Итак, Армения не была аннексирована, и историки, которые недолюбливали Нерона, упрекали его за то, что он не расширил империю, как следовало бы поступить могущественному императору, – ведь в других местах за время его правления аннексии происходили. Их, по-видимому, было всего четыре – две не очень важные и две гораздо более значительные. На границах самой Италии у подножия Коттиевых Альп Сузы (Segusio) и важнейший переход Монт-Женевр (Mont Genevre) были переданы из рук вассальной династии в непосредственное подчинение римскому правлению. На границе с Сирией также величественный город Дамаск, который в течение двадцати лет контролировался вассальным арабским монархом, как следует из монет, был вновь аннексирован Римом в 62-63 годах с целью упрочения границ.

Кроме того, в верхнем конце восточной границы, как мы снова узнаем из монет, важная полоса территории Малой Азии была добавлена к империи в 64 году под названием Малая Армения. Это было вассальное Понтийское царство, его монарх был тогда смещен, но ему было позволено переехать в другое феодальное поместье, которым он обладал на юго-восточном конце полуострова. Это Понтийское царство, примыкающее на западе к давно существующей римской провинции Понт и Вифиния, включало прежде независимый город Трапезунд (Трабзон, Трабезонд), который теперь стал важным приграничным постом.

Трапезунд был стратегически выгодно расположен на Черном море, и в течение всего времени, предшествующего этой аннексии, мы имеем некоторые неясные фрагментарные свидетельства, по большей мере в форме надписей и монет, из которых можно предположить, что политика Нерона и его советников в течение значительного времени была направлена на то, чтобы превратить Черное море в безопасное римское озеро, подобное Средиземному морю.

Постоянно изменяющиеся границы между Парфией и Арменией создавали сложную приграничную ситуацию на ее азиатском побережье, и европейское побережье Черного моря было также ни в коей мере не безопасно. Римское правление простиралось до Данувия и далеко за него. Киммерийским Босфором (Крым) правил вассальный монарх, удачливый владелец огромного состояния в зерне, чья политика в этой области также обеспечивала огромную и прибыльную работорговлю в Риме. Но вдоль побережья между Данувием и Крымом существовали лишь островки греко-римской цивилизации. Монеты одного из таких мест, Тира (Белгород) на Днестре, датируются периодом начиная с 57 года, из чего можно предположить, что именно в том году Нерон взял город под контроль империи. Но приблизительно в 60 году возникли угрожающие волнения племен на нижнем Данувии, и губернатор Нерона Тит Плавтий Сильван Элий (родственник первой жены Клавдия) восстановил порядок на территории, где теперь находится современная Румыния. Переселив сто тысяч живших за Данувием к югу от него – царей, женщин, детей и остальных, он захватил полосу Валахии и вступил в союз с вождями Молдавии и греческими прибрежными городами.

Он также вторгся в Крым и, следовательно, объявил, как свидетельствует надпись, себя первым, кто отправил оттуда огромные запасы зерна в Рим.

Удаление портрета местного монарха с крымских монет в 62-63 годах, когда портрет Нерона и его имя появляется безо всяких упоминаний о царе, предполагает, что Крым был покорен и стал непосредственно зависеть от римлян, таким образом составив четвертую из аннексированных Нероном территорий. Но если так, это положение не продлилось после его смерти. До того были новые восстания племен в Доброгее (Dobrogea, Добруджа).

Итак, политика Нерона в этой области осталась незавершенной. Однако это, очевидно, имело целью установить те же самые меры безопасности для торговли в отдаленных областях, какие уже существовали на всех имперских территориях дальше на запад и юг.

 

Поиски янтаря

Нерон и его помощники из соображений, варьирующих от научного любопытства до простого стяжательства, были очарованы дальними странами и горели нетерпением их исследовать. К примеру, император очень хотел заполучить янтарь. Его ближайшей целью, как оказалось, было устроить прекрасное зрелище на гладиаторских играх. Но здесь крылось не только это. Торговля янтарем из Ютландии и Балтики восходит ко II тысячелетию до н. э., но хотя янтарные пути были хорошо известны, торговля оставалась все еще в руках местного населения. Было бы неплохо изменить это положение, насколько это возможно, потому что торговля янтарем интересовала стороны, включая императора, стремившиеся завладеть этим прибыльным делом. Но даже за пределами самых отдаленных просторов Римской империи нужно было пересечь целых четыреста рискованных миль, прежде чем достигнуть Балтийского побережья. Во время правления Нерона некий римский патриций, доверенный начальника императорских гладиаторов Юлиан, совершил такое путешествие. Он пересек Данувий на границе с Карнунтом (Панония, Petronell) и проник на север, туда, где теперь располагаются Чехословакия и Польша. Он добрался до Балтики и совершенно случайно привез назад столько янтаря, что император, по словам Плиния Старшего, на одном из своих пышных зрелищ смог покрыть сети безопасности, оружие и даже гробы этим материалом. Но долгосрочные результаты были более значительными, и на севере римская торговля процветала. В других отношениях деятельность Нерона на германской границе и за ее пределами была не очень значительной. Он нанял телохранителейгерманцев, отказал в разрешении одному из своих губернаторов на Рейне прорыть Мозелло-Саонский канал, потому что это могло обеспокоить галлов, а также отказался позволить обитателям Фризии поселиться на прибрежной полосе территории империи между Рейном и Зейдер-Зе. Тем не менее визит двух фризийских посланников в Рим вызвал смех, поскольку в театре из национальной гордости они имели наглость расталкивать всех локтями, чтобы пройти вперед и сесть среди римских сенаторов.

«Прибыв в Рим и дожидаясь, пока их примет занятый другими делами Нерон, они попали, осматривая все то, что показывают варварам, и в театр Помпея, куда их привели, чтобы они увидели собственными глазами, как богат и могуществен римский народ. Там, не зная, чем себя занять (ибо по своей дикости не могли оценить представления), они принимаются расспрашивать, кем заполнены ряды амфитеатра, как размещаются в нем сословия, где всадники, где сенаторы, и замечают на сенаторских скамьях некоторых, в ком по одежде узнают чужестранцев; осведомившись, кто это, и услышав в ответ, что такая честь даруется послам тех народов, которые отличаются доблестью и дружественным расположением к римлянам, они восклицают, что никому из смертных не превзойти германцев ни на поле сражения, ни в преданности, спускаются вниз и усаживаются среди сенаторов» (Тацит. Анналы, XIII, 54).

 

От Балтики до Центральной Африки

Довольно значительным достижением за правление Нерона было то, что экспедиции из Рима посещали не только Балтику, но и Центральную Африку. Африканская экспедиция, которая, вполне вероятно, отправилась из Рима в 61 году, состояла из небольшого отряда преторианских охранников, включая, возможно, пару офицеров.

Приплыв в Египет, они пересекли южную границу империи недалеко от 1-го катаракта (First Cataract), в месте теперешней границы Египта с Суданом, и затем проследовали на юг, в Судан. Они пересекли Нил с Атбарой и достигли Мероэ (Bakarawiga), столицы Напаты – независимого государства, с которым Рим поддерживал отношения.

Здесь жители Напаты обеспечили им военный эскорт, и они двинулись дальше на юг. В конце концов они подошли к необъятным болотам, где видели растения, настолько «перепутанные с водой», что они были непроходимы, за исключением, возможно, каноэ на одного человека. Это описание явно указывает на Судан, болотистую область плавающих островов из растительности на Белом Ниле к югу от Малакаля, на Верхнем Ниле – в провинции Судана – область, которая была вновь открыта лишь в 1839-1840 годах.

Исследователи проникли за тысячи миль вне границы империи, если считать по прямой, в действительности конечно же их путешествие длилось гораздо дольше. Когда они, в конце концов, снова вернулись домой, их расспрашивал о путешествии Сенека, который выслушал их рассказы о длиннохвостых попугаях, носорогах, слонах, бабуинах с собачьими лицами – и, если уж на то пошло, также и о людях с собачьими головами. Они также показали ему – или скорее подарили – немного эбенового (черного) дерева, что привезли с собой. Но они были вынуждены сообщить, что царство Напата бедно и слабо, мало заселено, а его столица Мероэ в упадке. Поэтому, если Нерон и его правительство надеются воспользоваться этим государством в качестве плацдарма для политической экспансии, они больше не станут принимать в этом участия.

Однако причина, по которой император и Сенека отложили эту замечательную экспедицию, остается непонятной. Что было причиной – интересы торговые, политические или научно-исследовательские? Торговля и политика не были связаны так близко, как стали восемнадцать веков спустя, и императорская поддержка коммерческих начинаний была в основном косвенной, состоящей в обеспечении мира, надежных дорог и безопасных морских путей, по которым один корабль мог перевозить шестьсот человек. Однако императоры, естественно, благоволили деловой активности, что означало не только преуспевание, но и спокойствие, или, другими словами, удовлетворение политических амбиций.

Министры Нерона тоже имели причины придерживаться той же линии, поскольку были греками, а люди восточного происхождения были знакомы со всеми восточными купцами, которые контролировали торговлю империи. Более того, это было время, когда вольноотпущенники восточного происхождения делали себе сенсационные состояния, – тип людей, которых Петроний выводит в образе миллионера Трималхиона, добившегося успеха лишь благодаря самому себе.

«Но человек никогда не бывает доволен: вздумалось мне торговать. Чтобы не затягивать рассказа, скажу коротко – снарядил я пять кораблей. Вином нагрузил, – оно тогда на вес золота было, – и в Рим отправил. Но подумайте, какая неудача: все потонули. Не выдумка, а факт:

в один день Нептун проглотил тридцать миллионов сестерциев. Вы думаете, я пал духом? Ейей, я даже не поморщился от этого убытка. Как ни в чем не бывало снарядил другие корабли, больше, и крепче, и удачнее, так что никто меня за слабого человека почесть не мог… В первую же поездку округлил я десять миллионов. Тотчас же выкупил я все прежние земли моего патрона. Домик построил; рабов, лошадей, скота накупил; к чему бы я ни прикасался, все вырастало как медовый сот. А когда стал богаче, чем вся округа, тогда – руки прочь: торговлю бросил и стал вести свои дела через вольноотпущенников» (.Петроний. Сатирикон, 76).

Неспокойные моря тогда невозможно было проконтролировать. Но контролировать законность человеческих поступков – можно. И обеспечение безопасных условий для торговли было одним из мотивов, которые заставляли имперское правительство уделять неустанное внимание поддержанию безопасности по всей империи. Чтобы иметь мир внутри границ, необходимо было иметь хорошие отношения с народами, живущими вне их, – лучше всего (чего прежним императорам не удалось достичь в Британии), если возможно, поддерживать непрерывный пояс небольших государств, которые, будучи независимыми для видимости, в действительности зависели бы от римского покровительства. Экспедиция в Центральную Африку была связана именно с такими соображениями. Напата, если бы она не оказалась такой слабой, могла бы стать именно такого рода буферным государством, с которым римлянам нравилось бы поддерживать отношения. Возможно, римские гости оказывали ей поддержку, какую только могли, выступая против ее соседа с другой стороны – Аксума в Эфиопии. Но на востоке обоих царств простиралось Красное море, в котором римляне и их левантийские грузоотправители были чрезвычайно заинтересованы из-за торговли с Индией, которая в то время уже вела торговлю, основываясь на гораздо более точных знаниях о муссонах. Вполне возможно, хотя это до сих пор не ясно, что люди из центральной части Римской империи оккупировали некое место на юго-западе Аравии недалеко от Адена, возможно Сиагрос (Syagros), Кейп-Фартак (Cape Fartak). И что за время правления Нерона путешественники с территории империи достигли даже мест дальше к югу – вплоть до места, носившего название Мунуфиас (Menuthias), что было Занзибаром или Пембой.

 

Научные исследования

Нерон с готовностью заражался энтузиазмом исследовательских проектов. Именно он пытался измерить глубины предположительно бездонного озера Алкион рядом с Лерной в Греции с помощью звука. Таким отношением он во многом обязан Сенеке, который был страстно заинтересован в исследованиях с научной точки зрения. В юности он жил в Египте и написал монографию об этой стране, а кроме того, он изучал Индию. Теперь он готовил материал для восьмитомного труда, озаглавленного «Естественные вопросы», большая часть которого сохранилась до наших дней. Его предметом служила естественная наука во многих аспектах – природа огня, воздуха и воды, природа ветров, землетрясений и комет. Неудивительно, что Сенека хотел расспросить людей, вернувшихся из Центральной Африки, поскольку надеялся, что они открыли истоки Нила.

Подобная деятельность не соответствовала его философской убежденности, что земля – это единое братство людей, объединенных Римом.

Ничто на своих не оставил местах Мир, открытый путям, Индийцев поит студеный Араке, Из Рейна перс и Альбиса пьет.

(Сенека. Медея, 370)

«Естественные вопросы» выражают ту же самую мысль более детально. Наверняка Нерона ободряли слова Сенеки, обращенные к нему или к его совету с предсказаниями – сделанными в просветительском, научном стиле – того, что люди будущих поколений будут знать гораздо больше, чем современники Сенеки, что многое останется векам, в которых сотрутся их имена: мир сам по себе не так уж велик, если не считать того, что он ставит вопросы, достаточно великие… Великие открытия совершаются медленно, особенно когда работа спорится неспешно.

И Сенека, будучи испанцем – младшим соотечественником великого географа Помпония Мелы, хотя тот был родом из Тингентеры рядом с Гибралтаром, – записал некоторые незаурядные примеры на тему, о которой он думал. С одной стороны, он был убежден, что Испания вскоре будет общаться с Индией через океан. Он предсказал открытие новой трансатлантической земли, которая заменит полулегендарную Тулу (Исландия или Норвегия) как край земли. Грекосирийский ученый предыдущего века Посидоний сказал, что Испания и Индия находятся на расстоянии 7700 миль. Но Сенека с оптимизмом, не оправданным до эры аэропланов, полагал, что вскоре можно будет добраться из одной страны в другую всего за несколько дней.