Пока меня не было, мне звонили целых три раза. Надо же, каким спросом я теперь пользуюсь!

Да еще и у нужных людей, потому что кроме традиционного сообщения от мамы на пленке были голоса Леандера и Макса. Похоже, Леандер очень по мне соскучился.

Я перезвонила обоим. Сначала Максу, который хотел обсудить дела и поэтому собирался ко мне заглянуть. Я дала добро.

А потом взвесила все варианты приветствия для Леандера. «Слухи о моей смерти сильно преувеличены» или «Hallo, stanger» нельзя было счесть особенно оригинальными, поэтому я остановилась на скромном «Привет, как дела?»

Набирая номер, разнервничалась.

Он взял трубку:

— Леандер Бергландт.

Теперь моя очередь:

— Привет, это Пия, как твои дела?

— Как мои дела? Все будет хорошо, если ты прекратишь свои игры.

Ничего себе.

— Какие игры? — Жалкая реплика.

— Пия, я не раздаю поцелуи направо и налево. И по-моему, то, что между нами произошло, не оставило тебя равнодушной. Поэтому я не понимаю, что означает вся эта ерунда, почему ты мне не перезвонила? И не вешай мне на уши лапшу про горы работы и тому подобную чушь.

И что на это ответить? «Хотела произвести на тебя впечатление, потому что ты знаменитость, а я так просто, погулять вышла»? Или: «Моя подруга Катарина залетела от своего тренера по верховой езде»? «Семейные проблемы»?

Решила обойтись без экивоков:

— Честно говоря, я ни в чем не уверена: то ли это фальстарт, то ли ты действительно проявил ко мне интерес. — Почему рядом с ним я тупею и теряю способность соображать?

— Н-да, а ты как думаешь? Неужели ты считаешь, что я бы тебе позвонил, если бы ничего не было, и тем более дал согласие на эту вечеринку у твоей Витты? — У него даже тон изменился, стал более мягким.

Я пообещала встретиться с ним и дала себе слово, больше не прибегать ни к каким трюкам. Нельзя недооценивать людей, можно нарваться на неприятности.

Едва я повесила трубку, позвонили в дверь.

Макс! Он еще не отошел от визита к Леандеру, так что меня не особенно удивил его вопрос, не стоит ли ему отказаться от этой работы; ведь, в конце концов, приятная атмосфера играет не последнюю роль, а в ее наличии он теперь уже не уверен.

Я его успокоила, пообещав все объяснить Леандеру и взять вину на себя.

Мы с приободрившимся Максом тут же пошли на кухню, чтобы выпить за наше будущее. Беседа протекала достаточно возбужденно.

Кто бы подумал, что именно дамский угодник Макс знает и ценит мой любимый сериал «Секс в большом городе», а особенно Кэрри Брэдшоу?

— …Помнишь, Кэрри с девчонками едет в Хэмптон и натыкается на мистера Бига с его новой двадцатилетней пассией? Ну и гадость! А Саманта сводит свою пламенную ассистентку с мужиком, который умудрился наградить Шарлоту триппером. Саманта самая классная. Когда она серьезно влюбилась в типа, у которого при эрекции член в четыре сантиметра, помнишь, она отламывает кусок хот-дога и демонстративно вопрошает: «How would you like making love to this every night?» (Здесь: что с помощью этого можно делать ночью? (англ.)) А когда у Миранды появляется ребенок и у него все время пучит живот…

Мы все время смеялись и никак не могли успокоиться, особенно после того, как у Макса развязался язык и он начал рассказывать про свои забавные приключения с женщинами. Оказывается, по улицам бегают толпы невротичных дамочек. Как это успокаивает!

Следующие недели пронеслись с сумасшедшей скоростью, события буквально наслаивались одно на другое. Спрашивается, почему бывают периоды когда можно поговорить разве что о лаке от «Шанель» и приходится убивать время, заполняя шикарные тесты типа «Сексбомбы, карьеристки и домохозяйки», а потом вдруг наступают времена, когда что ни день — то новости.

И некогда по-настоящему осознать, что одна подруга беременна и готовится сойти с ума, вторая после многолетних бесплодных попыток обретает великую любовь, а сама ты открыто появляешься на публике с самым завидным женихом страны. Мы с Леандером и в самом деле сблизились, и даже если Штадер с Максом выражали сомнения по поводу моего вкуса, в данном случае это ничего не меняло.

Леандер Бергландт и Пия Монхаупт часто бывали вместе.

Собственно говоря, все произошло очень быстро и просто. Мой мужчина ничего из себя не строил, не шел на понятную и был просто очарователен.

Да и развивалось все самым естественным образом.

За первым свиданием последовали другие, за первым поцелуем — поцелуи не первые.

Иногда меня охватывала паника. А что, если я для него просто проходной вариант? Я же не переживу.

Но Леандер знал, как себя вести, так что я довольно быстро успокоилась и, как мне казалось, наконец повзрослела.

Моя матушка стала котироваться как самая крупная звезда нашего городка и безустанно пудрила тете Эде мозги тем, что ее зятем будет не кто иной, как сам Леандер Бергландт.

Тетя Эда хотя и завидовала, но поскольку отблеск славы упал и на нее, то она поддакивала матушке при всяком удобном случае.

Естественно, обе они в скором времени ожидали знаков внимания с его стороны, например визита.

Когда я осторожно заговорила об этом с Леандером, он отреагировал, скажем так, сдержанно: «Все эти семейные радости не для меня. Еще успеется. У нас будет масса времени, представится немало возможностей познакомиться и с мамой, и с тетушкой. Могу заранее послать им автограф с самыми теплыми словами. Это имеет смысл?»

Я не была уверена. Наш приезд наверняка доставил бы обеим гораздо больше удовольствия. На одной из своих карточек Леандер написал: «Большое вам спасибо за чудесную дочь. Не зря говорят, что яблочко от яблоньки недалеко падает».

А для тети Эды он придумал следующее: «Буду очень рад познакомиться с семьей, в которой столь хорошие гены».

Мама с тетей обрадовались до смерти. Я, конечно, слегка покривила душой, заявив, что Леандер очень бы хотел с ними познакомиться, но, к сожалению, в данный момент настолько занят, что не может выкроить ни одной свободной минуты. Они, безусловно, проявили понимание и в виде компенсации вывесили автографы на самое видное место.

Хотя я и витала в розовых облаках, но не теряла из виду свою собственную работу, заключавшуюся в написании биографии Леандера. Даже если Штадер и выразил сомнение, что я могу трезво заниматься своим делом по причине столь сильной влюбленности, я быстренько убедила его в обратном: «Штадер, сам подумай! Чем ближе я с ним познакомлюсь, тем лучше получится книга! Я ведь, в конце концов, пишу не объективную статью, а его биографию, в которой он должен выглядеть как можно более симпатичным. С этой точки зрения наша с ним история — это счастливый билет».

Конечно, он бурчал, чтобы я была осторожнее, потому что Бергландту палец в рот не клади. Точно так же Штадер отзывался о любой мужской особи, оказавшейся в опасной близости от меня. Он испытывал ко мне отцовские чувства.

Зато с Леандером мне прекрасно работалось. Он умел ладить с людьми и мог сосредоточиться, так что мы семимильными шагами продвигались вперед, что не в последнюю очередь было связано и с моим не совсем бескорыстным интересом.

Ему понравилась моя идея скомпоновать биографию не хронологически, а по темам. Мне, кстати, тоже, потому что таким образом можно сразу прочесть то, что тебя интересует, и, не продираясь сквозь молочные зубы и подарки в честь похода «первый раз в первый класс», сразу углубиться в более увлекательные аспекты.

Его карьера, его семья, его друзья, его женщины и — last but not least (Последнее, но не менее важное (англ.)) — его досуг.

В данный момент я — кто бы мог подумать! писала главу «Женщины», и должна признаться, что это довольно практично получить возможность официально и для чисто профессиональных целей расспрашивать своего нового кавалера о чем угодно.

С его юношескими влюбленностями я расправилась довольно быстро; гораздо больше меня волновали женщины последних лет, которые, как выяснилось, все до одной были моделями!

Меня охватила дикая паника, и, сами понимаете, это явилось поводом для дружеских девичников, столь полезных в кризисных ситуациях.

— Представьте себе: последние четыре женщины все до одной были моделями! И если я произношу слово «модели», то и имею в виду тигриц подиума, а не тех клуш из каталогов, больше похожих на секретарш, которых в самый последний момент попросили натянуть какую-нибудь фиолетовую блузочку! Я говорю о моделях, участвующих в дефиле «Милан — Париж — Нью-Йорк». Высоких, стройных, без целлюлита, регулярно летающих спецрейсами компании «Леар Джет». А всяких там интрижек, если они и были, мы пока еще не касались!

Видимо, мои чувства явственно отражались на физиономии, потому что Лилли и Катаришна тут же начали сочувственно жать мне руки и заказывать спиртное.

— Пия, Дорогая, дыши глубже, тебе надо успокоиться. Слышать такие вещи никому не приятно, но ведь перед тобой не какой-то там сосед Гюнтер, а знаменитый, да еще и красивый мужчина. Так чего же ты хочешь?

Катарина, как всегда, смотрит в корень. Лилли попыталась смягчить ситуацию:

— По-настоящему хорошая новость состоит в том, что он больше уже не с ними, то есть, несмотря на то что они модели, они не смогли ему дать того, что ему на самом деле нужно. И тут в игру вступаешь ты. Может быть, в тебе он нашел то, чего ему не хватало в моделях?

— Чего именно? Расширенных вен? — Шок еще не прошел.

Вмешалась Катарина:

— Послушай, Пия, ты ведь уже много лет читаешь все бульварные газетенки. Вряд ли то, что ты узнала о Леандере, оказалось для тебя большим сюрпризом!

Она была права. Но ведь ситуация полностью изменилась. Есть огромная разница, когда ты читаешь о частной жизни кого-то там и когда сама внезапно превращаешься в часть этой жизни.

Эту мысль я попыталась донести до Лилли и Катарины:

— Поймите же, очень скоро мы с ним доберемся до точки, когда больше не требуется умение раздеваться как можно быстрее и не берется в расчет ничего, кроме правды, голой правды. И по крайней мере мысленно мне придется делить постель с четырьмя моделями! Ну и как тут, скажите мне, можно расслабиться?

Девочки пытались меня подбодрить, используя слова типа твоя «личность», «твой юмор», «твой шарм», но я-то точно знала, что они на моем месте не стали бы демонстрировать хладнокровие. Единственная возможность развеять сомнения состояла в том, чтобы задать Леандеру откровенный вопрос: почему я, а не модель номер пять?

Я собрала в кулак все свое мужество и поехала к Леандеру.

Он удивился и очень обрадовался.

Я не колебалась и влетела в дом, едва не высадив дверь.

— А что ты во мне нашел?

Он засмеялся:

— Прости, что ты сказала?

Я повторила свой вопрос, и постепенно до него дошло, что для меня это серьезно.

— Что ты во мне нашел и почему хочешь быть именно со мной, если можешь получить любую модель мира?

Возникла короткая пауза, потом он задумчиво сказал:

— Потому что я хочу быть с тобой, а не с моделью. Я не коллекционирую манекенщиц и не зациклен на них. В последние годы случайно получалось так, что мои подруги работали в модельном бизнесе. Я бы покривил душой, если бы заявил, что абсолютно равнодушен к женской красоте, но что касается тебя, то я остался верен своему основному принципу. — Леандер притянул меня к себе в поцеловал. — Так, и больше я ничего об этом слышать не хочу. Я думаю, тебя измотала работа над этой главой. Наверное, нам не следовало вдаваться в детали, если это тебя раздражает.

В тот момент победили моя гордость и профессиональное достоинство.

— Об этом и речи быть не может. Личное и деловое — это две разные вещи. Я буду писать о женщинах в твоей жизни и просто представлю, что речь идет не о тебе, а о ком-то другом. У тебя сохранились фотографии?

Я тут же пожалела, что задала этот вопрос, потому что Леандер пришел в восторг от моего чисто делового подхода и сразу же притащил фотографии бывших подружек, конечно самого высокого качества.

Подчеркнуто спокойно я взяла их и распрощалась, хотя он предлагал остаться.

Сначала мне хотелось без помех посмотреть, с кем придется соревноваться, когда я предстану перед ним в своем натуральном виде.

Пробуравив фотографии глазами в течение часа, я приняла решение не сходить с ума и, сжав зубы, напечатала первый пассаж главы «Женщины Леандера».

Закончив, я тут же позвонила Катарине. Она честно скажет, гожусь я на что-нибудь или просто исхожу от ревности.

— Давай. — Она проявляла все признаки нетерпения.

У меня очень напряженный график работы, так что я постоянно нахожусь в разъездах, и аэропорты нашей страны давно уже знакомы мне гораздо лучше, чем собственная спальня. Половину времени я провожу в дороге, переезжаю из одного отеля в другой, от одного проекта к другому. Поэтому нет ничего удивительного в том, что всех своих подруг я встречал в самолетах или гостиницах. Селеста была француженкой, с ней мы встретились в аэропорту, в частной комнате отдыха. Неудивительно, что я сразу обратил на нее внимание: великолепный рост (один метр восемьдесят шесть сантиметров) и блестящие светлые волосы. Она ждала пересадки на Париж. Старомодный немецкий язык со сногсшибательным акцентом. Я сразу же почувствовал возникшее между нами притяжение и с беспокойством отметил, как мало остается времени. В конце концов я услышал, что объявляют ее рейс. Все во мне вопило: «Не отпускай ее!» Я заметил, что ей не хочется уходить. Но мы не осмелились обменяться визитными карточками. Она встала, ее элегантная фигура как магнит притягивала к себе взгляды. В эту минуту я собрал в кулак все свое мужество, побежал за ней, схватил за плечо и заорал: «Не уходите».

Она была ошарашена и обрадована одновременно, облегченно засмеялась.

«Я уже думала, что вы так ничего и не скажете», — произнесла она по-французски. Сдала билет на Париж и полетела со мной. Селеста была просто очаровательна, высокий класс. Она познакомила меня с французской культурой. Она очень меня волновала. Сначала все напоминало сказку. Она совершенствовала свой немецкий, летала по делам в Милан или Париж, иногда в Нью-Йорк (туда, к счастью, реже). Но через какое-то время ей стало тяжело. Она скучала по Франции, Парижу, своим друзьям и, самое главное, по своей семье. Все чаще летала домой. Конечно, если была возможность, я старался ее сопровождать, но для столь загруженного человека это, как правило, оказывается очень трудно.

— Ну что, как?

— Да уж, такие вещи легко не даются. Но о ревности и речи нет. Ты настоящий профессионал, Пия.

— Если принять во внимание, что пальцы сводило судорогой и больше всего мне хотелось повеситься над унитазом, только бы не писать «очень меня волновала», тогда и правда получилось неплохо. Скорее бы эта глава кончилась! А Селеста — это еще цветочки. С ней он провел меньше всего времени. С моделью номер три он даже был помолвлен.

— Слушай, Пия, а в постельных делах тоже придется вдаваться во все подробности?

— Посмотрим. С одной стороны, как известно, sex sells (Секс продается (англ.)), но, поскольку у него имидж серьезного человека, наверное, можно будет обойтись без подробностей. Намеков типа «Мы проводили с ней потрясающие ночи», будет вполне достаточно.

По крайней мере, с моей точки зрения! Я прилепила фотографии на холодильник, чтобы каждый раз, когда встаю ночью полакомиться шоколадом, сразу же лишаться аппетита при виде четырех граций.

Лилли выздоровела и все еще пребывала в счастливом союзе со своим педиатром. Равно как и Герберт который благотворил доктора Себастьяна Зоммерфельда и непрестанно консультировался с ним по телефону, стоило ему только почувствовать, что у него щиплет горло или вот-вот поднимется температура. К счастью, Себастьян оказался добродушным тюфяком и с ангельским терпением выслушивал от Герберта пространные соматические подробности.

Но, в свою очередь, Герберт не был мелочным жмотом и регулярно водил новоявленных влюбленных во всякие фешенебельные места.

Катарина оставалась беременной. Теперь она жила чуть более замкнуто, отказалась от алкоголя и рассталась со своей пагубной страстью к табаку. Чувствовала она себя великолепно и считала, что это связано с гормонами, но ее было невозможно отговорить от путешествия в Россию.

Катарина, как и мы все, была страстной поклонницей бульварных журналов, она регулярно ездила в киоск, чтобы купить «Gala», «Bunten» и тому подобное чтиво.

«Читать, чтобы получить шампанское» — так называлась одна из рекламных кампаний в мы превратили этот слоган в свой девиз и встречались раз в неделю, чтобы за шампанским и бутербродами весело промывать косточки героям очередных сплетен.

Наши любимые рубрики в «Bunten» — «Чудесно» и «Особенно», посвященные моде, а в «Gala» — «Правила хорошего тона всегда в моде» аналогичного содержания.

Главные героини — не вылезающие от стилиста голливудские дивы подаются в сравнении с высшей лигой международного и германского шоу-бизнеса. В «Чудесно» постоянными гостями были Николь Кидман, Дженнифер Энистон, Гвинет Пэлтроу и другие американские звезды первой величины. «Особенно» каждую неделю выуживало новую даму (чаще всего разнообразие было связано с тем, что кандидатки оказывались недостаточно хороши, чтобы повторно пройти фейс-контроль рубрики).

Так как по работе мне приходилось контактировать со многими «представителями мира искусства», то мне было интересно. Я располагала массой информации, за что меня прозвали Маковая Головка, со временем прозвище трансформировалось просто в Маковку. Иногда жизнь выкидывает странные фортели, ведь теперь именно я на несколько месяцев получила возможность посещать все эти тусовки.

Мое прозвище, конечно же, держалось в строгой тайне, его использовали исключительно в нашем тесном кружке. Катарина не могла удержаться и дарила мне букеты маков и вещицы с их изображением. Конечно, она получала изысканное удовольствие, когда друзья и знакомые спрашивали, какая тут связь. Постепенно распространился слух, будто я люблю и собираю все связанное с маком-самосейкой. Так что приходилось с натянутой улыбкой принимать все больше и больше соответствующих подношений, и все радовались тому, как легко можно подобрать для меня что-то подходящее.

В последнее время мы забросили наши журнальные посиделки, они были предназначены преимущественно для зимних вечеров. Тем не менее, Катарина еженедельно приобретала соответствующую литературу, чтобы быть в курсе событий. Впрочем, она и сама несколько раз фигурировала на страницах, посвященных светской жизни, каждый раз одетая соответственно обстоятельствам.

В четверг утром зазвонил телефон. Это была Катарина.

С тех пор как она забеременела (о чем никто, кроме нас с Лилли, не имел права знать), я всегда дергалась, услышав ее голос. Особенно если она возбужденно (как сейчас) верещала: «Ты себе не представляешь! Отгадай, что случилось».

У меня в голове замелькали сцены из фильма ужасов. Она упала? Призналась во всем своему тренеру? Придумала очередную ахинею?

— Пия, ты красуешься в «Gala» и в «Bunten», вместе с Леандером! — Она захлебывалась от восторга. Ха, теперь ты тоже подружка знаменитость, когда-нибудь тебе удастся продать в «Бильд» свои снимки УЗИ и карту беременности.

Я приятно разволновалась. Нет, дело не в том, что мне безумно хотелось появиться в «Gala», даже если иногда мы в шутку фантазировали, сочиняя потешные подписи типа «Пия Монхаупт, наследница мармеладной империи, беседует с принцем Дебилиусом на открытии нового концертного зала».

Нет, сейчас меня волновал только один вопрос: как я там выгляжу?

Имевшая телепатические задатки Катарина, с недавнего времени ставшая более чувствительной, тут же меня просветила:

— Выглядишь потрясающе. Эти пряди и правда здорово получились. У вас такой счастливый вид. Но… — Катарина запнулась. — Что же это такое? Наглость! Тут написано просто: Леандер Бергландт со спутницей. И больше ничего. Ни твоего имени, ни указания на то, что ты его новая дама сердца. Так же нельзя!

Катарина возмутилась до глубины души.

— Пожалуйста, успокойся, тебе вредно волноваться. Ничего страшного. Все хорошо, фотограф записала мое имя и спросила, не являюсь ли я новой подругой Леандера. Конечно, забавно, что тебя представляют в виде безымянного приложения, но самое главное, что я счастлива с Леандером. Подожди, Катарина, мне еще кто-то звонит.

Кто же, как не мама?..

— Да, мама, я знаю, Катарина мне уже рассказала. Нет, мама, конечно, я его девушка, а не просто знакомая, только не волнуйся, Леандер здесь ни при чем. Мама, у меня Катарина на проводе, мне нужно с ней договорить.

— Катарина, я съезжу в ближайший киоск, а потом перезвоню.

В киоске я скупила все, что хоть каким-то боком подходило под определение «желтая пресса». Нервно перелистав страницы, посвященные светской жизни, обнаружила нас с Леандером.

Действительно неплохо. Вполне. Он нацепил свою замечательную светскую улыбку, да и я на первой в своей жизни журнальной фотографии смотрелась вполне достойно.

Конечно, меня назвали просто его спутницей, это может означать все, что угодно, — сестра, кузина, девушка по вызову, но любой, кто хоть чуть-чуть разбирается в людях, увидит, что перед ним счастливые влюбленные!

Ха! А в «Bunten» написали: «Леандер Бергландт весь вечер ворковал со своей таинственной спутницей».

…Вот бы увидела Витта! Тогда бы у нее появился реальный повод для зависти. Не позвонить ли ей? Один крошечный звоночек, как принято у друзей, я ведь еще не удосужилась сообщить, что приду на ее праздник.

Прежде чем я успела претворить в жизнь свою мелкую гадость, зазвонил сотовый. Штадер. Неужели он тоже читает «Gala»?

— Пия, это что же за дела? В «Gala» и «Bunten» твои снимки с этим шельмой Бергландтом, ты там отлично получилась, но почему «спутница»! Почему они не написали твоего имени или хотя бы не указали выполняемые тобой обязанности? Почему ты не заявила, что работаешь на издательство «Вейделехнер»?

Я прервала его словоизвержение:

— Если ты дашь мне вставить хоть слово, я все объясню. Я этой тетке продиктовала свое имя. В качестве выполняемой мной функции указала: «новая подруга Леандера Бергландта», не сообщать же, что я его литературный негр.

Штадер недоумевал:

— Тогда я совсем ничего не понимаю! Почему они не набросились на эту приманку как мышь на крупу и не поместили эту новость в заголовке? Тут явно не обошлось без Бергландта! С этим типом что-то нечисто! Послушай меня! По каким-то причинам он попросил журналистку не упоминать о вашей связи, или, что еще хуже, он все отрицает. Разве может быть другая причина добровольно отказаться от таких заголовков?

Я тоже не понимала, но наверняка этому существует какое-то простое объяснение. Ко мне попытался пробиться еще кто-то, поэтому я закончила разговор со Штадером.

Леандер!

Им всем что, нечего делать? Неудивительно, что эти журналы такие толстые, И пусть теперь мне никто не рассказывает, что он только случайно, от скуки заглянул туда, сидя в парикмахерской или в приемной у врача.

— Ты уже видела «Gala» или «Bunten»? — спросил Леандер.

Ответ утвердительный.

— Наверное, ты удивилась, что там не упомянуто твое имя. Я поговорил с журналисткой, она моя старая приятельница, и попросил поставить именно такую подпись под снимком.

У меня все в порядке со слухом? Меня предал мой мужчина? Я возмущенно потребовала у Леандера объяснений.

— Дорогая! Подумай. Как это будет выглядеть? Сначала напишут, что ты моя любимая женщина, а потом выйдет моя биография с нашими фамилиями? Кто отнесется к такой книге серьезно? Я сделал это ради тебя.

Объяснение вполне логичное. С другой стороны, в шоу-бизнесе у меня немало знакомых, которые в состоянии понять, кто изображен на фотографии.

— Скажи, Леандер, тебе не нравятся наши отношения?

Шок Леандера показался вполне искренним.

— С чего ты взяла! Я пытаюсь тебя защитить, а ты меня в чем-то подозреваешь. Мы должны доверять друг другу! Пия, как только книга выйдет, я дам эксклюзивное интервью и весь мир поставлю в известность, что мы счастливы и что я тебя люблю.

Положил на обе лопатки.

— Ты только что сказал, что меня любишь? От волнения мне стало плохо.

Тишина. А потом четкий, спокойный, почти нежный голос Леандера:

— Да, я тебя люблю. Поверь, я бы с гораздо большим удовольствием сказал это тебе лично, а не орал в трубку.

Я была смущена и счастлива одновременно. Мы оба рассмеялись.

Леандер меня любит! А я его!

Только я отошла от телефона, как он снова зазвонил. Не завести ли мне закрытый номер?

Это была Витта.

— Витта, какая неожиданность!

Конечно, она уже была в курсе, ее просветила Катарина. Иногда нет ничего лучше, чем скучающая беременная подруга, которой нравится дразнить гусей.

И видимо, это у нее получилось, хотя Витта изо всех сил старалась делать вид, что все нормально. Но я слишком хорошо знала Катарину и прекрасно могла себе представить, как она преподнесла Витте радостную весть на блюдечке с голубой каемочкой.

Конечно, Витта не сразу приступила к делу, сначала расспросила, как я себя чувствую и приду ли на ее мероприятие — эта корова называла свою дурацкую вечеринку с жалкими бутербродиками мероприятием.

Может, и это слово она слизала у Катарины.

Да, Витта, беря с кого-нибудь пример, следи, чтобы он подходил тебе по размеру…

— Замечательно, что ты придешь. Не одна? — Ага, постепенно мы добираемся до сути дела.

— Леандер попробует ради меня выкроить время. Он страшно занят, но, поскольку я ни в коем случае не хочу пропустить твой сабантуй, он постарается прийти.

Как? Я тоже умею быть стервой, Ха-ха, слово «сабантуй» последний раз я употребляла, когда мне было лет шестнадцать и речь шла об организации пьянок в гнусных полуподвальных забегаловках.

Пауза. Витта откашлялась:

— Я очень рада. Катарина сказала, что вы с ним вместе? Когда я случайно увидела вашу фотографию, я подумала, что речь идет просто о дружбе. У вас там такой вид, что никому и в голову не придет, будто между вами что-то большее, так что если не знать… К тому же под снимком написано всего-навсего со спутницей».

Ну разве она не мерзкая?

— Ты же сама должна понимать, Витта. Я так нервничала. Я ведь не привыкла к подобным сборищам, и мне было очень плохо. Но Леандер настаивал, чтобы нас сфотографировали. К счастью, он согласился пока не упоминать моего имени. Ах, Витта, мы так счастливы. До сих пор поверить не могу.

Конечно, все это было мне ни к чему. Нужно быть выше таких вещей, но что-то в Витте регулярно меня заставляет опускаться на уровень зеленой десятиклассницы. Помню, Маргарета фон Цундель не давала проходу моему приятелю Тому, с которым мы были вместе целых два месяца (такой срок в перерасчете на сегодняшнюю ситуацию тянет на золотую свадьбу).

Тогда у меня возникла фобия на громкие фамилии. И эту фобию я упрямо лелеяла, пока не познакомилась с Катариной; я подумала, что, возможно, деградировали исключительно фон Цундели или обедневшее сельское дворянство вообще.

Вятта выдержала небольшую искусственную паузу, а потом кисло меня поздравила. Добавив, что она прекрасно знает, что такое счастье вдвоем, и вообще они с покойником тоже были идеальной парой. Люди якобы останавливали их на улице, чтобы сообщить, какой у них счастливый вид. Но счастье не вечно, поэтому безумно важно уметь ценить мгновения. Ее заключительный панегирик достиг апогея на фразе: «Позволь на прощание дать тебе добрый совет: carpe diem» (Живи сегодняшним днем (лат.)).

И что она ко мне привязалась?

Лилли с Катариной безумно заинтересовались содержанием нашей беседы. Лилли чуть не плакала от удовольствия: она не простила Витте того, как та посмеялась над ней с Лиллиным экс-бойфрендом.

Мы были у Лилли, обсуждали, в чем отправиться на Виттин вечер самодеятельности, как окрестила Катарина намечавшееся событие.

Обычно мы этого не делаем, но, поскольку в список приглашенных Вятта с присущем ей тактом и чувством меры включила двух Лиллиных бывших, одного приятеля Катарины и моего давнего, навязчивого и въедливого поклонника, наш выход приходилось обставлять соответственно.

Возможность отказа от приглашения даже не рассматривалась, слишком велико было любопытство.

Лилли собиралась прийти с Себастьяном, я с Леандером, а Катарина со своим эмбрионом, как она сказала то ли в шутку, то ли в панике.

Мы сошлись во мнении, что Катарине срочно требуется подходящий эскорт, и не потому, что ей все еще необходимо алиби, а просто для Витты это соль на рану. Кандидатура брата Катарины, Герберта, даже не обсуждалась, тем более что он опять заявится с какой-нибудь телкой, сходящей с ума по его деньгам и титулу. Обычно эти «отношения» длились, пока Герберту нравилось производить впечатление. Катарина эту Гербертову привычку терпеть не могла, но он все время талдычил, что найти хорошую девушку очень тяжело.

Мы не сговариваясь пришли к выводу, что единственным подходящим для Герберта спутником является мужчина, и не кто иной, как Себастьян.

К нему Герберт быстро привязался, теперь уже они вместе совершали пробежки, не в последнюю очередь ради укрепления иммунной системы.

Катарина попросила Себастьяна познакомить Герберта с какой-нибудь докторшей, и добродушный парень старательно пытался подобрать для Герберта что-нибудь подходящее.

— Знаю, кто будет Катарининым спутником. — Как это до меня раньше не дошло! Я вспомнила про Макса.

Бурный восторг!

Позвонила Максу и попросила его зайти к Лилли.

Мы были взвинчены, с одной стороны, из-за наших планов, с другой — из-за Лиллиных коктейлей.

Она смешала нам Космополитен, для Катарины — его же версию под названием «Девственница», якобы точно такой же вкус, но не содержит алкоголя.

Наконец появился Макс. Катарина и Лилли, которые до сих пор были знакомы с ним только по моим рассказам, с восторгом подняли вверх большие пальцы, стоило ему на секундочку отвернуться.

Я представила Макса, знакомя его с Лилли, шутливо добавила:

— А вот и дама, которая боится состариться в компании трех кошек.

Лилли это явно не понравилось. Она тут же начала защищаться:

— Раньше у меня был кризис, а теперь я очень даже счастлива.

Макс засмеялся:

— Не думаю, что девушке с подобной внешностью и с такими манерами стоит опасаться за будущее.

Лед был сломан. Прежде чем мы посвятили Макса в суть дела, Лилли позаботилась о дополнительных «Космополитенах». Мы прекрасно друг друга понимали, меня дико обрадовало, что Макс так по-дружески отнесся к нам, прожженным интриганкам.

Конечно, планируемая акция была игрой, но что ей мешало перерасти в нечто серьезное.

Сначала мы рассказали ему про Витту и ее бесконечные гадости, а потом поведали об отведенной ему роли.

К моему великому удивлению он не посчитал нашу идею дурацкой, по-моему, даже воспринял ее не без удовольствия. Наверное, не в последнюю очередь из-за Катарины, потому что с такой женщиной любой мужчина с радостью появился бы на людях.

— О’кей, Макс Вангунтен. Где мы познакомились, какие у тебя заскоки, что ты любишь, и вообще, какова наша легенда?

Катарина пришла в себя. Симпатичный культурный мужчина, имеющий отношение к искусству. Достойный и вполне подходящий уровень. Оставалось только сочинить правдоподобную историю знакомства.

— Мозговой штурм, дамы и господа. Мозговой штурм. Телефон знакомств, номер которого вывешен на ящике с заморозками в ближайшем универсаме, исключается, в магазины я не хожу. Автомобильная авария? Общие друзья? Придумала. Макс скоро выставляется у меня в галерее. Там мы и познакомились!

Нам понравилась эта идея.

— А что, если вы познакомились на той вечеринке с «Tupperware»? — Я снова поднапилась и имела в виду очень конкретную историю.

— Не напоминай, — зашипела Катарина. Видимо, ее коктейль действительно оказался вполне безопасным, потому что она производила вполне трезвое впечатление.

Слишком поздно. Конечно, Максу тут же захотелось узнать, на что я намекаю, и Катарина разрешила мне расколоться.

Я набрала побольше воздуха:

— У нашей дорогой, элегантной, избалованной Катарины фон Штейнбек есть знакомая по имени Мими, которая до недавнего времени была совершенно нормальной. Работа, приятели, жизнерадостность любительницы шумных, веселых вечеринок.

Два месяца назад Мими обручилась с банкиром из инвестиционного банка. У добряка оказались довольно консервативные представления о роли мужчины и женщины. В следующем году они собираются пожениться, и Мими кажется вполне довольной своим положением отважной домохозяюшки. Она добросовестно выполняет новые обязанности, так вот, однажды она пригласила Катарину на вечеринку с презентацией новинок «Tupperware».

Что само по себе уже достаточно неприятно. Но еще неприятнее оказалось, что наша фрау фон Штейнбек понятия не имела, что такое «Tupperware», она подумала, что это новомодная лондонская фишка, и поэтому не рискнула, как следует расспросить приятельницу.

Ты пока еще не знаешь Катарину, но поверь моему слову, она всегда приходит на вечеринки поздно, сообразно девизу: «Чем позже, тем…» В общем, сам понимаешь.

Сегодня она одета вот так, и ты, наверное, думаешь, что она расфуфырилась в обычный вечер обычного четверга. Но ты представить себе не можешь, в каком виде она появляется в гостях.

Скажу только: Ивана Трамп и штучки от фирмы «Tupperware».

Короче, Катарина, расфранченная и припозднившаяся, является в гости и видит, что группа беременных женщин, молодых мамаш и их собственных мамочек расположилась вокруг стола, а застенчивый, неловкий мужчина приподнимает одну за другой разные банки, называемые также таппер-товарами. Эта процедура вызывает у присутствующих дам сплошной восторг. На Катарину сыплются недовольные взгляды, ее просят побыстрее садиться… Можно только добавить, что она со своим ярким вечерним макияжем и шлейфом ароматов так здорово вписалась в эту компанию, что смотрелась как принцесса Каролина Монакская на картофельном поле. От отчаяния и злости она купила какую-то банку «Tupperware».

Мы хохотали до слез. Катарина закричала.

— Да уж, если я сейчас начну устраивать вечеринки «Tupperware», только потому что беременна… — Она испуганно прикрыла рот рукой и посмотрела на Макса, который в свойственной ему откровенной манере тут же проявил любопытство:

— Ты беременна? Но срок еще небольшой, правильно? А кто счастливый отец? Почему ты не идешь в гости с ним?

— Макс, ты должен поклясться, что ничего не слышал, понятно? Об этом никто не должен знать. — Катарина посвятила его в некоторые подробности, но заставила раз семь поклясться и побожиться, что он никогда и ни при каких обстоятельствах никому ничего не расскажет.

Он покачал головой, но обещал.

— Да уж, фантазии тебе не занимать. Как можно придумать такое: вернуться из России со своим собственным ребенком? Абсурд какой-то. — Он засмеялся, а у Катарины отлегло от сердца. Теперь, по крайней мере, перед ним не придется ничего изображать.

К выходным Леандер разгреб все дела и пригласил меня за город.

Мы поехали в центр талассотерапии, вернее, в переоборудованный старинный охотничий замок.

Разумеется, донельзя эксклюзивный: провести там уик-энд стоило, наверное, как несколько семестров в университете, но Леандер настоял на поездке, уверяя, что у него там скидки.

Мир несправедлив. С тех пор как мы с Леандером вместе, мне пришлось не раз убедиться, что знаменитостям лижут зад двадцать четыре часа в сутки. То скидки, то подарки, то они вообще ничего не платят.

Леандер бесплатно лечится даже у зубного врача, потому что любой сочтет за честь иметь Леандера своим пациентом, клиентом или как там еще. Так что люди, которые и так не голодают, получают массу преимуществ. Извращение какое-то!

Вот бы эти скидки моей маме или тете Эде! Они так мечтают провести хоть пару дней на курорте сна.

И все же я радовалась предстоящей поездке, это даст нам возможность узнать друг друга поближе. Биографию Леандера я уже успела выучить наизусть, а вот скрывающегося за ней человека знала пока еще весьма и весьма поверхностно.

Дорога заняла целый час. Мы слушали «Air», болтали, с каждым километром городская суета оставалась далеко позади. В общем, было очень приятно.

Оздоровительный центр оказался шикарным, но без всякого чванства.

Аюрведа, массаж, светотерапия, лечебные обертывания, ванны — все, что требуется измученному сердцу.

Свежий воздух и маленькие перелески! Вид нашей комнаты… Ах! Что говорить! Апартаменты, вернее, королевские покои прямо дух захватывает.

Приглушенная тишина, приятные запахи, приветливые люди!

Теперь понятно, почему супруги всех этих промышленных магнатов выглядят такими ухоженными и расслабленными.

Мне захотелось начать с сеанса массажа и аромотерапии, а поскольку Леандер решил прилечь, то я, облачившись в белый купальный халат, полетела по мраморным коридорам к косметичке.

Здесь это именуется «косметолог-терапевт» или «консультант-визажист».

Никак не могу понять, с какой целью вводят в обиход эти новомодные словечки. Лотар Маттой был и остается плиточником, а не дизайнером по интерьерам. Ладно, слово «мясник» кому-нибудь, наверное, режет слух, тут можно что-то придумать, но почему уборщица обижается, что ее называют уборщицей, и откликается только на титул смотрительницы здания или офис-менеджера.

Все эти нововведения создают впечатление, что соответствующие профессии недостаточно хороши и поэтому необходимо им придать новый имидж за счет благозвучных наименований.

Впрочем, сегодня мне это безразлично. Пусть называются как хотят, главное, за мной поухаживают и как следует разомнут бока.

Наконец я добралась до своей кабинки. Вооруженная профессиональной улыбкой дама по имени Сильвия выглядела настолько ухоженной, что хотелось тут же довериться ее рукам.

— Вы фрау Монхаупт?

Сильвия посмотрела в органайзер. Здесь у всех были органайзеры, а не старомодные ежедневники с исчерканными страницами. Да, все имеет свою цену. Даже эти ногти с шикарным маникюром — само собой разумеется, французским.

Я кивнула.

— Фрау Монхаупт, раздевайтесь и ложитесь на кушетку, располагайтесь поудобнее. Я сейчас подойду.

Ну что ж, скидываю тряпки и принимаю положение лежа.

Так и тянет заснуть — звуковой фон в стиле дзен с шелестом волн, приятный запах корицы. Поднимает настроение, как объяснила мне очаровательная Сильвия.

Глаза закрылись, сквозь дремоту я услышала приглушенную беседу двух женщин. Голоса показались мне взволнованными.

— Ты уверена? — спросила одна.

— Да, я сама видела. Точно он. В действительности он еще лучше, чем по телику. Он записался под своим собственным именем, там еще есть пометка «С сопровождающим лицом».

Нетрудно было догадаться, о ком идет речь, да про сопровождение ясно тоже.

Обе захихикали.

— Пусти меня его помассировать, тогда ему никакого сопровождающего лица больше не понадобится Просто не верится, сам Леандер Бергландт. Ну, в любом случае он не женат, я бы знала.

Я подумала, что я бы про это тоже знала.

— Мне пора Сильвия у меня клиентка — прошептала столь сведущая в одной весьма конкретно области массажистка.

Раскрасневшаяся, с блестящими глазами, Сильвия приступила к чистке моего лица и доверительно сообщила, что в их маленький оазис прибыл Леандер Бергландт собственной персоной.

Я изобразила крайнюю заинтересованность, и Сильвия продолжала (параллельно перейдя на пилинг):

— Здесь постоянно бывают celebrities (3наменитости (англ.)).

Она прямо так и сказала: «celebrities»!

Правда, чаще всего уже связанные узами Гименея.

Но Леандер — это мечта любой женщины, тем более что пока еще он свободен.

Я осмелилась вставить, что у него, наверное, есть подруга, но это обстоятельство Сильвия и, насколько я поняла, все остальное человечество в расчет не принимали.

Следует держать дистанцию, до тех пор, пока ловушка не захлопнется (именно так выразилась Сильвия).

Мне померещилось, что такие сцены отныне станут для меня привычными, потому что Сильвия озвучила то, в чем уверена каждая вторая женщина.

Так что, если я собираюсь поддерживать отношения с Леандером Бергландтом, придется научиться терпеть, не превращаясь в параноика (что при виде предельно привлекательной Сильвии с ее волшебными руками представлялось крайне затруднительным). Не рисовать же в воображении, как она будет массировать ноги Леандера, как бы случайно скатываясь в область чресел.

Оставалось только доверять Леандеру. Потому что в мои намерения вовсе не входило опускаться до состояния истеричной курицы. В конце концов, всегда можно уйти, хоть мама с тетей Эдой никогда мне этого не простят.

Но я не собиралась освобождать площадку, потому что настолько влюбленной не была давно.

Я задвинула подальше все неприятные мысли и переключилась на массаж.

Едва Сильвия погрузила меня в сон, знакомый голос произнес:

— Я всего на одну секунду, просто поздороваться.

Леандер. Который тут же появился на пороге.

— Пия, это я. Как тут у тебя уютно. Можно прилечь рядом? — Он разразился смехом, говорящим: «Я чертовски привлекателен и могу себе позволит все, что угодно».

Жалко, что я лежала на животе и не могла оценить выражение лица Сильвии, предположительно паническое.

Зато я услышала, как она заикается:

— Э-э-э, господин Бергландт. Какой сюрприз! А я и не знала, что вы с фрау Монхаупт…

Я даже пожалела бедняжку. Наверное, она еще раз прокрутила в голове наш разговор. Ей ведь и в голову не пришло… Положа руку на сердце, я бы вела себя точно так же.

Леандер посмотрел на ее бейджик. И шепотом поведал:

— Знаете, Сильвия, я тоже ничего не знал. Но эта фрау Монхаупт буквально таскалась за мной по пятам. И в конце концов я сжалился. Она же очаровательное создание, сами видите. Если вы не имеете ничего против, заберу ее с собой. Я к ней привык, ну сами понимаете. Он заговорщицки подмигнул ошарашенной Сильвии.

Поцеловал меня и сказал на ухо, что подождет снаружи. Сильвия попыталась спасти то, что еще можно было спасти:

— Фрау Монхаупт, я должна извиниться. Я действительно даже не догадывалась. Пожалуйста, не обижайтесь. Мне кажется, у вас и так полно проблем и с таким мужчиной, да еще я со своей болтовней. Но если вас хоть сколько-нибудь интересует мое мнение, я думаю, что вам нечего бояться. Леандер Бергландт влюблен в вас по уши.

Было приятно услышать постороннее мнение, и не похоже, что Сильвия ко мне подлизывается.

Я уверила ее, что нисколько не сержусь, тем более что мне следовало ее предупредить.

С облегчением выдохнув, она добавила:

— Разрешите мне дать вам на прощание еще один совет. Моя мама все время говорит: «Чем длиннее поводок, тем преданней собака».

С этим не поспоришь, никто не застрахован от измен, популярность тут ни при чем, было бы желание, а случай представится. Так что я попросту исходила из того, что измены связаны со слабостью характера, а Леандеру таковая совсем не свойственна!

В этом я убедилась, когда, посвежевшая, вышла в коридор, где он с нетерпением переминался с ноги на ногу. Леандер встретил меня с распростертыми объятиями:

— А вот и ты! Давай прогуляемся, хочешь?

Еще бы я не хотела. Я уже давно и счастливо проживаю в городе, но в глубине души так и осталась сельским жителем.

Как хорошо снова идти по лесу, чувствовать мягкую пружинящую почву под ногами, дышать влажным воздухом, слушать отдаленный стук дятла.

А рядом любимый мужчина.

Я рассказала массажную историю, Леандер хихикал, выдавал идиотские комментарии:

— Пойду срочно запишусь на полный массаж, а когда та самая дама примется мять мои ягодицы, тут же заявлю: «У вас так хорошо получается. Я готов расстаться со своей девушкой. Надеюсь, вы свободны?»

Очень смешно. Как здорово, что у Леандера такое чувство юмора, ведь обычно он кажется очень собранным и осмотрительным, ему приходится постоянно держать себя под контролем.

После прогулки, вкусной еды и большого количества вина мы вернулись к себе в номер.

Я нервничала, мы с Леандером, несмотря на множество свиданий, еще не преодолели порога близости.

И все указывало на то, что сегодня настанет час истины.

Мы закрыли за собой дверь. Тихо, никаких посторонних звуков, только его дыхание. Он посмотрел на меня, стянул через голову рубашку я тоже начала раздеваться, он подошел ближе, начал меня целовать, мы учащенно дышали. Прошло совсем немного времени, и остались только его тело и руки, которые совершенно точно знали, что нужно делать.

В городе была еще одна тема: вечеринка у Витты.

Проведенные с Леандером выходные смыли последние крупицы моей неуверенности, я была готова встретить лицом к лицу любую неожиданность. Будь что будет.

Катарина и Макс нашли общий язык и даже успели придумать себе ласковые прозвища, которыми собирались поразить гостей.

Макс показал Катарине свои фотографии. Ей очень понравилось, она мне все уши прожужжала, насколько Макс талантлив.

Они проводили вместе поразительно много времени, что явно шло на пользу Катарине. Она расцвела, перестала талдычить о русской экспедиции — что нам очень понравилось — и пачками глотала всю доступную литературу о беременности и материнстве. Лилли даже утверждала, что при виде младенцев в колясках у нее увлажняются глаза.

Сама Лилли все еще вкушала счастье со своим педиатром (Герберт, кстати, тоже).

Я искренне радовалась удаче подруги: после разных ублюдков, которые обманывали ее доверие, наконец-то появился мужчина, относящийся к ней с уважением.

Что касается нас с Леандером — все было почти идеально.

Поначалу я побаивалась, что Леандер не пустит меня в свою жизнь, что у него не найдется для меня времени.

Но все получилось наоборот. Он старался использовать любую возможность и настаивал, чтобы я следовала за ним повсюду.

Сначала я робела перед всеми этими «важными» людьми с их ритуалами и формальностями, но быстро привыкла и просто радовалась возможности быть рядом с Леандером… Ему стоило только посмотреть на меня, как у меня подгибались колени.

Мама в очередной раз преподнесла народную мудрость: «Детка, не робей. Все они одним миром мазаны».

Конечно, при моей работе светские тусовки были мне не в новинку, но одно дело писать про таких людей, а другое — познакомиться с ними лично, потому что любимый мужчина считает их своими друзьями. В шутку Леандер представлял меня своим биографом, так что это стало привычным.

Даже если учесть, что я человек не больно впечатлительный, все равно должна признаться, что мне доставляло удовольствие лакомиться разными деликатесами вместе со знаменитостями. Правда, порой было непросто держаться на уровне и болтать на салонные темы Леандер строго предупредил, что неприлично говорить о деньгах, болезнях и плохом самочувствии. Если я хочу принадлежать к этому блестящему кругу, ни в коем случае нельзя жаловаться. Следует помнить, насколько сюрреалистичен этот мир.

Конечно, я не ждала, что на кинопремьере заведут дискуссию о борьбе за мир. В обязанности Леандера входило развлекать людей, отстраняясь от насущных проблем. В мои — переносить увлекательные события его интереснейшей жизни на бумагу.

И это мне удавалось как нельзя лучше. Самую неприятную и тяжелую главу, посвященную женщинам, я постаралась закончить как можно быстрее. Я работала в таком темпе, что, сочиняя текст, даже не отдавала себе отчета, сколько любовных историй за плечами Леандера. К счастью, мне не пришлось упоминать в повествовании об интрижках или различных слухах, которые наверняка имели место. Это значительно облегчило мне жизнь.

Сначала шеф был настроен скептически: неужели у меня получается увлекательный текст; в качестве доказательства я выдала ему главу про моделей, снабдив ее фотографиями. Штадер успокоился и, счастливый, удалился. А фотографии не вернул до сих пор!

В данный момент я работала над главой о друзьях Леандера. Лилли, Катарина и Вера мне очень завидовали, потому что вокруг Леандера крутилось множество интересных мужчин.

Катарина ежедневно напоминала:

— Пия, не забудь разведать, кто из них женат, кто свободен, а у кого нетрадиционная ориентация.

Порученное задание я выполняла, естественно, с предельной тактичностью.

Но гораздо больше меня интересовало, что друзья Леандера могут сказать о нем самом. Удивительно, как по-разному к нему относились люди. Некоторые считали его жизнерадостным обаяшкой с великолепными манерами, другие были знакомы с его философскими воззрениями. Я подумала, что он чрезвычайно многогранен, так же как и его ближайшие знакомые.

Мне было жаль, что нет возможности собрать его школьных приятелей. Все его дружеские отношения были довольно свежими, ведь при его бешеной занятости нелегко поддерживать старые связи.

Услышав вопрос, испытывает ли он привязанность к старым друзьям в становится ли ему тоскливо от мыслей о прошлом, он очень удивился:

— В общем-то да, но нужно уметь от этого отходить. Всему свое время. Я редко оглядываюсь назад. Жить прошлым, цепляться за людей, которые успели стать воспоминанием, — это не для меня. После смерти родителей я практически не бываю в родном городе.

Может, я и сентиментальная особа, но стараюсь сохранять дружбу максимально долго. Меня поразила его способность жить сегодняшним днем.

В главе о друзьях я привела его высказывание:

Я живу здесь и сейчас. Так было всегда. Всему свое время, люди встречаются, какую-то часть пути идут вместе, учатся друг у друга и дальше следуют разными дорогами. Я никогда не лью слезы над воспоминаниями о былом. Так можно пропустить день сегодняшний, а его уже не вернешь. Думая о прошлом, не видишь перспективы, а новая дружба может обогатить жизнь. В данный момент в числе моих ближайших друзей могу назвать одного актера, одного спортсмена, одного удачливого банкира из инвестиционного банка, а также моего менеджера, с которым мы вместе работаем вот уже несколько лет. Думаю, друзья ценят во мне разнообразие и остроумие. Говорят, что со мной весело, поэтому меня часто приглашают на банкеты. Я, в свою очередь, ценю в своих друзьях способность меня дополнять и открывать мне новые горизонты. С ними никогда не скучно. Им чужды условности, не стоит подходить к ним с обычными мерками.

Леандер пришел в восторг, когда я зачитала ему этот пассаж.

— Чую, книга побьет все рекорды! Какая ты талантливая, буквально читаешь мои мысли! Нам нужна рекламная кампания. Мои менеджеры обсудят с вашим отделом маркетинга презентацию издания и пресс-конференцию на книжной ярмарке. Вообрази! Мы вдвоем представляем на книжной ярмарке новую книгу, что называется, с пылу с жару, мы по уши влюблены друг в друга и в ответ на заданный в лоб вопрос, что нас связывает, хихикаем и переглядываемся! Представь, какие будут заголовки! Замечательный пиар. А когда каша из слухов как следует забурлит, мы дадим эксклюзивное интервью и признаемся, что любим друг друга! Книга станет хитом номер один! А как будешь смотреться ты! Господи, это же твой главный шанс.

Его эйфория оказалась заразительной. Хотя я посчитала преждевременным выстраивать план пиар-кампании, мне было радостно видеть его таким счастливым.

Менеджеры Леандера тут же представили свои проекты, издательство их одобрило, так что было решено закончить работу к книжной ярмарке.

Приближался вечер пятницы и, таким образом, вечеринка у Витты.

Мы решили, что придем попозже, на приглашении было помечено: 20.00.

Леандер удивился, увидев Макса, но успокоился, поскольку тот был в паре с Катариной.

Они с Лилли сразу друг другу понравились. К Лилли трудно отнестись плохо, а Себастьян — вообще сокровище.

В качестве подарка мы приобрели отвратительную скульптуру, бронзовую русалку, и еще прихватили с собой несколько бутылок шампанского, которые Катарина передала мне с болезненным выражением на лице.

Взвинченные и возбужденные, мы позвонили в дверь.

Открыли нам не сразу, но увиденное поразило нас в самое сердце.

Витта вырядилась как красавица таитянка, в коротенькую льняную юбку; на шее — бусы из цветов едва прикрывавшие грудь, да и то если не двигаться. Смотреть на нее было неудобно даже нам, девушкам.

Макс прошипел:

— Здесь что, Стриптиз-клуб?

Произведенное впечатление ее явно обрадовало.

Декор квартиры соответствовал экзотическому виду хозяйки. Похоже, все, кроме нас, знали о теме вечера. Или гавайские рубашки и пляжные полотенца снова вошли в моду, а мы до сих пор ничего не заметили?

Везде огоньки, цветочные гирлянды, олеандры, коктейли и пальмы. Издалека доносилась мелодия «Girl from Ipanema».

Витта театрально бросилась мне на шею, что с учетом одежды — вернее, ее отсутствия — оказалось весьма противным, к тому же для блеска она смазалась апельсиновым маслом.

— Пия, дорогая, как хорошо, что ты выкроила время прийти!

Тем, кто ее не знает, могло показаться что происходит воссоединение сиамских близнецов или по крайней мере двух девиц, друживших с пеленок. Неудивительно, что Леандер подумал, будто мы с этой змеюкой не разлей вода.

Мне чуть не стало плохо, когда на долю Леандера выпала такая же порция приветствий, и, если я не ошибаюсь, Витта об него еще и потерлась.

Леандеру было не слишком приятно, но он сделал хорошую мину при плохой игре; я уже не говорю о том, что на его рубашке остались масляные пятна.

По отношению к Лилли и Катарине, Витта проявила заметную сдержанность.

Но от двух замечаний удержаться не смогла. Первое по поводу Себастьяна: «Ты на самом деле существуешь! Я поверить не могла, что Лилли наконец удалось кого-то найти, хотя она долго была просто в отчаянном положении. Как хорошо, что она наконец-то счастлива».

Потом она осмотрела Макса, который, похоже, ей очень понравился, и сказала: «Катарина, как тебе удается постоянно выискивать такие шикарные экземпляры?»

Мы были в логове льва, попали туда добровольно, сами виноваты: мы, конечно, ждали гадостей, но на такой размах не рассчитывали. Витта есть Витта.

Она нацепила на нас цветы и втолкнула в квартиру-оазис, где я уже издалека заметила бывшего парня Лилли — Паскаля, которого мы называли также дрянь-Паскаль, он бросил Лилли через три года, потому что провел одну ночь с ее сестрой, влюбился и в течение года мотал нервы уже ей.

Лилли до сих пор с сестрой почти не разговаривала, и настроение во время семейного Рождества регулярно оставляло желать лучшего.

Лилли знала, что Паскаль появится на этой вечеринке. Она внутренне подготовилась, а так как во время последних случайных встреч все время выглядела несчастной, то сегодня намеревалась взять реванш.

На ней не было противной гавайки или тем боле пляжного полотенца. Витта намеренно забыла предупредить нас об этой смешной теме, что нас вовсе не расстроило, потому что остальные гости выглядели как участники низкопробной пирушки одичавшего американского колледжа. В любой момент можно было ожидать пьяных игрищ или полонеза. У нас же были не только стиль и класс, но также симпатичные и знаменитые спутники, на которых все оборачивались.

Макс обратил наше внимание на увеличенную свадебную фотографию в серебряной рамке с траурной каймой: Витта со своим покойником. Перед фотографией горела свеча.

Более резкий диссонанс между безвкусно разодето Виттой и ее иконостасом трудно было представить.

Дело не в том, что вдова не имеет права веселиться и должна постоянно лить слезы. Выбивались из стиля Виттины побрякушки, хотя обычно она изображала Елену Благочестивую и возмущалась разнузданностью других одиноких женщин.

— Физиономия ее покойного мужа кажется мне знакомой, откуда я его знаю? — задумался Макс.

— По-моему, он был адвокатом. — Я попыталась навести его на мысль.

— Нет, это здесь ни при чем, не понимаю, что у меня может быть с ним общего, но откуда-то я его знаю. Когда он умер? Я наверняка вспомню, где-то ведь я его видел.

Катарина потянула нас в салон, где якобы разыгрывались невероятные сцены. У нее блестели глаза, она со словами «et voila» (Ну вот (фр.)) подтолкнула нас к двери, и перед нами открылась картина, которая по степени абсурдности могла перещеголять «Колесо чудес».

Витта и ее веселые гости танцевали лимбо (Лимбо — ямайский танец, где участники по очереди протискиваются под планкой, опускающейся все ниже).

С ямайскими комбо.

Явно поднабравшиеся гости с соответствующими движениями пропихивались под этими палками, некоторые «дамы» взяли пример с Витты и тоже разоблачились.

К сожалению, по эстетическим соображениям не все могли себе такое позволить, этим хотелось крикнуть: «Детка, накинь что-нибудь, а то простудишься!»

Витта могла демонстрировать грудь, и это она прекрасно знала, остроумная вдовушка.

Заметив нас, она тут же попыталась вовлечь нас в свою забаву, но мне удалось отбрыкаться.

Леандеру не так повезло, впрочем, статус деятеля шоу-бизнеса обязывал его быть как можно ближе к народу. Ведь его поклонников можно встретить даже на пляже, зачем же портить людям удовольствие.

Так что под ритмы ямайской смеси «МиллиВанилли» он с трудом просочился под палкой, и, к сожалению, вынуждена признать, что, вопреки всем ожиданиям, выглядело это чрезвычайно сексуально.

Народ завизжал.

Леандер вернулся, ухмыляясь, и сказал:

— От этих ритмов ноги начинают двигаться сами.

Он притянул меня к себе, и мы поцеловались в устроенном Виттой тропическом раю.

Ласки вызывают жажду, так что я направилась к бару.

Проходя мимо открытой террасы, увидела сидевшего в стороне Макса и присоединилась к нему. Он удивился:

— Что ты тут делаешь? Я думал, тебе весело.

— Я шла к бару. А ты что тут делаешь?

— Дышу свежим воздухом. Лимбо не моя стихия.

Неужели и Макса что-то может покоробить, удивилась я и сказала:

— Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. Просто у людей разные пороги чувствительности.

— Точно. — Он засмеялся. — Ничего не имею против хорошего стриптиза, но вот это все просто какое-то жалкое зрелище.

Ну если уж Макс Вангунтен так считает…

Вооруженная напитками, я потрусила назад.

Стоило мне исчезнуть на несколько минут, как Витта тут же взяла Леандера в оборот, она активно жестикулировала, выставляя обнаженные груди.

Ее выкрутасы, казалось, не производили на Леандера никакого впечатления, он наверняка видел и кое-что покруче.

Он оттащил меня в сторону:

— Радость моя, а мы не могли бы сбежать отсюда? Боюсь, что вот-вот начнется игра в бутылочку. Завтра длинный день, и мне хочется, чтобы моя прекрасная авторша как следует выспалась.

Я не нуждалась в уговорах. Больше всего мне хотелось остаться с ним наедине, особенно ночью.