Расположенное у подножия Скалистых гор ранчо «Два дуба» было величественным памятником построившему его человеку и штаб-квартирой, откуда Джон Брин управлял своей империей. На двухстах пятидесяти акрах земли обитало множество лошадей, скота, людей, хранились горы оружия и провианта, достаточного для того, чтобы месяцами кормить целую армию. Сараи, конюшни, загоны, кухни, бараки для рабочих и прочие здания находились в отличном состоянии. Все это, а также другие предприятия Джона Брина, от шахт и лесопилен до железнодорожных компаний, управлялось с удивительным мастерством и эффективностью. Однако особой гордостью и радостью хозяина был огромный дом с белыми колоннами, просторной террасой и ухоженным садом. В оправе из зубчатых горных вершин, он сверкал, как драгоценный камень. Дом, роскошный и грандиозный, с картинной галереей, библиотекой, обоями с ворсистым рисунком, турецкими коврами и мебелью красного дерева был под стать особнякам Нью-Йорка и являлся достопримечательностью Денвера. Дому не хватало только одного – хозяйки, и Джон Брин прекрасно чувствовал это. Женщина, совершенная красавица – та, которую он выберет в жены, – дополнит и украсит собой дом больше, чем самая дорогая картина. Он давно искал такую женщину, методично, терпеливо. Критично оценивая кандидаток, он отказывался от всех, кто не отвечал его представлению о совершенстве. И наконец, не так давно, на балу у губернатора в Сент-Луисе, он нашел ее.

И вот теперь, думал Джон Брин, в окно наблюдая за тем, как из остановившегося перед парадным подъездом фургона выбрался Тобиас, она здесь.

Его ожиданию пришел конец.

«Она – драгоценность, редкий, замечательной красоты камень», – размышлял Брин, разглядывая невысокую грациозную Джулиану, освещенную светом первых звезд, и радуясь тому, что она не подозревает о его планах на нее. Вообще-то с того момента, как он познакомился с Джулианой Монтгомери на балу у губернатора, его радовало все, что имело к ней отношение. Ее красота, изящество, очарование, звенящий смех. Стоило ему посмотреть на нее, как он тут же понял: в ней есть все, что должно быть в женщине, она обладает теми качествами, которые он хочет видеть в своей жене. Она мила, изысканна, у нее утонченные манеры, в ней достаточно задора, чтобы вызвать у окружающих зависть, когда он войдет с ней в зал.

Джону Брину не подходят ни вялые и скучные дебютантки, ни грубые и невоспитанные женщины Колорадо. В браке, как и во всем другом, к чему он прилагал руку, нужно иметь лучшее. Едва он увидел, как племянница Эдварда Тобиаса, одетая в платье из розового тюля с кружевной отделкой, вальсирует с глупыми юнцами, носившимися за ней, как щенки за костью, он понял, что Джулиана Монтгомери – то самое совершенство, которое он искал.

Ему пора уже было жениться, подумать о сыне, который унаследовал бы построенную им империю. Но жена и мать его сына должна быть особенной, такой же неповторимой, как он сам. Джулиана соответствовала этому требованию. Леди до мозга костей, не робкая, не чопорная и не зануда. Она обладает естественной грацией и величественной осанкой, она преисполнена скрытой, волнующей чувственности – он сразу ощутил это при встрече. Она похожа на мягкого котенка, он видел, как ее глаза искрились смехом. Она держала себя уверенно, его восхитила ее непосредственность. Ему не терпелось оказаться с ней в постели. У Брина было особое чутье на это. Он готов был спорить на все свое состояние о том, что под золотистой маской невинности в Джулиане скрывается страстная женщина, которая ждет, когда мужские ласки сведут ее с ума. Он-то и займется этим. И никто другой. Он прикончит всякого, кто дотронется до нее, поклялся себе Брин, любуясь девушкой, которая шла к его двери. Расправив кончики усов, он отвернулся от окна. Да, удовлетворенно сказал он себе, она будет принадлежать ему еще до конца месяца.

Направляясь по аллее к дому, Джулиана с наслаждением вдыхала напоенный запахом сосны воздух. Она устремила взгляд в сторону гор, манивших ее своим величием. Очарованная пейзажем, она забыла об остальных членах семьи. Продолжая смотреть в сторону Скалистых гор, очертания которых сливались с темнеющим небом, она стала подниматься по ступенькам на террасу. Внезапно дверь распахнулась. На пороге появился мужчина в элегантной серой рубашке и бриджах и, приветливо улыбнувшись, направился к ней.

– Добро пожаловать, мисс Монтгомери. Добро пожаловать в «Два дуба». – Взяв Джулиану за руку, Джон Брин помог ей преодолеть последнюю ступеньку и повел по террасе.

Джулиана что-то пробормотала в ответ и решила, что теперь хозяин поприветствует дядю Эдварда, тетю Катарину и пригласит их в дом. Однако, к ее изумлению, Брин проигнорировал остальных и подвел ее к окну, из которого лился свет. Не выпуская руки Джулианы, он рассматривал ее лицо и волосы. Его улыбка стала шире, когда он сообразил, что она удивлена. Джулиана увидела в его глазах довольный блеск, и в ее душе зародилась тревога.

Брин был красив. Высокий, стройный, с бронзовой от загара кожей, аккуратно подстриженными усами и топазовыми глазами, в которых светился ум. Светлые, но чуть темнее, чем у нее, волосы были зачесаны назад. Четко очерченный подбородок с ямочкой посередине свидетельствовал о силе характера. Его одежда сидела на нем безукоризненно. Очевидно, решила девушка, он принадлежит к тем мужчинам, которые при любых обстоятельствах появляются только в идеально отглаженном костюме и в начищенных до зеркального блеска сапогах. Даже его зубы сверкали, когда он улыбался. Но было в его улыбке и в глазах нечто, что вызывало у Джулианы беспокойство. Он выглядел самоуверенным – ну прямо-таки победитель!

Джулиана почувствовала себя мышкой, пойманной котом, и ей захотелось убежать.

«Глупости, – одернула она себя. – Ты все выдумываешь».

Однако за два сезона в Сент-Луисе Джулиана научилась распознавать, когда мужчину влечет к ней. Она стойко выдержала пристальный взгляд Джона Брина, но при этом у нее по спине пробежали мурашки.

В первую встречу он ничем не показал, что она нравится ему – а так ли это? Джулиана стала лихорадочно перебирать в уме подробности того бала. В тот вечер она много танцевала с добивающимися ее внимания поклонниками. Едва она остановилась, чтобы перевести дух, как дядя Эдвард представил ей Джона Брина. Порывшись в памяти, она вспомнила, что он задержал ее руку в своей дольше положенного времени и засыпал ее комплиментами. После этого ее увлек танцевать очередной кавалер. Она не придала значения словам Брина и его ласковому взгляду, приняв это за обычную вежливость. Больше она не думала о Джоне Брине, пока дядя Эдвард не сообщил о деловой поездке в Денвер. Но и тогда она воспринимала его лишь как партнера дяди Эдварда, как магната, известного своим богатством. Она ни разу не подумала о нем как о поклоннике, имеющем на нее определенные виды. И вот сейчас, стоя перед ним на террасе, она не могла отрицать, что в его взгляде читается интерес к ней, причем очень определенного характера.

– Вы замерзли, мисс Монтгомери? Вы дрожите. Давайте пройдем в дом. – Брин посмотрел через плечо на семейство Тобиасов, которое уже поднялось на террасу и молча ждало, когда хозяин поприветствует их. – Эдвард! Наконец-то, – небрежно произнес он. – Проходите в дом, все. Вам нужно отдохнуть перед приемом. Надеюсь, путешествие не было слишком утомительным? – обратился он к Джулиане, ведя ее в дом.

– Нет, мистер Брин. Отнюдь.

– Вы немного бледны. Такая же красивая, какой я вас помню, но…

– Джулиана упала в обморок, когда мы вышли в город, – брякнула Виктория.

Джулиана заскрежетала зубами и едва удержалась от того, чтобы не бросить на кузину сердитый взгляд. Будь ее воля, она бы влепила ей увесистую затрещину.

– В обморок? – В глазах Брина мгновенно появилось обеспокоенность. Он резко развернул Джулиану лицом к себе. – Вы больны? Послать за доктором?

– О нет, прошу вас. Ничего особенного не произошло. Зря Виктория упомянула об этом.

Виктория, не знавшая о матримониальных планах Джона Брина, была раздражена тем, что ее подчеркнуто игнорируют. Ее и так возмущало то, что Джулиана завладела вниманием такого красавца, но видеть, как Джон Брин открыто ухаживает за кузиной, не удостаивая остальных и взглядом, было выше ее сил. Она знала, что Джулиане неприятно любое напоминание о слабости, поэтому с готовностью сообщила про обморок Джону Брину, дабы оконфузить кузину. Страх перед кровопролитием был единственным уязвимым местом Джулианы. Возможно, с воодушевлением подумала Виктория, Джон Брин перестанет так явно восхищаться кузиной, ведь, как известно, мужчины Запада предпочитают более жизнестойких женщин. Но ликование Виктории было преждевременным. Джон Брин не оправдал ее ожиданий, еще сильнее заинтересовавшись Джулианой. Что касается родителей, то в их взглядах было столько ярости, что она пала духом и прикусила язычок.

Смущенно кашлянув, Эдвард сказал:

– Видите ли, Джон, в городе произошла одна неприятность, и Джулиана расстроилась. Убили человека, а она как раз столкнулась с убийцей…

– Что? Кто это был? Он прикасался к вам? Сделал вам больно? – Вопросы сыпались один за другим, взгляд Брина стал тяжелым.

– Нет, нет, ничего такого не произошло. – Джулиана была готова придушить кузину. – Это был охотник, который выслеживает преступников за вознаграждение, – принялась объяснять она. – В действительности он ни в чем не виноват…

– Коул Роудон, так звали того парня, – перебил ее дядя Эдвард, – страшно напугал бедняжку, так что она даже потеряла сознание. С любой другой на ее месте случилось бы то же самое.

– Роудон. – Нахмурившись, Брин мысленно еще раз проговорил это имя. – Я слышал о нем, но не встречал. Так что же произошло?

– Ничего особенного, – настаивала на своем Джулиана. Ее удивила чрезмерная забота Брина. Он вел себя так, будто нес ответственность за ее безопасность и благополучие. – Я прекрасно себя чувствую, только немножко устала. Я бы предпочла не обсуждать то происшествие, – раздраженным тоном произнесла она и холодно улыбнулась.

Но тетя Катарина была не из тех, кто может успокоиться, не предложив окружающим собственную версию.

– Джулиана действительно очень расстроилась, – заявила она Брину, погладив племянницу по руке. – Она такое нежное, чувствительное создание и не выносит никакого насилия. Только представьте: едва она оказалась в городе, как произошло убийство, и она столкнулась с этим жестоким человеком. Более того, она видела труп…

– Да, не повезло, – покачал головой Джон Брин и с сожалением посмотрел на Джулиану. – Прошу простить за то, что ваше пребывание здесь началось так неудачно. Вы воспитывались в атмосфере ласки и нежности – неудивительно, что подобное событие шокировало вас. Однако, прожив какое-то время в этих краях, вы закалитесь. Но не слишком, я надеюсь. – Он улыбнулся. – Видите ли, в женщинах мне нравится мягкость.

Джулиана напряглась. Почему никто никак не отвечает на подобное заявление? Дядя Эдвард уставился на большие пальцы рук, а тетя Катарина внимательно изучает узор турецкого ковра.

Абсурд какой-то. Если бы в Сент-Луисе кто-нибудь из молодых людей после непродолжительного знакомства осмелился бросать на нее столь откровенные взгляды или делать такие дерзкие заявления, ей бы запретили общаться с ним. Джон Брин ведет себя так, будто… будто он ее муж!

Джулиана вспомнила, как тетя Катарина предупреждала ее о том, что ни в коем случае нельзя оскорблять хозяина дома. Интересно, сердито подумала она, как далеко они зайдут в этом стремлении? Однако девушка вынуждена была подавить гнев и промолчать. Не стоит с первой же минуты ставить Джона Брина на место, с неохотой призналась она себе. Ведь она дала слово, что будет любезна с ним. Но не слишком, добавила она. Будет правильнее, если она даст понять хозяину «Двух дубов», что не ответит на его авансы. «Не удивлюсь, – подумала Джулиана, считая себя достаточно опытной в подобных делах, – если за время нашего визита он попытается поцеловать меня!»

– Могли бы мы выпить чаю, мистер Брин? – бесстрастным тоном, каким она обычно отваживала тех, кто не пользовался ее благосклонностью, произнесла Джулиана. – Уверена, тетя и Виктория страдают от жажды не меньше меня.

– Да, конечно. – Брин взглянул на нее с восхищением, сразу почувствовав, что она готова ринуться в бой, и направился в гостиную. – Прошу прощения, сударыни. Узнав о происшествии в городе, я совсем забыл о правилах гостеприимства. Дело в том, что у меня нет жены, которая напомнила бы мне о необходимости в первую очередь позаботиться о гостях. Вы должны простить меня. До приема еще несколько часов, у вас достаточно времени, чтобы освежиться и переодеться. Сюда, пожалуйста, мисс Монтгомери.

Джулиана шла через просторные комнаты и чувствовала, что огромный дом заглатывает ее. Казалось, он занимает всю землю ранчо. В ярком свете ламп поблескивали стенные панели из темного дерева. Широченная дубовая лестница вела на площадку второго этажа, куда выходило множество дверей. За первой из них была большая, как бальный зал, гостиная с диванами, обитыми алым дамасским шелком, синими бархатными креслами, резными столами красного дерева и сервантами, заставленными графинами с виски, бренди и вином. В камине весело потрескивали дрова. Пол был застелен турецким ковром, стены украшало несколько акварелей. Однако несмотря ни на что, Джулиана чувствовала себя неуютно. Создавалось впечатление, будто Джон Брин постоянно что-то подсчитывает в уме, даже когда наливает бренди дяде Эдварду или подает чай дамам. Его лицо все время сохраняло выжидательное выражение, и Джулиана казалась самой себе вкусным пирогом, за который с минуты на минуту примется изголодавшийся человек.

Но и позже, приняв ванну с добавкой ароматических веществ и вытеревшись мягчайшим полотенцем с отделкой из французского кружева, Джулиана продолжала вспоминать, как блестели глаза Джона Брина, когда он подходил к ней, как он с видом собственника дотрагивался до ее руки. Ее передернуло. Ладно, она будет вежлива с ним, но не более. Вряд ли дядя и тетя ждут, что она будет поощрять его ухаживания только ради того, чтобы деловые переговоры дяди Эдварда увенчались успехом! Это было бы слишком. Почему-то Джон Брин вызывал у нее беспокойство. Под красивой внешностью, мягкими манерами и умением очаровывать окружающих она чувствовала нечто холодное и пугающее. Она не доверяла ему. И хотела всеми силами избегать оставаться с ним наедине.

Однако вечером, во время перерыва между танцами, случилось именно это. Джулиана кожей ощущала, с каким неодобрением тетя и дядя взирают на то, что она танцует то с одним партнером, то с другим. Казалось, они шокированы тем, что местные правила приличия позволяют молодым людям в непринужденной форме представиться даме и пригласить ее на танец.

– На Востоке так не принято, – фыркнула Виктория, повернувшись к матери.

«Но мы не на Востоке», – мысленно порадовалась Джулиана, когда улыбающийся молодой человек закружил ее в энергичном виргинском риле. Двигаясь в такт мелодии, она с наслаждением танцевала среди еще десяти веселых пар.

Отделанная алыми и синими тонами гостиная «Двух дубов» была залита светом свечей. Тяжелую мебель раздвинули, чтобы освободить место для танцев. Длинные столы вдоль стен были уставлены блюдами с говядиной, олениной и тушеным картофелем. В тяжелом жарком воздухе плавали ароматы домашнего хлеба и пирогов. Джулиана поняла, что гости – а их было не меньше сотни – прибыли из города и с соседних ранчо, чтобы выразить свое уважение Джону Брину, выдающемуся гражданину Денвера. Брин представил ее дядю почти всем, у нее же была возможность общаться только с ковбоями, которые образовали очередь, чтобы покружиться с ней в танце.

Когда виргинский рил закончился, Джулиана почувствовала, что задыхается. Не успела она поблагодарить своего партнера, как перед ней возник долговязый рыжеволосый молодой ковбой. Из-под темно-серого стетсона на нее смотрели задорные голубые глаза.

– Мэм, – проговорил он, локтем отталкивая ее предыдущего партнера, – не окажете ли вы мне честь принять от меня бокал лимонада? Весь вечер вы танцевали без устали, и мне кажется, вы устали до изнеможения да и пить хотите, как лошадь в пустыне.

Джулиана засмеялась.

– Ну как я могу устоять против такого соблазнительного предложения! – воскликнула она, прижимая руку к учащенно бьющемуся сердцу. – Я выпью лимонада, если вы присоединитесь ко мне, мистер…

– Киди, мэм, Джил Киди. – Он большими глотками пил лимонад и изучал Джулиану, глядя на нее поверх бокала.

Никто не обращал на них внимания. Гости – владельцы ранчо, ковбои, женщины в платьях из миткаля и льна, горожане в рубашках с жесткими воротничками и черных костюмах – оживленно разговаривали и потягивали напитки.

Джулиане, воздушной, как видение, в шелковом платье цвета лаванды, сразу понравился Джил Киди. Она улыбнулась ему еще радушнее, когда он сообщил:

– Мисс Монтгомери, мэм, я работаю на мистера Брина в «Двух дубах» уже год и должен сказать, что такие красивые девушки, как вы, встречаются в наших краях реже, чем золото – в змеиной яме. Сегодня у меня счастливый день.

Джулиана сдержалась, чтобы не расхохотаться над его забавным техасским выговором.

– Счастливый день? Вот как? И почему же, мистер Киди?

– Джил, мэм, я настаиваю, – сурово произнес он и, поставив бокал на стол, взял ее за руку. – Внутренний голос велел мне появиться в зале. И теперь я знаю почему. Чтобы встретиться с вами, вот почему. Вы моя судьба, мэм. В этом нет сомнения. – Киди ослабил узел клетчатого шейного платка и чуть ли не с детской восторженностью взглянул на Джулиану. – Расскажите мне о себе, мисс Монтгомери, и побыстрее, пока какой-нибудь старый кривоногий ковбой не украл вас у меня.

– О, я бы предпочла послушать о вас, – поддразнила его Джулиана. – Вам нравится работать в «Двух дубах»?

Вопрос заставил его насторожиться, но он тут же взял себя в руки.

– Ну, иногда бывают приятные моменты. Но не забивайте себе голову моими проблемами. Моя история скучна. Я всего лишь парень из Уэйко, которому нравится клеймить скот и рассказывать небылицы, который ночи напролет – прошу прощения, мэм, – мечтает о красивой девушке с золотыми волосами и зелеными глазами, мечтает о том, что она возьмет за руку рыжеволосого ковбоя и полюбит его.

– Джил, – предупредила его Джулиана, давясь от смеха, – я могу решить, что вы флиртуете со мной.

– Ну, мэм, не отрицаю, что меня так и подмывает пофлиртовать с вами. – Он на дюйм приблизился к ней и посмотрел на нее с искренним восхищением. – Объясните, почему такая красивая девушка еще не прилепилась к какому-нибудь счастливчику и не нарожала кучу детишек? Наверно, они там, в Миссури, все чокнулись, если позволили вам сбежать.

– Джил, вы осуждаете меня за то, что я все еще хожу в девицах?! – возмущенно воскликнула Джулиана.

– Вы отнюдь не старая дева, но если бы вы выросли в этих краях, то оказались бы перед священником чуть ли не в день своего шестнадцатилетия. И половина мужчин графства перестреляла бы друг друга за честь стоять рядом с вами.

– Мистер Киди, вас научили флиртовать в Уэйко или это у вас в крови?

– В крови, наверное, особенно когда я с такой милой и сладкой девушкой.

Джулиана не смогла сдержать улыбку и отвернулась. Когда же она вновь посмотрела на своего собеседника, ее лицо было задумчивым. Наверное, можно довериться этому симпатичному ковбою и попросить его помочь в ее розысках. Ей не терпится навести справки об Уэйде и Томми, так почему бы не начать с Джила Киди? Что-то подсказывает ей, что он пойдет на все, чтобы оказать ей услугу.

– Джил, – медленно проговорила Джулиана, – мне нужны кое-какие сведения. Это важно. Вы слышали о людях по имени Уэйд и Томми Монтгомери?

– Нет, мэм, сомневаюсь. Они ваши родственники?

– Самые близкие. Мои братья.

Пока другие гости танцевали, притопывая и прихлопывая под звуки скрипки, Джулиана торопливо рассказывала свою историю Киди. Против ее ожиданий, он не нахмурился, когда она заявила, что ее братья преступники, и не посоветовал ей держаться подальше от них, а спокойно произнес:

– Ага.

Джулиану охватило теплое чувство к этому человеку. Воспрянув духом при мысли, что у нее есть союзник, разрумянившись от возбуждения, она приблизилась к нему и добавила:

– И у меня… у меня нет ни малейшего представления о том, как их найти. Уверена, они бы согласились увидеться со мной, если бы знали, что я здесь, в Колорадо. Так что вы посоветуете мне сделать?

Киди спокойно встретил ее горящий взгляд.

– Позвольте мне порасспрашивать людей. Наверняка кому-то на ранчо или в городе что-нибудь известно о них. Даже не сомневайтесь.

– О, спасибо! А я-то гадала, как мне начать розыски так, чтобы тетя Катарина и дядя Эдвард не узнали…

– Вот ты где, Джулиана. – Раздавшийся рядом голос тети Катарины заставил Джулиану подпрыгнуть. – Несносная девчонка, я уже давно ищу тебя. – Властная и грозная, в платье из жатого зеленого шелка, тетя Катарина устремила на племянницу недовольный взгляд.

– Легка на помине, – прошептал Джил на ухо Джулиане.

– Прошу прощения, молодой человек? – резко повернулась к нему тетя Катарина.

Он одарил ее кривой ухмылкой:

– Не надо просить у меня прощения, мэм. Я просто говорил мисс Монтгомери, что почту за честь, если она согласится станцевать со мной джигу…

– У моей племянницы другие планы.

Джулиана знала этот тон: тетя Катарина была полна решимости помешать им. Ласково улыбнувшись рыжеволосому ковбою, она поспешно проговорила:

– Спасибо, Джил, за лимонад. И за все.

– Был счастлив услужить вам, мэм. Надеюсь, мы скоро увидимся.

– Я тоже надеюсь.

Когда молодой человек смешался с толпой мужчин в клетчатых рубашках и женщин в ярких легких платьях, тетя Катарина злобно уставилась на племянницу:

– Джулиана, вместо того чтобы изображать из себя простолюдинку, якшающуюся с ковбоями, ты могла бы потанцевать с мистером Брином! Он уже спрашивал о тебе. Уверена, ему хотелось пригласить тебя на танец. Полагаю, ради него ты потеснишь этих нечесаных ковбоев.

– Тетя Катарина, я не желаю танцевать с мистером Брином.

Тетка посмотрела на нее так, будто девушка помешалась:

– Почему, ради всего святого, ты заявляешь такое?

Джулиана отвела глаза от танцующих пар и отважно встретила взгляд тети Катарины.

– Потому что это так, – спокойно ответила она. – В обществе мистера Брина я испытываю неловкость. Его поведение… оно неправильное. Кажется, у него ко мне возникли какие-то чувства, а я не могу ответить ему взаимностью… он такой властный, излишне заботливый. Я задыхаюсь в его присутствии. К тому же я совсем не знаю его. Что-то здесь не так.

– Мистер Брин просто добр к тебе, Джулиана. Он относится к тебе с обычной вежливостью цивилизованного человека. Ты очень неблагодарна. И самоуверенна. То, что мужчина опекает тебя, вовсе не значит, будто он влюблен в тебя. Но если бы это было так, я бы сказала, что о лучшей партии и мечтать нельзя…

– Тетя Катарина, – перебила ее Джулиана, положив руку ей на локоть. – Я искренне стремлюсь исполнить свое обещание не обижать мистера Брина. Я скорее добьюсь этого, если не буду поощрять его ухаживания, иначе мне придется дать ему резкий отпор.

– Глупости. А вот и он. – Тетя Катарина широко улыбнулась и повернулась к двери.

Брин остановился на пороге и оглядел переполненную гостиную.

– О, мистер Бри-ин! – окликнула его тетя Катарина и помахала двумя пальчиками.

К смятению Джулианы, Джон Брин увидел их и двинулся в их сторону. Пробираясь через толпу, он на секунду задержался возле Барта Мюллера. Тот что-то сказал ему, и Брин бросил пристальный взгляд на Джила Киди.

– Итак, прояви свое дружелюбие, – прошептала тетя Катарина, – и помни, как много значит это деловое предложение для твоего дяди!

На фоне гостей хозяин «Двух дубов» выгодно выделялся. Он был шире в плечах и выше многих мужчин.

– Добрый вечер, сударыни. – Брин остановился перед Джулианой и ослепительно улыбнулся ей. – Надеюсь, вам интересно.

– О, мистер Брин, прием восхитительный, просто замечательный. – Джулиана, привыкшая к властному тону тетки, вздрогнула, услышав в ее голосе слащавые интонации. – Вы, уроженцы Запада, умеете развлекаться.

– Да, мы любим время от времени подрыгать ногами. Это отвлекает нас от проблем.

– А какие у вас могут быть проблемы, мистер Брин? – не удержалась от вопроса Джулиана. – У вас очаровательное ранчо, прямо процветающая империя. Судя по тому, сколько здесь сегодня гостей, у вас множество друзей и доброжелателей. Уверена, вы счастливый человек.

Брин погладил усы. Джулиана заметила, что он сделал это машинально. «Видимо, у него такая привычка», – решила она.

– Счастливый, мисс Монтгомери? Вообще-то да. А проблемы? У меня есть проблемы, мэм. – Он огляделся по сторонам, причем ничто не ускользнуло от его пытливого взгляда. – У каждого человека есть враги, мисс Монтгомери. И у меня тоже. Они мешают мне получить желаемое, и я чувствую себя несчастным до тех пор, пока не избавлюсь от них. Но после этого, – добавил он, снова улыбнувшись ей, – я опять становлюсь счастливым.

– Какого рода враги?

– Те, кто сожалеет, что у кого-то есть больше, чем у них, кто завидует более умным, могущественным и удачливым. Люди такого сорта создают массу проблем, они превращаются в естественных противников тех, кто преуспевает. Они вредители вроде саранчи или гнуса. Их надо истреблять. Но есть более страшный враг, мисс Монтгомери, – продолжил он, – он приносит больше боли и страданий, чем любой другой.

Брин пристально наблюдал за Джулианой, замечая малейшее изменение в выражении ее лица.

«Ладно, мистер Брин, подыграю тебе», – подумала девушка.

– И что же это за враг? – поинтересовалась она, внезапно осознав, что тети Катарины рядом нет. Та смешалась с толпой, не сказав ни слова. Джулиана оказалась наедине с Джоном Брином.

– Одиночество, – с готовностью ответил он, взял Джулиану под руку и, прежде чем она успела запротестовать, повел ее к стеклянным дверям, открывавшимся на террасу. – В этих краях, мисс Монтгомери, жизнь тяжела и сурова. И это сказывается на людях. Здесь, среди гор, предоставленный самому себе, мужчина остро ощущает свое одиночество. И обнаруживает, что ему не хватает женщины, которая всегда была бы рядом, которая стала бы ему другом и помощником. Которую бы он любил и которой бы дорожил.

Они стояли на террасе, вдали от толпы, от гула голосов и смеха. Джулиана прошла вперед и положила руку на перила, спиной чувствуя, что Брин следует за ней почти вплотную.

– Если ваш враг – одиночество, то в вашем случае, мистер Брин, его легко победить. – Она твердо посмотрела на него. – Уверена, десятки женщин Денвера были бы счастливы скрасить ваше унылое существование.

– Абсолютно верно, я мог бы иметь лучшую из них. Но, как вы сами заметили, я занимаю особое место в здешнем обществе. Человек моего положения не может связать себя с простой женщиной. Я должен выбрать ту – в жены, вы же понимаете, – которая будет ровней мне во всем: стильной, умной, сообразительной и, естественно, красивой.

Джулиана чувствовала, что он внимательно разглядывает ее. Когда на него упал свет луны, она увидела в его глазах возбужденный блеск.

– Знаете, Джулиана… – То, что он назвал ее по имени, и то, как он произнес ее имя, было равносильно физической ласке. – Нужно издать закон, запрещающий женщинам быть такими красивыми, как вы.

– Вы очень добры, мистер Брин.

– Добр? – Он коротко рассмеялся, когда она отступила на шаг, и придвинулся к ней. – Я вовсе не добр, Джулиана. Я честен. Уверен, вы прекрасно осознаете свое очарование. – Он сжал ее запястья – Джулиана не ожидала от него такой силы – и придвинулся к ней еще ближе. Она ощутила запах помады для волос и сигар, торчавших из кармана рубашки. К горлу подкатила тошнота. – Ведь в тот вечер в Сент-Луисе я видел, как преследуют вас мальчишки, выставляя себя на посмешище. Никогда не поверю, что вы не осознаете своей привлекательности.

– А вот вы, мистер Брин, кажется, прекрасно осознаете ее, – выдохнула Джулиана и попыталась вырваться, но тщетно. – Должна сказать, я не привыкла к таким авансам со стороны практически незнакомого мне человека. Поэтому я настаиваю на том, чтобы вы немедленно меня отпустили. Если мой дядя узнает…

– И что же он сделает? Вызовет меня на поединок в полдень? Высечет меня кнутом? Упакует вещи и уедет на Восток, не подписав контракта, ради которого приехал? – Брин закинул голову и расхохотался. – Джулиана, ваша наивность столь же восхитительна, сколь и ваша красота. Ах, вижу, я испугал вас. Да ладно, лапочка, не бойся. – К облегчению Джулианы, Брин внезапно отпустил ее и, сделав шаг назад, галантно поклонился. – Простите, что перешел границы, но вы так красивы… К тому же мне нравится, как начинают блестеть ваши глаза, когда вы считаете, что я позволяю себе дерзость. Обещаю, что буду держаться в рамках и действовать не торопясь. Надеюсь, за время вашего визита мы с вами хорошо узнаем друг друга.

– Вполне возможно, – бросила Джулиана, пройдя мимо него и направившись к дому. – Настолько хорошо, насколько два человека могут узнать друг друга за две недели. Дядя не задержится здесь надолго, что, по-моему, очень хорошо. Доброго вам вечера, мистер Брин!

Джулиана влетела в гостиную, как испуганный олень, уверенная в том, что он попытается преследовать ее. Однако Брин просто смотрел ей вслед, восхищенный тем, что она проявила характер. Когда за ней закрылись двери, он лениво достал из кармана сигару.

– Твой дядюшка, лапочка, будет сидеть в Денвере как привязанный, пока я не отпущу его, – пробормотал он и с удовольствием затянулся.

Джулиана Монтгомери этого еще не понимала. Она еще не ощутила и десятой доли его власти. Но она наверстает упущенное, и очень скоро. Ее нужно приручить, а для него нет более приятного занятия, чем упражнять силу своей воли. Он не сомневается в успехе. Наградой же станет красивейшая женщина по эту сторону океана. Она будет хозяйничать в его доме, растить его сына, пожинать плоды его трудов. А достиг он немалого, если учесть, что начал всего пятнадцать лет назад, не имея ничего, кроме лошади с седлом, хорошего образования и бездны обаяния. Что же касается кошелька, то он был пуст, как его душа. Сейчас же в его власти иметь все, в том числе и Джулиану Монтгомери.

Особенно Джулиану Монтгомери. Чем дольше Брин смотрел на нее, тем больше убеждался в том, что она должна стать его следующим приобретением. И никому – ни ее алчному дяде, ни этому ковбою-выскочке Джилу Киди – он не посоветовал бы вставать у него на пути.

Брин выпустил облачко дыма и, улыбаясь, следил, как оно растворяется в ночи.

Джулиана, подобрав юбки, пронеслась через гостиную и бегом поднялась в свою комнату. Она принялась мысленно прокручивать разговор с Джоном Брином, и ее охватил леденящий душу страх.

Почему Брин ведет себя так нагло, так дерзко, с такой мерзкой самоуверенностью? Как будто его не волнует мнение окружающих, как будто он получил от дяди Эдварда карт-бланш…

Но это невозможно! Или возможно?

Мучимая сомнениями, Джулиана скинула атласные бальные туфельки и села в кресло перед туалетным столиком. Она вынула из прически десять золотых шпилек, и восхитительные волосы водопадом рассыпались по спине. Не глядя на свое отражение в зеркале и не подозревая, что копна необузданных локонов придает ей особое очарование, она нервно покусывала нижнюю губу и обдумывала ситуацию.

Она знала, что дядя Эдвард безумно хочет подписать этот деловой контракт. Но имеет ли она представление о том, в чем заключается сделка? Джон Брин почти открыто заявил, что ищет жену, и намекнул, что она лучше всех подходит для этой роли. Неужели дядя Эдвард уже устроил ее брак с человеком, которого она почти не знает, с таким, как Джон Брин?

Джулиана подумала, что дядя Эдвард придерживается иного мнения о Джоне Брине. Он видит в нем прекрасного жениха для своей племянницы. Это ли не идеальное решение всех проблем?! Он сохранит деловые отношения с одним из богатейших людей страны и одновременно избавится от той, которую из чувства долга вынужден был воспитывать долгие годы.

Джулиана уже давно поняла, что в Сент-Луисе у нее не было никаких перспектив на удачное замужество. Видимо, в общество каким-то образом просочились сведения о том, что в прошлом ее мать была платной танцовщицей. Если прибавить к этому своенравный характер Джулианы и ее нарушающие общепринятые нормы поступки, то можно сделать единственный вывод: вряд ли ее руки станут добиваться молодые люди из богатых и знатных семей. А если бы в городе узнали о бесславных «подвигах» Томми и Уэйда, то ее вообще перестали бы принимать в обществе…

Но Джулиана предпочла бы скорее умереть, чем позволить кому-нибудь увидеть, какую боль вызывает у нее подобное отношение. Только гордость заставляла ее, посещая все эти балы, чайные вечера и приемы, высоко держать голову и с ослепительной улыбкой принимать комплименты молодых людей, у которых не хватало духу идти против родителей, запрещавших им иметь с ней более серьезные отношения. Нежное сердце девушки ранили пренебрежительный шепот за спиной и надменные взгляды, однако она ни разу – ни словом, ни поведением – не проявила своих истинных чувств. Тем более что она не встретила человека, которого могла бы полюбить. Девушка даже предпочла бы, чтобы ее будущий возлюбленный происходил не из высшего общества Сент-Луиса, иначе она обречет себя на вечные страдания.

Вполне возможно, похолодев, заключила Джулиана, дядя Эдвард обрадовался предложению Джона Брина, если, конечно, тот сделал предложение. Тишину комнаты нарушали приглушенные звуки скрипки. Внезапно девушка обнаружила, что дрожит. Великий Боже, неужели ее продали этому человеку? Высокому красавцу со странными глазами, от одного прикосновения которого у нее по коже пробегают мурашки? Джулиану охватила паника, в висках застучало.

Вскочив, она заходила взад-вперед по комнате. Должен же быть хоть какой-то выход из этой ситуации?! Она не будет сидеть сложа руки и ждать, когда ее продадут на брачном аукционе, как племенную кобылу. А если дядя Эдвард заключил сделку за ее спиной, так пусть он сам и разбирается. Она же поступит по-своему и предпочтет работать до седьмого пота, чем выходить замуж за нелюбимого.

Нелюбимого. А что ей вообще известно о любви? Ничего, вынуждена была признать Джулиана, подойдя к окну и устремив взгляд на горы. Возможно, она существует только в сказках и обходит стороной девушек, которые смеются не вовремя, или танцуют ради удовольствия, или расстегивают верхние пуговички платья, когда умирают от жары в душном пыльном вагоне. Тетя Катарина говорила, что дурной нрав никогда не вознаграждается. Пусть у нее дурной нрав, но она точно знает, что с таким человеком, как Джон Брин, любовь она не найдет.

А теперь надо искать выход.