Мы поехали домой в 22.30. Большинство учеников умчались сразу же после звонка, в пять минут одиннадцатого. Несколько минут на стоянке стоял жуткий рев от моторов. Я предложила Ре свою помощь, но она сказала, что сама уберет все что нужно. Я бродила без дела по классу, а Ре ополоснула термосы с кофе, вынесла мусорную корзину, сложила в стол карандаши и выключила свет. Она заперла дверь, и мы направились к моему "фольксвагену", одиноко стоявшему на стоянке.

Когда мы покидали территорию школы, Ре нарушила молчание.

– Я живу в Монтебелло. Это не слишком далеко от вашего дома?

– Не беспокойтесь. Я живу в районе Альбаниль, рядом с пляжем, и просто вернусь по Кабана-шоссе, это отнимет совсем немного времени.

Я повернула направо на Бэй-стрит, затем опять направо на Миссайл и вскоре выехала на автостраду. Теперь примерно две мили мы могли спокойно говорить. Пока мы болтали ни о чем, я усиленно соображала, что интересного смогу узнать от нее.

– Когда вы впервые услышали о смерти Изабеллы?

– Примерно в 2.30 ночи мне позвонили из полиции и все рассказали. Они спросили, не смогу ли я подъехать и побыть с Симоной, она была совсем плоха. Я наспех оделась и помчалась туда. Я была в шоке, ехала и бубнила себе под нос что-то невообразимое. Расплакалась я только тогда, когда вошла в дом и увидела лицо Симоны. На Сигеров тоже лучше было не смотреть. Они раз за разом повторяли свой рассказ. Не знаю, по-моему, мы все были в трансе. Симону как будто парализовало, она отключилась и очнулась только тогда, когда появился Дэвид. После этого опять упала в обморок. В общем, это было ужасно.

– Да, я понимаю. Дэвид, кажется, заявил, что он в ту ночь, как и во все предыдущие, занимался джоггингом? Вы считаете, что он говорит правду?

– Господи, да откуда же мне знать? Я и верю и не верю. Он занимался бегом трусцой на протяжении многих лет. Говорил, что ночью бегать приятнее оттого, что мало народу, машин, выхлопных газов. Мне кажется, у него к тому же была хроническая бессонница.

– Он устраивал себе пробежки, чтобы хоть как-то справиться с ней?

– Ну, я не могу точно сказать. В ту ночь его появление выглядело очень странно. – Она пощелкала пальцами, пытаясь подобрать слова. – Очень странное совпадение. Он вошел в дом и сказал: "Я тут случайно. Просто пробегал мимо".

– Симона сказала мне, что он жил тогда где-то совсем рядом.

– Да, в этом дурацком доме, – поморщилась Ре. – Он сказал полицейским, что возвращался домой со своей ночной пробежки, увидел в доме свет и решил узнать, что происходит.

– Как он реагировал на то, что увидел? Был потрясен?

– Нет, я бы так не сказала. Он всегда слыл равнодушным человеком. Изабеллу это просто бесило. Бесчувственное бревно.

– Вы сказали, что Симона упала в обморок. Это как-то можно объяснить?

– Когда появился Дэвид, у нее начался припадок. Она была уверена, что именно он убил Изабеллу. Она считала, что он нарочно разыграл спектакль с похищением пистолета. Мы много раз бывали в их доме по самым разным поводам. С какой стати нам нужно было подниматься к хозяевам и похищать оружие?! По мнению Симоны, у Дэвида еще тогда созрел какой-то план. И я должна согласиться, что в ее рассуждениях есть логика.

– Значит, вы тоже были на той вечеринке в день Труда, когда был похищен револьвер?

– Конечно. Там было много народу. Питер и Иоланда Вейдманы, Сигеры, Войты.

– Как? Кеннет тоже был там? Ее бывший муж со своей женой?

– Да, ничего необычного в этом не было. Одна большая семья, если, конечно, не брать в расчет Франческу. Это жена Кеннета, бедняжка. Она была такой несчастной. Мне иногда казалось, что Изабелла нарочно приглашала ее, чтобы поиграть ей на нервах. Франческе оставалось только отказываться от этих приглашений.

– У нее были какие-то проблемы?

– Она знала, что Кен все еще очень привязан к Изабелле. Если откровенно, то Изабелла просто выгнала Кена из дома под зад коленом. Чтобы хоть как-то скрасить свое положение, он и женился на Франческе.

– Просто готовый сюжет для "мыльной оперы".

– Скорее, для драмы, – возразила Ре. – Франческа – настоящая красавица. Вы уже встречались с ней?

Я покачала головой, и Ре продолжала:

– Она красавица с фигурой фотомодели, но при этом существо совершенно беззащитное, стремящееся попасть под власть мужчины. Вы понимаете, о чем я говорю? Кен был для нее идеальным вариантом, так как ей пришлось бы завоевывать его всю жизнь.

Я сказала:

– Вчера вечером я услышала от Кеннета несколько другую версию. Он заявил, что беззащитной всегда была Изабелла. Это похоже на правду?

– Нет, я так не считаю, хотя, кто знает, может быть, с мужчинами она себя вела как-то по-другому, – задумчиво проговорила Ре. Она показала на съезд с автострады, ведущий налево: – Нам сюда.

Мы очутились в районе Монтебелло, считавшемся довольно бедным. Дома здесь стоили около 280 тысяч долларов. Я остановила машину перед небольшим коттеджем, выкрашенным в белый цвет. Ре выбралась из машины.

– Я бы пригласила вас выпить бокал вина, но, извините, очень много работы. Мне и поспать сегодня будет некогда.

– Ради Бога, не извиняйтесь, ничего страшного. Я сама страшно замотана. Извините, что отвлекла вас. Кстати, где у вас будет выставка?

– В галерее "Эксминстер". Презентация назначена на пятницу, на семь часов вечера. Если сможете – приезжайте.

– С удовольствием.

– Спасибо, что подбросили до дома. Будут еще вопросы – звоните.

* * *

Когда я подъехала к своему дому, в окнах Генри уже было темно. На автоответчике не было никаких сообщений. Скорее по привычке, я навела порядок в гостиной и в ванной на втором этаже. Уборка оказывает на меня какое-то лечебное действие, наверное, из-за того, что, протирая пыль или моя ванну, не надо ни о чем задумываться. Много раз я переживала нелегкие моменты в жизни, вооружившись щеткой для мытья посуды и средством для чистки раковин. На следующую ночь я наметила уборку лестницы, прихожей и ванны на первом этаже.

Я прекрасно выспалась, встала в 6.00 и сразу включилась в свой обычный ритм, действуя в режиме автопилота. По дороге в офис я остановилась возле кондитерской и прихватила большой пластиковый стакан кофе с молоком. Машину удалось поставить всего в двух кварталах от офиса. Когда я заняла рабочую позу за столом, кофе уже остыл до нормальной температуры, и я с удовольствием принялась за него. Со всех сторон меня окружали завалы из папок. Надо будет и здесь навести порядок, иначе скоро я утону в них с головой. Я отставила в сторону недопитый стакан.

Закатав рукава рубашки, я принялась за дело. Первым делом вывалила на пол все папки из коробок, пластикового пакета, добавила к ним несколько тонких досье из офиса Морли. С большим трудом удалось расположить материалы в хронологическом порядке. К моему удивлению, многие папки были пустые, хотя их завели, чтобы складывать накапливающиеся отчеты. Так было с досье по Ре Парсонс, Франческе Войт, Лауре Барни – она была первой женой Дэвида. Непонятно, разговаривал с ней Морли или нет? Бывшая жена, судя по записям, работала в клинике Санта Терезы. Имелся номер ее телефона, но звонил ли ей Морли или нет, записано не было. Согласно счетам, Морли оплатил шестьдесят часов интервью, а также расходы на бензин. Но в досье не было и намека на такие объемы отчетов. Я отметила для себя, каких бумаг не хватает.

В 10.30 у меня уже был список из семнадцати имен. Выбрав наугад два из них, я решила позвонить. Первой была Франческа Войт. Она ответила сразу, голос ее звучал холодно и как бы издалека.

Я представилась и спросила, действительно ли она является женой Кеннета Войта.

– Дело в том, что я разбираю бумаги и хотела бы уточнить, какого числа вы встречались с детективом Морли Шайном.

– Я никогда с ним не встречалась.

– Ни разу?

– Да, представьте себе. Он звонил мне и оставил сообщение на автоответчике. Это было недели три назад. Я перезвонила ему, мы назначили встречу, однако вскоре он перезвонил и отменил ее. Причины я не знаю. Я как раз вчера говорила на эту тему с Кеннетом. Все это странно. Я ведь была свидетельницей на первом процессе и предполагала, что меня вызовут на второй.

Из записей Морли следовало, что он встречался с моей собеседницей.

– Мы должны увидеться с вами как можно раньше, – сказала я.

– Подождите, сейчас я возьму записную книжку. – В трубке зацокали ее каблуки, затем раздался шелест страниц. – Сегодня днем я занята. Как насчет сегодняшнего вечера?

– Мне это подходит. В котором часу?

– Может быть, в семь? Кеннет обычно приходит домой не раньше девяти, но, насколько я понимаю, вы и не настаиваете на том, чтобы он присутствовал при нашем разговоре.

– Да, лучше нам поговорить с глазу на глаз.

– Хорошо. Тогда до встречи в семь.

Я набрала телефон клиники и попала, судя по всему, в приемное отделение.

– Клиника Санта Тереза, у телефона медсестра Урса. Чем я могу помочь вам? – ответил молодой женский голос.

– Скажите, работает у вас Лаура Барни?

– Миссис Барни? Да, конечно. Подождите, я соединю вас с ней.

Через несколько секунд мне ответил другой женский голос:

– Миссис Барни слушает.

Я представилась и объяснила, почему звоню.

– Скажите, вы встречались с детективом Морли Шайном в последние две недели?

– Знаете, у нас была назначена встреча на прошлую субботу, но он не пришел. Я страшно расстроилась, так как мне пришлось отменить несколько важных дел.

– Он случайно не сказал, какие вопросы хотел задать?

– Нет, но, насколько я понимаю, они связаны с предстоящим процессом. Я ведь была замужем за человеком, которому предъявлялось уголовное обвинение.

– За Дэвидом Барни.

– Совершенно верно. Мы были женаты три года.

– Мне надо встретиться с вами. Какой день устроил бы вас на этой неделе? – Я услышала, как в помещении, из которого говорила Лаура, начал настойчиво звонить телефон.

– Я работаю каждый день до пяти. Если вы заедете завтра, я смогу уделить вам внимание.

– Лучше в четыре тридцать или в пять дня?

– Как вам удобнее.

– Хорошо, постараюсь подъехать к 16.30. Если у вас что-то изменится, перезвоните мне.

Она попрощалась и повесила трубку.

Я вернулась к своему списку и обзвонила еще девять человек – тоже наугад. Ни один никогда не слышал о Морли Шайне. Мне это совсем не понравилось. Я позвонила Иде Руфь.

– Лонни все еще в суде?

– Да, вроде бы.

– Когда он собирался вернуться?

– Наверное, к обеду. Но иногда он пропускает обед и из суда прямиком едет в юридическую библиотеку. Что-нибудь случилось? Вы хотите что-то передать ему?

На душе у меня было как-то нехорошо.

– Лучше сама разыщу его и поговорю. В каком зале обычно он бывает в суде?

– У судьи Уитти, зал номер пять. Что случилось, Кинси? У вас странный голос.

– Я потом все объясню, а пока еще не до конца разобралась.

Здание суда располагалось от офиса всего в двух кварталах, и я отправилась туда пешком. День был солнечный и ясный, легкий ветерок чуть пригибал траву перед зданием суда. Дом был в средиземноморском стиле, с башенками, арками, открытыми галереями. Вокруг росли магнолии, пальмы.

Я поднялась по бетонным ступенькам и вошла в здание через роскошные резные двери. Пол в вестибюле был выложен коричневатыми плитками неправильной формы. По потолку шли декоративные балки темного дерева, на стенах висели массивные светильники в испанском стиле, окна были забраны фигурными решетками. Такое впечатление, что в этом здании когда-то был монастырь – белые стены, лишь кое-где расписанные орнаментом.

Вестибюль был пуст. Когда я проходила мимо комнаты для совещаний присяжных, двери ее распахнулись и оттуда высыпала целая толпа мужчин, наполнив тишину топотом шагов и рокотом голосов. Вскоре послышались голоса и в других комнатах. Но в зале номер пять еще шло заседание, о чем предупреждала надпись на стене с подсветкой. Я приоткрыла дверь и проскользнула на заднюю скамью.

Лонни и его оппонент обсуждали порядок предстоящих слушаний, их голоса наполняли зал шмелиным жужжанием. Изредка в беседу вмешивался судья, назначая даты слушаний для каждой из сторон. Меня в который раз поразила обстановка, в которой решаются судьбы людей. Наконец судья объявил перерыв, я поймала взгляд Лонни и направилась к нему через проход в ограде, отделяющей аудиторию от судейского места. Лонни достаточно было одного взгляда на мое лицо.

– Что произошло?

– Давай выйдем на улицу. Есть не очень приятные известия.

Мы вышли в вестибюль, а затем на лужайку перед зданием суда, подальше от чужих ушей. Лонни вопросительно взглянул на меня. Я набрала в грудь побольше воздуха.

– Не знаю, с чего начать, поэтому начну с самого главного. Оказалось, досье Морли не только в плохом состоянии, но и многие просто отсутствуют, а те, что есть, вызывают определенные подозрения.

– Что это может означать?

– У меня такое подозрение, что он составил ложные счета за работу, которой не занимался. – Я вздохнула.

Я видела, как у Лонни побелело лицо:

– Ты же меня в гроб вгонишь.

– Лонни, у него было очень плохо с сердцем, у него тяжело болела жена. Насколько я понимаю, у него не хватало денег на жизнь, а на работу не хватало сил.

– Как же он рассчитывал из этого выкрутиться? У меня суд меньше чем через месяц. Он что, рассчитывал, что я ничего не замечу? – закипал Лонни. – Хотя, что я говорю? Я и так ничего не заметил.

– В прошлом, по моим сведениям, он был очень хорошим детективом. – Слабое утешение для адвоката, которому не с чем предстать перед судом.

Лонни побледнел, видимо, ему почудилась именно такая перспектива.

– Господи, о чем он только думал?

– Кто же теперь узнает. Может быть, надеялся, что каким-то чудом пронесет.

– Неужели все тан плохо?

– Ну, положим, у нас есть свидетели, выступавшие на уголовном процессе. Большинство из них уже получили повестки, так что на этот счет можно не беспокоиться. Примерно половина людей из нового списка о нем и слыхом не слыхивали. Возможно, я преувеличиваю. Я набирала номера телефонов наугад. В основном, я опираюсь на досье, где нет ничего, кроме обложки.

Лонни прикрыл глаза и вытер рукой пот со лба.

– Не говори мне больше про него...

– Подожди, у нас же есть еще время. Я могу восполнить кое-какие бреши. Но на всех времени не хватит, к тому же часть этих людей может просто отсутствовать.

– Боже, я же сам виноват. Занимался другими делами и ни разу не посмотрел его бумаги. Те немногие, что я видел, выглядели вполне прилично. Я знал, что он не очень аккуратен, но из тех бумаг это не следовало.

– Да, бумаги, которые есть в деле, тоже выглядят нормально. Меня больше беспокоит отсутствие множества других документов.

– Сколько это может занять времени?

– Самое меньшее, две недели. Я просто хотела предупредить тебя. Кстати, сейчас каникулы, многие разъехались.

– Сделай все возможное. В два часа дня я должен уехать на два дня в Санта Марию, там у меня двухдневный процесс. Я хотел вернуться вечером в пятницу, но, очевидно, появлюсь только в понедельник. Тогда и поговорим.

– Ты останешься там на выходные?

– Возможно. Я бы мог приехать домой, но тогда я потеряю время на дорогу туда и обратно. Лучше после всех этих заседаний я где-нибудь быстро перекушу и отправлюсь отдыхать. На всякий случай у Иды Руфь будет номер моего телефона в мотеле. А ты за это время постарайся сделать максимум возможного. Ладно?

– Не сомневайся.

Я вернулась к себе в офис. Проходя мимо кабинета Лонни, я увидела Иду Руфь: она говорила по телефону и знаками показала, чтобы я зашла. Положив трубку на стол, она накрыла ее рукой и шепнула мне:

– Я не знаю, кто этот парень, но он спрашивает вас.

– Что он хочет? – также шепотом спросила я.

– Он только что прочитал в газете некролог Морли. Говорит, что ему срочно нужно поговорить с детективом, который принял дело после Морли.

– Подождите, я пойду к себе и возьму трубку. Может быть, у человека какая-то интересная информация. На какой он линии?

Ида подняла вверх два пальца.

Я прошла по коридору в свой кабинет, сняла трубку и нажала на мигавшую кнопку.

– Кинси Милхоун слушает. Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Я прочитал в газете, что умер Морли Шайн. Что с ним случилось? – У человека был хорошо поставленный, вкрадчивый голос.

– У него был инфаркт. Кто со мной говорит?

В трубке молчали. Не думаю, что это важный звонок.

– Это имеет значение, если вы хотите продолжать разговор.

Опять пауза.

– Меня зовут Дэвид Барни.

Я почувствовала, как у меня тяжело и бешено бухнуло сердце.

– Извините. Если вы хотите поговорить о Морли Шайне, вам следует обратиться к кому-нибудь другому...

Он оборвал меня на полуслове:

– Послушайте, что я вам скажу. Просто послушайте. Происходит нечто ужасное. Я ведь говорил с ним в прошлую среду...

– Морли сам вам позвонил?

– Нет, мэм. Я позвонил ему. Я узнал, что один мерзавец по имени Кэртис Макинтайр собирается свидетельствовать против меня в суде. Он заявляет, что я якобы признался ему в убийстве своей жены. Но это же полная чушь, я могу это доказать.

– Я думаю, нам лучше на этом закончить наш разговор.

– Но я же говорю вам...

– Скажите это вашему адвокату. Вам не следовало звонить мне.

– Я уже рассказал все своему адвокату. Я также рассказал все Морли Шайну, и, видите, чем это кончилось.

Я какое-то время молчала.

– Что вы хотите этим сказать?

– Возможно, он слишком приблизился к разгадке.

– Вы хотите сказать, что его убили? – не поверила я себе.

– Не исключено.

– Не исключена также жизнь на Марсе и многое другое. Нет только доказательств. С какой стати кто-то стал бы убивать Морли Шайна?

– Возможно, он обнаружил обстоятельства, которые оправдывают меня.

– Неужели? Какие, например?

– Макинтайр утверждает, что разговаривал со мной в коридоре суда в тот день, когда был вынесен оправдательный приговор, так?

Я промолчала.

– Так? – переспросил он. Ненавижу, когда от меня требуют односложных ответов.

– Изложите вашу точку зрения, – предложила я.

– В тот день этот негодяй в очередной раз сидел в тюрьме. Это было двадцать первое мая. Проверьте, в его деле должны быть эти сведения. Как видите, все очень просто. Вот об этом-то я и сказал Морли Шайну утром в среду. Он пообещал, что проверит мою информацию.

– Мистер Барни, я не считаю, что между нами возможно какое бы то ни было сотрудничество. Я же представляю вашего противника в суде. Я ваш враг, вы понимаете это?

– Я всего лишь хочу изложить вам мое видение вещей.

Я уже подумывала о том, не положить ли мне трубку, но вместо этого спросила:

– Ваш адвокат в курсе ваших действий?

– К черту моего адвоката. Пропади они все пропадом, включая моего. Если бы кто-нибудь из них был в состоянии просто выслушать человека, с этим делом было бы давно покончено.

«Это я слышу от человека, убившего свою жену выстрелом в глаз», – подумала я про себя.

– Кстати, судебная система, к вашему сведению, на то и существует, чтобы выслушивать мнения людей. Вы говорите одно, Кеннет Войт – другое. Судья вместе с присяжными выслушает обе стороны и решение будет принято.

– Но вы-то не хотите меня выслушать.

– Нет, не хочу, так как у меня другие обязанности, – заметила я с раздражением.

– Даже если я говорю вам правду?

– Все решает суд. У меня другие функции. Я собираю информацию. Лонни Кингман излагает перед судом факты. Какой смысл в том, что я буду заниматься чужой работой? Это просто глупо.

– Боже мой! Но кто-то же должен мне помочь! – Он говорил с надрывом. В моем голосе появился металл.

– Поговорите со своим адвокатом. Он опроверг обвинения против вас в убийстве... ведь так? На вашем месте я бы не стала паниковать.

– Вы не могли бы все-таки встретиться со мной... хоть на несколько минут.

– Нет, не могла бы.

– Умоляю вас, пожалуйста. Прошу уделить мне всего пять минут.

– Я вешаю трубку, мистер Барни. Это уже ни в какие ворота не лезет.

– Но мне нужна помощь.

– Наймите кого-нибудь. Я работаю по контракту с другими людьми.

Я положила трубку на рычаг и отдернула руку. Он что, псих? Ни разу в жизни не слышала, чтобы обвиняемый пытался завоевать симпатии обвиняющей стороны. Может, у парня совсем отчаянное положение? Я набрала номер Иды Руфь.

– Слушаю.

– Тот парень, который только сейчас звонил... вы не называли ему мою фамилию?

– Конечно, нет. Я никогда так не делаю.

– О черт! Вспомнила, я же сама ее назвала!