— У нас, в Херне, это началось еще до Рождества.
— Это все шахты Гуго Стиннеса .
— А обнуливать вагонетки на харпеновских рудниках, если какая не доверху наложена или попадется самая малость нечистого угля…
— Да еще вдобавок и штраф платить…
— Совершенная правда, господин горный советник. Только чтоб забастовать, да кто забастовал-то, терпеливые горняки, тут уж виновата эта червивая хвороба, которая разошлась по всему краю, а правление делало вид, будто это ерунда, когда чуть не пятая часть всех шахтеров…
— Ежели ты меня спросишь, так могу тебе сказать, что от этого червя даже шахтные лошади и те…
— Да ты что, эту заразу принесли нам поляки…
— А бастуют все, и польские шахтеры тоже, хотя, как вам известно, господин горный советник, их вообще-то легче легкого успокоить…
— Водкой…
— Экий вздор. Насчет выпить они все друг друга стоят…
— Во всяком случае штаб забастовки ссылается на Берлинский мирный протокол восемьдесят девятого, короче, на нормальную восьмичасовую смену…
— Дак этого же и нет нигде… Всюду продлевают время подъема…
— А у нас в Херне мы аж десять часов сидим под землей…
— Ежели ты меня спросишь, так это обнуливание, которое все чаще и чаще…
— Сейчас бастует около шести десятков…
— А вдобавок они снова завели черные списки…
— А в Везеле стоит пехотный полк 57, повышенная боевая готовность и всякое такое…
— Вздор вы все говорите… До сих пор по всему бассейну видны только жандармы…
— А у нас в Херне они всех горных чиновников, ну, вроде вас, заставили носить нарукавную повязку и дали им всем дубинки все равно как полиции…
— И прозывают их Пинкертонами, потому что американец Пинкертон первым додумался до такой хитрости…
— А раз теперь всюду всеобщая забастовка, Гуго Стиннес и надумал закрыть свои шахты…
— Вот и в России сейчас что-то такое вроде революции…
— А в Берлине товарищ Либкнехт…
— Ну, тут сразу вмешалась армия и начала палить…
— Как на юго-западе, там наши раз-два и разделались со всеми готтентотами…
— Словом, теперь бастует сотни две шахт…
— Подсчитывали, оказалось восемьдесят пять процентов.,.
— Но до сих пор все проходит вполне мирно, господин торный советник, потому что само профсоюзное начальство…
— Это вам не Россия, у них революция все крепнет и крепнет…
— Вот поэтому товарищи в Херне для начала разобрались со штрейкбрехерами…
— Раз Стиннес до сих пор не желает идти ни на какое соглашение, можно опасаться, что…
— А теперь в России военное положение…
— Зато наши парни загнали этих самых гереро и прочих готтентотов прямо в пустыню…
— А вот Либкнехт назвал рабочих в Петербурге и в нашем угольном бассейне героями пролетариата…
— Между прочим, с японцами русские так быстро не сладят…
— А у нас в Херне они уже стреляли…
— Но только в воздух, только в воздух…
— В воздух — не в воздух, а все побежали…
— От ворот шахты через площадку перед воротами…
— Нет, господин советник, это не военные, это только полиция…
— Полиция не полиция, а бежать мы бежали…
— Пора мотать отсюда — вот что я сказал Антону…