и отвязать. Никогда еще Рэмбо не чувствовал себя таким слабым и беспомощным. Ноги его подогнулись, и он бы упал, если б его не поддержали солдаты. Дзанг усмехнулся.

— Ну как, Рэмбо, — спросил он, — ведь это не больно?

Рэмбо спокойно посмотрел ему в глаза. «Этот старый обвисший мешок с дерьмом и есть, наверное, сам Дзанг», — подумал он без всякого интереса и сказал, глядя поверх его головы:

— Не больно, Дзанг.

— Ты знаешь, кто я? — удивился Дзанг.

Но Рэмбо не ответил. И тогда Дзанг вынул из ножен широкий плоский штык и поднес к его левому глазу. Рэмбо не шевельнулся.

Дзанг осторожно снял острием штыка пиявку с глаза Рэмбо и улыбнулся.

— Теперь ты лучше будешь видеть. Значит, ты знаешь, кто я. А я знаю, кто ты. Нам легче будет разговаривать, Рэмбо. Нго, — он повернулся к своему помощнику, — ты знаешь, я не выношу пиявок… Помоги ему почиститься и приведи ко мне.

 

Глава 21

— А почему я тебя не видел раньше?

— Не знаю. Я была здесь.

— Да подожди, не беги!

Молоденькому солдату Ма понравилась сразу, как только он увидел ее на контрольном посту. И он решил во что бы то ни стало познакомиться с ней поближе. Девушки, с которыми пришла Ма, поняли это и с веселым смехом оставили их на тропинке между контрольным постом и клубом.

— Не задерживайся, Ма, — опоздаешь к началу!

— У тебя хорошее имя, — улыбнулся солдат и поправил автомат не плече, пытаясь придать себе бравый вид.

— Это имя у каждой третьей девушки, — засмеялась Ма. — Но мне нужно идти.

— У тебя здесь уже кто-нибудь есть? — ревниво спросил солдат.

И Ма усмехнулась: этот Коротышка, как прозвала она его про себя, уже ревнует. Ее не интересовало его имя. Наверное, он считал себя неотразимым сердцеедом, потому что сразу же повел себя уверенно, ничуть не сомневаясь в своей победе. «Это даже хорошо, — подумала Ма. — С таким петушком будет меньше мороки».

— Я никого здесь не знаю, — ответила она, — но хотела бы познакомиться. В деревне так скучно.

Послушай, Ма, я сейчас заступлю на пост. Видишь вон тот склад? Придешь?

— А ты меня не застрелишь? Коротышка рассмеялся.

— Я тебя буду охранять. Там нам никто не помешает… поговорить. Ты тихонько свистни, а я тебе отвечу. Умеешь свистеть?

Ма тихо свистнула, и Коротышка остался доволен.

— Как только начнется кино, сразу уходи. Я буду ждать тебя, Ма.

Она успела к началу сеанса. Свет еще горел, и нетерпеливые подружки, оставившие для нее крайнее в ряду место, сразу же потянулись к ней пошептаться.

— Что он тебе сказал, Ма?

— Как его зовут?

— Красивый парень, только очень маленький…

Ма ничего не успела ответить: погас свет, и фильм начался. Это была какая-то старая американская лента про роковую любовь. Ма видела ее, когда еще был жив отец. Подружки ее сразу замолчали и вытянули к экрану шеи. Ма посидела минут пять и тихо, согнувшись, чтобы никому не мешать, вышла из зала. На нее никто даже не обратил внимания.

День близился к концу. Ма обогнула клуб и напрямую через кустарник пошла к складу. Это был длинный бамбуковый сарай, крытый банановыми листьями. Ма подошла поближе и тихо свистнула.

 

Глава 22

— Нго, чем ты там занят? — Дзангу очень хотелось, чтобы Рэмбо, который сидел на полу и смотрел куда-то в потолок, обратил внимание на его помощника.

— Я хочу приготовить инструмент, господин, — сказал Нго. — Может, он мне понадобится.

Рэмбо не повернул голову и не поинтересовался, что там готовит этот Нго. А Нго снял чайник с электроплиты и положил на нее острие длинного ножа.

— Я думаю, до этого не дойдет, Нго, — продолжал Дзанг. Вот увидишь, мы поладим с Рэмбо. Он умный парень и уже бывал у нас, так что понимает: Азия это не Европа или какая-то там Америка. Азия — это Азия! А впрочем, — добавил он, — делай, как знаешь, а мы пока поговорим с Рэмбо.

Рэмбо надоело смотреть в потолок, и он перевел взгляд в дальний угол хижины.

— Объясни мне, Рэмбо, зачем тебе понадобился военнопленный? Молчишь… А я тебе скажу, почему молчишь: ты сам не знаешь, зачем он тебе нужен. Думаю, что и тому, кто посылал тебя сюда, он тоже не нужен. Я угадал?

По лицу Рэмбо пробежала тень, и Дзанг понял, что его слова попали в цель.

— Видишь ли, — продолжал он, — я понял это из разговора майора Мэрдока с пилотом Гаррисоном. Вот послушай, и тебе самому все станет ясно.

Дзанг пододвинул к себе на столе портативный магнитофон, который лежал рядом с луком и колчаном, нажал кнопку, и Рэмбо услышал знакомые голоса:

«ГАРРИСОН. Майор, мы видим Рэмбо, но он не один.

МЭРДОК. Как не один? С ним агент?

ГАРРИСОН. Нет судя по всему, с ним военнопленный. Он, наверное, нашел одного из наших. Что делать, майор? Я жду приказаний. Торопитесь, их окружают!»

Наступила пауза, после чего послышалась длинная пулеметная очередь, и — снова пауза, после которой Рэмбо услышал спокойный голос Мэрдока:

МЭРДОК. «Гаррисон, немедленно прекратить операцию и возвращаться на базу».

И тут в запись ворвался возмущенный голос Траутмэна: «Мэрдок, какого черта! Мы их видим! Я пошел вниз!» Что-то щелкнуло, и запись оборвалась.

Дзанг выключил магнитофон и посмотрел на Рэмбо.

— Вот видишь, Рэмбо, ты зря старался. Ни твой Смит, ни ты сам никому не нужны: свои тебя бросили, а для нас ты тоже не представляешь никакой ценности. Но ведь зачем-то тебя все-таки посылали! Зачем, Рэмбо?

Но Рэмбо не слушал Дзанга. Вся его ненависть обратилась теперь к Мэрдоку. Этот мерзавец должен ответить за все, и он ответит. Нужно только выжить. Что они могли сделать с Траутмэном? Траутмэна он им тоже не простит. Дзанг, кажется, начинает злиться. Но он — враг, и он должен злиться, когда ему не подвластен противник. Против Дзанга он ничего не имеет — здесь все идет по правилам: кто кого переиграет. Но Мэрдок!..

— Рэмбо! — рявкнул, не сдержавшись, Дзанг. — Ты меня не слушаешь? Понимаю, этой записью я испортил тебе настроение. Но пойми и меня, я не могу подлаживаться под твои капризы. Ответь мне, зачем тебя посылали, и ты будешь таким же военнопленным, как и твой Смит. Вы, кажется, успели подружиться, и вам, думаю, не хотелось бы расставаться. Отвечай, Рэмбо. Только не рассказывай, что ты соскучился по своему лагерю, из которого сбежал в семьдесят третьем.

И это он знает!

— Дзанг, — сказал Рэмбо, — если ты все знаешь, какого черта пристал ко мне?

Дзанг чуть не задохнулся от возмущения, но выровнял дыхание и, стараясь быть спокойным, сказал:

— Я ведь не спрашиваю тебя, где ты спрятал красивую девушку по имени Ма. Я спрошу об этом позже. А может быть, и не спрошу. Ну и что же, Рэмбо?

— Пошел вон от меня, — сказал Рэмбо, не повышая голоса, и отвернулся.

— Я думал, мы договоримся, — вздохнул Дзанг и обратился к помощнику: — Нго, нашему другу стало холодно после ванны, согрей его.

Нго подошел к Рэмбо и тихо сказал:

— Встань.

Рэмбо нехотя поднялся с пола. Нго обхватил его сзади могучими руками, подтолкнул к металлической решетке, стоящей у стены, развернул и привязал к ней спиной за руки и за ноги. Потом он включил ток и стал медленно увеличивать реостатом напряжение. Рэмбо почувствовал, как все его тело начинает сводить судорога. Казалось, она выворачивала суставы и скручивала ребра. Он невольно застонал, и тогда Нго еще довернул ручку реостата. Рэмбо закричал.

— Подумай, Рэмбо, ради чего ты все это терпишь? Ради тех, которые, не задумываясь, предали тебя? — Дзанг безнадежно махнул рукой, и Нго стал медленно вращать ручку.

Рэмбо закричал так, что замерли от ужаса в своей клетке военнопленные, умолкли в джунглях птицы, и Ма вздрогнула всем телом: она узнала его голос.

 

Глава 23

— Что это?

Коротышка от обиды чуть не застонал. Отложив автомат в сторону, он обнял Ма и только хотел ее поцеловать, как раздался этот страшный вопль.

— Чего ты испугалась? — бросил он недовольно. — Припекли, наверное, бандита.

— Какого бандита? — спросила Ма и освободилась из объятий Коротышки.

— Поймали какого-то индейца с луком и стрелами, — Коротышка снова потянулся к Ма. — Да нам-то что до этого! Ма, дорогая моя…

Ма ребром ладони коротким взмахом ударила Коротышку по шее. Он стал хватать ртом воздух и рухнул на траву. Ма взяла его автомат, передернула затвор и прыгнула в кусты.

 

Глава 24

— Выключи свой аппарат, Нго. Я вижу, наш друг согрелся — видишь, какой он мокрый. Ну что, Рэмбо, теперь ты мне скажешь что-нибудь? Опять молчишь… Нго, что ты там приготовил на плите?

Нго снял со спирали нож с раскаленным добела концом. Он подошел к Рэмбо и оглянулся на Дзанга, тот чуть кивнул головой. Ему было интересно: действительно ли так уже равнодушен этот Рэмбо к боли. Нож коснулся щеки Рэмбо и пошел вниз, к подбородку. Послышалось тихое шипение, и по хижине пополз приторный запах горелого мяса. Грудь Рэмбо заходила ходуном, но он не издал даже стона. «Ах ты, дерьмо. Ну погоди, я доберусь до тебя» Теперь он и сам не знал, кому грозит. Мэрдок, Дзанг и этот толстый палач Нго — все они вдруг объединились в его сознании в одно целое, имя которому — Враг. И нужно было выжить, чтобы наказать Врага. И он посмотрел на Дзанга с такой ненавистью, что тот опустил глаза.

Кончик ножа дымился. Нго вытер его о край плиты и снова положил на спираль.

— Хорошо, — сказал Дзанг, — я понимаю, ты молчишь, потому что тебе нечего сказать. Теперь я это вижу. Извини, что Нго пришлось побеспокоить тебя. Но ты сам виноват. И я хочу тебя выручить.

Дзанг подошел к передатчику, включил его и настроил.

— Можешь вызвать своего майора и спросить его, зачем он посылал тебя сюда. Если майор сможет объяснить это, ты пойдешь отдыхать. Скажу тебе честно, как солдат солдату, ты мне нравишься, и я хочу тебе помочь.

Теперь Рэмбо смотрел не на Дзанга, а опять поверх головы, и в глазах его было полное безразличие. И Дзанг понял, что никакие пытки не заставят его говорить. Ну что ж, в запасе есть еще этот — военнопленный Смит, Джек Смит. Если уж Рэмбо так полюбил его, не станет же он ему желать зла.

— Нго, приведи сюда того военнопленного, который прохлаждается на травке. Думаю, безделье его утомило.

— Я приведу его, господин.

Нго вышел и через минуту приволок и бросил на пол Смита. На него было больно смотреть: щеки его совсем ввалились, глаза безумно шарили по Рэмбо, словно Смит не верил, что тот еще живой. Отдышавшись, он поднялся и сказал тихо, но внятно:

— Не говори им ничего…

— Что ж, Рэмбо, — сказал Дзанг, — если тебе не дорога собственная жизнь, может, ты пожалеешь жизнь своего товарища. Ведь не затем же ты его спасал, чтобы отдать нам. Нго, мне кажется, два глаза для Смита очень много — хватит ему и одного. Как ты думаешь?

— Хватит, господин, — улыбнулся Нго и снял с плиты раскаленный нож.

Смит с ужасом смотрел, как Нго подходит к нему. И все же у него хватило еще сил, чтобы повторить:

— И все равно не говори им ничего.

Нго зажал голову Смита в сгибе своей толстой руки и поднес острие ножа к его левому глазу.

— Не надо, — глухо сказал Рэмбо.

— Нго, отпусти его, Рэмбо просит за своего друга. Я знал, что он настоящий друг Смита. Будешь говорить, Рэмбо?

Рэмбо кивнул.

— Отвяжи его, Нго, и проводи к передатчику.

Нго разрезал на руках и ногах Рэмбо веревки и хотел подхватить его, но Рэмбо так посмотрел на своего палача, что тот набычился и отступил. Почувствовав себя свободным, Рэмбо вздохнул полной грудью и расправил мышцы. «Ну, Дзанг, хватит, — подумал он. — Ты слишком много возомнил о себе и в самом деле почувствовал себя хозяином. Пора переубедить тебя в этом».

Он еще не знал, что предпримет в следующее мгновение, но уже чувствовал, как нарастающая в нем ненависть вливает в его мышцы живительную силу. Он снова ощущал себя самим собой. Но он не стал искушать злобный нрав Дзанга и нарочито медленно, едва передвигая ноги, подошел к аппарату. «Нужно отдохнуть. Нужно за эти минуты полностью восстановить силы. Другого случая может и не быть». Он сел на стул и закрыл глаза.

— Мне нужно отдохнуть, — сказал он устало. — Иначе они могут подумать, что я говорю под пыткой.

Дзанг весело рассмеялся.

— В самом деле, Рэмбо! Ты молодец. Они подумают! Отдохни. Хочешь пить?

Рэмбо отрицательно покачал головой. Минуты через две, когда дыхание полностью восстановилось, он открыл глаза и взял в руку стойку микрофона. Это была литая чугунная стойка, и она очень понравилась Рэмбо. Другой рукой он проверил настройку и стал вызывать штаб.

— Два — семь — девять — два — девять. Говорит Одинокий Волк. Два — семь — девять — два — девять. Говорит Одинокий Волк. Ответьте мне.

И он услышал радостный голос Траутмэна.

— Одинокий Волк, мы слышим тебя! Где ты? Сообщи, где находишься!

Рэмбо посмотрел на Дзанга. Дзанг показал глазами на Смита, которого Нго снова держал за шею и водил у его лица острием ножа.

— Смелее, Рэмбо, — заерзал на стуле Дзанг. — Вы же не хотите, чтобы ваш друг умер!

— Джони, — волновался полковник, — ответь мне. Где ты?

— Мэрдок, — сказал Рэмбо и сжал стойку микрофона.

— Рэмбо! — сразу же раздался бодрый голос майора. — Это я — Мэрдок. Мы рады, что вы живы. Где вы находитесь? Мы прилетим за вами.

Рэмбо поднялся, сжимая в руке стойку микрофона, и громко сказал:

— Мэрдок, слушай меня внимательно. Я сам приду за тобой!

Почти не размахиваясь, Рэмбо ударил Дзанга стойкой в солнечное сплетение и резко обернулся. Нго не успел опустить нож на его плечо, — короткая автоматная очередь разнесла его череп.

— Ма, я знал, что ты придешь!

В дверях стояла Ма с автоматом в руках.

 

Глава 25

«Конец индейцу», — подумал Дин, услышав короткую автоматную очередь. Он уже подходил к хижине начальника контрразведки и тут остановился в раздумье: идти или не идти. Дзанг просил зайти к нему вечерком, чтобы посмотреть на человека, который вырезал его пост. У Дина очень чесались кулаки — не мешало бы выбить этому индейцу зубы, чтобы больше не кусался. Но он боялся Дзанга. Дину уже рассказали о его крутом нраве — во время пыток контрразведчик зверел и терял над собой контроль. Да и с его помощником Нго не хотелось бы лишний раз встречаться: бандитская рожа, никогда не знаешь, что он замышляет. И зачем это вдруг Дзанг позвал его, Дина? Может, он и не хочет видеть этого индейца. Значит, у Дзанга было на уме что-то другое.

В это время в хижине Дзанга раздался треск, будто разбили ящик или раскололи ударом приклада череп. Дин попятился. «Конец военнопленному Джеку Джеймсу Смиту, Соединенные Штаты Америки, штат Аризона…»

— Дин, что вы здесь делаете?

Дин вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял знакомый офицер с базы.

— Я?.. Меня пригласил господин Дзанг, — пробормотал Дин. — Но, думаю, что не вовремя… Я там буду лишним.

Офицер рассмеялся.

— Господин Дзанг не любит лишних. Слышали? Кажется, одного лишнего он уже убрал. Сходите лучше в кино — там веселее.

— Благодарю вас Я наверное, так и сделаю.

И они разошлись: офицер пошел дальше по своим делам, а Дин, спотыкаясь на кочках и корневищах, поторопился к клубу, словно там было его спасение от безжалостного Дзанга и свирепого Нго.

 

Глава 26

Рэмбо вырвал из передатчика шнур микрофона и связал им за спиной руки Дзанга. Другим шнуром, который вел от реостата до железной решетки, где его пытал Нго, он обмотал ноги Дзанга, стащил с него ботинки, снял носки и засунул их ему в рот. Ма скинула передатчик на пол и ударила по нему прикладом автомата. У стола, где стояла плита, она увидела сумку с продуктами и перекинула ее через плечо.

— Уходим, — Рэмбо взял со стола лук с колчаном и увидел портативный магнитофон. — Возьми его, Ма, а я понесу твой автомат.

Он осторожно выглянул за дверь и, к своему удивлению, не заметил никакой тревоги. Светила полная луна, ярко мерцали звезды в мире ничего не изменилось. База будто вымерла. Ма помогла подняться Смиту с пола.

— Вы можете идти?

— Наверное…

Они обогнули хижину Дзанга, и Ма через кустарник повела их к складу, где оставила Коротышку. За складом тянулось проволочное ограждение. Коротышки на месте не было. Ма обошла склад и нигде не обнаружила его.

— Он поднимет тревогу, — сказал Смит.

— Нет, — ответила Ма. Часовой, который на посту занимался любовью и у которого девушка отняла оружие, не покажется на глаза товарищам. Военный суд будет, конечно, строже. Он мог только уйти в джунгли.

Ма подошла к колючей изгороди и показала на дыру в ней. Здесь же лежала форменная фуражка — видно, Коротышка так торопился и нервничал, что не стал за ней возвращаться.

Они вылезли за территорию базы и пошли по направлению к лагерю.

В четвертый раз Рэмбо шел по этому пути. Первый раз в семьдесят втором, когда их привели сюда. Потом — в семьдесят третьем, когда бежал. В третий раз вчера. Казалось, какая-то неведомая сила держит и не хочет отпускать его отсюда. Если бы он верил в лесных духов, ему проще было бы объяснить, какая сила кружит его вокруг лагеря и водит вдоль Сонг-Бо. Но Рэмбо не верил в чертовщину, он полагался только на себя и на случай. Впрочем, он был уверен, что и случай зависит только от него.

У того конца лагеря, где Рэмбо снял пост, они остановились.

— Тебе придется подождать нас, Джек, — сказал Рэмбо.

— Вы думаете вернуться? — спросил недоверчиво Джек.

— Я не думаю, я вернусь, — упрямо сказал Рэмбо. — Я обещал вас освободить и освобожу.

Ма вынула из сумки пачку галет и целлофановый пакет с запеченной рыбой и сунула в руки Джека.

— Возьмите. Вам нужно набраться сил.

Джек прижал это богатство к груди, и в глазах его появились слезы. Он опустил голову и отвернулся, ему было стыдно за свою слабость, за свое ничтожество, до которого низвело его рабство, было стыдно за то, что он живет на свете. Но Рэмбо так уверенно обещал им свободу, что Джек, истосковавшись по ней, не мог не поверить ему. Он поднял голову, чтобы поблагодарить хотя бы за слова утешения, но ни Рэмбо, ни Ма уже не было.

 

Глава 27

Дин смотрел фильм, на экране мелькали кадры, но он ничего не видел — он думал о Дзанге, а в его воображении стоял, набычившись, угрюмый Нго. И он никак не мог отогнать от себя это видение.

Его место было крайним в ряду, на котором сидели девушки из соседней деревни. Дин узнал некоторых из них и подумал о дочери своего друга-крестьянина. Интересно, пришла ли она в кино после гибели своего жениха Нгуйена? Вряд ли. Он хотел спросить об этом соседку, но так и не вспомнил, как зовут дочку друга.

Опомнившись, он мысленно обругал себя последними словами: его ждет Дзанг, а он думает о какой-то девушке! Но Дзанг ведь не приказывал ему прийти, а просил. Он так и сказал: «Дин, прошу вас быть сегодня вечером у меня» Нет, даже просьба Дзанга — это приказ. С контрразведкой шутить нельзя. Ведь Дзанг может подумать, что Дин избегает его, скрывается. А почему? И Дзанг очень серьезно будет спрашивать, почему Дин скрывается. И что же это за напасть вдруг обрушилась на его голову!

Дин поднялся и вышел из клуба. Лучше идти самому, а не ждать, когда тебя приведут в наручниках. Этот Дзанг все может.

Луна хорошо освещала тропинку, ведущую к плотине, недалеко от которой стояла хижина Дзанга. Дин не дошел до нее шагов двадцать и остановился. Из хижины не доносилось ни звука. Если с индейцем и Смитом все покончено, то где трупы? Они, наверное, должны были выбросить их из хижины. Чего на них любоваться? Дин подошел ближе, осмотрелся, но трупов не увидел. Тогда он подошел к двери. Как же он сразу не обратил внимание на то, что дверь была приоткрыта и на траву падала яркая полоска света! Дин открыл дверь шире и заглянул внутрь.

— Разрешите?

Ему никто не ответил — хижина была пуста. И это обрадовало Дина: он приходил, но никого не было, господин Дзанг! Он уже хотел тихо притворить дверь, когда услышал то ли стон, то ли мычание. Он снова заглянул в хижину и увидел под столом связанного человека. Но это был явно не индеец: связанный человек в полувоенной форме скорее был похож на самого Дзанга. И Дин рискнул войти. И как только он вошел, сразу же увидел на полу за столом жирную тушу Нго, у которого вместо головы было нечто бесформенное, лежащее в луже крови. Дин отвернулся, присел на корточки и повернул к себе лицом связанного человека. Это был Дзанг.

— Вы просили прийти, господин Дзанг, — сказал Дин почему-то тихо, испуганно глядя ему в лицо. — Что с вами, господин Дзанг?

Вместо ответа Дзанг замычал и затряс головой. Выпученные красные глаза пылали злобой и ненавистью. И только тут Дин заметил, что из его рта торчит носок. Он потянул за него и вытащил весь кляп. Дзанг глубоко вздохнул и судорожно зевнул.

— Да развяжите меня, черт побери!

Дин трясущимися руками принялся распутывать узлы, но провод не поддавался его коротким толстым пальцам.

— Возьмите нож. Там! — Дзанг мотнул головой в сторону стола, на котором стояла плита.

Дин взял с плиты нож с раскаленным добела концом и не знал, что с ним делать.

— Подуйте на него! — со злобой выкрикнул Дзанг.

Дин подул и только тогда опомнился: этот Дзанг еще и издевается над ним! «Если б не я, лежать бы тебе с крысами до утра!»

Наконец, он кое-как размотал провод и помог Дзангу сесть на стул. Дзанг молчал и только тяжело дышал. Дин стоял за его спиной и тоже молчал. «Вот так, господин Дзанг, — думал он. — Да, у меня вырезали пост, но зато я сам не попался в капкан. А тебя скрутили, как поросенка. Что ты теперь скажешь?»

И Дзанг сказал, глядя в пол:

— Благодарю вас, Дин. Я не забуду этого, — он помолчал и стал с трудом выдавливать из себя слова: — Как вы понимаете, об этом никому ни слова… Слышите?

— Конечно, господин Дзанг, я понимаю… Я ничего не видел, пробормотал Дин и мстительно подумал: «Вот ты и сам затрясся, скотина. Это тебе урок!»

Мы сами разберемся в этом… инциденте, Дзанг поднялся, шагнул и споткнулся обо что-то. Он посмотрел себе под ноги и увидел разбитый передатчик. — Дин, объявите тревогу.

Дин выскочил за дверь, на ходу выхватывая пистолет, и стал палить в воздух.

— Тревога! Тревога!

На сторожевых вышках лагеря вспыхнули прожекторы.

 

Глава 28

Рэмбо услышал пистолетные выстрелы, когда спустился с Ма к реке. Они подошли к тому месту, где еще вчера их ждал Ван со своим катером. Теперь нет ни Вана, ни его команды, ни катера. Не нужно было ему хитрить. Перехитрил сам себя. Но почему Ван поставил катер именно здесь? Рэмбо внимательно осмотрел место и обнаружил в зарослях большой бамбуковый плот. Вряд ли он служил для переправы или для путешествий по Сонг-Бо: его неудобно было спускать к реке, и связан он был так, чтобы только не расползлись стволы. Так настоящие плоты не вяжут. Это, скорее всего, была площадка, на которой Ван вел свой торг — маленькая базарная площадь. Между стволов бамбука Рэмбо обнаружил множество окурков, смятые пачки из-под сигарет, жестяные банки из-под воды, пива, фруктов. Конечно, место было выбрано очень удачно: недалеко от базы, скрытное, и глубина у берега позволяла катеру входить в самые заросли, густо окружающие эту уютную бухту.

Здесь и остановились Рэмбо и Ма. Рэмбо лег на спину и стал смотреть на крупные, совсем близкие звезды. Ма села рядом.

— Утром начнется охота, — сказал Рэмбо.

— Надо было уничтожить Дзанга, — Ма ненавидела его за то, что он причинил столько боли Рэмбо.

— Нет, не надо, — возразил Рэмбо. — Дзанга я уже знаю, он глуп и самоуверен. Это хорошо. Другой на его месте может оказаться умнее.

Ма согласилась с Рэмбо и посмотрела на его лицо.

— Ты ужасно выглядишь.

— Трудная ночь.

— День тоже был суетливый, — сказала Ма и вгляделась в кровоточащий шрам на щеке Рэмбо. — Кто тебя так — Дзанг?

— Нго.

— Значит, я отомстила за тебя, — сказала Ма и погладила пальцами щеку вокруг раны. — Тебе очень больно?

Рэмбо зажмурился.

— Нет, мне приятно. У тебя шелковые пальцы. Ма тихо засмеялась и поднялась.

— Сейчас я сделаю тебе компресс, и к утру все будет о'кей.

— Так не бывает, — сказал Рэмбо. — Если только ты не волшебница.

— У меня бабушка была колдунья, и она меня кое-чему научила. Ма сошла с плота и стала ходить вокруг, срывая какие-то листья и травы. Потом она спустилась к воде, вымыла все это и вернулась. Рэмбо повернул голову и с любопытством наблюдал за ней. Ма оторвала от платья небольшой лоскут, положила на бамбук и стала тщательно жевать листья. Наверное, они не были сладкими, потому что лицо Ма сморщилось, и она дернула головой. Она выплюнула кашицу на лоскут и размазала ее ровным слоем.

— Может, тебе это неприятно видеть, но так надо, — сказала она и приложила свое снадобье к ране.

— Мне это приятно, — сказал Рэмбо, и действительно через несколько минут боль утихла, и он почувствовал себя на верху блаженства. — Ма, если тебе не трудно… Дотронься еще пальцами до щеки.

Ма улыбнулась и стала тихо, едва касаясь, водить кончиками пальцев по щеке Рэмбо.

— Знаешь, Ма, — сказал он, закрыв глаза, — я хотел тебе сказать… Ну, понимаешь, все, что ты сделала там… Я никогда не забуду. Спасибо тебе, Ма.

— Я тоже не забуду, — сказала Ма. — Если бы ты не прогнал меня тогда, я бы не могла тебе помочь.

— Я думал, ты обиделась.

— Сперва обиделась, а потом поняла. Ты молодец, Рэмбо, Ма помолчала и вдруг спросила: — Послушай, а я ведь не знаю, как твое имя?

— Это не главное, — сказал Рэмбо. — Но если хочешь — Джон. Полковник иногда называет меня Джони. Это когда он очень хочет помочь мне.

— Кто это — полковник? Он послал тебя?

— Нет. Его тоже обманули. Как и меня. Поэтому я и должен выжить, чтобы отомстить: за себя, за полковника, за всех наших.

— Плохие люди есть везде, Джони. Можно, я тоже буду называть тебя Джони?

— Мне это приятно, — сказал Рэмбо. — Помню, мать тоже называла меня так. Но это было давно, и я уже стал забывать.

— Я не утомила тебя, Джони?

— Нет, мне нравится, когда ты говоришь.

Ма прикоснулась пальцами ко лбу Рэмбо, погладила его брови.

— Что ты думаешь теперь делать? Попытаешься опять пробраться в лагерь?

— Я проберусь.

— Но как?

— Чтобы выжить на войне, не надо от нее бегать.

— Ты уже говорил мне об этом. Но война давно кончилась, Джони.

— Для меня и таких, как Смит, она продолжается. Разве не так?

— Наверное, — сказала Ма. — А когда ты спасешь их, опять уедешь в Америку?

— Да.

Ма помолчала, не решаясь спросить. И все-таки спросила:

— А ты не хочешь взять меня с собой, Джони?

— Я возьму тебя, Ма. Мне хорошо с тобой.

— Спасибо. Я не буду тебе в тягость, — Ма нагнулась и поцеловала Рэмбо в губы. — А теперь спи. Тебе надо отдохнуть.

— А ты?

— Я посижу. Мне не хочется спать.

Рэмбо уснул мгновенно. Ма слушала его ровное дыхание, смотрела на его лицо и ни о чем не думала. Ей было хорошо сейчас, и она не хотела загадывать, что будет, когда наступит утро. А Штаты были так далеко, что Ма и вообразить себе не могла ни этой дали, ни той жизни, которая могла бы быть ее жизнью. И если она спросила Рэмбо, возьмет ли он ее с собой, то только для того, чтобы услышать от него то, что могло бы считаться объяснением в любви. Это объяснение она услышала и теперь была счастлива.

Наступал рассвет. Нагретая за день река все еще отдавала свое влажное тепло и без того разморенным от сырости джунглям.

Рэмбо проснулся так же сразу, как и уснул. Он открыл глаза и нащупал руку Ма.

— Ты здесь, Ма?

— Здесь, Джони. Тебе что-нибудь приснилось?

— Нет, я не вижу снов — они мешают спать. Что там у меня со щекой?

— Сейчас посмотрим. Лежи.

Она сходила к реке, оторвала от платья еще лоскут, прополоскала его в воде и вернулась. Когда она очистила рану от травы и промыла ее, то осталась довольна.

— Я же говорила тебе, что все будет окей.

— Ты молодчина, Ма. А теперь пошарь в сумке, что там у тебя? Ма вытащила пачку галет, несколько целлофановых пакетов и две банки с соком. Это было все, что, наверное, приготовил Нго на завтрак себе и своему господину. Они поели, и Рэмбо засунул сумку с пустыми банками и мусором под плот.

— Спасибо тебе, Ма. Ты хорошая хозяйка, — Рэмбо поцеловал девушку, и она стала подниматься.

— Я люблю тебя, Джони, — сказала она, вздохнув, и поднялась во весь рост.

В этот момент и раздалась короткая автоматная очередь.

Едва ли Коротышка и сам знал, почему его сразу же потянуло именно сюда.

Вчера, когда он очнулся, то обнаружил: нет ни красивой девушки Ма, ни его автомата. Он даже не сразу понял, что произошло с ним. А когда память его окончательно прояснилась, вспомнил: офицер говорил им не только о двух пойманных бандитах, но и о девушке, которая успела скрыться. Неужели Ма и была той самой девушкой? Если это так, то Коротышка даже и представить себе не мог, какое наказание ждет его — о Дзанге ходили самые невероятные слухи. И тогда он решил уходить. Но он не рискнул идти в джунгли без оружия. Коротышка пришел в караулку, минуту-другую потолкался среди бодрствующей смены, незаметно взял из стойки автомат, прихватил ножницы, которыми резали при ремонте изгороди проволоку, и так же незаметно вышел. За складом он вырезал в ограждении «окно», бросил ножницы и кинулся бежать. В районе плотины, как он определил по звуку, раздалась автоматная очередь. Нет, это еще не погоня, еще рано. Где-то с него слетела фуражка, но он не стал искать ее — Коротышка торопился уйти как можно дальше. Он не помнил, сколько он бежал, время для него остановилось.

Горы Аннамского хребта, синеющие далеко за Сонг-Бо, стали темнеть. Наступала ночь.

Река была рядом, и Коротышка решил не уходить от нее далеко, а рано утром продолжить свой путь на восток. Нужно было дойти до деревни, снять с себя форму, переодеться в крестьянскую одежду, а там будет видно, что делать дальше.

«А что будет видно?» — с тоской подумал Коротышка и в этот момент услышал далекие пистолетные выстрелы со стороны базы. Но он так же не обратил на них никакого внимания, как и на автоматную очередь — подгулявшие офицеры позволяли себе иногда расслабиться. Коротышка даже не оглянулся. На берегу он остановился, присел на корточки и сполоснул парной водой разгоряченное лицо.

Фам Ван!.. Вот к кому он всегда мечтал попасть в команду! Вольная жизнь, много денег и немало приключений. Но вспомнив о последнем приключении Вана, Коротышка вздохнул и возблагодарил судьбу, что не попал в его команду.

Он выбрал себе в зарослях место, устроился поудобнее и лег. Очень хотелось есть. И сигареты кончились. Хорошо, что есть спички. И он вспомнил.

Вспомнил плот Фам Вана, на котором тот устраивал небольшой базар. Там всегда было много окурков, там же угощали друг друга, совершая большие и малые сделки. Не могли же они все выпить и съесть! Завтра он поищет на плоту и наверняка найдет не до конца опустошенные банки и бутылки. С этой мыслью он и уснул.

Коротышка проснулся от боли — какая-то тварь укусила его в лодыжку. Не открывая глаз, он подтянул ногу к себе и стал скрести ногтями укушенное место. И тогда проснулся окончательно, открыл глаза и вспомнил, где он.

Восток заметно побледнел. Надо идти. На базе, конечно, уже подняли тревогу: в это время его должны были сменить на посту. До плота, по его расчетам, оставалось несколько шагов. И тут он услышал знакомый женский голос. Он узнал бы его из тысячи других. Коротышка вскинул автомат, и когда Ма показалась из зарослей, выпустил очередь и в то же мгновение упал сам. Но прежде чем упасть, он увидел страшное, искаженное ненавистью лицо, обрамленное длинными растрепанными волосами, с красным шрамом на щеке.

Рэмбо бросил автомат и успел подхватить медленно оседающее тело Ма. Из уголка ее рта потекла тонкая струйка крови.

— Ма, ты что?.. — Рэмбо опустил ее голову себе на колени и нежно погладил, как засыпающего ребенка. — Ма, нам надо идти… Ты слышишь меня, Ма?

Ма пошевелила губами, она не могла говорить. Рэмбо чуть приподнял ее голову, и она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Ты… Ты ведь не забудешь меня… Джони?

— Нет, Ма… Я не забуду тебя… Не-ет! — закричал он яростно, когда почувствовал, как ее тело обмякло и глаза застыли, мертво глядя в небо. — Не-ет!

Он упал вниз лицом и стал бешено колотить по плоту кулаками. Потом затих, и только плечи его тряслись, как в ознобе, и он долго не мог успокоить в себе эту дрожь.

Потом он поднялся, закрыл ей глаза и долго смотрел в ее лицо, в лицо Ма, которую он хотел взять с собой в Америку, в штат Аризона… «Теперь война для тебя кончилась, подумал он. — А для меня все еще продолжается. Я отомщу за тебя, Ма. Они рады будут теперь умереть, сами будут искать своей смерти, чтобы только не встретиться со мной. Это будет ужасная месть, Ма. Ты почувствуешь это даже там… Там, где ты будешь».

Рэмбо посмотрел на подол ее темного платья, на то место, откуда она брала лоскуты для его раны, и оторвал длинную ленту. Он повязал этой лентой свой лоб и будто почувствовал прикосновение шелковых пальцев Ма. Потом он снял с нее медальон и повесил себе на шею. «Он не принес тебе удачу, Ма, — подумал он. — Может, принесет мне».

Он взял оружие, поднял легкое тело Ма на руки и понес к реке. Стволом автомата и руками он вырыл на берегу могилу, выложил ее листьями папоротника и опустил тело. Сверху он тоже положил листья и засыпал все землей. Потом он выровнял ладонями небольшой холмик и поднялся.

Одинокий Волк… Только теперь он почувствовал все свое одиночество, внутри образовалась черная пустота. Но постепенно эту пустоту стала заполнять горячая тугая волна жгучей ненависти. И когда она заполнила все его существо и ему стало трудно дышать, он, чтобы не задохнуться, поднял лицо к небу и закричал. И крик его, в котором смешались боль тоски и ярость мести, разнесся далеко над джунглями и над мутной гладью величавой Сонг-Бо.