К нашему возвращению заведующей школой назначили Славкину мать. Она долго отнекивалась, но потом ее все-таки уговорили. В Киеве она преподавала английский язык, а здесь пришлось учить первоклассников и третьеклассников. Во время уроков она часто задумывалась, и ребятишки вовсю списывали друг у друга диктанты и задачки. Злой Захлебыш сразу же прилепил ей кличку Печальная Лиза.

Славка уехал учиться на соседнюю станцию, и теперь видеться с ним мы могли только по воскресеньям. Там была семилетка, а при ней интернат.

Школа у нас была забавной: в одном классе учились сразу два класса. Два ряда парт назывались вторым классом, два — четвертым. После обеда наши места занимали первый и третий классы. Так мне учиться еще не приходилось.

Пока меланхоличная Мария Петровна объясняла нам материал, второклассники решали задачки. Когда классную работу выполняли мы, она занималась с ними.

Мы с Генкой сели на последнюю парту во втором ряду, Артамонов с Костылем пристроились поближе к печке, Кунюша и Захлебыш — возле окна. Первые парты облюбовали девчонки. Место рядом с Надей Филатовой пустовало: на нем в прошлом году сидела Кузнецова Галка.

На первой же перемене Кунюша чуть не подрался с Вовкой Рогузиным. Это было невероятно: Кунюша всегда заискивал перед Костылем, стараясь ему во всем угодить. Костылю это нравилось, и он простил ему летом даже историю с украденным пулеметом.

Сегодня во время уроков, когда Мария Петровна что-то объясняла второклассникам, Кунюша настраивал музыкальный инструмент. Засунув лезвие безопасной бритвы в щель парты, он оттягивал ее пальцем и блаженно закрывал глаза. Лезвие пело, как надоедливый комар, ребятишки оглядывались. Кунюша довольно ухмылялся. Захлебыш открыл беглый огонь по второклашкам из малокалиберной рогатки, сворачивая пульки из газетной бумаги. Перед, звонком раскачался и Вовка Костыль. Он незаметно подкрался к Наде Филатовой и привязал ее косу к спинке парты.

После звонка Надя резко вскочила и, вскрикнув, опустилась на парту. Из ее раскосых глаз брызнули крупные слезы, Костыль довольно загоготал. Кунюшу словно стукнули поленом по голове: сначала он побледнел, потом покраснел, схватил Вовку за воротник и тихо, но твердо шепнул:

— Выйдем, хмырь, потолковать треба.

Вовка иронически смерил его с головы до ног и снисходительно разрешил:

— Пойдем, потолкуем.

Когда мы выскочили во двор, Костыль уже держал Кунюшу за грудки и старался угодить кулаком в подбородок. Кунюша изворачивался и пытался оторвать ему ухо.

Мы бросились к драчунам, силой растащили их в стороны. У Кунюши вздулась отвислая губа, Вовкино ухо пылало июньским маком.

— Погоди, я тебе кишков отмотаю,— пригрозил Костыль, отплевываясь и ощупывая покрасневшее ухо.— Совсем ошалел, что ли?

—- Не будешь на девчонок рыпаться,— огрызнулся Кунюша, вытирая губу.— Нашел кого задевать.

— А ты что — девичий пастух, да?— успокаиваясь съязвил Вовка.— В щенятника превратился?..

Занятия проходили шумно, с гомоном и шепотками. Мария Петровна разрывалась между двумя классами.

Когда второклассники, отдуваясь, писали диктовку, краснощекий мальчишка с соседнего ряда бесцеремонно подтолкнул меня локтем.

— Слышь, ты хорошо пишешь диктовки? Проверь, десятушку дам. Только чтобы ошибок не было.

— Это кто же установил у вас такие расценки?

— Кунюша, кто. Да ты читай, читай, а то другому отдам.

— Читай сам,— рассердился я.— А еще октябренок!

Мальчишка надулся, попытался передать тетрадь Захлебышу, но получил от него щелчок.

После уроков мы остались всем классом. Я рассказал о случившемся, Кунюша уставился в парту, а Костыль с готовностью поддержал меня:

— Во-во, у него руки медовые, все к ним прилипает, а еще туда же — драться полез.

— Ладно, чтобы этого больше не было,— примирительно сказал Генка.— А теперь давайте займемся делом: будем всем классом изучать противогаз. Кто сдаст зачет — получит значок. Идет?

Генка был единственным, кто отдыхал в пионерском лагере. Там он в прошлом году занимался в кружке «ПВХО», и теперь Глафира поручила ему вести такой кружок в школе.

— Идет,— под нос буркнул Костыль, хотел сплюнуть, по раздумал и вытащил носовой платок. Потом пересел к Захлебышу и стал с ним о чем-то переговариваться.

— Рогузин,— одернул его Генка.— Повтори, как называется эта часть.

— А ты что учитель, что ли?— угрюмо огрызнулся Костыль. — У нас тут кружок, а не классные занятия.

— Ну вот, а мы еще хотели поручить ему вести стрелковый кружок,— развел руками Генка и нарочито вздохнул.

— Какая, какая часть?— сразу встрепенулся Костыль.— Она... она называется...— и беспомощно посмотрел на ребят.

— Вот эта,— показал Генка на гофрированную трубку.— Ты ведь внимательно слушал.

— Дыхательная кишка,— подсказала вдруг Надя, делая серьезные глаза.

— Дыхательная кишка,— как эхо, повторил Вовка, не поняв подвоха.

Ребята захохотали, а Костыль незаметно лягнул Захлебыша.

— А эта? — еле сдерживая смех, опросил Генка.— В ней еще находятся клапаны.

Захлебыш пожал плечами, а Надя сузила раскосые глаза и услужливо подсказала:

— Закупорка.

— Закупорка,— машинально повторил Вовка и погрозил кулаком Наде.

Ребята хохотали, упав на парты.

— Значок сейчас получать будешь или принести на дом?— закатилась Надя, вытирая глаза.

Костыль сердито засопел и снова лягнул под партой ни в чем не повинного Захлебыша.