Языческий календарь. Миф, обряд, образ

Грашина М. Н.

Васильев М. С.

ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ 7

 

 

«Купала»

(И. Черкасов (Велеслав) — М. Грашина.

Песня группы «Календарь»)

Зачин Разыдись, темно, Разгорись, добро, Засверкай светло, Солнце красное. Основная тема Ярким пламенем костры — ой, Купала, ой, Купала, Силой солнца зажжены — ой, Купала, ой, Купала, Ходим, водим хоровод — ой, Купала, ой, Купала, С песнями по солнцу ход — ой, Купала, ой, Купала, Вскинул голову козел — ой, Купала, ой, Купала, Каждый рог длинен, остер — ой, Купала, ой, Купала, Его кудри мягче льна — ой, Купала, ой, Купала, И в колосьях борода — ой, Купала, ой, Купала, По полям туман плывет — ой, Купала, ой, Купала, По земле козел идет — ой, Купала, ой, Купала, Слава матушке–земле — ой, Купала, ой, Купала, Слава козьей бороде — ой, Купала, ой, Купала. 2-я тема (конец) Как подымемся мы на горы высокие, Как запалим огни да зело горючие, Как покатим колеса с холма да огненны, Огненны те колеса в воды бегучие, Так и солнышко с нами в гору подымется, Так потом под ту гору, красное, скатится.

Летние песни

(Литературные песни авторства Добромира)

Сегодня у нас, люди добрые, Купала, А кто сделал что — пропало! Сей день нам не сеяти, не жати, А песни пети, да меды–пиво пити, Честну Купалу славити! А поднимемося на горы высокие, А запалимо огни горючие, Да скатимо огненны колеса в воды бегучие, Яко Солнце Красно на горку подымается, А заутре ему снова под горку катитися. Славна буди вовеки, Матушка Сыра Земля, Славна буди и ты, Государыня Вода, А наипаче славно буди Солнце Красное! Гой! Гой ты еси, Мати Сыра Земля, Буди вовек жирна, буди вовек щедра, Зароди ты нам жита–пшеницы, И всякого корения и рощения, Раствори ты, Мати сыра Земля, Свои пади, холмы и перепутия, Открой нам свои клады заветные — Силу древнюю, велимощную, Что дороже всякого злата и сребра! Чтобы нам, детям твоим, по добру жити, В доме ладити, детей родити, Тебя, Мати, всяким делом славити! Гой! Гой ты еси, Государыня Вода! Како бежишь ты, без кону, без преграды, Путями небесными, земными и подземными, Тако приходи и на наши нивы и луга, Пропета песнь твою певучую, Да прилетят по ней девы ясны из светлыя стороны, Да принесут они в розех росы медвяные, Во полную силу всем травам, злаком и былию! А пойдут во темну ночь жены вещие Браги по рошениям и лугам травы волшебные, Буйным ветром на усмирение, Туту колосу на созревание, А всей честной громаде во здравие, Да во силу велию! Гой! Гой ты, Свете наш да Силушка, Наше Солнышко Красное! Как восстанешь ты, пробудишься Во своем златоверхом тереме, Как расчешешь ты частым гребнем Твои кудри свето–русые, Как выведешь на зелен луг Твоего Коня белогрива, Как поскачешь по зеленым по лугам Ко высокой горе, что всем горам мати. Распусти по земле лучи твои ясные, Кликни звонким кличем на четыре стороны, Да отзовутся ему все духи земные, А русичи — внуки твои — да пробудятся, На холмы высоки поднимутся Под лучами твоими светлыми! Гой! Чистым–чиста вода студеная, Сильным–сильна трава купальская, Щедрым–щедра земля–матушка, А светлым–светло и трисветло Солнце наше Красное. Ему и слава вовеки! Гой!
Солнце на закате, ночка на утрате. За семью реками стану я на камень — Бел–горюч камень не обнять руками, На четыре ветра, не дождусь рассвета. Тропки неприметной на берег заветный Не увидит око во траве высокой. Нивы колосисты, ночи голосисты, Водяные песни не стоят на месте. Прилетите, сестры, разложите костры, Распустите косы, отпустите росы. Завивают Вилушки водяные жилушки, Льют росы медовые на травы шелковые. Солнечная Дева, приходи ко Древу! Расчесали Дивы зеленые гривы. Огонь разгорится, Земля отворится, Приходи из сказки на волшебны пляски! Купалина ночка мала, не велика, Не велика, мала, и я‑то не спала, И я‑то не спала, на ниве плясала, Заплетала травы для чаровной стравы… Огненного цвета волосы у Лета, Перевьем венки мы травами речными, Зеленая нива примет нашу силу, Волны звонкой речки свяжут нас навечно… Огненные смерчи на рассвете меркли, Лазореву чашу золотом окрашу. Дева–Зареница, пусти колесницу, Проложи дорогу Солнечному Богу! По полям зеленым Конь бежит со звоном, Раствори оконца да на встречу Солнца!

Летний костер. Литературное описание.

(Туве Янсон. «Опасное лето»)

—Как удивительно, что все разрешается! —воскликнула Филифьенка. — Ну и ночь! А не сжечь ли нам эти таблички? Неустроить ли из них праздничный костер и не поплясать ли вокруг него, пока все не сгорит?

И летний костер запылал! Огонь с ревом набрасывался на таблички с надписями «ЗАПРЕЩАЕТСЯ ПЕТЬ», «ЗАПРЕЩАЕТСЯ СОБИРАТЬ ЦВЕТЫ!», «ЗАПРЕЩАЕТСЯ СИДЕТЬ НА ТРАВЕ!».

Огонь, весело потрескивая, пожирал большие черные буквы, и снопы искр взметались к бледному ночному небу. Густой дым клубами вился над полями и белыми коврами повисал в воздухе. Фили- фьонка запела. Она разгребала веткой горящие угли и танцевала у костра на своих худущих ногах.

— Никаких дядюшек! Никаких тетушек! Никогда, никогда! Вимбели–бамбели–бю!

Муми–тролль и фрекен Снорк сидели рядом, любуясь костром.

— Как ты думаешь, что делает в эту минуту моя мама? — спросил Муми–тролль.

— Конечно, празднует, — ответила фрекен Снорк.

Таблички горели, и к небу взлетали фейерверки искр, а Фили–фьонка кричала:

— Ура!

— Я скоро усну, — признался Муми–тролль. — Значит, нужно собрать девять разных цветочков?

— Девять, — подтвердила фрекен Снорк. — И поклянись, что не произнесешь ни слова.

Муми–тролль торжественно кивнул головой. Он сделал несколько выразительных жестов, означавших «спокойной ночи, увидимся завтра утром», и зашлепал по мокрой от росы траве.

— Я тоже хочу собирать цветы, — сказала Филифьонка. Она выскочила прямо из дыма, вся в саже, но довольная. — Я тоже хочу с вами ворожить. Сколько ты знаешь колдовских заклинаний?

— Я знаю одно страшное колдовство, которым занимаются в ночь летнего Солнцестояния, — прошептала фрекен Снорк. — Это колдовство такое страшное, что у него даже нет названия.

— Сегодня ночью я способна на что угодно, — заявила Филифьонка и горделиво зазвенела колокольчиком.

Фрекен Снорк огляделась по сторонам.

Затем она наклонилась вперед и прошептала Филифьонке в самое ухо:

— Сначала надо обернуться семь раз вокруг себя, бормоча заклинание и стуча ногами по земле. Затем надо, пятясь, дойти до колодца и заглянуть в него. И тогда можно увидеть в воде своего суженого, ну, того, на ком ты женишься!

— А как его оттуда вытащить? — спросила потрясенная Филифьонка.

— Фу ты, там же только его лицо, — пояснила фрекен Снорк. — Лишь его отражение! Но сначала надо собрать девять разных цветочков. Раз, два, три! И если ты скажешь сейчас хоть слово, ты никогда не выйдешь замуж!

Костер медленно угасал, превращаясь в тлеющие угли, над полями начал носиться утренний ветерок, а фрекен Снорк и Филифьонка все собирали свои волшебные букеты. Иногда они посматривали друг на друга и смеялись, потому что это не запрещалось. Вдруг они увидели колодец.

Филифьонка пошевелила ушами.

Фрекен Снорк кивнула. От страха у нее побелела мордочка. Они принялись что‑то бормотать и выписывать круги, притоптывая ногами. Седьмой круг был самым долгим, потому что теперь им стало по–настоящему жутко. Но если уж начал ворожить в ночь на Иванов день, то надо продолжать, а то еще неизвестно, чем все кончится.

С бьющимся сердцем, пятясь, подошли они к колодцу и остановились.

Фрекен Снорк взяла Филифьонку за лапу.

Солнечная полоска на востоке стала шире, а дым от костра окрасился в нежный розовый цвет.

Быстро обернувшись, они поглядели в воду.

Они увидели самих себя, край колодца и посветлевшее небо.

Дрожа, они стали ждать. Они ждали долго.

И вдруг — нет, даже страшно сказать! — вдруг они увидели, как громадная голова вынырнула рядом с их отражением в воде. Голова какого‑то хемуля!

То был злой и ужасно уродливый хемуль в полицейской фуражке!

Купальские песни

(Из собрания общин «Коляда Вятичей» и «Родолюбие»)

Как на Купалу рано Солнце играе, Рано солнце играе — на добрые годы, На добрые годы — на теплые росы, На теплые росы — на хлебы–урожаи, На хлебы–урожаи! Шла Купала — селом, селом. Глаза закрывала — пером, пером. Витала хлопцев — челом, челом. Плела веночки — шелком, шелком. В ночи светила — огнем, огнем. Слыла Купала — теплом, теплом. Славу Купале — поем, поем! Сегодня у нас Купала — гой! Сами боги огонь распалили — гой! И всех духов к себе созывали — гой! Только нету Ярилы с Купалою — гой! Пошел Ярило огонь класть — гой! Пошла Купала жито смотреть — гой! Чье жито лучшее — гой! Тому пиво варить — сынов женить — гой! Тому горелку гнать, дочек выдавать — гой! Купала, Купала, где ты зимовала? Летовала во лесу, зимовала во кресу. Купаленка зелена, головушка золота.

Сия песня, как и четыре ниже следующих, взяты в благословенном 1996 году из сборника «Календарная и обрядовая поэзия сибиряков» и пелись на самодельный напев.

Купальная ночка мала невеличка, Невеличка мала, и я‑то не спала, И я‑то не спала, златы ключи брала, Зорю размыкала, росу отпускала, Роса медовая, трава шелковая. Как на траве поутру Разыгрался белый конь, Разбил камень копытом, Во том камне ядра нет, Так у парней правды нет, А в орехе ядро есть, Так у девок правда есть. Ой, на Купалу, на Купалу, Там ластовочка купалась, Там ластовочка купалась, На бережочку сушилась, На бережочку сушилась, Красна девица журилась: Было лето ти не было, Мати на улку не пускала, Мати на улку не пускала, Златым ключом комнату замыкала. Приехала Купаленка На семидесяти тележеньках, Привезла нам Купаленка Добра и здоровья, Богатства и почести. Купаленка, Купаленка, Ночка маленька. И я молода‑то ночь не спала, Ночь не спала — вышивала, вышивала. Кабы я знала, что старому — Вышивала бы крапивою, Выстрочала бы жагучакою. Купаленка, Купаленка, Ночка маленька. И я молода‑то ночь не спала, Ночь не спала — вышивала, вышивала. Кабы я знала, что молодому, Вышивала бы черным шелком, Выстрочала балхавицею.

А напевы сибирских песен не у них ли в архиве сыщутся?

Пойдем, девки, лугом, пойдем, девки, лугом. Сорвем цветов много, сорвем цветов много. Совьем венков много, совьем венков много. А кто наш паночек, а кто наш паночек? А вот наш паночек, а вот наш паночек. Купи у нас веночек, купи у нас веночек. Мы дорого не просим, мы дорого не просим — Бутылку горелки, бутылку горелки, Да сыр на тарелке, да сыр на тарелке.

Сия песня пелась в свое время «Купалою», а есть она на кассете «Музыкальный фольклор Западной России».

Сегодня, девочки, Купала, А кто сделал что — пропало! Выйди, выйди, молодица, Выйди, выйди, молодая, Вынеси нам сыра с маслом, Сыра с маслом на тарелке, А горелки в бутылке, А мы дадим — Купаленке. Купаленка зеленая, Да цветочки — розовые, А мы сами — молодые. Марья Ивана в поле звала. Пойдем, Иван, по межам ходить, По межам ходить — жито радить. Роди, боги, жито густо, Жито густо, ядренисто, Ядренисто, колосисто, Ядро с ведро, колос с берно. Пойдем, девки, около жита, Не увидим ли коня вороного Или хлопчика молодого. Если коня — ловить буд. м, А если хлопчика — женить будем! Девки, бабы — на Купальну, Ладо, Ладо, на Купальну! Ой, кто не выйдет на Купальну, Ой, тот будет пень–колода, Ладо, Ладо, пень–колода. А кто выйдет на Купальну, А тот будет бел–береза, Ладо, Ладо, бел–береза. Кто‑кто на Купалу иде, Да вкусное несе? А кто не вынесет, С кровати не вылезет, Лежи тот пень–колодою, Лежи колодой дубовою. Как на Купалу Солнце играло — Ходил чижик по улице. Ходил чижик по улице — Сбирал девок на Купалье. Сбирал девок на Купалье — Молодушек на гулянье. А девочек венки вить — Молодушек шапки шить. А у девочек своя воля — У молодушек дитя мало. А девочек венки вить — А ребятам шапки бить. А у девочек своя воля — А ребятам того боле.
Ой, на Ивана, Та и на Купало Девки гадали, Венки кидали. Ой, кидли в воду, В воду быструю: — Скажи, Черемоша, Про жизнь молодую. С кем, Черемоша, Век вековати, Кого, Черемоша, Любым называти? Довго ль я жити, Довго ль я буду — Неси, Черемоша, венок, Не дай потонути! Ой, рано, на Ивана — Пошел Ваня по коника рано, — Ой рано, на Ивана. Ой, рано, на Ивана — Ведьма Ваню в лесе поймала, — Ой, рано, на Ивана. Ой, рано, на Ивана — Ведьма Ваню зрезала в капусту, — Ой, рано, на Ивана. Ой, рано, на Ивана — Ведьма Ваню сварила в горшочку, — Ой, рано, на Ивана. Ой, рано, на Ивана — Ведьма татей в гости звала, — Ой, рано, на Ивана. Ой, рано, на Ивана — Ведьма татей Ваней угощала, — Ой, рано, на Ивана. Ой, рано, на Ивана — Мамка Ваню в лесе искала, — Ой, рано, на Ивана. Ой, рано, на Ивана — Мамка Ваню жалко рыдала, — Ой, рано, на Ивана. Ой, на дорози, да на перевози, — Ой, вино мое, мое зеленое. Вырос, вырос, овес зелененький, — Ой, вино мое, мое зеленое. Разгулялся коник вороненысий, — Ой, вино мое, мое зеленое. Потоптал овес зелененький, — Ой, вино мое, мое зеленое. Вышел, выбег сличный паничек, — Ой, вино мое, мое зеленое. Сличный паничек, паничек Каличек, — Ой, вино мое, мое зеленое. Що ж ты, коник, так разгулялся? — Ой, вино мое, мое зеленое. Разгулялся, ловиться не дался? — Ой, вино мое, мое зеленое. А я тебе, коник, так споймаю, — Ой, вино мое, мое зеленое. Так споймаю та и зануздаю, — Ой, вино мое, мое зеленое. Зануздаю та и оседлаю, — Ой, вино мое, мое зеленое. Оседлаю та и поеду, — Ой, вино мое, мое зеленое. Та и поеду в чужую земочку, — Ой, вино мое, мое зеленое. В чужую земочку, та и по девочку! — Ой, вино мое, мое зеленое.

Сии две песни пелись на Куполе «Белым Камнем», а взяты они со свежей сибирской записи, еще даже, похоже, не опубликованной.

Ниже приведены тексты еще трех фольклорных песен, которые наши друзья из общины «Родолюбие», несколько адаптировавшие измененный поздней христианизацией вариант, используют в качестве ритуальных на празднике Купалы.

Во поле, поле конюшок свища. Ой, Люли, конюшок сви. Конюшок свища, трех коней ища. Ой, люли, трех коней и. Трех конечиков, трех вороненьких. Ой, люли, трех вороне. Трех вороненьких, полудёненьких. Ой, люли, полудёне. А что первый конь ё во лбу звезда. Ой, люли, ё во лбу звя. У друга коня колесом грива. Ой, люли, колесом гри. У третья коня комком копытя. Ой, люли, комком копы. Ё во лбу звезда — то Ярилин конь. Ой, люли, то Ярила. Колесом грива — то Перунов конь. Ой, люли, то Перуна. Комком копытя — то Велесов конь. Ой, люли, о Велеса. Ярила едет — Лелечку везё. Ой, люли, Лелечку вя. А Перун еде — Ладушку везё. Ой, люли, Ладушку вя. А Велес еде — Макошу везё. Ой, люли, Макошу вя.
Сыпь, сыпь пшеницу в новые корытца, Кормите коней в велику дорогу. Кормите коней в велику дорогу, Бо на той дороге трое ворот новых. Бо на той дороге трое ворот новых; Первые ворота — где Сонико всходит, Первые ворота — где Сонико всходит, Другие ворота — где Месячек светит, Другие ворота — где Месячек светит, Третие ворота — где Ярило едет. Где Сонико всходит, тепленько будет, Где Месячек светит, видненько будет, Где Месячек светит, видненько будет, Где Ярило едет, веселенько будет.
У нас сегодня Купала, то‑то–то. Не девка огонь клала, то‑то–то. Сварог огонь раскладал, то‑то–то. Всех богов до себя звал, то‑то–то. Звал Купала Перуна: то‑то–то. «Ты приди до нас, Перун, то‑то–то. Поглядеть на Купаля», то‑то–то. «Нету мочи Купаля, то‑то–то. Эту ночку мне не спать, то‑то–то. Надо жито соглядать, то‑то–то. Чтоб змея не ломала, то‑то–то. Коренья не копала», то‑то–то.

Материалы к Русалиям 2000 г.

(Из материалов общин «Родолюбие», «Коляда Вятичей»,

писано Добромиром)

РУСАЛЬСКИЕ ПЛЯСКИ

(Гряная неделя, семик, зеленые Святки, проводы Весны)

Какому действу быть?

Первые несколько слов — о месте праздника. Это должна быть ровная поляна, обильно окруженная зеленью. Она может находиться на низком месте, а может и на пригорке, но наилучшим будет открытость в сторону заката и соседство молодой и приятной березовой рощи. Лучше всего провести действо у священного дерева., но если не подходит по остальным статьям, то подойдет любое приятное место недалеко от воды, поля или зеленеющего луга. Хорош будет рядом источник воды — колодец или родник.

Мужикам для своего действа подойдет чуть в стороне пригорок или овраг, и пусть там будет мощное древо с корнями, выступающими из земли. Здесь им понадобятся огонь и чаша.

Зачин общий — славление Весны–Красны, которую с такими трудами на Масленую зазывали, а на Красную горку встречали, жертва Матушке–Земле, призывание воды на поля и буйного роста зелени. Сие действо наиболее подходит деве или молодой жене, как она сама ведает. Русальный хоровод — «плетень», «капусточка», круговая песнь воде и стройной березе. Раздельное делание — девичий хоровод в роще и молодецкие игры на горе или поляне.

Ближе к вечеру у костра говорятся сказания о русалках, былички, предания — как действо «вхождения». Стайка особо бойких девиц, которые, едва сделаешь шаг от стоянки, представляют все опасности, связанные с русалками. Русальные песни на закате.

Девичье таинство — поиск и завивание березки, хороводы вокруг березы, приготовление жертвенного напитка — молока с медом, подобного «медвяной росе», живительным слезам Древа Всех Семян.

Обряды девичьего союза, посвященного как раз Леле и русалиям — кумление, загадывание загадок, крещение кукушки — справа и освящение фетиша. Но что там на самом деле будет — о том только сами девицы ведают, а здесь ни слова.

Добыча священной воды. Девами, закончившими свое таинство и приобщившимися к волшбе Русалий, совершается прилюдно действо, подобное русальскому, всходы к жизни зовущее — полив священного дерева и русальская пляска «спустя рукава». К концу — в самый раз, чтобы застать пляску, приходят мужи из лесу, где творили таинство Переплутово у корней древесных.

Мужское русальское действо — хоровая пляска, разбивание горшка. Под конец две пляски могут объединиться.

Общее шествие — проводы русалки, весны, коня. Битва девок с парнями за чучело.

Последние весенние игры — горелки, уточка, просо сеяли, ручеек.

Игра в похороны — Костромы, Кукушки, Ярилки.

Женское катание по полю.

Игра в Коршуна.

Вью, вью я венок, — Завивайся, березонька. Вью, вью я венок, — Завивайся, кудрявая. Вью, вью я венок, — Мы покумимся, кумушка, Вью, вью я венок, — Поцелуемся, голубушка. Вью, вью я венок, На гряной неделе русалки сидели, Рано, рано. Сидели русалки на кривой березе, — Рано, рано. На кривой березке, на прямой дорожке, — Рано, рано. Просили русалки и хлеба и соли, — Рано, рано. И хлеба, и соли, и горькой цибули, — Рано, рано.

Проделки русалок

О русалках сказывают разное. Говорят, что на Русальную неделю они показываются в образе красивых дев с бледным лицом и с распущенными волосами. Одежды на них вовсе никакой, кроме собственных волос, или только некая прикрышка из водяных трав. Волосы у них кажутся зелеными от заплетенной в них зелени или водорослей, но по правде они русые — не зря ведь им дано такое имечко. Они показываются на перекрестках дорог, на границах поля и леса, но не заходят за околицу села — им там не глядится бывать.

Русалки шалят — бегают по полю, хлопают в ладоши, приговаривают: «Бух! Бух! Соломенный дух!» Сдернуть шапку, стегнуть лозиной, бросить поперек хода на узкой тропе зеленую ветку, самой оставаясь невидимой, — их любимая игра. Русалку можно увидеть, стоя против лунного света, на ветвях старого дерева — она сидит, свесив волосы до земли, поет свою протяжную песню о бегучей воде, о зеленой траве, о стройной березе. При этом она может вить венок, плести сеть, прясть долгую пряжу. И не вздумай спросить у нее: «Что прядешь?» Тогда она ответит нежным голосом:

— А ты угадай! — и эхо (или другие русалки?) подхватит с разных сторон: «…гадай! …дай! …дай!» С тем же, кто не угадает, русалка обойдется сурово.

У берегов реки или в березовой роще русалки перекликаются между собой: «Кума! Кума! Приходи!» — и надеются, что на клич придет какая ни есть душа.

Верная добыча для шалостей русалки — одинокий путник. Любит она обмануть, показать то, чего нету, спытать, кто как стоек к ее чарам. Зрелого мужа или умудренную опытом жену русалка не сильно обидит, разве что проведет — заморочит, собьет с пути, как то у всего этого рода в обычае. А вот молодого парня она, во чтобы то ни стало, попытается очаровать, заворожит своим пением, так что на годы забудешь, где ты есть. А то позовет за собой и заманит в холодную воду. И если тебя вода охладит, то тогда хотя бы не пропадешь. Могут русалки обступить парня целой стайкой и начать его обсуждать на все лады — хорош ли он или так себе, причем показывают свое всеведение. И если одни уговорят других, что он хорош, то все бросятся на него и защекочут.

Особую прыть проявит русалка, если встретит юную девушку. Обязательно постарается заманить к себе, защекотать или утащить под воду. Если не знаешь, как от них, беспокойных, оберечься, то ночью к воде лучше не ходить. Сначала всегда испытает — как ты, родная, крепка на этом свете. Если не крепка — уведет тебя русалка к иным… Загадывает она обычно загадки, вроде:

— Полынь или петрушка?

Выходя за околицу, девушки брали с собой полынь–траву, которую русалки как бы избегают. И если какая ответит: «Полынь!», то с криком «Сама изгинь!» — русалка отступит. Такой ответ должен значить, что девица хочет и может жить на свете с людьми, коли позаботилась себя оберечь, и сила полыни ей ведома.

Если бросить в воду полынь и послышатся эти же слова, значит, «кума» уже не повредит, и можно смело купаться. А кто горькой полыни предпочтет вкусную петрушку, то при этих словах русалка обрадуется, захохочет: «Так ты наша душка!» — и защекочет, а то утащит с собой… и пиши пропало.

Качаются русалки на ветвях старых деревьев, просят трогательным голосом, чтобы дали ей сорочку. В старину женщины оставляли русалкам на сорочку на ветках деревьев пряжу, полотно, рушник, а девушки — венок.

В недавние времена, когда с русалкой встретиться стало все большей редкостью, шаловливые девчонки по деревням устраивали «проводы русалки» — выбирали из своего кружка самую резвую, распускали ей волосы, надевали венок, снимали почти всю одежду, вели под провожальную песню к полю. А на поле заталкивали русалку в рожь, а сами скорее бежали с криком: «Утекаем от русалки!» Русалка бежит за ними, хлопает в ладоши.

А в иных местах шли все в венках туда, где прячется русалка, снимали их и бросали в зеленя, а потом пускались бежать, чтоб русалка не догнала. При этом на поле бьют в била, трубят, жгут костры. Девица через него перепрыгнет, а русалка остановится.

Проведу русалку от бора, до бора, Рано, рано, от бора до бора. От бора до бора, в зелену дуброву, Рано, рано, в зелену дуброву. В зелену дуброву, во ядрено жито, Рано, рано, во ядрено жито. Во ядреном жите, тут русалке жити, Рано, рано, русалке жити.

А были и такие места, где роль русалок исполняли мужчины. Когда девицы шли со своих игр, с хороводов или от семицкой березки, мужики, переодевшись пострашнее, прятались в кустах на их дороге, пугали криком, пытались сорвать венок, бросить под ноги вицу, облить водой из горшка.

Из этого кое–где родился целый обряд. Мужчины в простынях, в масках, с кнутами бросались на стайку девушек и молодушек, стараясь угостить каждую. Те с криком: «Русалки, русалки!» — разбегались, но возвращались и спрашивали: «Русалочки, как лен?» А мужики показывали длинный кнут и со словами: «Вот такой будет!» — стегали вопрошаек со всего маху.

Заплетися, плетень, заплетися, плетень — Заплетися, заплетися! Завернися, труба, завернися, труба — Золотая, золотая! Догадайся, кума, догадайся, кума — Молодая, молодая! Расплетися, плетень, расплетися, плетень — Расплетися, расплетися! Развернися, труба, развернися, труба — Золотая, золотая! Разгадала кума, разгадала кума — Молодая, молодая!
Плетень, заплетися, Золота труба, Завяжись узлом. Из‑за гор девица Гусей выгоняла: Те–га, гуси, домой, Те–га, серы, домой, Я сама с гуськом, С гуськом сереньким. Плетень, раслетися, Золота труба, Развяжись узлом. Из‑за гор девица Гусей выгоняла: Те–га, гуси, домой, Те–га, серы, домой, Я сама с гуськом, С гуськом сереньким.

Девицы, все в венках, кружком окружают парней. Заводят друг друга перекличками:

Разыгрался Юрьев конь, разбил камень копытом! Во том камне ядра нет, так у парней правды нет! А в орехе ядро есть, так у девок правда есть!

И перекидывают друг другу свои венки через головы парней, а парни пытаются поймать.

Коршень

Игра по преимуществу девичья. Главных лиц два — Коршун и Наседка, остальные — наседкин выводок. Для этого выводка где- нибудь в стороне припасены березовые вицы.

Коршун сидит посреди круга, клекочет, злобно шипит, и в то же время как бы что‑то роет. Наседка ведет за собою выводок, который держится руками друг за друга, вокруг Коршуна и припевает:

Вокруг коршеня хожу, Ожерелие нижу. По три ниточки, Бисериночки. Я связала вороток — Вокруг шеи короток!

После чего останавливается и начинает разговор:

— Коршень, Коршень, чего роешь?

Ямочку рою.

— На что тебе ямочка?

Денежки искать.

— На что тебе денежки?

Иголку купить.

— На что тебе иголка?

Мешочек шить.

— На что тебе мешочек?

Камушки положить.

— На что тебе камушки?

В твоих детей шуркать–буркать!

(Или по–другому, как показано ниже. А после того:)

А высок ли был огород?

Вот этакий!

Врешь ты все! У меня огород — кошка лапой достанет, и то они не залетят! Не дам тебе детей! Ши! Ши! Пошел!

И начинает убегать со всей цепочкой, а Коршень ловит детей по одному. Под конец ловит Наседку, усаживает ее посреди круга и говорит:

Вот я и матку вашу поймал. Вы мне огород поломали — работайте!

И раздает каждому работу:

Тебе — дрова пилить,

Тебе — баньку топить,

Тебе — веники вязать,

Тебе — квас квасить,

Тебе — белье припасти,

Тебе — постель стлать, а я пока отдохну. Ну‑ка, Наседка, поищи у меня в голове!

И укладывается к Наседке на колени. А Цыплята тем временем отбегают в сторону за прутьями и, скрывая их, возвращаются по одному. Каждого из них Коршень расспросит:

— Что ты делал?

— Дрова пилил!

— Высока ли поленница?

— Вот такая!

И далее — горяча ли банька, долга ли мочалка, велика ли бочка квасу, мягка ли постель. Если разойдется — то прикажет показать, как ты это делал.

И когда соберутся все Цыплята, то поднимается:

— Все готово, теперь в баньку пойду!

А тут‑то Цыплята достают свои прутья и устраивают Коршеню баньку. Для того надо ему иметь одежду поплоше и потолще.

Разговор может быть и таким:

— Коршень, Коршень, чего роешь?

Ямочку рою.

— На что тебе ямочка?

Денежки ищу.

— На что тебе денежки?

Кадушки куплю.

— На что тебе камушки?

Цыплят бить, твоих детей лупить!

— Это за что про что?

— Они мне весь огород поломали!

— Коршень, Коршень, чего роешь?

Ямочку рою.

— На что тебе ямочка?

Денежки ищу.

— На что тебе денежки?

Иголку купить.

— На что тебе иголка?

Мешочек шить.

— На что тебе мешочек?

Соль положить.

— На что тебе соль?

Щи варить.

— На что тебе щи?

Своих детей покормить, а твоим глаза залить!

— Дед, дед, чего роешь?

Ямочку рою.

— На что тебе ямочка?

Денежки искать.

— На что тебе денежки?

Соли купить.

— На что тебе соль?

Твоим детям глаза засолить!

 

 

КУПАЛА-2000.

Предложения по действу

(Из собрания Дома Ясеня, писано Добромиром)

Общее строение праздника суть:

23.06, пятница — русальские игры.

24—25.06 — купальское действо.

Русальские игры

Действо начинается на общем кругу — круговой чарой, которая будет пущена в честь праздника. (Священного огня зде торжественно возжигать не стоит.) После чары некто (лучше, если одна из жен) скажет слово о празднике — о русалках, о том, как они свое доброе дело сделали, росу отпустили, ниву оросили, да теперь пора их и проводить, а не то они вовсе опасны станут. И в хороводе поется песнь о русалках.

Неким образом русалку отыскав, громада изгоняет ее за пределы обитаемого мира. И с этой минуты начинаются ее шалости. Тут же, едва от круга общего отойдя, некое девичье тайное сообщество творит русальску игру — выделяется в нем особый круг бойких девиц — русальских жриц, кои, венками и диковинной одеждой украсясь, донимают честной народ шалостями и загадками, стоит лишь кому от костра отойти. «Главная русалка» — самая зловредная, существо вовсе не от мира сего. И кое–кого из девиц может она по своему выбору утащить из мира людей, обратить к себе на службу.

Мужики (и те из дев и жен, кои от участия в игре устранились), завершив зачин, собираются к костру. У сего костра сказывает некий человек сказ о тайной силе. Особенно про русалок, да пострашнее.

К полуночи ближе, когда от русалочьих шалостей мочи не станет, русалку изгонять пора настанет. И поведут ее на край поля все наличные девушки да молодушки, а во главе процессии пойдут те, которые сами же пуще всех шалили. Теперь они больше всех и стараются, чтобы русалочий дух к ним напрочь не привязался. Главная же русалка, которую изгонять ведут, слезно просит ее не гнать, хочет с людьми навек остаться.

А ведут ее на край праздничного места, людьми обжитого, в поле, в лес или к реке. И через ту реку девицы–спутницы ее переводят- перегоняют, а вслед за ней бросают за реку венки, чтоб русалочьего в них вовсе не осталось. И с криками: «Бежим, бежим от русалки!» бегут в обрат к костру. Через тот костер им надо перепрыгнуть для полного избавления — русалке через него ходу нет.

Тем временем в кустах или за деревами у дороги, что к той реке ведет, прячутся мужчины, тоже как‑нибудь ряженые, с кнутами, березовыми вицами, горшками воды… и подстерегают, когда девки назад пойдут. И бросаются на них с гиканьем, хлещут, водой поливают.

А сзади — другая опасность. Изгнанная русалка, обратно через реку перебравшись, гонится за девицами, чтобы кого‑нибудь за собой уволочь. Спастись от нее может только та, коя прыгнет через огонь. Вернувшимся девицам надлежит показать, что теперь они — совсем наши: хлеба–соли отведать, самим на загадку ответить, еще и поплясать.

Тех, кого русалка утащила, или ранее того к себе завлекла, а также парней, которые ранее того на зуб к ней попались и были злодейски зачарованы, надо выручать. Для этого надо отправиться в ее мир за реку, и сделают это опытные в таких странствиях шаман (ведун) и шаманка (берегиня), которые при желании изберут себе спутников.

А тем временем, когда девицы у костра отпляшут, наступает раздолье мужское — круговые пляски и воинские игрища. Разъярятся парни, поднимут силу огненну — никакое зло к нам теперь не приступит. К этому костру возвращается из‑за реки шаман, расколдовавший всех похищенных и бесстрашно вырвавший у мира темных сил самое русалку.

И баиньки — до рассвета.

Праздник Купалы

Начинается праздничное действо на рассвете, когда народ, Русалии отыгравший, восстанет ото сна и омоется в целебной росе, Русалиями накануне отпущенной. Утро нарождающегося дня принадлежит девицам — они вьют венки, качаются на сооруженных парнями качелях. Готовится кукла — Кострома, шалаш для нее. А тем временем постепенно прибывает основной народ.

Прибывающих встречают хозяева праздника, указывают место для стоянки, упреждают, к какому часу готовыми быть. В этот час рог затрубит, позовет народ на капище, в общий круг становиться.

Открывается общее действо вскоре по полудни, пока солнце высоко, на главном капище. И будет при том:

- зажжение (от Солнца) священного огня, которому всю ночь гореть, и слава ему;

- слово о празднике;

- треба всем богам — слава держателям трех миров, почитание всех стихий, которые на этот день в полной силе суть;

- круговая чара (?);

- праздничная песня и хоровод.

Поход на курганы — к предкам

(а не сделать ли его позже — перед братчиной? Или общий обход с него начать, от предков, где наши истоки суть?). С общего круга разойдясь, готовится народ к действу вечернему Ходит по очагамкоманда хозяев — все больше девицы, с особыми купальскими песнями собирают припасы на общую братчину.

Общая братчина творится во второй половине дня, у шалаша Костромы. Здесь, возблагодарив Мать–Землю, вкусим ее дары — обрядовую кашу, как и положено на свадебном пиру.

(Свадьба сил природных — Ярилы и Купалы, начала мужского и женского, в этот день торжествуется. Каша на свадебном пиру подавалась в знак дороги, предстоящей жениху и невесте к новому очагу. Каша какова — запаренная гречка или повкуснее что?)

Засим часть вольная — кому разговоры говорить, кому лес слушать, кому песни петь, кому своим изделием хвалиться. Пока светло — составляется Большой Купальский Костер. Сказы к празднику.

На закате вновь созывается народ на само купальское действо:

- зачин купальский, прославление Костромы, зажжение факелов,

- шествие с Костромою — жениху навстречу, по сакральным узлам капища (подумать на месте — нужен ли такой полицентризм? Не лучше ли коротким путем — от шалаша к костру?) На пути Медведь встретит, выкупа потребует. По обходе, к шалашу вернувшись, Кострому палить или разорвать,

(а может, и вовсе утопить — посредством игры в Ящера, како в прошлый раз было? Тогда есть смысл отыграть Кострому не куклой — куклой будет один Ярун, — а красной девицей, кою круг поля и обведем–обнесем?)

А после того шествовать в лес — Яруна хоронить. Несут его два мужика причудливо одетые или вовсе телешом. А провожают девы и жены, оплакивают своего милого Ярилушку, загубленную девичью радость. Когда отплачутся, мужики становятся круг могилы (разгоняя женщин свистом?) и ритуально ругаются на чем свет стоит, чтоб Ярун скорее восстал.

Вернется народ с похорон к костру — и зде ему сведущие люди поведают, что не навек ушли наши дорогие, но вернутся, коли призвать их как следует, ярью сердец, песней, хоровой пляской, жарким костром. (Купала–купала, ходи в пекло, ходи в рай, Кострома с воскресением.)

Зажжение костра — явление Ярилы с Купалою. Выйдут из лесу, принесут дары — чару пива и зеленый венок, благословят громаду на всякое доброе дело, на земли орание, дома строение и чад рождение, и пустит Ярило по кругу чару напитка солнечного.

И сами Ярило с Купалою запалят и скатят в воду колесо горящее. (И коли в силе будут — останутся с народом все действо своим присутствием осенять, а коли нет — спасибо этому дому, пошли к другому.) После этого на Купалу — и купанье, во реке омыться, да сотворить таинство с венками, коли река позволит, да юных девиц с молодыми парнями будет в равной пропорции.

После купания в холодной Яхроме–реке разогреемся игрищем, какое подобает: скоморошину завести, ручейка–скоморька, вишенку, и иное гужеплясие.

А на рассвете вновь протрубит рог — и кто на ногах останется, на бугор — Солнце Красное встречать.

Чтоб старшей быть замужем вовремя, в срок Сегодня к утру Пусть младшая станет супругой угрю Женою ужу Таков уж обычай Такой был зарок Что угорь, что уж — все одно, все равно Коли так суждено Две свадьбы играют, и льётся вино Что в море, что в озеро — камнем на дно В чертогах угря, в зыбком замке ужа Где блекнет заря Под призрачной крышей найдешь ты приют Где ждут уж тебя Колышутся воды и рыбы поют La riedeut de raideu La riedeut de raideu JIa ридъю де райдъю Да ридъю де райдъю Все глубже, все ниже, все ближе ко дну Во мрак и во тьму Но где‑то над ухом звенит голосок И вторят ему Шарманка, волынка, вода и песок La riedeut de raideu La riedeut de raideu Лa ридъю де райдъю JIa ридъю де райдъю La riedeut de raideu La riedeut de raideu Ла ридъю де райдъю Ла ридъю де райдъю О, ranee naghaina jaina Ranee naghaina gho O, ranee naghaina jaina Ranee naghaina gho.