На следующий день Брайони решила поехать в город вместе с Баком Монро. Она вышла из дома, одетая в костюм для верховой езды, с письмами в руке. Она решительно настроилась стряхнуть с себя груз минувшего дня и заняться чем-нибудь исключительно приятным. С тех пор как она приехала в Аризону, у нее еще не было возможности поездить верхом. И теперь Брайони хотела выбрать себе лошадь для верховой езды.

На дворе стоял прекрасный весенний день. С гор дул прохладный ветерок. Небо, солнце, горы и долина – все сияло чистыми, яркими красками. Заметив Бака среди других ковбоев в дальнем корале, Брайони направилась туда. Ее немало удивили озадаченный вид работников и их открывшиеся рты, когда она подошла ближе. Щеки девушки вспыхнули от пристального внимания к своей особе.

– Ну и ну, чтоб мне лопнуть! – воскликнул Бак, выпучив глаза.

– О чем это вы? В чем дело? – Брайони вопросительно взглянула на ковбоев. – Ради Бога, неужели вы никогда не видели одежды для верховой езды?

Усмехнувшись, Бак покачал головой, меряя взглядом худенькую элегантную фигурку девушки, облаченную в темно-синий вельветовый костюм, дополненный черными сапогами из козьей кожи до колен, перчатками и кнутиком. Изящная, маленькая шляпка из того же синего вельвета украшала ее голову, резко контрастируя с широкополыми пыльными стетсонами ковбоев. Баку и остальным Брайони казалась столь же чуждой, как английское чайное пирожное – отбивным с бобами.

– Ну? – возмущенно обратилась Брайони к Баку. – В чем дело? Хочу довести до вашего сведения, Бак Монро, что это мой лучший верховой костюм. Я всегда надевала его, когда каталась в парке по воскресеньям, а коль скоро он был хорош для сент-луисского общества, полагаю, что для вашего круга он тоже подойдет!

Бак громко расхохотался, не в силах сдержаться, и тут же заметил, что девушка уязвлена.

– Прошу прощения, Брайони… то есть мисс Хилл. Вы замечательно выглядите… просто замечательно. Клянусь. Но дело совсем не в этом.

– Тогда в чем же?

– Ну, мэм, – он искренне посмотрел ей в глаза, – ваш костюм действительно отличный и вообще… красивый. Но, похоже, он будет не особенно практичным в Аризоне. Во-первых, он слишком плотный. Очень скоро вы просто сваритесь в нем, как соус чили, который готовит Росита. А во-вторых, мэм, ну… вы чертовски шикарная в нем. Городская такая, вы понимаете, о чем я?

– О да, теперь понимаю. Как это глупо с моей стороны! – медленно ответила Брайони, приуныв.

Ну, разумеется. Ездить верхом в Аризоне и прогуливаться в парке Сент-Луиса – это вовсе не одно и то же. Она сама должна была об этом догадаться. Ее английский костюм для верховой езды неизбежно должен вызывать смех у обитателей этого дикого края, и, если она хотела жить по их обычаям, ей необходимо быть наблюдательнее. Брайони вспомнилось бесформенное одеяние Энни Блэйк, и она внутренне содрогнулась. Конечно, вовсе не обязательно впадать в такие крайности. Ей следует выбрать для себя такой стиль одежды, который не делал бы ее похожей на мешок с картошкой. Брайони не была склонна к самолюбованию, однако до определенной степени гордилась собственной внешностью, не считая нужным скрывать свои достоинства. Она решила пересмотреть свой гардероб в самое ближайшее время, но сегодня у нее не было выбора. Не отказываться же от поездки в город из-за того, что у нее нет подходящей одежды.

– На данный момент ничего более подходящего для верховой езды у меня нет, – твердо сказала Брайони. – Так что сегодня придется ехать в этом. Конечно, с вашего позволения, мистер Монро.

Эта фраза была встречена взрывом смеха, а Бак моментально покраснел. Добродушно усмехнувшись, он посмотрел на девушку блестящими карими глазами.

– Вы босс, мэм, – согласился он примирительно, – я только пытался дать вам дружеский совет.

Во взгляде молодого ковбоя читалось восхищение. Казалось, Баку нравились эти шутливые разговоры, и Брайони уже не в первый раз замечала, как светлело его лицо всякий раз, когда он видел ее. Она чувствовала, что нравится ему. Многие молодые люди в Сент-Луисе вели себя так же, как он, и Брайони без труда уже распознавала симпатию. Естественно, ей было приятно осознавать себя красивой, но тем не менее ответных чувств к Баку она не испытывала.

Она надеялась, что ситуация не зайдет слишком далеко и не станет болезненной или просто неловкой для кого-нибудь из них. Бак нравился ей, но только в качестве друга. Брайони вообще не собиралась пока ни в кого влюбляться. Ей хотелось посвятить себя руководству ранчо.

Девушка притворилась, что не замечает красноречивого взгляда Бака Монро.

– Я слышала, что вы не ездили в Винчестер вчера, хотя и собирались, – сказала она мягко. – Едете ли вы сегодня?

– Да. Мне нужно забрать продукты, которые Шорти заказывал на прошлой неделе, а кроме того, я собирался купить себе новые сапоги на ту добавку к зарплате, которую вы нам всем дали.

– Хорошо, – она улыбнулась. – Я поеду с вами. Вы готовы отправиться прямо сейчас?

– Конечно. Какую лошадь прикажете для вас оседлать? – Он усмехнулся довольно лукаво. – Вы босс – вам выбирать.

– Оседлайте мне того черного жеребца, которого вы объезжаете. Я влюбилась в это животное с первого взгляда.

Если прежде Бак был удивлен, то теперь он выглядел просто пораженным. Остальные ковбои также с трудом верили своим ушам.

– Мисс Хилл, – быстро начал он, – я не могу этого сделать. Этот черный конь убьет вас. Он все еще полудикий!

Брайони терпеливо встретила его взволнованный взгляд.

– Но ведь вы же объезжали его все это время, разве не так?

– Так, и он делает определенные успехи, но потребуется еще немало времени, прежде чем на него сможет сесть кто-нибудь, кроме опытного ковбоя.

– Я хорошая наездница, Бак, – заверила его Брайони. – С сегодняшнего дня этот жеребец – мой.

Крайняя тревога за нее заставила долговязого Бака Монро говорить раздраженно:

– Это сильное, полудикое животное, мэм. Оно вовсе не похоже на тех пони, к которым вы привыкли! Оно убьет вас!

Остальные ковбои нервно переминались с ноги на ногу. Идея хозяйки казалась им полным безумием. После первой встречи они зауважали Брайони, увидя в ней здравомыслящего человека, но, должно быть, она все-таки невежественная, капризная барышня, раз склонна умалять реальные опасности жизни на западе. Если бы она была мужчиной, они просто пожали бы плечами и с готовностью дали бы ей возможность получить хороший урок, но перед ними была женщина, молодая и красивая. Им вовсе не хотелось видеть, как она покалечится или даже погибнет из-за собственной глупой причуды.

– Бак прав, сеньорита, – хмуро вмешался Томас, ковбой-мексиканец в клетчатой рубашке. – Забудьте об этом черном жеребце. Он для вас не годится.

– Они правы, мэм. Мустанг слишком опасен для кого бы то ни было, кроме его объездчика, – добавил третий ковбой. – У нас в конюшне есть симпатичный маленький мерин. Он подошел бы вам больше – не норовистый, спокойный, как раз для леди.

Брайони с усилием подавила вспышку гнева. Она понимала, что они противоречат ей из лучших побуждений, но она уже достаточно их слушала. Мужчины! Они думают, что знают все на свете и могут указывать любой женщине, что ей лучше делать. Она уже приняла решение скакать на черном мустанге и не хотела его менять. Всякие возражения выводили ее из себя, особенно когда их приходилось выслушивать от своих же собственных работников. Брайони тряхнула головой, решительно сверкнув зелеными глазами.

– Седлайте черного жеребца немедленно! – сказала она непререкаемым тоном. – Я не собираюсь терять время на препирательства с вами. Я тороплюсь в город. – Она посмотрела на Бака. – Да делайте же, что я вам говорю, черт возьми! – Брайони сама удивилась собственным словам.

Услышь их мисс Марш, она была бы поражена поведением своей ученицы, однако Брайони уже переросла условные ограничения Сент-Луиса, и ей не терпелось доказать, что она может выжить на этой суровой земле наравне с ковбоями, ее населявшими.

Как бы то ни было, крепкое выражение Брайони заставило Бака хотя и неохотно, но повиноваться. Без дальнейших возражений он скрылся в конюшне и вскоре вернулся оттуда, ведя по уздцы оседланного мустанга. Выражение лица молодого человека было раздраженным и испуганным. В душе он проклинал эту черноволосую девушку, упрямую, как мул, и… такую же глупую. Он был уверен, что она не сможет справиться с полудиким животным и свернет себе шею… в лучшем случае серьезно пострадает под мощными копытами мустанга.

Брайони слегка улыбнулась, когда Бак подвел к ней жеребца. Перед ней стояло великолепное животное, гордое и величественное, как те горы, где он еще совсем недавно скакал на свободе. Он беспокойно прял ушами и перебирал длинными сильными ногами, тревожно глядя на окружавших его людей. Ясные, умные глаза жеребца светились огнем.

Брайони тут же почувствовала родственную душу в этом диком, свободолюбивом создании, потому что внутри нее самой жил непокорный дух, который так старались обуздать остальные. Она понимала, каково теперь этому мустангу, лишенному возможности резвиться на свободе. Ей было жаль его, но она инстинктивно чувствовала, что они будут прекрасно понимать друг друга. Девушка медленно приблизилась к нему и заговорила мягким, нежным голосом, слегка поглаживая рукой черную, лоснящуюся морду коня.

– Хороший мальчик, – шептала она, – не бойся меня. Я тебя не обижу. Мы будем друзьями, большими друзьями. Спокойно, милый. Вот так, хорошо.

Бак, Томас и остальные с сомнением смотрели, как Брайони разговаривает с мустангом. Ее гнев улетучился мгновенно. Все свое внимание девушка сосредоточила на жеребце.

В Сент-Луисе она любила ездить верхом, и все ее знакомые сходились во мнении, что Брайони имеет свой, особенный подход к лошадям, как цыганка или колдунья. Но тогда она имела дело с хорошо объезженными городскими животными. Теперь же все было иначе. Ей нужно было пустить в ход всю свою настойчивость и умение, чтобы завоевать расположение и доверие полудикого жеребца.

Девушка надеялась, что магия, которой она всегда владела, покорит это своенравное, великолепное создание, потому что теперь уже ее не удовлетворила бы никакая другая лошадь. Быть может, этот черный жеребец был единственным во всем штате, способным соперничать с быстрым, как ураган, Пекосом Техасца Джима Логана. Оба коня были примерно одного роста и одинаково гордо несли свои красивые головы.

Наконец Брайони решилась вставить одну ногу в стремя и легко вскочила в седло. Однако она не усидела в нем и доли секунды. Мустанг резко встал на дыбы, звучно вспоров воздух, и Брайони кубарем полетела вниз, откатившись далеко в сторону от страшных копыт жеребца. Бак кинулся ей на помощь, а Томас подхватил коня под уздцы.

– Мисс Хилл! Вы в порядке? Черт возьми! Я же говорил вам, что так и случится! Вам просто повезло, что…

– Замолчите! – процедила. Брайони сквозь зубы, отпихивая его протянутые руки.

Поднявшись на ноги, она нетерпеливо отряхнула пыль со своего костюма.

– Держите поводья! – коротко приказала она Томасу.

– Вы с ума сошли! – выкрикнул Бак, хватая ее за руку.

Она стряхнула его руку и снова направилась к лошади. Теперь она уже не будет такой самонадеянной. Надо быть готовой к любым фокусам. Девушка снова вскочила в седло.

Мустанг попятился, опять становясь на дыбы, но Брайони знала, чего ожидать. Она вцепилась в животное руками и ногами, приникла к нему, как бы слившись с его телом. Жеребец не пытался скинуть ее, он пританцовывал на месте и кидался из стороны в сторону. Брайони догадалась, что он испытывает свою наездницу, и держалась изо всех сил.

– Чтоб мне…

– …лопнуть? – подсказала Брайони со смешком, когда движения мустанга стали похожи на ровный горделивый шаг. – Будьте осторожны, Бак, а то, чего доброго, действительно беду накличете!

Брайони была в восторге. Раздражение уступило место замечательному чувству свободы на спине черного сильного красавца коня. Она обернулась к Баку и остальным ковбоям, пораженным ее успехами.

– Ну, мистер Монро, вы собираетесь в город или мне вас весь день дожидаться? У меня не так много свободного времени!

Бак недоверчиво покачал головой, садясь в седло пегой крапчатой лошади. Ковбои восхищенными взглядами проводили Брайони, стрелой пронесшуюся мимо них на диком мустанге. Новая хозяйка снова сумела их удивить, и рабочие еще больше зауважали ее. Переглядываясь и усмехаясь, они уже предвкушали, как будут рассказывать остальным о только что увиденном. Бак, с криком пришпорив свою лошадь, немедленно помчался вслед за девушкой по дороге, ведущей в город.

Сердце Брайони так и пело от радости, когда она летела вперед по весенней прерии, ощущая всем телом могучий перестук копыт жеребца. Он скакал на огромной скорости, уверенно и удивительно ровно. Именно о такой скачке мечталось ей во время прогулок в парке. Брайони испытывала пьянящее чувство свободы. Все сомнения исчезли, когда свежий ветер с гор ударил ей в разрумяненное лицо. Она задумалась о том, как назвать коня, и остановилась на поэтичном имени Сумрак. Вспомнив о Баке, Брайони натянула поводья, давая возможность его пегой кобыле догнать своего резвого собрата.

Приехав в город, Брайони отвезла письма на почту и отправилась за покупками в центральный магазин. К радости девушки, жители города тепло приветствовали ее, едва узнав, кто она такая. Владелец центрального магазина Клайд Уэбстер просиял и оживленно потряс ее руку.

– Чрезвычайно рад с вами познакомиться, мисс Хилл, чрезвычайно рад, – провозгласил он. – Ваш отец был одним из самых замечательных людей в штате, это вам подтвердит в Винчестере любой. Всегда радушный, готовый помочь в беде другому… Да, прекрасный человек был, прекрасный. Мы все скорбим о нем, мэм, уж вы мне поверьте.

– Спасибо, – ответила Брайони, польщенная столь высокой оценкой достоинств своего отца.

После этих слов он казался ей ближе.

Закончив с покупками, Брайони зашла в гостиницу навестить Эдну Биллингс, которая представила ее нескольким своим подругам, собравшимся у нее, чтобы посплетничать. Все женщины с неподдельной искренностью рассказывали Брайони немало хорошего о ее отце, и девушка с удовольствием слушала их рассказы до тех пор, пока не настало время собираться в обратный путь. Попрощавшись со своими новыми знакомыми, она отправилась в условленное место, чтобы встретиться с Баком.

Пока она шла по пыльному тротуару вдоль улицы, ее элегантный костюм то и дело привлекал взгляды прохожих. Красота девушки тоже не оставалась без внимания. Никто из мужчин не решался задеть Брайони, гордую и недоступную на вид, однако это не спасало ее от наглых и развязных взглядов встречных ковбоев. В дверях салуна, не замеченный Брайони, Расти Джессап наблюдал за ней с жесткой, неприятной усмешкой на губах. Он нырнул внутрь только тогда, когда девушка совсем близко подошла к вращающимся дверям. С хитрой усмешкой ковбой поспешил вернуться к своим картам и виски.

Когда Брайони проходила мимо «Серебряной шпоры», в ней проснулось непреодолимое желание заглянуть внутрь. Из салуна доносились хриплые мужские голоса и визгливый смех женщин. Она знала, что не стоит останавливаться под дверью притона с сомнительной репутацией, однако именно это возбуждало ее интерес. Недозволенное всегда притягивает людей. Повинуясь естественному любопытству, Брайони подошла к дверям и, встав на цыпочки, заглянула внутрь.

Зал был заполнен примерно наполовину. Ковбои сидели за игральными столами и у изогнутой черной стойки бара. Высокая рыжеволосая женщина, запрокинув голову, заливалась смехом в ответ на речи одного из посетителей. Длинноногая брюнетка в нескромном облегающем платье и в туфлях на высоком каблуке разносила на подносе выпивку между игроками, шумно и непристойно ругавшимися за столами. Случайно взгляд Брайони упал на одного из них, и девушка испуганно отшатнулась. У нее не было ни малейшего желания быть замеченной Расти Джессапом. Она поспешно повернулась, собираясь уходить, как вдруг услышала резкую фразу, брошенную ей в спину:

– Провалиться мне на месте, если это не дочурка Уэсли Хилла собственной персоной!

Брайони быстро обернулась, удивленная этим бесцеремонным высказыванием, и увидела роскошную девушку с волосами медного цвета, ту самую, которая взволнованно наблюдала за поединком с балкона «Серебряной шпоры». Сегодня она была одета в яркое розовое платье с черными оборками, не оставлявшее сомнений относительно великолепия ее фигуры, подчеркивая пышную грудь и широкие округлые бедра. Длинные густые волосы свободно спадали на плечи из-под маленькой розовой шляпки, украшенной длинными черными перьями. Рыже-карие глаза девушки приобрели надменное, презрительное выражение, когда она, высоко вскинув голову, посмотрела на Брайони, которая не имела ни малейшего представления, откуда неожиданной собеседнице известно, кто она такая. Ни говоря ни слова, Брайони удивленно смотрела на медноволосую красавицу, а она между тем продолжала:

– Да, ты хорошенькая, как мне и рассказывали, но ума у тебя не много, дорогуша, а то бы ты не околачивалась около «Серебряной шпоры».

– Прошу прощения, – быстро начала Брайони, но девушка резко оборвала ее, оскорбительно засмеявшись:

– Не напускайте на себя такой важный, городской вид, мисс Брайони Хилл! Со мной это не обязательно! Мне на него плевать!

Брайони сжала кулаки, борясь с искушением ударить нахальную девицу, но совладала с собой и вместо этого гордо выпрямилась со всем достоинством, какое у нее было.

– Я понятия не имею, кто вы такая и о чем вы говорите, – сказала она раздраженно, – но у меня нет желания продолжать наше знакомство, равно как и слушать дальше ваши вульгарные высказывания. Так что прошу извинить, мне пора идти.

После этих уничтожающих слов, выдержанных в лучших традициях пансионного воспитания, Брайони двинулась своей дорогой вниз по тротуару, но медноволосая девушка мгновенно нагнала ее и преградила путь. Гневные красные пятна вспыхнули у нее не щеках.

– Ну так я вам тоже скажу, мисс Недотрога, что меня не более, чем вас, тянет продолжать наше знакомство! Но попомните мое слово, держитесь подальше от «Серебряной шпоры» и от меня лично, потому что Дэйзи Уинстон была моей подругой, а я не забываю своих друзей. Понятно? Лучше не попадайся мне на пути!

И, оттолкнув Брайони в сторону, она вошла в салун, громко стуча высокими каблуками по деревянному настилу. Брайони поправила на голове шляпку, изумленно глядя ей вслед. Что имела в виду эта отвратительная девица? Почему она помянула Дэйзи Уинстон? И почему она так разозлилась на нее, несмотря на то что они даже не были знакомы?

Брайони направилась дальше по тротуару, прокручивая в голове только что разыгравшуюся сцену, и не заметила, как столкнулась с Энни Блэйк, выходившей из центральной лавки. Девушка была одета точно так же, как в день их первого знакомства, и даже выражение ее лица нисколько не изменилось. Энни мрачно нахмурилась, увидев, из-за кого она не удержала в руках увесистый мешок с сахаром и выронила несколько картофелин из большой корзины. Брайони рассыпалась в извинениях, помогая собрать упавшие покупки, но выражение лица Энни ничуть не смягчилось. Буркнув в ответ что-то нелюбезное, она хотела забрать у Брайони мешок с сахаром, но та, улыбнувшись, покачала головой:

– Нет, позвольте мне помочь вам. У вас и так полные руки. Куда это отнести?

Удивление отразилось в ореховых глазах Энни. В первую секунду она готова была отказаться от неожиданного предложения, но затем пожала плечами и мотнула головой куда-то в сторону.

– Моя повозка там, – пробормотала она.

– Хорошо. Моя лошадь тоже где-то там неподалеку. Я помогу вам донести это до повозки.

– Как хотите.

Они проделали весь путь в полном молчании. Брайони доброжелательно поглядывала на свою попутчицу, а выражение Энни Блэйк скорее всего можно было назвать враждебным. На ее угловатом лице застыла маска неодобрения. Плотно сжав губы, она казалась не более дружелюбной, чем скалистая гора в пасмурный день. Брайони вздохнула. Она уже начала уставать от подобной необъяснимой враждебности к себе некоторых людей. Но если в случае с девицей из салуна Брайони просто сама не желала вдаваться в подробности, то с Энни Блэйк все обстояло иначе. Брайони непременно хотелось узнать причину, по которой эта девушка и ее отец так невзлюбили ее. Вернув Энни ее покупки, Брайони тронула девушку за плечо, когда та уже залезала в повозку.

– Подождите минутку, пожалуйста. Мне хочется поговорить с вами, Энни. Могу я вас так называть?

– Зовите как хотите, – ответила она. – Мне все равно, и это меня ни к чему не обязывает. Я не должна отвечать вам тем же.

– Об этом я и хочу с вами поговорить, – оборвала ее Брайони сердито. – Что я сделала вам такого, что вы так ко мне относитесь? В прошлый раз мы встретились с вами впервые, и я просто физически не могла как-то оскорбить вас, а вы и ваш отец вели себя так, словно я чумой заражена. – Глаза Брайони вспыхнули. – Я хочу знать, чем это вызвано.

– И вы еще спрашиваете? – резко ответила Энни дрожащим от возмущения голосом. – После всего, что произошло, вы еще спрашиваете, почему мы вас ненавидим, почему нас тошнит от одного вашего вида?

Эти слова заставили Брайони отпрянуть назад, широко раскрыв глаза.

– Мой брат, – неистово продолжила Энни, – лежит сейчас в могиле неподалеку от вашего отца. Ему было только пятнадцать. И вы спрашиваете, почему мы вас ненавидим? Вы спрашиваете, что вы нам сделали? Мой брат мертв, мы того и гляди потеряем наше ранчо, мой отец состарился прежде времени, и у вас еще хватает смелости спрашивать, почему мы вас презираем? Знаете, леди, если вы еще не потеряли рассудка, вы сами должны догадаться! И нечего спрашивать об этом меня!

Глаза девушки светились ненавистью и скорбью, когда она глядела на Брайони с козел своей повозки. Казалось, что Энни готова задавить ее лошадьми без малейшего сожаления.

– Я… я не понимаю… – с трудом выговорила Брайони, и смятение отразилось в ее расширенных, потемневших глазах.

– Так вы ни о чем не знаете, да? – спросила Энни Блэйк после долгого молчания, и недоверие прозвучало в ее голосе. – Вы просто ничего не знаете?

Брайони хотела что-то ответить, но в этот момент у нее за плечом раздался оживленный голос Бака Монро:

– Добрый вечер, мисс Хилл, вот и я. Готов сопровождать вас домой. Надеюсь, вы недолго меня ждете. Привет, Энни.

– П-привет, Бак.

Брайони немедленно заметила перемену, произошедшую с Энни Блэйк при появлении Бака. Румянец загорелся на ее щеках, и загрубевшие руки, сжимавшие поводья, слегка дрогнули. Девушка не могла отвести взгляда от красивого лица молодого ковбоя. А Бак, в свою очередь, не видел вокруг никого, кроме Брайони. Сияя улыбкой, он смотрел на нее, не отрываясь, едва удостоив своим вниманием девушку в повозке.

«Боже мой, да она влюблена в него, – моментально поняла Брайони, видя отчаяние в глазах Энни. – А Бак между тем вовсе ее не замечает. Он только и делает, что глядит на меня». В душе Брайони проснулось сочувствие. Энни тоже заметила чрезмерное увлечение Бака своей хозяйкой. Скривив губы, она протянула скучным голосом:

– Папа меня дожидается… мне нужно ехать. Бак? Ковбой оторвал взгляд от Брайони и добродушно улыбнулся ей.

– Да, Энни, что случилось?

Но Энни внезапно передумала что-либо говорить. Она только покачала головой и, стегнув лошадей поводьями, молча уехала.

Брайони с огорчением посмотрела ей вслед.

– Ох, Бак, – вздохнула она, готовая спросить, как он может быть так слеп, но вовремя поняла, что не имеет никакого права выдавать секрет Энни. Даже если бы Бак знал обо всем, он все равно не мог бы отвечать ей взаимностью.

– Что, мэм?

Брайони повернулась к лошадям.

– Ничего. Поехали, – сказала она. – Хватит с меня этого города на сегодня.

На обратном пути Брайони вспомнились слова Энни, сказанные до появления Бака. И хотя она не чувствовала себя вправе обсуждать личные переживания девушки, Брайони не видела причины, почему бы не поговорить с Баком о так взволновавшей ее гневной речи Энни. Быть может, он сможет пролить на нее некоторый свет. Когда она повторила молодому человеку слова Энни, Бак покачал головой и нахмурился.

– Так что же это может значить, по вашему мнению? – спросила Брайони, направляя Сумрака ближе к лошади Монро. – Я понятия не имею, о чем она говорила.

Бак замялся:

– Да, знаете, и обсуждать это не стоит. Зачем Энни стала вам все это говорить? Забудьте, не обращайте внимания. Вообще забудьте об Энни Блэйк.

– Я не могу этого сделать, Бак. И не буду. Пожалуйста, если вы хотя бы что-нибудь знаете о том, что Энни имела в виду, скажите мне. Слышите, я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что знаете.

Бак смотрел прямо перед собой. Голос его сделался серьезным:

– Ну, мэм, в общем, всем известно, что здесь, на западе, часто воруют скот. Будь то большое ранчо или маленькое, всем достается поровну. Но в здешних местах большие и маленькие ранчо издавна не ладят. Ваш отец, и Мэтт Ричардс, и остальные крупные землевладельцы постоянно расширяли свои территории и увеличивали стада. А небогатые фермеры, такие, как Сэм Блэйк, все время недовольны тем, что их как бы вытесняют. – Бак поморщился, заметив встревоженное выражение на лице Брайони. – Нет, вы должны понимать, что это обычное недовольство в здешних краях, где люди привыкли без спроса брать все, что хотят. Но Сэм и еще некоторые обвиняли вашего отца, мистера Ричардса и других крупных фермеров в том, что они якобы воруют у них скот и пополняют за их счет свои стада.

– О нет, Бак! – огорченно вскричала Брайони, и мустанг, почувствовав ее беспокойство, неожиданно заплясал под седлом, фыркая и мотая головой.

– О Господи, не надо так переживать! – воскликнул Бак.

Когда Брайони успокоила встревоженное животное, Бак продолжил обнадеживающим тоном:

– Не расстраивайтесь так, мисс Хилл. Никому еще не удавалось доказать справедливость этих обвинений – особенно тех, что касаются вашего отца и мистера Ричардса. Если бы вы лучше знали запад, вам было бы известно, что подобные слухи ходят всегда, народ привык к ним. В общем, между вашим отцом, мистером Ричардсом и этой группой мелких фермеров под предводительством Сэма Блэйка разгорелась вражда. Однажды младший сын Сэма был убит ночью, когда он лежал в засаде, пытаясь выследить воров, и Сэм… – Бак снова замялся и затем продолжил решительно: – Сэм уверен, что убили его люди вашего отца и мистера Ричардса. Но ему никто не верит. Оба эти человека слишком известны и уважаемы, чтобы ввязываться в такую грязную историю. Скорее всего и кражи, и убийство совершили изменники апачи. Так считает большинство. – Он пожал плечами и покосился на Брайони, объятую ужасом. – Перестаньте волноваться, мэм. Подобные стычки здесь не редкость, и вокруг них всегда гуляет множество неправдоподобных слухов.

Я уверен, что у Сэма и Энни нет никаких реальных оснований для обвинений. В противном случае я не стал бы работать на вашего отца, и Шорти тоже не стал бы, и многие другие ковбои, с которыми я знаком. Так что забудьте то, что сказала вам Энни, просто выбросьте это из головы.

Как раз этого Брайони не могла сделать. Ужасное, ужасное недоразумение. Бак прав – это просто слухи. Ее отец не мог совершить такой подлости. Об этом даже думать нелепо.

И все же тревога не покидала девушку. Она все время думала о младшем брате Энни Блэйк, погибшем в таком юном возрасте. Это настоящая трагедия. Но ни она, ни ее отец не могли нести за нее ответственность, и Брайони собиралась сказать об этом Энни при первой же возможности.