Поттер закурил сигарету и выпустил три кольца табачного дыма перед тем, как начать.

— В 1954 году вы были призваны в армию на действительную военную службу. Вас направили в подразделение, расквартированное в Хаббании в Ираке. По окончании срока службы вы подали рапорт о зачислении в кадры и оставались там еще на три года. — Он взглянул, произвело ли это на меня впечатление. Не особенно, поскольку я предположил, что он имел доступ к личному делу, где все это имелось. — Будучи в Ираке, вы участвовали в обмене опытом с иракской армией. С тремя другими британскими солдатами вас временно откомандировали в иракскую военную тюрьму в Багдаде.

Он опять сделал паузу, и на этот раз я был удивлен. Это тоже могло содержаться в документах, но только в рапортах местного командования, вряд ли достаточно важных, чтобы поступать в центральные отчеты. Казалось, он ожидал реакции, и я кивнул:

— Это так. Идея состояла в том, чтобы они обучились у нас, как мы обращаемся с преступниками. Полагаю, ожидалось и обратное, но не могу сказать, чтобы я многое перенял.

— Вероятно, нет. Подразделение, в котором вы состояли, было небольшим. Капитан, унтер-офицер, два сержанта, три капрала, включая вас, и сорок человек. Трое других, посланных с вами в тюремный отряд, были унтер Стэнсил и два рядовых, Кеннеди и Арчер.

— Да. — Я не мог удержать просочившуюся нотку уважения. Поттер действительно очень хорошо проделал свое домашнее задание.

— В целом вы были в тюрьме около года. Вы хорошо ее знаете? — Прошла секунда или две, прежде чем я понял, что последняя фраза была вопросом. Впервые у меня стало формироваться слабое представление о направлении, в котором мы поворачивали — и оно мне очень не понравилось.

— Я знал ее устройство, да. Это было двадцать лет назад. Сейчас все изменилось.

— Как ни странно, нет. По крайней мере, не очень.

— И что из этого?

— Мы хотим, чтобы вы отправились туда.

— Куда?

— Мы хотим, чтобы вы отправились в военную тюрьму в Багдаде. Вы и Делейни. Вы проникнете в нее, освободите удерживаемого властями заключенного и выведете его оттуда.

Он остановился и ждал, словно давая мне подумать. Я сделал это. Быстро. Придя к неизбежному заключению, я не видел особого смысла в том, чтобы держать его при себе.

— Вы с ума сошли, — сказал я.

Поттер слегка улыбнулся и запустил в потолок еще одно табачное кольцо.

— Вовсе нет. Я понимаю, это не так просто. Есть ряд деталей, которые нужно разработать. — Ему не нужно было этого повторять.

— Это невозможно, — сказал я вежливо. — Никто без поддержки армии не сможет сделать то, что вы хотите.

— Я думаю, вы недооцениваете ваши возможности.

— Слушайте, я бы не смог сделать это двадцать лет назад и, конечно, не смогу сделать это теперь.

— Ах да, ваша недавняя история жизни оставляет желать лучшего, не так ли. Вы покатились по наклонной плоскости, нервный срыв, попытка самоубийства. Не очень эффективная, да? Маленький пузырек таблеток, вслед за чем быстрый телефонный звонок врачу. Крик о помощи, так называют подобные вещи социальные работники.

Если он хотел вывести меня из себя, то преуспел, и я не стал этого скрывать.

— Называйте как хотите, это не имеет никакого отношения к данному делу. Оно невозможно, вы знаете об этом, и я не буду принимать в нем никакого участия.

Поттер посмотрел на меня секунду, затем наклонился вперед и все его притворство в дружеском расположении как смыло.

— Вы забываете кое-что, мистер Стануэй. Мы не в игрушки играем. У вас в этом деле нет выбора. Вы делаете это или вы отправляетесь в тюрьму, очень надолго. Помните, что я сказал: двадцать лет во французской тюрьме не очень приятное будущее.

— Это лучше, чем вообще никакого будущего.

— Так ли? Вы уверены? Помните, вы еще не слышали остальной части сделки.

— Я не хочу слышать об этом

— Не дуйтесь Ваши труды будут очень хорошо оплачены. Пятьдесят тысяч фунтов в любой валюте на ваш счет в любом банке любой страны.

Я взглянул на него. Как-то сразу его сумасбродный план приобрел иное измерение.

— Ага, вижу вы наконец заинтересовались. Да, пятьдесят тысяч фунтов и, конечно, ваша свобода. У вас не будет проблем с французской полицией и аналогично, конечно, у мистера Миллера.

Я не мог удержаться, чтобы не проявить интереса.

— Что касается Миллера, то какова его роль?

— Он только средство дополнительного давления; ваша сентиментальность в отношении друзей, сколь бы немного их ни было, не осталась незамеченной. Он будет вне операции и ничего не узнает о происходящем. Когда все закончится, его освободят вместе с вами. Конечно, он не включен в смету. Если вы пожелаете разделить ваше солидное состояние с ним — это ваше дело.

— А если все это плохо кончится, что очень вероятно?

— Негативное мышление, мистер Стануэй, негативное мышление. Но если вы имеете ввиду мистера Миллера, то он будет освобожден, случись такое невероятное событие. Он будет очень заинтригован, но, думаю, чувство облегчения у него перевесит чувство любопытства.

Тут он был прав.

— А деньги?

— Вам они не понадобятся, если вы не вернетесь, и вам некому их оставить. Некому. Если у вас, конечно, нет утопических идей о какой-нибудь благотворительной организации.

— Если я не вернусь, можете вы заплатить деньги кому-либо указанному мной?

— Да, мы можем, но кому, мистеру Миллеру?

— Моей бывшей жене.

Впервые я сказал нечто, к чему он не был готов, и на его лице промелькнуло странное выражение.

— Ну ладно, хорошо, вы более чувствительны, чем мы думали.

— Ну так?

— Согласны

— Прекрасно, послушаем ваш план.

Он, казалось, испытывал легкое облегчение от моего неохотного согласия, что меня удивило и тронуло. Я был удивлен тем, что он, по всей видимости, так нуждался во мне, и я смягчился, поскольку предположил, что если ему было столь отчаянно необходимо втянуть меня в свой сумасшедший проект, меньшей будет вероятность и того, что он станет следить за мной со всем возможным тщанием. А это улучшило бы мои шансы выбраться из этой переделки до того, как мы достигнем точки необратимости событий.

— План — сама простота, — начал он. — Человек, который нам нужен, по национальности немец. Его имя Альтман, и он содержится в самом охраняемом крыле тюрьмы. Вы и Делейни вытащите его оттуда.

Я взглянул на Делейни, которого, казалось, это не касалось. Он был либо невероятно уверен в себе, либо не представлял, во что впутывался. Поттер продолжал.

— Вы оба темнолицы, немного косметики — и сойдет. На арабском вы говорите бегло. Делейни языка не знает совсем, но это не имеет значения. Документы можно достать и вы будете…

— Подождите, — прервал я, — это детали, давайте начнем с начала. Как мы попадем в страну?

— Мы отправимся отсюда к Кирении на Кипре. Там мы сменим самолет. Новый самолет — «Сессна 180-Эйч амфибия» — оснащен дополнительными топливными баками. При крейсерской скорости это дает нам радиус примерно тысячу двести миль. Не слишком много запаса на случай ошибки, но достаточно.

— Пилот?

— Я.

— Полетный план?

— Взлет с Кипра произойдет ранним утром. Я возьму курс вдоль северного побережья острова до конца мыса Св. Андреаса, откуда мы полетим в направлении восток-юго-восток в воздушном пространстве Сирии пока не достигнем Пальмиры. Затем мы последуем вдоль нефтепровода Триполи-Киркук; лететь будем на низкой высоте, используя дополнительные посадочные фары, которыми я оборудовал самолет. Когда трубопровод пересечет Евфрат, мы повернем в юго-восточном направлении, пока не достигнем озера Хаббания. Все, что нужно будет сделать, будет сделано полностью по окончанию пути. — Он вновь улыбнулся своей легкой улыбкой.

— Сколько времени пройдет, пока вы посадите нас на озере?

— При крейсерской скорости, около пяти часов.

— Какова крейсерская скорость «Сессны»?

— Согласно справочнику, всего лишь менее 150 миль в час.

— Вы шутите. Мы могли бы с тем же успехом стоять на месте. Мы будем неподвижной мишенью для любого, кому захочется пострелять в нас с земли или с воздуха.

Поттер был невозмутим

— Это нам на руку. Мы полетим медленно, но очень низко, и главным образом над открытой пустынной территорией. Страны, в воздушном пространстве которых мы окажемся, располагают довольно развитой, но не слишком передовой радарной системой. Мы будем ниже границы обнаружения.

— Я не столь уверен в этом. Ирак не доставит особых проблем, тем более, как вы говорите, большая масть пути — над открытой пустыней, но противовоздушная система Сирии весьма совершенна.

— Срабатывает тот же прием. Мы полетим очень, очень низко. На бреющем полете.

— Хорошо, — сказал я медленно, — предположим, мы не ударимся о телеграфный столб и нас не собьют, что будет дальше?

— Как уже было сказано, я посажу самолет на озере Хаббания, в юго-западной части. Вы и Делейни высаживаетесь на берег и оттуда…

— Минуту. Что произойдет с вами?

— Я продолжу путь, старина. Тем же курсом до Кувейта. Приземлюсь в бухте, к северу от города. Все приготовлено для заправки. Оттуда я полечу назад к озеру в семнадцать ноль-ноль на следующий день. Если вас там не будет, я возвращаюсь в Кувейт, заправляюсь и проделываю тот же маршрут каждые двадцать четыре часа последующие пять дней.

— И потом? — Я должен был спросить, даже если знал ответ.

— Если мы не выбираемся за пять дней, мы выходим другим, более сложным путем или вовсе нет. — Делейни ответил, будто говорил о прогулке вокруг парка. Я решил не лишать его иллюзий в данный момент. Если события пойдут по-моему, он никогда не узнает, насколько все это было безнадежно. Вместо этого я задал еще один вопрос:

— Предположим, мы появляемся согласно графику, вы собираетесь забрать нас на озере?

— Да, — ответил Поттер, — и затем вернуться тем же путем.

Я подумал минуту и, прокручивая проблемы, внезапно осознал, что думаю серьезно о всей этой сумасбродной затее. Меня уже засасывало течением. Я сделал усилие отстраниться, но должен был по-прежнему участвовать в игре с ними, пока не появится шанс вытащить себя и Тони из этой переделки.

— Как мы попадаем и как выберемся из тюрьмы?

— У вас будут документы, согласно которым вы являетесь старшим офицером разведки из военного атташата Ирака в Бонне. Никто не будет знать вас. Они этого и не ожидают. Вы пробираетесь к Альтману и освобождаете его. Силой, если необходимо.

Я взглянул внимательно на него, пытаясь выяснить, был ли он настолько сумасброден, как можно было предположить из его слов, но он не выказывал вида.

— Силой?

— Да. Это беспокоит вас?

— Более чем вас, кажется. Вы сказали, там будем лишь мы с Делейни. Против охраны военной тюрьмы и Бог знает какого количества других солдат в казармах в городе и вокруг. Каким образом, интересно, мы одолеем их?

— Внезапность и заложники, — ответил на мой вопрос Делейни, и мне не понравился ответ. Не столько содержанием, сколько тоном. Он подразумевал сказанное и, что хуже, верил в это. — Это сработает, — продолжил он, будто читая мои мысли. — У арабов есть одна особенность, они сделали использование заложников разменной монетой. Они понимают условия игры и будут вести дело на такой основе. Если вы возьмете заложников среди старших офицеров администрации и, если получится, из гражданских служащих в тюрьме, они не позволят пристрелить их ради одного заключенного-иностранца.

— Хорошо, — сказал я, — предположим на минуту, что мы попадем в страну, не будучи сбиты, что невероятно, предположим, блефуя, проникаем в тюрьму, что еще менее вероятно, и затем выбираемся с Альтманом и заложниками, что более чем невероятно. Что будет дальше?

Поттер не казался смущенным моим недостатком энтузиазма.

— Вы выбираетесь обратно к озеру, я подбираю вас, и мы улетаем тем же путем, что и прибыли.

Я сообразил, что упустил из виду часть плана.

— Как мы доберемся от озера в Багдад? Это миль пятьдесят-шестьдесят.

— Вы пойдете пешком. У вас будет второй комплект документов, согласно которым вы являетесь рабочими с одной из станций нефтепровода, получившими отпуск. Собираетесь в большой город, чтобы промотать всю свою зарплату.

— Два комплекта документов? И, вероятно, оружие?

— Да.

— Нам придется туго при полицейской проверке.

— Вам будет необходимо избегать таковую, не так ли?

Все это выглядело, как военно-штабные учения, в которых мы поигрывали армиями: все сидели кружком, спокойно обсуждая невозможное, словно ничего банальнее не могло и быть. Я решил, что настал подходящий момент, чтобы объяснить, как безнадежна их сумасшедшая идея даже в ее тонких деталях.

— Если мы только получили деньги, почему мы идем пешком? — спросил внезапно Делейни.

— С этим все нормально, — сказал я, — автостоп там национальное хобби. Между Багдадом и Дамаском есть сообщение, но автобус ходит редко. И стоит дорого.

— Итак? — спросил Поттер.

— Если мы возвращаемся к озеру, — сказал я, — у нас будет несколько проблем. Кто-то непременно услышит шум прилетевшей «Сессны», и мы должны предполагать, что власти об этом узнают. Если после этого случится налет на тюрьму, кто-то наверняка окажется достаточно сообразительным, чтобы сделать из этого вывод. Они могут установить охрану на озере или просто следить за небом. Вы будете тренировочной мишенью.

— У вас есть лучшая идея?

У меня была, но я сдержался.

— Насколько хороши ваши летные навыки? — спросил я его, — точнее, насколько хорошо вы управляетесь с «Сессной»?

— Очень хорошие. — Ответ прозвучал спокойно и твердо, и я посчитал, что Поттер подразумевал именно сказанное.

— Порядок. Когда мы выберемся из тюрьмы с Альтманом и заложниками, мы потребуем транспорт, «джип» или грузовик. Мы можем легко создать впечатление, что готовимся к длительному пути, затребовав большой запас продовольствия, воды и бензина. Естественным выводом будет, что мы предполагаем сухопутный маршрут. Полагая, что впереди сотни миль пустыни, в которой нас можно будет легко перестрелять, они могут не спешить с преследованием в начале.

— Может быть. Если и так, что с того? — Голос Делейни звучал скептически.

— При выезде из Багдада есть хорошая дорога, ведущая почти прямо на юг. Если мы выедем на нее, они подумают, что мы направляемся к государствам Персидского залива. Примерно через семьдесят миль там есть маленький городок, Хиллах. Он расположен у Евфрата В этом месте река широкая — достаточно широкая для «Сессны». — Я вопросительно взглянул на Поттера

— Возможно, — сказал он раздумчиво.

— Где-нибудь по дороге мы сможем оторваться от любого хвоста. Не беспокойтесь насчет того, каким образом, но это может быть сделано.

— Прекрасно, действуем именно так. Каким образом будем забирать вас?

— Только одна попытка. Любой исчерпавший себя заход — и все дело засвечено. Вы прилетаете единожды и забираете нас. Если нас не окажется, вы взлетаете и направляетесь домой. Мы рассчитаем другой путь для возвращения.

— С чем мы остаемся? — Голос Делейни звучал менее воодушевленно, чем раньше.

— Останется то, что, как они будут думать, мы и собирались проделать. Выбираться дорогой к Персидскому заливу.

— И каковы шансы на успех?

— Небольшие, — сообщил я ему. Делейни хрюкнул и посмотрел на Поттера. Я увидел, что Поттеру этот вариант понравился гораздо больше, чем его партнеру.

— Вы можете дать мне подробности относительно реки? — спросил он.

— Да, достаточные, подлет вы сможете разработать самостоятельно.

Поттер кивнул и резко поднялся.

— Очень хорошо.— Он прошел к двери и остановился. — С этого момента и до того, как мы окажемся в воздухе, либо Делейни, либо я все время будем с вами. Одно неверное движение, малейшая попытка к бегству, и вы будете застрелены. Понятно? — Он не затруднил себя ожиданием ответа, которого у меня все равно не было, а если бы и был, я бы оставил его при себе. Поттер подразумевал именно то, что сказал. Я взглянул на Делейни, у того был такой же неумолимый вид. Я сразу понял, что сколь бы ни был их план сумасброден и невозможен, они готовились его осуществить. И все выглядело так, будто я готовился вместе с ними.

Мы были на Кипре ранним утром следующего дня, и Делейни не спускал с меня глаз ни на минуту. Тони пытался поговорить со мной до того, как мы отправились, но его бесцеремонно оттолкнули. Он остался в хижине в Истре с бескомпромиссно выглядевшим французом, которого откуда-то материализовал Поттер. Он не был особенно счастлив, видя мой уход, и я не испытывал удовольствия, оставляя его. Покуда он был рядом, оставалось легкое дыхание реальности.

Мы достигли аэропорта в Никозии около девяти. Пилот легкого самолета, перевозивший нас от самого Лиможа, взлетел еще до того, как мы покинули здание таможни. Мы взяли такси до Кирении и были там к ленчу. Как только мы поели, Поттер исчез, очевидно, отправился проверить «Сессну». Делейни и я высидели вторую половину дня в номере отеля «Палас» в Кирении. Около четырех вернулся Поттер, и мы опять поели, хотя к тому времени аппетит у меня поуменьшился. Все трое переоделись, помылись и побрились С собой мы взяли лишь свертки с запасным комплектом одежды и бутылки с водой, а также какие-то завернутые в пленку пакеты — я не дал себе труда подумать, что там. Поттер ушел первым, Делейни и я последовали за ним примерно минут через десять. Я смог рассмотреть «Сессну», когда мы спускались к пирсу. Почти новый, крошечный самолет был в идеальном порядке, его яркая желтая окраска поблескивала в лучах клонящегося к закату солнца и отражалась в прозрачной воде. Я увидел Поттера, разговаривающего с женщиной в белом костюме и большой белой шляпе с опущенными полями. Спускаясь по ступеням, на полпути я наткнулся на человека лет шестидесяти, шедшего в том же направлении, что и мы. Он повернулся, и на мгновенье я посмотрел в холодные, жесткие глаза; затем он отвернулся, оставив впечатление худой копии Эриха фон Штрохайма, но с налетом дикой злобности, который придал бы старому актеру более подходящий вид для ролей злодеев в детских фильмах. Затем Делейни поторопил меня, и я забыл об этом человеке. Когда мы подошли к Поттеру, женщина в белом исчезла, и мы взобрались на борт «Сессны».

Было ровно шесть часов, когда амфибия отшвартовалась и Поттер медленно вырулил в открытое море. Я выглянул из окна и увидел на причале человека, с которым столкнулся. Он стоял рядом с женщиной в белом. На этот раз она сняла шляпу, и я мог видеть ее лицо довольно ясно. Она была, несомненно, прекраснейшей из женщин, равных которой я давно не встречал. Высокая, стройная, с почти совершенной фигурой, она с интересом разглядывала нашу компанию. Наблюдая за ней, я увидел, как мужчина с холодными глазами подвинулся к ней и почти по-хозяйски взял под руку. Она обернулась, и я заметил, как в смехе блеснули ее зубы, а затем они вместе пошли обратно вдоль пирса, стройная и прекрасная женщина с пожилым мужчиной худощавого сложения. Я наблюдал, как они шли. Она была очень, очень красивой и при этом самой большой сукой из встреченных мной когда-либо в жизни. Кому как не мне было судить об этом? Я был женат на ней четыре года