Все было бесполезно.

Как ни старалась Джози уснуть, ей это не удавалось. Она извертелась на своей широкой мягкой постели, переворачивала и взбивала подушки, то сбрасывала, то натягивала одеяло.

Но сон не приходил.

За окном по полночному небу плыла молочно-белая луна. Ветер, трепавший полупрозрачные занавески, приносил запах роз из палисадника.

Ночь тянулась бесконечно долго. Наконец Джози почувствовала, что не может больше лежать – ни одной минуты.

Босая, с распущенными волосами, она вышла в коридор в одной белой шелковой ночной рубашке. К чему одеваться? В такой час в доме все равно никого не встретишь. Все люди давно крепко спят.

Неплохо бы выпить чашечку чая. Чашечку чая? Джози печально усмехнулась, отметив, что уже начала перенимать английские привычки.

Подняв свечу повыше, графиня миновала коридор и проскользнула в кухню. Зажгла лампу, поставила на огонь чайник, метнулась к буфету за чашечкой и… чуть не вскрикнула, увидев в дверях Итэна…

Высокий и мощный, он загораживал собой узкий проход. В руке у него был бокал бренди. Он пристально и с каким-то загадочным выражением лица глядел на жену.

Джози зажала рот рукой.

– Ты что – хотел напугать меня до смерти? – хрипло выдавила она, обретя наконец способность говорить.

Ничего не ответив, Итэн продолжал в упор смотреть на нее.

У Джози гулко забилось сердце. С Итэном явно творилось что-то неладное. От него снова – как и в тот день в Абилене – исходило ощущение грозной опасности.

Он уже снял свой вечерний костюм, но галстук еще болтался на шее, воротник рубашки был расстегнут, обнажая широкую мускулистую грудь. Его глаза неестественно блестели.

– Ты пьян, – пробормотала Джози как бы про себя.

– Не очень, милая.

Да, он не был пьян. Джози поняла это, когда Итэн подошел поближе. Взгляд у него был привычно пронзительным и холодным. Но он весь кипел от с трудом сдерживаемого возбуждения. Его челюсти были плотно сжаты, все тело напряжено.

– Хочешь чаю?

– Ни в коем случае.

– Кофе?

– Нет.

– А может, яичницу с ветчиной, хлеб с маслом и тарталетки с джемом? – полушутя спросила Джози. – Я ведь повариха, ты не забыл? Ты и глазом не успеешь моргнуть, как я все приготовлю…

– Я не хочу есть. – Итэн залпом осушил свой бокал и с силой поставил его на стол, так что стекло жалобно звякнуло.

Потом он шагнул вперед. Теперь их разделяла только пара шагов. Глаза у Джози округлились от страха, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

– Если я и хочу чего-то, то совсем другого.

Джози смотрела на него – беспомощно и с ужасом, не зная, чего ей ожидать от этого высокого сильного мужчины с пронизывающим взглядом. Что ему нужно, чего он хочет?

«Того же, что хотят все они, – с неожиданной злобой подумала Джози. – Использовать меня. Получить удовольствие, насытить свою похоть, а потом смыться. Он скоро разведется со мной и отошлет назад в Америку, навсегда!»

Эти мысли дали ей силы сопротивляться. Вцепившись в край стола, она крепко сжала губы, как бы предупреждая Итэна не подходить к ней, держаться от нее подальше.

Итэн уловил этот безмолвный сигнал, и в нем сразу вспыхнуло желание схватить Джози и показать, что от него не так-то просто отделаться. Только собрав всю свою волю, он сумел остаться на месте. Его ноги словно вросли в пол, руки, стиснутые в кулаки, были плотно прижаты к бокам.

Раздражение, владевшее им целый вечер, росло час от часу. Тяжело было смотреть, как Джози очаровывает светское общество, и сознавать, что она – его законная жена – не принадлежит ему. Но когда Итэн услышал, как эти трусы, Кавенлей и Уиллоутон, говорят о Джози словно об уличной девке, ярость пронзила его душу всеми своими острыми шипами.

Он понимал: это только начало. Скоро сплетни поползут дальше, станут еще оскорбительнее.

Даже избив чванливых негодяев, Итэн не успокоился. Целый вечер его преследовали мысли о Джози: и когда он сидел за игорным столом, и когда болтал о разной чепухе с совершенно не интересными ему людьми, и когда ел казавшийся безвкусным ужин (который, впрочем, остальные гости уничтожали с большим аппетитом), и когда позволил себе еще один раз станцевать с Джози вальс.

И теперь, когда Итэн услышал легкие шаги на лестнице, увидел из своего кабинета стройную фигурку в ночной рубашке, проскользнувшую в кухню, ему показалось, что кто-то изо всех сил толкнул его, приказывая идти за ней.

И вот он стоит здесь, почти рядом с этой мучительницей, которая стала его законной женой в Абилене, в гостиной тамошнего судьи, и ведет чертовски тяжелую борьбу с самим собой, дабы удержать рвущийся наружу гнев.

Итэн схватился руками за голову – а то, не ровен час, они потянутся к Джози. Проклятие! Ну как можно заглушить свои естественные инстинкты? Чем утолить этот нестерпимый голод, если Джози выглядит соблазнительнее самого сочного персика, свежее спелой клубники, на которой блестят капельки росы? Ему хотелось утонуть в ее фиалковых глазах, зарыться в густые мягкие волосы, погладить и попробовать на вкус каждый дюйм шелковистой кожи, коснуться губами маленьких красивых грудей и всех изгибов тела – от плеч до миниатюрных хрупких ступней.

Но Итэн хорошо помнил, что тогда, у ручья, Джози сбежала от него, обвинив в том, что он нарушил правила игры. А потом всеми способами старалась держаться подальше. Черт возьми, это продолжается уже целую неделю! Он физически ощущал ее равнодушие и отстраненность – как будто у него в горле застрял кусок льда.

Вот чего она добивается, угрюмо решил Итэн. Но будь он проклят, если позволит ей снова упрекать его в нарушении договора и отталкивать от себя. Ей нужны нейтральные, деловые отношения? Что ж, она их получит.

– Почему ты не в постели? – спросил Итэн и тут же поправился: – Я имею в виду – почему ты не спишь? Ведь уже далеко за полночь!

– Я знаю. Могу задать тебе тот же вопрос.

Итэн покривился. Да, в находчивости Джози не откажешь. И это качество не менее привлекательно, чем ее нежные щечки или чувственные губы. Он и хотел бы рассердиться, но не сумел преодолеть себя.

Взгляд Итэна невольно скользнул ниже – от упрямо поджатых губ к вырезу ночной рубашки и грудям, которые вызывающе четко проступали сквозь паутину шелка.

В этот момент Джози вспомнила, что на ней надето – вернее, не надето.

Она ахнула и скрестила руки на груди. Ее щеки запылали румянцем. Повернувшись к Итэну боком, она быстро направилась к двери, стараясь не терять достоинства при этом позорном бегстве.

– Я не могла заснуть. Решила выпить чаю. А теперь чувствую, что устала. Пойду-ка лягу…

Джози попыталась прошмыгнуть к двери, но Итэн поймал ее за руку.

– Куда ты так торопишься?

Глупый вопрос! Он отлично знал, почему Джози собирается бежать отсюда, но совсем не хотел, чтобы она уходила. Во всяком случае, не сейчас.

– Уже поздно. Говорю тебе, я устала. И одета не лучшим образом.

«Отпусти ее. Отпусти!» – твердил внутренний голос. Но Итэн не мог выпустить руку Джози.

– Ты одета великолепно.

– Нет, Итэн, нет. Пожалуйста, отпусти меня.

– Чего ты боишься, милая?

– Разумеется, не тебя! Но это нехорошо… неприлично… на мне только ночная рубашка.

– Воровать тоже плохо, однако тебя это не останавливало, – попытался пошутить Итэн, чтобы хоть немного приглушить одолевавшее его желание.

Джози застыла, словно обратившись в камень. Итэн готов был откусить себе язык. Кой черт дернул его сболтнуть такую глупость? Он нес чепуху, только бы удержать ее здесь подольше.

– Извини. Я имел в виду совсем другое.

– Нет, именно это. – В глазах Джози вспыхнула боль, голос звучал еле слышно. – Ты ведь не забудешь, верно? Или не пожелаешь забыть. Ты до сих пор считаешь меня…

– Нет. Клянусь! – Итэн грубовато притянул ее к себе. – Моя беда в том, что я уже перестал считать тебя воровкой.

– Но то, что ты сказал, доказывает…

– Доказывает? Ты хочешь, чтобы я доказал, как отношусь к тебе на самом деле? Что ж, с удовольствием.

– Отпусти меня.

– Нет. Прежде я хочу убедить тебя…

– Я знаю, каким способом ты будешь убеждать меня…

Она не успела закончить, потому что Итэн закрыл ей рот поцелуем, лишив способности и говорить, и думать. Поцелуй был таким глубоким и страстным, что у Джози перехватило горло и подкосились ноги.

– Я мог бы целовать и целовать тебя всю жизнь, до скончания века, – простонал Итэн, погрузив пальцы в ее волосы и прижимая к себе другой рукой, чтобы ощутить каждый миллиметр ее теплого тела. – Я хочу тебя больше всего на свете!

Джози еще дрожала, не в силах прийти в себя после неистового натиска его губ. Ее лицо горело, рот словно распух. Сознавая, что Итэна надо оттолкнуть, она льнула к нему все сильнее.

Ей больше нечем было защищаться. Если он будет вот так смотреть на нее, трогать, целовать… она окончательно погибла. Погибла.

Только одно может остановить Итэна. Остановить их обоих, прежде чем они совершат ужасную ошибку.

И когда он снова потянулся к ней, Джози шепнула:

– Молли.

Она произнесла одно-единственное слово, но Итэн замер, будто обратившись в соляной столп. Джози чувствовала на своем лице его теплое дыхание.

– Что ты сказала?

– Молли! – На глаза у Джози навернулись слезы. – Ты хочешь Молли. Ты любишь ее больше, больше… чем кого бы то ни было, – жалобно закончила она и, увидев в его глазах ярость, вздрогнула от острой боли, пронзившей сердце.

– Кто рассказал тебе о Молли?

– Какая разница?

Джози оттолкнула Итэна с такой силой, что он, ошеломленный услышанным, попятился назад.

– Она здесь – стоит между нами. Ты любил ее и до сих пор оплакиваешь. Она царит в твоем сердце.

– Черт, какое отношение это имеет к тебе? – воскликнул Итэн. Его бронзовая кожа приобрела пепельно-серый оттенок.

Джози хотелось крикнуть: «Потому что я должна быть одна там – в твоем сердце! Но место занято…»

Однако остатки гордости заставили ее промолчать.

– Я не желаю, чтобы меня использовали, – еле выговорила Джози тоненьким скрипучим голосом, – как… как шлюху. Как ничтожество. Только потому, что Молли нет, а тебе нужна женщина… которую потом можно вышвырнуть вон… забыть…

– Значит, вот за кого ты меня принимаешь? – Объятый яростью, Итэн стиснул кулаки. – Черт возьми, Джози, ты действительно так думаешь?

Он отпрянул от нее и грохнул рукой об стол, да так, что гулкий звук эхом прокатился по кухне. Перепуганная Джози подскочила на месте.

Возрастающий с каждой секундой темный слепящий гнев, казалось, разрывал на части тело и душу Итэна.

– Убирайся с глаз моих долой, покуда не поздно! Не то я сделаю что-нибудь, о чем потом пожалею. Слышишь? Уходи!

Джози не ожидала такой страшной бури…

– Итэн, я просто… я имела в виду, что когда-нибудь захочу большего, – бормотала она дрожащим голосом. – Я хочу… чтобы меня любили так же, как ты любил Молли. Наверное, это невозможно, но…

Итэн потащил Джози к двери, неимоверным усилием воли стараясь не причинить ей боль.

– Вон отсюда!

От этих волн ярости, казалось, вибрировал воздух. Джози увидела горящие глаза Итэна, почувствовала скрытое напряжение, сковавшее его тело, и страх наконец заглушил смущение и душевную муку. Всхлипнув, она проскользнула мимо Итэна и помчалась к лестнице.

На его лбу выступил пот. Бог ты мой, значит, вот какого Джози о нем мнения: он до сих пор любит Молли, но не прочь затащить ее в постель – сколько раз? Один или два, или каждую ночь, пока не завершится эта пародия на брак, а потом – как она сказала? – «меня вышвырнут»? «Обо мне забудут»?

Итэн снова ударил кулаком об стол, не заботясь о том, что могут проснуться слуги. К черту их! К черту Джози! И вообще пускай все идет к чертям!

И вдруг дикая, обжигающая очистительная ярость прорвалась наружу. Если Джози видит его таким, может, не стоит разубеждать ее? Наоборот, надо показать, что он умеет быть грубым, безжалостным, упрямым. Что ему, эгоистичному ублюдку, плевать на всех и на все.

Итэн пулей вылетел из кухни и побежал по коридору. Джози, которая уже добралась до верхней ступеньки, обернулась и увидела его. Выражение глаз Итэна говорило о грозящей ей опасности. Джози приоткрыла рот, ее лицо исказилось от ужаса…

Итэн еще не подошел к лестнице, а она уже мчалась к своей комнате.