Несмотря на страхи Петы, гости почти не изменили обычной жизни в Грейлингсе. Вообще-то дни проходили быстро и без всяких событий. Не было ни ссор, ни споров, которые обычно омрачали пребывание Джона Девлина дома. Он, как с уверенностью предсказала его сестра, очень быстрою головой ушел в работу над книгой. Профессор был требователен к своей подчиненной, а время для секретарской работы, на котором он настоял, оказалось необычным — ему нравилось диктовать по вечерам, а днем разбирать заметки. К счастью, Лориол не возражала. Она казалась неутомимой. И хотя профессор диктовал ей часами, каждый день около полудня она неизменно предъявляла множество листов отпечатанного текста, надиктованного предыдущим вечером. Николасом тоже овладела лихорадочная деятельность, и Энн порой спрашивала себя, понимает ли брат, что, вместо того чтобы спокойно выздоравливать, молодой мужчина, как и Лориол, почти не отдыхает.

Она так и сказала Пете, на что услышала:

— Я только рада этим приятным мелочам! Чем меньше его вижу, тем счастливее себя чувствую!

Энн вздохнула: Пета иногда вела себя так неразумно!

— В последнее время ты почти не видишься с нами. Кажется, ты сама очень усердно работаешь. У тебя стало больше учеников?

— Не совсем. Это миссис Норуэлл. — Пета помрачнела. — Она плохо себя чувствует, устает. Это из-за беременности. Она изо всех сил старается держаться как обычно, но ей все чаще приходится уходить домой и ложиться в постель. Я знаю, майор Норуэлл беспокоится из-за нее и, если на то пошло, из-за школы, хотя и пытается скрыть. Я чувствую, что должна делать все, что в моих силах, чтобы помочь. — Она посмотрела на Энн и ухмыльнулась: — К счастью, дядя, кажется, забыл о том, как ему не нравится карьера, которую я выбрала! Надеюсь, никто не станет ему об этом напоминать!

Она действительно почти не видела опекуна и Николаса с Лориол, не считая встреч за обедом. Этого она избежать не могла, хотя всегда заботилась о том, чтобы поскорее удрать. Майк был для нее более подходящим спутником. Или Ричард Мэйн. Удивительно, но они с художником стали большими друзьями. Пета понимала, что ему очень нравится ее общество, хотя часто замечала в его серых глазах легкую задумчивость. Работа над портретом продолжалась, хотя девушка считала это напрасной тратой времени. Будь она красивой, как Лориол Кент, можно еще понять его энтузиазм, но рисовать ее, чьи достоинства — тощая фигура и множество веснушек…

Пета вздохнула. Она пришла к твердому заключению, что Лориол нравится ей не больше чем Николас. Гостья расточала обаяние, но при удобном случае обязательно намекала, очень тонко и вроде бы невинно, что считает Пету безнадежно юной.

Пета хотела верить, что она ведет себя так под влиянием Николаса. Но он всегда обращался с ней крайне серьезно и почтительно. Правда, возмутительный блеск серых глаз разоблачал его, но Пета не могла ссориться с ним при всех. Лориол прекрасно удавалось полностью завладеть его вниманием. В обращении профессора с секретаршей не было ничего, что могло предположить нечто большее, чем дружелюбие. Но, по мнению Петы, вряд ли он испытывал только платонические чувства. Лориол достаточно красива, чтобы заставить поволноваться любого мужчину… даже такого грубого, надменного и властного, как Николас Уэринг!

Ее до сих пор мучило воспоминание о том, что он сказал ей в саду.

— Вы думаете, я слишком юная для своего возраста? — Она удивила Ричарда Мэйна. Этот вопрос был нетипичен для Петы. Ее естественность составляла для него часть обаяния Петы.

— Думаю, что нет. — Он не сразу ответил, пораженный мольбой в ее карих глазах. — Неискушенная — да. А это не одно и то же.

— Вот как? — Пета закрыла глаза. — А как ее приобрести… искушенность, я имею в виду?

Он невольно хохотнул:

— Дай Бог, чтобы ты этого никогда не узнала, дитя!

— Вот! — Пета в отчаянии всплеснула маленькими загорелыми ручками. — Именно это я и имею в виду! Даже вы называете меня ребенком!

Ей не удалось полностью скрыть обиду, и взгляд мужчины стал внимательным.

— Не презирай своей юности, Пета. Это драгоценный дар. Наслаждайся им, пока можешь.

Его вдруг кольнуло дурное предчувствие. Пета и правда была как ребенок. И не имела оружия против житейских доспехов людей, которые давно забыли о собственной невинности.

Он наблюдал за ней, когда она впервые подошла к его мольберту и замерла, глядя на холст. Ее неопытные глаза решили, что картина скоро будет окончена, и ее поразило сходство, которое он уловил. И все же, так ли был похож портрет? В этом нарисованном лице чувствовались живость и пыл, а она не сомневалась, что ими не обладала. Глядя на портрет, она вдруг почувствовала робость.

«Вы очаровательны…» — вспомнились слова Николаса, и она прикусила губу. Пета быстро отвернулась от картины, при этом наткнувшись на маленький столик.

— Ну, тебе нравится? — Ричарда Мэйна позабавили и тронули смущение и неуклюжесть девушки.

— Вы очень хороший художник, — осторожно начала Пета. — Почему вы захотели меня нарисовать, мистер Мэйн? Вы могли найти девушку гораздо красивее.

Он засмеялся:

— Может быть. Мне понравилось, что ты лишена всякого притворства. Есть и другие причины. Но я не собираюсь тебе о них рассказывать.

— О! — Пета взглянула на него и отчаянно покраснела. — Знаете, я не выспрашиваю.

— Я это знаю, моя дорогая. — Он задумчиво посмотрел на нее. — Как дела у молодого викинга?

Пета хихикнула, чувствуя облегчение из-за перемены темы:

— Бедный Майк! Боюсь, ему до сих пор не везет. Пришлось купить новый парус для «Романи», и он остался без гроша. Плавать под парусами — дорогое хобби, хотя, конечно, оно того стоит.

«Здесь все в порядке, — подумал мужчина. — Попробуем зайти с другой стороны»

— А твой опекун? Работа над книгой продвигается?

— Думаю, да. Лориол… его секретарша… прекрасно разбирается в своем деле, и, конечно, очень помогает доктор Уэринг.

Пета постаралась говорить весело и восторженно. Ей очень нравился Ричард Мэйн, но кое-что она не могла с ним обсуждать.

С Мэндевиллами, однако, она была не такой сдержанной — отвечала на нетерпеливые вопросы Холли откровеннее, чем, возможно, следовало.

— Секретарша очень хорошенькая, правда? Дикон видел ее на почте, она покупала марки. И он сказал, что она как кинозвезда. — Темные глаза Холли сверкали от радостного возбуждения.

— Она очень хорошенькая, — согласилась Пета и, глянув на Майка, засмеялась: — Думаю, даже тебе она бы показалась привлекательной, Майк, несмотря на мини-юбку и накладные ресницы!

Майк, поглощенный «Миром яхт», проворчал что-то в ответ. Он уже слышал от нескольких друзей, что девушка, приехавшая в Грейлингс, потрясающая. Но это не особенно его интересовало.

— А доктор Уэринг? Как насчет него? — настаивала Холли. — Он милый?

— Ужасный! — мрачно отозвалась Пета. — Самодовольный, надменный, властный…

— Судьба! — Холли посмотрела на нее с сочувствием. — Наверное, он не может вести себя по-другому. Старики часто становятся сварливыми.

Пета почувствовала угрызения совести.

— Он не старый… не очень. — Девушка вздохнула. — Я бы сказала, ему немного больше тридцати. Когда улыбается, выглядит совсем молодым.

— Он скучный? — не унималась Холли. — Ему нравится кататься верхом или плавать под парусами?

— Не знаю насчет верховой езды. Он не умеет плавать под парусами. Говорит, ему не интересно. Лично я думаю, что он боится промочить ноги, — кисло улыбнулась Пета.

Майк отбросил журнал.

— О господи, еще один! — простонал он, и Пета вновь почувствовала укол совести.

Она намеренно создала у них ложное представление о человеке и не знала, зачем это сделала. Пета терпеть не могла Николаса Уэринга, но была твердо уверена в том, что он не трус. Судя по всему, он знал, как вести себя в любой ситуации, какой бы неудобной и опасной она ни была. Но Пета не могла заставить себя сказать о нем хоть что-то хорошее. Она уже рассказала об их первой встрече, и ее позабавила реакция Майка.

— Жаль, что меня там не было! Я бы хорошенько врезал этому дураку, чтобы он так с тобой не разговаривал!

Пета засмеялась. Ее обрадовала и утешила горячая поддержка друга. Но на миг она спросила себя: а сумел бы Майк сделать нечто подобное?

Ведь в Николасе Уэринге он мог бы найти серьезного противника.

Пета немного удивилась, когда Николас и Лориол заявили, что собираются в воскресенье пойти в церковь вместе с ней и Энн. Профессор Девлин предпочел остаться дома — несколько лет назад он поссорился с приходским священником и до сих пор не забыл об этом.

Пета сердилась на себя за мотивы, которыми руководствовалась, но оделась с особой тщательностью. Она жалела, что у нее нет ничего наряднее темно-синего льняного костюма, который последние два года она всегда надевала летом, отправляясь в церковь. Конечно, печально вздохнула девушка, никто и не заметит, что она надела или не надела, когда поблизости Лориол. Энн, Николас и Лориол ждали ее в коридоре. Сегодня Лориол выглядела даже привлекательнее обычного. Очаровательная шляпка была ей к лицу, а прекрасно сшитый белый костюм подчеркивал ветхость одежды Петы.

Пета почувствовала взгляд Николаса, и ей вдруг стало жарко. По крайней мере, он не сможет сказать, что ей не идет эта губная помада! Ведь в тот памятный вечер она выбросила всю косметику и твердо решила вообще ею не пользоваться, пока не получит хороший совет от того, кто в этом разбирается. Ей не хотелось второй раз рисковать и выставить себя на посмешище!

— Ну, мы все готовы? — проворковала Лориол и взяла Николаса под руку.

Лориол никогда не упускала возможности заявить свои права на него, подумала Пета. И она страшно удивилась, когда Николас решительно усадил на переднее сиденье Энн, а не Лориол. Пета бросила быстрый взгляд на Лориол и увидела, что ее красивое лицо на миг исказилось от раздражения, но секретарша тут же взяла себя в руки.

Пока они добрались до маленькой деревенской церкви, там уже было очень много народу — пожаловали туристы. Их было легко узнать среди традиционно одетых жителей деревни. К счастью, приходский священник считал, что гораздо важнее то, что люди пришли на службу, чем то, во что они одеты.

Направляясь вместе с остальными по узкому проходу к скамье Грейлингса, Пета заметила миссис Мэндевилл, Майка, Холли и Дикона. Они, как обычно, сидели на своих местах. Девушку позабавило, с каким изумлением смотрел Майк на Лориол. Остальные тоже смотрели на Лориол. Да, девица умела привлечь к себе внимание, грустно подумала Пета. Но тут же забыла о ней, поскольку озаботилась другим — найти место подальше от Николаса Уэринга. Ее удивила и рассердила тщетность усилий. Кончилось тем, что она оказалась между Энн и Николасом. Что еще хуже, сборников церковных гимнов на всех не хватило, а поскольку у Энн никогда его не было — она слишком плохо видела и не могла разбирать мелкий шрифт, к тому же все равно знала их наизусть, — Пета обнаружила, что ей придется читать сборник с Николасом. Почему бы ему не отдать ей книгу, а самому присоединиться к Лориол? — негодовала девушка и пожалела, что не может спокойно рассуждать, пока он рядом.

Грубый твид его пиджака колол ей щеку, и Пета чувствовала слабый и странно приятный аромат табака. Он держал книгу спокойно, его пальцы были загорелыми и… сильными. Она поняла, с какой осторожностью сама держит сборник, только когда в конце второго стиха он наклонился и прошептал ей на ухо:

— Знаешь, тебя даже не укусят!

Пета вспыхнула от негодования и сердито посмотрела на него. Он не отвел взгляда, и она увидела, что в его глазах появилась ненавистная насмешка. Девушка попыталась сосредоточиться на тексте. Это был один из ее любимых гимнов. Она не собиралась позволить Уэрингу все испортить! У него оказался приятный баритон, и он ни разу не сфальшивил.

Служба закончилась, и они друг за другом вышли на улицу. Приходский священник приветствовал их у входа в церковь. Он улыбнулся Пете и Лориол, пожал руку Николасу и назвал его по имени. Потом отвел Энн в сторону и поблагодарил за то, как она расположила цветы у алтаря. Прихожане по очереди приносили цветы, а Энн всегда удавалось превзойти всех.

Лориол вопросительно взглянула на Николаса, и он засмеялся:

— Мы встречались на неделе. Я внимательно осмотрел церковь. Она восхитительна, правда? Конечно, Норфолк известен красивыми церквями.

Краем глаза Пета увидела, что к ним приближаются Мэндевиллы. Она глубоко вздохнула, готовясь к тому, что сейчас наверняка представит их, но обнаружила, что ей не надо стараться.

— Доброе утро! — Маргарет с очаровательной улыбкой протянула руку Николасу. — Я Маргарет Мэндевилл, а вы, я уверена, — доктор Уэринг. Я много слышала о вас от Петы, она почти член нашей семьи. — Женщина посмотрела на Лориол, и ее тон стал веселым и доверительным: — Мисс Кент, можно, я кое-что вам скажу? С тех самых пор, как вы вошли в церковь, я не переставала восхищаться вашей очаровательной шляпкой и спрашивать себя: где же вы ее купили? Разве это не ужасное признание? Боюсь, я, должно быть, очень суетная женщина… или хуже — откровенно жадная!

Лориол засмеялась:

— Как мило с вашей стороны, что вы мне это говорите! Я рада, что она вам нравится: мне ее сшила забавная модистка в Нью-Йорке. Она делает замечательные шляпы, а потом продает их по фантастически низким ценам! Я говорила, что она может разбогатеть.

Пета поразилась удивительному сходству этих двух женщин. Не внешностью, а по характеру. Они выглядели так, будто принадлежали к одному миру. Этого не могла изменить даже заметная разница в возрасте.

«Да ведь они и говорят на одном языке, — пришло в голову Пете, — послушать их, так шляпка — самое важное в жизни!»

Она обеспокоенно взглянула на Майка, но… он даже не смотрел на нее.

На круглом личике Холли отразилось страшное волнение. Она схватила Пету за руку и оттащила ее в сторону.

— Пета, ты и вправду ужасная! — прошептала девочка. — Почему ты говорила жуткие вещи про доктора Уэринга? Он такой потрясающий! Совершенно не похож на археолога!

— Тихо! — прошептала в ответ Пета. Ее щеки горели от стыда. Она надеялась, что их никто не услышал.

— Вы оба должны прийти к нам на ужин, — весело щебетала Маргарет. Затем она взглянула на Пету: — И Пета, конечно, тоже. Как насчет завтрашнего вечера?

— Мы бы с удовольствием, правда, Николас? — обворожительно улыбнулась Лориол. — Это было бы очень кстати. А то мы много работаем и совсем не отдыхаем.

До сих пор Майк не произнес ни слова, и Пета вдруг сообразила, что его молчание почему-то ее тревожит. На этот раз парня, похоже, покинула привычная самоуверенность.

— Какой привлекательный этот мальчик Мэндевилл, — небрежно заметила Лориол по дороге домой. Потом, скользнув взглядом по оцепеневшей от неожиданности Пете, добавила: — О, конечно, он твой близкий друг, не так ли? — Взгляд ее зеленых глаз стал веселым. — Наверное, плавает с тобой под парусами?

— Да, — напряженно ответила Пета.

Неясное опасение болью отозвалось в сердце. Но причины для этого нет! Или есть?

Следующим вечером в Сидер-Лодже, глядя, как Майк, избавившись от непривычной застенчивости, смеется и разговаривает с Лориол, будто знаком с ней несколько лет, Пета почувствовала, как странно сжимается горло. Несомненно, приезжие гости произвели очень благоприятное впечатление на семью Мэндевилл. Но что-то здесь было не так. Пета даже испугалась, когда поняла. Она теперь здесь лишняя.

Ужин оказался великолепным — заботливо продуманным, прекрасно приготовленным и красиво сервированным. Перед главным блюдом Пета обнаружила, что у нее нет подливки, и попросила Майка передать ее, но тот, казалось, даже не расслышал. Он в это время смеялся — видно, его так рассмешила Лориол. Его живые синие глаза сияли. И миссис Мэндевилл тоже смеялась и снисходительно переводила взгляд с одной светловолосой головы на другую. Если Майк напоминал древнего викинга, подумала Пета, Лориол вполне могла быть одной из светлоглазых, золотоволосых дочерей Скандинавии.

Пета быстро взглянула на Холли. Они с Диконом атаковали Николаса всевозможными вопросами, на которые, следует отдать должное, он отвечал с терпеливым добродушием. По крайней мере, Холли не скрывала, что считает его «потрясающим». Она восторженно смотрела на него во все глаза! И Пета против воли все-таки улыбнулась. Холли всегда кем-нибудь увлекалась — обычно эстрадной звездой! Сама она сказала бы, что Николас не должен быть в ее вкусе. Но, очевидно, Холли нашла в нем нечто, достойное обожания. Возможно, его внешность… он и вправду красив. Резкие линии скул, красиво очерченные губы и волевой подбородок с еле заметной ямочкой — сила и целеустремленность, чего так не хватало Майку. Она пришла в смятение и растерялась. Майк моложе Николаса, и несправедливо их сравнивать.

— Майк, пожалуйста, передай Пете подливку. — Николас, от которого, очевидно, ничего не укрылось, сумел добиться, чтобы его расслышали, в отличие от Петы.

Девушка вспыхнула и прикусила губу. Она предпочла бы остаться без подливки, чем позволить Николасу привлечь внимание к невежливости Майка.

Майк, застигнутый врасплох, поднял на нее глаза. Он первый раз за этот вечер встретился взглядом с Петой и ухмыльнулся немного пристыженно:

— Извини, старушка! Я не заметил, что у тебя нет подливки. Что же ты не сказала погромче? — Он передал ей подливку, и на какое-то время воцарилась неловкая тишина.

Но Маргарет Мэндевилл постаралась сгладить неловкость.

Она весело спросила:

— А что вы думаете о Норфолке, доктор Уэринг? Вы впервые в Восточной Англии, не так ли?

— Я еще многого не видел. Меня интересует пейзаж. Но я не уверен, что он мне нравится. Равнины, образно говоря, монотонны. Я предпочитаю что-нибудь более неровное.

— Другими словами, он тоскует по своим любимым горам, — улыбнулась Лориол. Она посмотрела на Маргарет: — Николас родился в Озерном крае, и он увлекается альпинизмом.

Дикон широко раскрыл глаза.

— Правда, доктор Уэринг? Надо же, как интересно!

Очевидно, Николас тут же очень вырос в его глазах. Но Холли удивилась так сильно, что позволила себе бестактность.

— Вы лазаете по горам? О, Пета, ты слышала? А ты говорила, что, по-твоему, он боится промочить ноги! — с упреком воскликнула девочка.

Ее услышали все. Пета мечтала провалиться сквозь землю. Лориол изогнула в насмешливом удивлении изящные брови. Дикон подавился куском курятины, а Майк так сердито посмотрел на младшую сестру, что она покраснела до корней волос. Даже Маргарет, казалось, не знала, как исправить ситуацию. Наконец Николас, сохраняя внешнее спокойствие, вежливо отозвался:

— Боюсь, Пета невысокого мнения о тех, кто не разделяет ее любви к парусному спорту. Кажется, ты ее разделяешь, Майк?

Майк ухмыльнулся, с благодарностью ухватившись за возможность перевести разговор в безопасное русло:

— Конечно. Даже очень.

— И это, — его мать в притворном отчаянии воздела взор к нему, — слабо сказано! — Она вопросительно посмотрела на Лориол. — Вы плаваете под парусами, мисс Кент?

Лориол с сожалением покачала головой:

— Нет. У меня никогда не было возможности этому научиться. Но, конечно, мне бы очень хотелось.

— Тогда вы должны как-нибудь вечером поплыть с Майком на ялике. Уверена, он будет только рад дать вам пару уроков, не так ли, Майк? — сладким голосом пропела Маргарет.

Пета недоверчиво взглянула на нее. Казалось, этим вечером одна грубая ошибка следует за другой. Майк терпеть не мог учить плавать под парусами, и это хорошо знала вся его семья. Но вот удивительно! В его поведении не чувствовалось намека на недовольство или смущение.

— Да, конечно! Дайте знать, когда у вас будет свободное время, и мы что-нибудь придумаем.

— Как это мило с вашей стороны. Конечно, я буду ждать, — ответила Лориол. На краткий миг она встретилась взглядом с Петой. В глубине ее зеленых глаз Пета заметила веселье и… да, в них светилось торжество.

Пета чуть не выронила булку из внезапно ослабевших пальцев. Потом, решив скрыть свое смятение, дерзко вскинула голову. Она собралась выдать что-нибудь веселое, но слова замерли у нее на губах. Девушка увидела, как Николас пристально смотрит на Лориол и хмурится. Наверное, ему не нравится мысль о том, что Лориол станет брать уроки у Майка. Конечно, ведь у нее сейчас мало свободного времени, и, очевидно, он не хочет, чтобы она проводила его с кем-то другим.

Пета попыталась сказать себе, что, по крайней мере, у нее нет прав собственности на Майка. И он ясно дал понять, когда позже они на несколько минут остались наедине, что ждет от нее помощи в обучении Лориол.

— Я не мог отказать Лориол, — словно оправдываясь, воскликнул Майк. — Мама поставила меня в трудное положение, когда спросила меня прямо в ее присутствии. — Он помолчал, потом смущенно признался: — Но вообще-то я не так уж и против. Она… ну, она ужасно милая, правда? Совсем не такая, как я думал. — В его голосе прозвучало обвинение.

Пета ощутила неприятное чувство. В тот миг она не поняла, что это ревность. Усилием воли ей удалось спокойно ответить:

— Я рада, что она тебе нравится.

— Ну да, нравится. Кажется, Уэринг — тоже отличный парень. Ты явно поторопилась с выводами и не поняла его, простофиля! Если он не боится лазить на чертовски огромную гору, вряд ли это тряпка!

Пета прикусила губу. У нее росло тревожное чувство, что хотя Николас не показал раздражения, услышав Холли, но так просто он этого не оставит. Не верилось, что такого человека, как он, можно оскорблять безнаказанно… и все же, что он сделает, если она постарается держаться от него подальше? Ничего! Но два дня спустя, выйдя из эллинга после ланча, она увидела Николаса на берегу поглощенным разговором со Стивеном Норуэллом.

Испугавшись, девушка хотела немедленно уйти, но Стивен повернулся и увидел ее.

— О, Пета! Вот и ты! Новый ученик для тебя…

Не зная об их натянутых отношениях, он говорил жизнерадостно, не замечая отчужденности Петы.

— Ученик? — безучастно повторила она, глядя то на одного, то на другого.

Николас был неприлично красив в рубашке с короткими рукавами и сером фланелевом костюме. Белый свитер он небрежно перебросил через плечо. О, ведь Стивен не имел в виду… не мог иметь в виду…

— Я слышал столько увлекательного о парусном спорте от тебя с Майком, что решил: давно пора узнать это на собственном опыте. — Николас говорил непринужденно, и только Пета понимала, что означает пляшущий огонек веселья в его серых глазах. — Ты научишь меня, правда, Пета? Обещаю, буду в точности выполнять твои команды — если пообещаешь, в свою очередь, не утопить меня!

— Этого не надо бояться! — засмеялся Стивен. — Пета отличный учитель. Я могу без опасений оставить вас в ее руках, Уэринг. — Он хлопнул Пету по плечу. — Ветер южный и свежеет. На твоем месте я бы взял «Ласточку».

Он беззаботно помахал им и пошел к эллингу. Пета повернулась к Николасу, воинственно задрав подбородок:

— Наверное, вы решили пошутить?

Николас засмеялся и сунул руки поглубже в карманы. Она подозревала, что ему сейчас очень весело.

— Разве просто ради шутки станешь подвергать себя смертельной опасности?

— Смертельной опасности?

— Ну конечно — промочить ноги! — вежливо напомнил Николас.

Сама напросилась. Не решаясь ответить, Пета повела его к «Ласточке», взошла на борт и отвязала ялик от причала. Остается одно, мрачно решила Пета: попытаться вести себя с Николасом как с обычным учеником. Она не имела понятия, зачем он приехал. Разве только чтобы смутить ее. Если так, то он добился своего. Может быть, потому, что Николас считал ее неловким подростком, она обнаружила, что так и ведет себя в его присутствии.

Интересно, а знает ли Лориол, где ее красавец. Но времени на размышления не было. Как только они отплыли от берега, девушка поняла, что Стивен прав насчет того, что ветер свежеет. Казалось, он крепчал с каждой минутой и все время менял направление, так что ей с трудом удавалось править маленьким яликом. Ветер раздувал парус и, казалось, пытался поднять руль повыше над водой. Пете приходилось нелегко.

Пета держалась одной рукой за грот-шкот, а второй изо всех сил сжимала румпель. Она постаралась быстро миновать риф, упорно стараясь помешать ялику отклониться от курса. Такая погода не очень подходила для обучения парусному спорту, но вскоре Пета признала, что Николас на удивление хорошо справляется. Он говорил, только когда это было необходимо (некоторые задавали один глупый вопрос за другим!), внимательно выслушивал инструкции и тут же их выполнял, и — чудо из чудес! — казалось, действительно получал удовольствие. Пета всегда обращалась с учениками терпеливо, благожелательно и ободряюще. Девушка почти забыла о том, что терпеть не может этого человека и что он появился здесь по очень подозрительной причине. Как и она, Николас казался захваченным окружающей красотой — ярко светило солнце, поверхность реки сияла, а чайки стремительно метались в летнем небе. Даже резкий и порывистый ветер был все же лучше полного штиля, хотя, конечно, из-за него плыть под парусами было нелегко.

Ей вдруг пришло в голову: рискнул бы Майк плыть с Лориол в такую погоду? Наверное, нет — подобные условия не подошли бы многим новичкам. Но к Николасу это не относилось. Она украдкой взглянула на него. Хотя он говорил, что его не привлекает вода, но выглядел спокойным и уверенным. Должно быть, почувствовав, что Пета на него смотрит, Николас повернулся к ней. В уголках его глаз появились морщинки, оттого что он улыбнулся. Девушка улыбнулась в ответ, и даже почти дружелюбно. Может, он, в конце концов, и не такой уж плохой…

На реке они увидели не так уж много лодок. Какое-то время девушке казалось, что поблизости никого нет. Но на обратном пути их едва не опрокинула мощная моторная лодка с множеством молодых людей на борту. Она с ревом повернула и на полной скорости понеслась к ним. Пете оставалось только негодующе закричать. В последнюю минуту ухмыляющийся шкипер сменил курс, и ужасного столкновения удалось избежать. Но и Николаса, и Пету окатило водой, а ялик опасно закачался на большом накате волны.

— Идиоты! Вот так и происходят несчастные случаи! — Пета изо всех сил дергала румпель, сердито глядя вслед удалявшейся лодке. — Наверное, они и думать не хотят соблюдать правила!

— Вообще-то это относится и к дороге. Но ведь не все помнят правила дорожного движения, правда? — пробормотал Николас.

Он говорил мягко, но его губы дрогнули. Пета в который раз увидела насмешливый блеск в его глазах и прекрасно поняла, о чем он думает. Старая враждебность взяла верх, и, когда он, ни за что не держась, наклонился поднять что-то с палубы, она уступила слепой вредности. Пета намеренно развернула посудину, чтобы ветер подул с траверза. Судно накренилось влево сильнее, чем раньше, и Николас, потеряв равновесие, с грохотом растянулся на мокрых скользких досках.

Пета пришла в ужас. Она прекрасно понимала, что пошла на поводу чувств, нарочно накренив ялик. А ведь Николас — ее ученик, и она отвечает за его безопасность. Как бы он сам на это ни напросился, ее поступку не было оправдания. Она попыталась унизить его, но вместо этого унизила себя.

Николас встал, и она с ужасом увидела небольшую рану у него на лбу.

— У вас все в порядке? — Ее голос дрогнул. Девушке очень хотелось извиниться, но она не могла найти нужных слов.

— Да, спасибо. — Он приложил к ране белый носовой платок, потом увидел выражение ее лица и быстро добавил: — Не беспокойся. Я не так уж сильно ушибся. Это моя вина — я должен был держаться.

Он говорил весело и непринужденно, но Пета в отчаянии размышляла, не подозревает ли он ее. Если да, то его самообладание выше всяких похвал. Он имел полное право яростно отругать ее — как сделал бы Стивен Норуэлл, если бы ему намекнули о случившемся. Возможно, он бы немедленно ее уволил. И был бы прав, с горечью сказала она себе. Ей нельзя доверять.

Стивен действительно ждал их на пристани. Он тревожно вскрикнул, увидев Николаса:

— О господи! Что с вами случилось?

Пета открыла рот, но Николас опередил ее.

— Я поскользнулся. Пока еще не привык к качке, — спокойно ответил мужчина. — Беспокоиться не о чем, это всего лишь царапина. — Он посмотрел сверху вниз на Пету. — Спасибо за урок, Пета. Мне очень понравилось.

Он дружелюбно улыбался, но при этом сохранял загадочность. Пета постаралась не отвлекаться от завязывания узла и что-то неразборчиво пробормотала.