В очередной раз Элизе пришлось выносить на себе пристальный, испытующий взгляд надменного привратника, с подозрением изучающего кружевной вырез ее шелкового платья.

– Мистер Дэниелс занят. Он не принимает, – сурово объявил наконец лакей.

– Меня он примет. Я пришла именно по делу.

– Что?

– По делу, – холодно повторила Элиза. Лакей нехотя посторонился и пропустил ее внутрь. Ждала она совсем недолго.

– Я не верю своим глазам!

Элиза обернулась и увидела Риордана, который тихо вошел в комнату и, прислонившись к дверному косяку, удивленно и весело разглядывал ее. У Элизы перехватило дыхание: настолько ошеломляюще обворожителен был этот мужчина.

Риордан усмехнулся:

– Неужели это та самая мисс Эмсел, гордо отказавшаяся от моего крова и умчавшаяся в предрассветную даль вместе со своей подругой?

Элиза почувствовала, что ее лицо и шею заливает краска смущения.

– Я… я сочла это единственно возможным для себя.

– Вот как? Значит, вы сознательно предпочли присоединиться к толпе беженцев и жить в палатке тому, чтобы терпеть мое общество?!

Элиза упрямо поджала губы и принялась сосредоточенно разглядывать обстановку библиотеки, несколько изменившуюся во время ее отсутствия. Роскошная мебель теперь была сдвинута к стенам, уступив место беспорядочному нагромождению коробок и ящиков. На длинном столе были навалены кипы бумаг, частью обгоревших и пропахших дымом. Элиза с отвращением поймала себя на том, что просто свыклась с прогорклым зловонием, которым пропитана комната.

– Как вам удалось все это спасти? – спросила она.

– Это было непросто. Я вместе со своими служащими несколько дней подряд ездил на пепелище, оставшееся от моей конторы, и занимался раскопками. Как видите, кое-что уцелело… – Он нахмурился. – Но хватит об этом. Что вас привело ко мне, мисс Эмсел? Я очень занят, у меня нет времени на пустые разговоры.

Риордан как нельзя более ясно намекнул, что ее присутствие мешает ему, отвлекает от работы! Элиза вспыхнула, но, собравшись с духом, медленно выговорила:

– Для меня давно не секрет ваша чрезвычайная занятость, именно поэтому я и пришла. Я могла бы помочь вам.

Риордан удивленно приподнял бровь и испытующе посмотрел ей прямо в глаза:

– Интересно, каким образом?

– Ну, я не знаю… Я могла бы помочь вам привести в порядок бумаги после пожара, – сказала Элиза смущенно. Риордан подозрительно, даже враждебно смотрел на нее – неудивительно, что люди робеют в его присутствии. – Я пришла просить у вас работы.

– Работы?!

– Я буду стараться, клянусь. Я смогу работать усерднее, чем любой другой человек на моем месте. Я обязательно научусь всему, что знаете и умеете вы.

– Вы хотите получить работу. Вы хотите всему научиться. – Риордан медленно произнес эти слова так, словно в них заключалась фантастическая идея. Элиза, задетая до глубины души такой издевкой, сказала:

– А что в этом странного? Вам раньше не приходилось принимать людей на работу? И кстати, помимо того, что я окончила пансион миссис Соме, у меня есть опыт ведения собственного дела. И вам это прекрасно известно.

– Вы имеете в виду продажу шляпок? – Он усмехнулся.

– Да, и я не понимаю, почему вас это так веселит. По-моему, вполне достойное занятие, и…

– Прошу меня извинить, – снова улыбнулся Риордан. – Я не хотел вас обидеть. Поймите, вы первая женщина, которая просит у меня работу, если не считать домашней прислуги. Не стоит меня винить в том, что я немного обескуражен. Тем не менее я должен ответить вам отказом.

– Но…

Риордан, шагнув к Элизе, церемонно откланялся:

– Мои сотрудники работают по двадцать четыре часа в сутки, чтобы как можно скорее разобраться с завалом бумаг. Я должен быть вместе с ними. Извините, мисс Эмсел, но я не располагаю больше временем продолжать этот разговор. Лакей проводит вас.

Он выпроваживает ее как навязчивого разносчика! Это неслыханно! Сначала этот человек покрывает поцелуями и ласками ее обнаженное тело, а потом отмахивается, как от назойливой мухи, делая вид, что ничего не было.

– Нет, я не уйду. С места не стронусь, пока вы не выслушаете меня.

– Мне кажется, я уже это сделал, разве не так? Повторяю вам, у меня мало времени. А посему желаю всего наилучшего.

– Нет! Вы не должны мне отказывать. Я сообразительна, знаю математику, умею думать.

– Такими же качествами обладают и остальные мои служащие. С той лишь разницей, что они при этом мужчины.

– Это не важно, мистер Дэниелс! Вы передо мной в долгу.

– Да? Интересно, за что же? – Неистовая ярость охватила ее сердце.

– Вы сами прекрасно знаете за что! Но, если вам изменяет память, я могу напомнить. Это я вам помогла вынести из огня все эти бумаги, я тащила вместе с вами этот проклятый сейф. Одно только это стоит благодарности, не так ли? Не говоря уже о других вещах. О той ночи, которую мы провели вместе. И о моем отце.

Лицо Риордана вдруг резко изменилось, став холодным и непроницаемым.

– Я уже объяснял вам, вы ошибаетесь, считая меня виновником гибели вашего отца. Что же касается пожара, то за спасенные бумаги я заплатил спасением вашей жизни. А ночь… Разве вам хотелось этого меньше, чем мне? Так что, я думаю, мы квиты.

В эту минуту Элизе больше всего хотелось стереть Риордана с лица земли. Она еле сдерживалась, чтобы не броситься на него с кулаками. Однако вместо этого она совершенно спокойно сказала:

– Ладно, оставим это. Но ваш кабинет превращен в грязную свалку. Бумаги в жутком беспорядке. А вы тратите свое драгоценное время на возню со всем этим, вместо того чтобы нанять меня в помощники и сберечь его. – Элиза гордо вздернула подбородок. – И кроме того, знайте: я не уйду отсюда до тех пор, пока не получу работу. Вы не заставите меня покинуть этот дом, разве что велите лакею вывести меня силой. Но вас это не спасет. Я все равно добьюсь своего.

– Я в этом не сомневаюсь.

Они исподлобья смотрели друг на друга. Но Элиза решила, что ни за что на свете не отведет глаза первой. К ее удивлению, выдерживать суровый, озлобленный взгляд Риордана оказалось не трудно. Силы и уверенности ей прибавляло огромное желание добиться задуманного. Черт бы побрал этого Риордана, она ему не уступит!

Но незаметно в их противостоянии что-то изменилось, Элиза вдруг почувствовала себя вовлеченной в томную, сладкую пучину глубокого, бархатного взгляда. Она теряла контроль над собой, ощущала стук крови в висках, но не могла отвести глаз. Вдруг Риордан улыбнулся и тем самым спас Элизу от неминуемого поражения.

– Бог мой, даже Сайрес Маккормик не осмеливался смотреть мне в глаза подобным образом. Откуда у вас такой металл во взгляде, мисс Эмсел? Никогда не встречал таких упрямых людей, как вы. Пожалуй, старику Смиду не удастся вывести вас отсюда, а? Непременно начнете кричать и драться?

Насупившись, Элиза молча смотрела на Риордана, силясь справиться с дрожью в ногах.

– Ну что ж, посмотрим, как вы расправитесь с этой свалкой. Надо признаться, мне порядком надоело возиться с бумагами.

– Так, значит, – недоверчиво начала Элиза, – вы берете меня на работу?

– Если вы согласны работать по восемнадцать часов в день, то да. Но предупреждаю вас: я требую от своих служащих полного подчинения моим деловым интересам и предельного усердия. Как только я услышу от вас первую жалобу на усталость, можете считать себя уволенной, мисс Эмсел.

Сердце Элизы радостно забилось в груди – она победила. Но ей пришлось призвать на помощь всю выдержку, чтобы не выказать своего безмерного счастья. Напротив, на ее лице появилась учтивая, холодная улыбка:

– Прекрасно. В таком случае я могу приступить к работе немедленно, мистер Дэниелс. Только отпущу экипаж.

Риордан кивнул:

– Хорошо. Надеюсь, вы не обманетесь в своих ожиданиях, мисс Эмсел.

Она отпустила экипаж и попросила передать Иде, что не вернется раньше полуночи. «Пусть теперь сама возится с детьми», – злорадно подумала Элиза и вернулась в библиотеку. Вскоре она обнаружила на первом этаже особняка целую галерею комнат, где на столах грудой лежали бумаги, спасенные из сгоревшей конторы на Стэйт-стрит. В огромном бальном зале тоже расставлены столы, за которыми сидят клерки и бухгалтеры, погруженные каждый в свою работу. Здесь царила атмосфера делового беспорядка, в воздухе стоял гул десятков приглушенных голосов. Между столами ходил Риордан Дэниелс, отдавая распоряжения и решая возникающие затруднения. Со стороны была особенно видна его реальная необходимость для работы этого огромного человеческого механизма.

Что она должна делать? С чего начать?

В первый момент Элиза испытала замешательство, граничащее с отчаянием. Ведь она не знакома со всеми тонкостями бухгалтерии и счетоводства. А значит, ей придется расписаться в своем невежестве. Получается, она выпросила работу и теперь не знает даже, как к ней подступиться. Стоит только Риордану Дэниелсу обнаружить ее беспомощность, и ей ничего другого не останется, как с позором удалиться, выслушав справедливые насмешки от своего заклятого врага.

«Элиза, девочка моя, сердечко мое, – эхом отозвался в ее мозгу голос отца, полный любви и нежности. – Ты сможешь это сделать, я знаю. Разве ты не дочь моя? Разве ты не из рода Эмселов?»

Элиза смахнула с ресниц слезы и решила не отступать. Подойдя к столу, заваленному обгоревшими бумагами, тяжело вздохнув, она прошептала себе самой: «Без паники».

Прежде всего надо рассортировать бумаги, выбросить ни на что уже не годные, которые нельзя восстановить, а нужные отдать в переписку клеркам. Потом необходимо составить подробный каталог, чтобы иметь возможность сразу же найти нужный документ.

Как только Элиза принялась за дело, страхи ее бесследно исчезли.

– Все еще трудитесь? – спросил Риордан, входя в библиотеку.

Вид у него был довольно усталый.

– Я… да. – Элиза взглянула на свои маленькие золотые часики и с ужасом обнаружила, что близится полночь, – она без перерыва проработала более девяти часов.

– Я решил прерваться на ужин. Должен признаться, у меня в животе давно урчит от голода. А вы хотите есть?

Выражение лица Элизы красноречиво говорило, что подобная грубая лексика, непринятая в порядочном обществе, режет ей слух.

Риордан же, заметив это, усмехнулся и сказал:

– Я и не знал о вашей чопорности, Элиза.

– Я предпочитаю, чтобы меня называли мисс Эмсел, – поднимаясь из-за стола, холодно сказала она.

– А почему не Элиза? По-моему, очень красивое имя. В нем есть какая-то музыка. Оно звенит на устах подобно трели какой-то маленькой птички.

– Мне бы не хотелось вызывать у вас ассоциации… с птичкой и тому подобными вещами. Вы наняли меня на работу, а значит, наши отношения должны всегда оставаться сугубо деловыми.

Риордан выслушал эту отповедь, улыбаясь и поглаживая свою растрепанную шевелюру. Потом шагнул навстречу Элизе, и ее обдало запахом мужских духов, чистого белья и дорогого табака. Вздрогнув, она инстинктивно отступила назад, пугаясь его притягательной близости.

– Нас действительно связывают сугубо деловые отношения. Так вот, я, как ваш работодатель, ставлю вас в известность – не в моих правилах называть служащих по фамилиям. Придется к этому привыкнуть.

Элиза молча кивнула, потом, перебарывая смущение и неудержимо краснея, опустила глаза и сказала:

– Я хотела бы узнать… где находится… мне необходимо…

– Наверху направо четвертая дверь. Простите, что не поставили вас в известность. Если понадобится что-нибудь еще, требуйте без стеснения.

– Спасибо.

– Ну вот и прекрасно. Я надеюсь, вы не откажетесь поужинать со мной? Моя столовая чересчур большая для одного человека, да и вообще приятнее есть не в одиночестве.

Элиза заторопилась наверх. Там она, трепеща от странного, необъяснимого волнения, постаралась привести себя в порядок. Ужинать вместе с ним! О чем они будут говорить? В ее голове крутился целый хоровод мыслей одна другой беспорядочнее.

Десять минут спустя она обнаружила Риордана в столовой, являвшей собой огромный зал высотой не менее пятнадцати футов, посреди которого стоял невероятных размеров стол красного дерева. Убранство столовой дополняли хрустальные канделябры и занимающий целую стену гобелен с изображением средневековой охоты на оленя; на полках изящного дубового буфета красовалась прекрасная коллекция фарфоровой посуды и статуэток. Элиза восхищенно ахнула, не в силах сдержать восторга при виде маленькой фарфоровой собачки, раскрашенной теплыми пастельными красками. Риордан улыбнулся:

– Вы выбрали самую любимую мою статуэтку, Элиза. Эта болонка изготовлена в Мейсене около 1733 года для коллекции Японского дворца Августа Сильного. Прекрасная вещь, правда? Я очень люблю животных, в том числе и как объект искусства.

Когда темы фарфора, верховой езды, скачек и недавнего пожара исчерпали себя, Элиза, набравшись смелости, после перемены блюд решилась попросить Дэниелса рассказать о себе.

– Что вы хотите узнать обо мне конкретно?

– Я очень много читаю о вас в газетах, – засмущалась Элиза. – И знаю, как вы положили начало своему капиталу на Западе. Потом вернулись в Нью-Йорк и преумножили его, играя на бирже. Но в газетах не пишут ничего о… личных качествах, о характере человека.

Риордан удивленно вскинул бровь:

– Вы хотите, чтобы я рассказал о своей личной жизни?

– А почему бы и нет? Раз вы считаете возможным обращаться ко мне по имени… Риордан? – не узнавая себя саму, сказала Элиза.

Дэниелс улыбнулся:

– Ну что ж, ладно. Начнем с того, что я не был рожден для роскоши. – Риордан широким жестом показал на обстановку своей гостиной. – Мое детство прошло в убогой хижине с земляным полом. – Он на мгновение замолчал, словно не решаясь продолжить свой рассказ. – Мой отец был фермером-арендатором под Петерсбургом, штат Виргиния. А мать – школьной учительницей в маленьком городке. Мы были очень бедны, Элиза. Бедны, но благородны. Моя мать требовала, чтобы я хорошо учился, и после тяжелого, изнурительного дня, проведенного в поле, мне приходилось ночами сидеть за книгами.

– Наверное, ваша мама была удивительным человеком, – задумчиво пробормотала Элиза, тронутая необычайной нежностью, вдруг проскользнувшей в голосе Риордана.

– Да… Она умерла от чахотки после долгих лет мучительной болезни.

Воспоминания явно доставляли Риордану боль, и Элиза, видя это, хотела просить его остановиться, но он продолжал:

– Через шесть недель после смерти матери отец порезался о лезвие плуга и вскоре умер от столбняка. Двое моих младших братьев нанялись в работники к нашему землевладельцу, а я отправился на Запад.

Элиза понимающе кивнула.

– Расскажите, как это было. Наверное, потрясающе. Приключения, золотые россыпи. Вы находили самородки?

Риордан искренне рассмеялся:

– Нет, я никогда не находил никаких самородков. Ни золотых, ни серебряных. Я продавал водяные насосы и крепежный лес в старательском поселке Теллурид, штат Колорадо. Там-то по-настоящему начинаешь понимать и ценить дрелесть крепкого кофе и горячей ванны. Поверьте, это не пустые слова. Довольно часто я так долго не имел возможности вымыться, что стоящие рядом со мной люди вынуждены были затыкать носы – слишком от меня сильно воняло.

– Да… да, я понимаю.

– Но те времена давно в прошлом, – улыбнулся Риордан. – Теперь я чистюля хоть куда! Одеколоны лучших фирм, костюмы от лучших портных Нью-Йорка я Лондона, водопровод, горячая вода и прочее…

Дэниелс смолк. Некоторое время он молчал. Потом Элиза, собравшись с духом и стараясь выглядеть непринужденно, сказала:

– Я слышала овас много сплетен: о несчастной любви, о дуэли, о том, что… вам нравятся актрисы. Еще говорят, у вас на кухне есть кран, открыв который в любой час дня и ночи можно наполнить бокал холодным шампанским.

Риордан вновь громко расхохотался, его смех гулким эхом раздавался под высокими сводами зала.

– Да-да, я сам тоже что-то слышал о кране с шампанским!

– Так значит, все это выдумки?

– Большинство сплетен обо мне – правда. Буду с вами откровенен, я терпеть не могу вести прозаический, мещанский образ жизни. В том смысле, который люди, подобные вам, вкладывают в это слово, я не «джентльмен». Но вот крана с шампанским у меня нет. Иногда заказываю бутылку-другую, если есть повод. А иногда и без повода. Вот и все.

Элиза поразилась откровенности Риордана и, осмелев, спросила:

– Так значит, вас действительно бросила невеста?

– Да, действительно.

– Вас? Невероятно! – Спохватившись, Элиза покраснела и смущенно добавила: – Я хочу сказать… в это трудно поверить.

Риордан скомкал накрахмаленную салфетку, лежащую у него на коленях, и встал из-за стола.

– Давайте немного прогуляемся, Элиза, а потом я закажу для вас экипаж. Ужин был чересчур плотным, немного пройтись просто необходимо. Кстати, раз уж вам интересно, я расскажу о своей невесте.

Прогуливаясь по фешенебельному кварталу, они свернули в сказочный, загадочный по вечерам парк, где с неизбывной тоской свистел в кронах платанов и дубов ноябрьский ветер. Ночь раскинула над городом покрывало, шитое серебром лунного света и звезд.

Они шли бок о бок, завороженные тишиной и красотой природы, каждой клеткой ощущая близость друг друга, становящуюся еще более манящей и пугающей.

– Мою невесту звали Элизабет, – начал Риордан. – Она похожа на вас, Элиза. Такая же высокая, стройная и обворожительная. У нее восхитительная улыбка и зеленые глаза, способные зажечь пожар в сердце любого мужчины.

– Вот как?

Желание Элизы узнать об этой Элизабет не заходило так далеко, но Риордан, казалось, не замечал ее смущения и продолжал:

– Она была красива и богата, принадлежала к одной из знатнейших семей Нью-Йорка и вращалась в самых высоких кругах тамошнего общества. Мы познакомились с ней случайно, на улице: ее лошадь повредила себе ногу, а я остановился помочь ей. – Он замолчал, и некоторое время они шли, не говоря ни слова. – Я не принадлежал к их кругу, Элиза, – снова заговорил Дэниелс. – Во мне видели дерзкого чужака, который сам пробивает себе дорогу в жизни, правда, довольно успешно. Тогда я был очень горд своими достижениями. А они считали меня мошенником, проходимцем. Им даже в голову не приходило, что я любил Элизабет, а не состояние ее отца…

– Быть может, вы не хотите вспоминать эту историю? – тактично заметила Элиза.

– Нет, отчего же. – Молодой человек горько усмехнулся. – Элизабет пренебрегла общественным мнением и настояла на нашей помолвке. Мы были счастливы. Но однажды между нами произошла ссора. Я уже не помню из-за чего, какая-то мелочь, званый вечер, что ли. Она выказала недовольство моим костюмом, я вспылил и ответил ей грубостью. – Лицо Риордана потемнело. – Эта пустяковая размолвка незаметно для нас обоих переросла в настоящую драму. Элизабет в порыве гнева велела мне убираться. Ее последними словами в мой адрес были сетования на непростительную ошибку, которую она совершила, согласившись связать свою жизнь с «неотесанным пахарем-южанином», не имеющим ни малейшего представления о правилах хорошего тона, не знающим, как себя вести, как одеваться.

Элиза молчала, не находя слов, способных утешить Риордана, крайне взволнованного собственным рассказом. Невольно встретившись с ним глазами, она увидела в его взгляде особую, присущую только сильным натурам печаль.

– Что же вы сделали? – тихо спросила Элиза. Риордан неопределенно пожал плечами:

– Пошел к лучшему портному в Нью-Йорке, заказал костюм и из увальня превратился в человека, который внешне соответствует тому, насколько богатым и могущественным он является на самом деле. Я умею извлекать пользу из уроков, преподнесенных мне самой жизнью.

Они молча шли по тротуару. Вдруг из-за поворота вынырнул экипаж с веселой мужской компанией, оглашающей тишину улицы криками и смехом. Не прошло и минуты, как цокот лошадиных копыт затих вдали.

– Наверное, из игорного дома, – рассеянно заметил Риордан. – Хотя квартал увеселительных заведений выгорел дотла, говорят, покерные столы и рулетку перенесли до поры до времени куда-то на окраину. Мужчины ни дня не могут прожить без любимых «фараона» и «двадцати одного». Пойдемте назад, Элиза, уже совсем поздно.

Весь обратный путь прошел в молчании, и только у самого дома Риордан нарушил его:

– Я никогда больше не полюблю, женщину. Любовь – капкан, унизительная ловушка. Я знаю это по собственному опыту, которого мне хватит на всю жизнь. Слава Богу, теперь у меня есть власть – колоссальная, неограниченная, и к большему я не стремлюсь.

Он с вызовом посмотрел на Элизу, и она, словно разгадав загадку души этого сурового человека, не стала ему возражать.