Уит Роджерс прибыл из Чарлстона очень вовремя, часов в восемь утра, когда Кейн уже вернулся со своей утренней верховой прогулки. Спешившись, он сразу вошел в дом и обнаружил конверт на столике в холле.

Кейн взял конверт и нахмурился, увидев, что печать сломана. Но слуга, принявший письмо, объяснил, что в дороге седельная сумка Роджерса упала с лошади и печать треснула. Кейн молча кивнул и поспешил в свой кабинет — даже не снял заляпанные грязью сапоги.

Усевшись в свое любимое кожаное кресло, Кейн прочел отчет Роджерса и, отложив листок, в ярости сжал кулаки.

— Мерзавец… — процедил он сквозь зубы.

Кейн был уверен, что если бы сейчас увидел Джеффри Таунсенда, то с удовольствием свернул бы шею этому ублюдку. Теперь он понял, что мучило его драгоценную Мэдлин все это время. Бедняжка жила с мыслью, что убила мерзавца. Конечно же, она до сих пор вспоминала ту ужасную ночь, когда вынуждена была бежать из Чарлстона. Именно поэтому она и села в порту на первое попавшееся судно.

Но потом все изменилось. Отважная девушка забыла о собственных невзгодах, чтобы защитить свою подругу. И если бы этого не случилось, если бы она не притворилась невестой Хью, то они с ней уже давно бы расстались. И ничего бы между ними не произошло. Но случилось то, что случилось. А потом, когда прибыл в Риверсайд и узнал правду, он поначалу ужасно разозлился — ведь ему не удалось осуществить свою месть. Но прошло какое-то время, и он понял, что все к лучшему. Слава Богу, Мэдлин не была женщиной Хью.

Правда, тогда он не хотел жениться. Не хотел, но решил, что все-таки женитьба будет справедливым наказанием за то, что он не позволил Элизабет стать счастливой. Прав он был насчет характера Хью или нет, но Элизабет должна была сама принимать решение.

Однако теперь он уже по-другому смотрел на их брак. Теперь он восхищался своей женой, восхищался ее отвагой и мужеством, даже ее упрямством — ведь благодаря этим своим качества она все-таки выжила со своим беспечным пьянчугой отцом.

Впрочем, он не только восхищался ею — пожалуй, даже и любил; во всяком случае, испытывал к ней такие чувства, какие прежде не испытывал ни к какой другой женщине. Минувшей ночью ему очень хотелось сказать ей об этих чувствах, но он не решился — ведь она могла подумать, что он просто пытается добиться ее доверия, пытается выведать ее секреты. Что ж, ничего, он подождет, он дождется подходящего момента, чтобы сказать, что любит ее.

А пока он сделает все, чтобы защитить Мэдлин отмстительного ублюдка, разыскивавшего ее с тех самых пор, как она сбежала из Южной Каролины. Ей не предъявят никаких обвинений — он, Кейн Грэм, об этом позаботится.

Взяв со стола листок бумаги, Кейн скомкал его, бросил в стоявшую перед ним серебряную пепельницу и поджег. Бумага тотчас же вспыхнула и через несколько секунд почернела, превратившись в пепел. Кейн поднялся из-за стола и, приблизившись к камину, высыпал пепел в огонь. Зевнув, он потянулся и прошелся покомнате. Он явно не выспался прошедшей ночью, и вэтом не было ничего удивительного — ведь они с Мэдлин почти не спали. Но он был готов не спать и следующую ночь — только бы она побыстрее наступила.

Мысленно улыбнувшись, Кейн вышел из кабинета и направился в столовую. Он вдруг почувствовал, что ужасно проголодался. «Сейчас позавтракаем все вместе, а потом гости наконец-то уедут», — подумал Кейн, переступая порог столовой.

И действительно, вскоре после завтрака Хью и Оливия начали готовиться к отъезду. Мэдлин с Клодией пошли к Оливии, чтобы помочь ей уложить вещи. Майлз и Зак отправились проверять, как идет просушка табака, но Кейн остался в доме — сегодня ему не хотелось оставлять Мэдлин ни на минуту. Впрочем, он прекрасно понимал, что не следует докучать ей чрезмерными заботой и опекой. И конечно же, он не собирался говорить ей о том, что теперь уже знает почти все о ее прошлом.

Кейн ненадолго зашел в свой кабинет, а затем отправился в конюшню, чтобы убедиться, что лошади Хью и карета уже готовы. Все было в полном порядке, и он, весьма довольный, вышел из конюшни. «Наконец-то Хью Дэвиса здесь не будет», — думал Кейн, шагая по дорожке.

— Наверное, все уже готово к нашему отъезду в Дэвис-Холл? — спросил Хью, выходя из дома.

Кейн с улыбкой кивнул.

— Совершенно верно.

— Похоже, ты рад моему отъезду, — заметил Хью. — Что ж, Грэм, можешь радоваться. А вот мне было очень приятно встретиться с тобой. Вспомнились старые добрые времена…

— Ты приезжал не из-за этого, — отрезал Кейн, — ты приезжал из-за моей жены.

— Что ж, понятно, Кейн… Похоже, наше перемирие подходит к концу. Но имей в виду, я буду следить за тобой.

— Не сомневаюсь, Хью. Я даже знаю, чего ты добиваешься.

— Если ты о политике, то предатель вовсе не я, а ты, Кейн. Да, ты и твои сообщники, так называемые борцы за свободу. Боже мой, да ведь вы поворачиваетесь спиной к королю. Пойми, мы в долгу перед Англией за то, что живем на этой земле. Как у тебя хватает наглости идти против своих предков? Я в ужасе от твоих планов…

— А я в ужасе от того, что король выжимает все соки из этих земель, — ответил Кейн. — Он набивает золотом свои сундуки у себя в Англии, а люди здесь просто хотят быть независимыми, хотят жить так, как им нравится. По-моему это будет справедливо, пусть даже твой король думает иначе.

— Поверь мне, Кейн, вам не победить в войне. И если ты вовремя не присоединишься к нам, то очень скоро твоя очаровательная жена станет вдовой. Если, конечно, какой-нибудь ужасный поворот судьбы не унесет ее жизнь еще раньше…

— Черт возьми, что ты хочешь этим сказать? Ты угрожаешь моей жене?

— Нет, разумеется, — ответил Хью с усмешкой. Просто мы с тобой оба знаем, что все в жизни может измениться мгновенно.

Кейн пристально посмотрел на бывшего друга.

Я не знаю, Хью, что ты сейчас замышляешь, но твердо обещаю: когда у меня появятся доказательства, которые я сейчас ищу, твоя жена станет вдовой. Да, твоя, а не моя.

— Ты хочешь сказать, что умру я? — Хью рассмеялся. — Но ведь вокруг тебя обычно умирают женщины, а не мужчины, разве не так?

Кейн не выдержал и, шагнув к Хью, ухватил его за галстук, а другую руку уже занес для удара. Однако в последний момент передумал и просто отшвырнул его от себя. Хью растянулся на дорожке.

— Сумасшедший! Болван! — заорал он, вскочив на ноги. — Я это припомню!

— Что здесь происходит?! — закричала Мэдлин, подбегая к ним. Следом за ней из дома выбежала и Оливия.

— Не смей больше говорить об Элизабет, иначе очень пожалеешь!.. — прорычал Кейн.

— Хью, что случилось? У тебя все в порядке? — Оливия приблизилась к мужу, но он, что-то пробурчав, оттолкнул ее.

Мэдлин подошла к подруге и обняла за плечи.

— Что здесь происходит? — спросила она.

— Это все из-за него. — Хью кивнул на Кейна. — Похоже, он рехнулся.

— Дэвис зашел слишком далеко… — проворчал Кейн.

— Вы ведете себя как мальчишки, — в раздражении проговорила Мэдлин. — И всю неделю вели себя ужасно. Меня уже тошнит от вас.

— Идем, Оливия. Нам пора ехать, — сказал Хью.

— Не будьте грубым с ней. — Мэдлин погрозила Хью пальцем. — Вы слышите меня?

Хью, коротко кивнув, злобно уставился на Кейна. В этот момент на крыльцо выбежала Клодия. Она смотрела на мужчин широко раскрытыми глазами и, казалось, хотела что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова.

Мэдлин подошла к мужу и тихо прошептала:

— И даже не пытайся убедить меня в том, что это не ты начал эту глупую ссору.

Через нескольких минут подъехала карета, и женщины, обнявшись, попрощались. Прежде чем забраться в экипаж следом за женой, Хью молча кивнул Кейну, и тот коротко кивнул в ответ.

Когда карета покатилась по подъездной дорожке, Кейн покосился на Мэдлин, все еще махавшую вслед подруге. Он попытался обнять жену, но она отстранила руку и убежала в дом.

Кейн еще какое-то время постоял у подъездной дорожки, потом ушел в сарай, где сушился табак, и провел там весь остаток утра, отчаянно ругая себя за несдержанность.

Наконец, ближе к полудню, Кейн вышел из сарая и направился к бочке с водой, чтобы напиться. Минуту спустя он поднял голову, осмотрелся — и вдруг увидел улыбавшуюся Мэдлин, шедшую прямо к нему. На ней была фиолетовая амазонка и жакет с кружевными рукавами до локтей. Волосы она заплела в косу, ниспадающую на спину.

Да, она действительно шла к нему. И улыбалась.

А может, ему это снится?

— А я не знала, что у тебя есть яблони.

— У нас есть яблони, — поправил Кейн, поймав яблоко, которое она ему бросила. — Значит, ты ходила на прогулку?

— Да, погуляла немного. Клодия занялась ужином, а я… мне захотелось увидеть тебя.

— Правда? Она кивнула.

— Неужели ты скучала по мне после… после моей глупейшей ссоры с Хью?

Она снова кивнула и опять расплылась в улыбке. Кейн откусил яблоко и спросил:

— Хочешь посмотреть, что мы делаем с табаком?

— Да, конечно, хочу.

— Тогда пойдем. — Кейн взял жену за руку и повел в сарай, где сушились табачные листья.

— Ох, здесь так жарко, — пробормотала Мэдлин.

— Да, знаю. Здесь и должно быть жарко, чтобы сырье как следует высохло. В этом году мы почти закончили. Вот эти листья — последние. — Кейн указал на грубо сколоченный стол, на котором лежали пустые мешки. — Вот видишь? Как только табак подсохнет и станет коричневато-желтым, мы их перенесем на стол для упаковки, а потом ненадолго спустим в погреб, чтобы он набрался необходимой влажности.

Мэдлин с удивлением посмотрела на мужа.

— А где ты всему этому научился?

— Семейная традиция. Заниматься табаком начал мой дед, когда приехал сюда из Шотландии. Он научил моего отца, а тот научил меня и Майлза.

— Ты, наверное, гордишься своей семьей, правда?

— Да, конечно.

— Мм… понимаю, — протянула Мэдлин, кивая.

Кейн, внимательно взглянув на нее, продолжил:

— Разумеется, во всех семьях есть свои проблемы… свои тайны. А что твои родственники, Линни? Ты никогда не говоришь о них.

— У меня нет близких родственников.

— У тебя есть я.

Она прикусила губу и неуверенно кивнула.

— Линни, почему ты все время кусаешь губы? Научись делать что-нибудь другое.

— Я и так умею.

Мэдлин рассмеялась, приподнялась на цыпочки и поцеловала мужа в губы. Он с улыбкой кивнул:

— Да, пожалуй. Только этого недостаточно, Линни.

— Кейн, мне нужно переодеться к ужину.

Она повернулась, намереваясь уйти, но он ухватил ее за руку.

— Переодеться?.. С удовольствием помогу тебе. — Кейн снял с жены жакет и провел пальцами по вырезу платья.

Она хихикнула и шлепнула его по рукам. Он тут же взял ее за плечи и, чуть наклонившись, прижался губами к ее губам. Мэдлин обвила руками его шею, отвечая на поцелуй со всей страстью.

Когда же поцелуй прервался, она тихо застонала, и этот стон еще больше распалил Кейна.

— Но здесь же… — Мэдлин кивнула в сторону дверей. — Ведь сюда в любой момент могут войти.

Нет, никто не войдет. Сейчас все готовятся к ужину.

— Но это… неприлично, — прошептала Мэдлин.

Кейн весело рассмеялся и принялся задирать ее юбки.

— Да, очень неприлично. Поэтому еще интереснее.

— Ты ведешь себя… как пират.

Мэдлин делала вид, что сопротивляется, но руки ее как бы сами собой потянулись к его бриджам, и она расстегнула их почти без усилий. Кейн повернул ее спиной к себе, поцеловал в шею и осторожно подтолкнул вперед, так что ее локти опустились на стол.

— Стой так, — прошептал он ей на ухо и, подняв юбки, обнажил ее восхитительные ягодицы.

В следующее мгновение его пальцы коснулись ее лона, и из горла Мэдлин вырвался стон. Через секунду-другую она снова застонала и, судорожно сглотнув, пробормотала:

— Кейн, позволь мне повернуться. Я хочу чувствовать тебя всего.

Но он в тот же миг вошел в нее и замер на мгновение.

— О, Кейн… — прошептала Мэдлин, шевельнув бедрами. — Ну что же ты?..

Он покрепче сжал ладонями ее бедра и начал двигаться — сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. И почти тотчас же вновь послышались стоны Мэдлин. Несколько минут спустя она содрогнулась и раздался ее громкий крик, эхом прокатившийся по просторному сараю. И тут же раздался стон Кейна, излившего в нее свое семя.

Мэдлин замерла на несколько секунд, потом выпрямилась и, повернувшись к мужу, откинула с его лба волосы. Поцеловав Кейна, она с некоторым смущением пробормотала:

— Но ведь так… как мы сейчас… это, наверное, постыдно…

— Почему же ты говоришь об этом после произошедшего?

Мэдлин еще больше смутилась.

— Ну, так вышло…

— Между мужем и женой, дорогая Линни, не может быть ничего постыдного. И должно быть полное доверие во всем.

Она молча пожала плечами и, расправив юбки, надела жакет. Кейн же тем временем приводил в порядок свою одежду.

Мэдлин откашлялась и тихо сказала:

— Мне нужно переодеться к ужину.

Она вышла из сарая, и Кейн не стал ее задерживать. Тяжело вздохнув, он покинул сарай следом за ней.

«Как же ей помочь?» — думал Кейн, глядя на жену. Ему ужасно не хотелось говорить Мэдлин, что он уже знает ее тайну, но если Джеффри Таунсенду станет известно, где она находится, то сказать придется. И конечно же, придется объяснить, каким образом он все узнал, — то есть рассказать про агента, отправившегося в Чарлстон, чтобы разузнать все о ее семье и выведать ее самую страшную тайну.

И тогда она уже никогда не сможет доверять ему.

Она возненавидит его.

Взяв с полки книгу, Мэдлин уютно устроилась на диване в библиотеке, поджав под себя ноги. В комнате было совсем тихо, если не считать умиротворяющего потрескивания поленьев в пылающем камине да шипения смолы, наполнявшей воздух чудесным ароматом хвои.

Какое-то время она с любопытством читала, изредка переворачивая страницы. Потом подняла голову и, размышляя о прочитанных строчках, уставилась на огонь.

Если бы были в мире двое, это были б мы с тобою.

Если бы я кого любила, это был бы только ты;

Если есть на свете женщина, которая счастлива с мужем,

Ее счастье не сравнится с моим.

«Я и сама могла бы написать такие слова», — сказала себе Мэдлин. И тут же вздрогнула, ошеломленная этой мыслью.

Так вот, значит, какая она, любовь. Анна Брэдстрит в своем стихотворении «Моему дорогому и любящему мужу» нашла для нее такие простые и такие прекрасные слова. И все же Мэдлин до сих пор не могла поверить, что действительно любит своего мужа.

— Очень неплохой выбор, — раздался у нее за спиной тихий голос.

Мэдлин тотчас захлопнула книгу и повернулась лицом к мужу, а он наклонился к ней и, опершись на спинку дивана, проговорил:

— Это было одно из самых любимых стихотворений моей матери.

— Я… я просто листала… и наткнулась на него, — пролепетала Мэдлин и вдруг почувствовала, как сердце ее гулко забилось, а к горлу подкатил комок.

— Да, понимаю… — Кейн улыбнулся, обошел диван и сел с ней рядом. Взяв ее руку, он внимательно посмотрел ей в глаза.

Мэдлин с усилием сглотнула и пробормотала:

— Я очень сожалею, что настояла на приезде Оливии. Прости меня, пожалуйста.

— Полагаю, это мне следует извиниться. Мне тоже. Ведь ты же ничего не знала о Хью, потому что я не рассказал, из-за чего у нас возникла ссора.

— Не имеет значения. Я не должна была приглашать его в твой дом.

— Не забывай, Линни, это теперь и твой дом. Теперь все мое — также и твое, понятно? Она кивнула и прошептала:

— Знаешь, я чувствую себя…

— В безопасности?

— Нет-нет, я не это хотела сказать. Я чувствую… Чувствую себя так, будто мы действительно женаты.

— Конечно, мы женаты, глупенькая. Ты разве не помнишь тот день в церкви? Это ведь было совсем недавно.

— Разумеется, я все помню. Просто мне трудно привыкнуть к мысли, что я теперь замужняя женщина. Знаешь, после того, как умерла моя мама… после этого все в моей жизни изменилось, и я думала, что никогда не выйду замуж.

Он снова заглянул ей в глаза.

— Хочешь поговорить об этом? Поверь, все сказанное тобой останется между нами.

Она тяжело вздохнула и покачала головой:

— Нет, Кейн, я не могу…

— Ну хорошо, дорогая. Тогда, может быть, я кое-что тебе расскажу? — Он убрал с ее щеки выбившуюся из прически прядь. — Ты ведь хочешь знать, что у нас произошло с Хью Дэвисом, не так ли?

Она посмотрела на него с удивлением.

— Ты мне настолько доверяешь, что готов об этом рассказать?

— Да, конечно, — кивнул Кейн.

И поведал ей трагическую историю свой сестры, вернее то, что знал об этом.

Через несколько минут он умолк и в комнате долго царило молчание. Наконец Мэдлин, откашлявшись, тихо сказала:

— Тебе, наверное, было очень больно…

— Хуже всего, что она возненавидела меня.

Мэдлин решительно покачала головой.

— Нет! Я уверена, что это не так!

— Увы, это правда. Мы с ней постоянно спорили. И как-то раз она сказала, что больше не будет мне подчиняться. Это был наш последний разговор.

— А что происходило до… этого?

— Элизабет сказала мне, что Хью ухаживает за ней. Сказала, что они любят друг друга и что ей требуется мое благословение на брак.

— Но вы ведь были друзьями… Почему же ты не хотел, чтобы они поженились?

— Да, были друзьями. Но к тому времени Хью уже очень изменился, стал совсем другим человеком. Кроме того, я знал: Хью не из тех, кто успокаивается с одной женщиной. У него было множество любовниц — даже в то время, когда он ухаживал за Элизабет. Но я умолчал об этом, чтобы не причинять ей боль. Я полагал, что она просто смирится и расстанется с Хью.

— Но она не смирилась, потому что любила его, да?

— Совершенно верно. Только все было еще хуже. Элизабет как-то пришла ко мне и заявила, что уж теперь-то мне придется дать свое согласие, потому что она беременна. К тому времени я понял, что должен рассказать ей о похождениях Хью и о том, как он отреагирует, когда узнает о ее беременности. Сестра ужасно разозлилась. Сказала, что выйдет за Хью, а я пожалею, что обращался с ней как с ребенком. И еще она сказала, что ненавидит меня и что я больше никогда ее не увижу, — добавил он с дрожью в голосе.

— О, Кейн, но ты ведь знаешь, что она так не думала… То есть она говорила это не всерьез…

Он вздохнул и привлек жену к себе. Она положила голову ему на плечо и тоже вздохнула.

— Я никогда не поверю, что она покончила с собой, — продолжал Кейн. — Хотя все остальные верят. И все верят, что она сделала это из-за меня.

— Нет, не может быть.

— К сожалению, это Хью позаботился об этом. На следующий день он появился в Бон-Вью рано утром и заявил, что хочет поговорить со мной. Он утверждал, что должен жениться на Элизабет. Сказал, что любит ее и хочет иметь ребенка.

Мэдлин прикрыла рот ладонью, потом тихо прошептала:

— Так он действительно любил ее?

— Нет. Уверен, что нет. Я послал за сестрой, чтобы мы все вместе обсудили это. Но ее нигде не могли найти. А потом Клодия вспомнила, что Элизабет уехала в Дэвис-Холл, вскоре после того как мы с ней поссорились. Клодия сказала, что это было перед самыми сумерками. Но Хью клялся, что Элизабет к нему не приезжала.

Кейн ненадолго умолк, потом вновь заговорил:

— Мы обыскали весь дом, а потом и поместье. И я… я нашел ее в пруду. Хью много лет все это вспоминает. Вспоминает все подробности… А тогда он на каждом шагу публично обвинял меня в ее смерти.

Глаза Мэдлин жгли непролитые слезы. Она видела, что каждое слово давалось ему с огромным трудом, — было очевидно, что он никогда и никому это не рассказывал. И она прекрасно понимала, как тяжело жить с таким бременем — когда не можешь обратиться ни к одной живой душе. Ей вдруг захотелось рассказать мужу свою собственную трагическую историю — тогда бы он понял, что она действительно знает, что он испытывал все эти годы. И тогда бы она доказала, что доверяет ему также, как и он ей.

Но она не осмелилась открыть свою тайну. К тому же у нее не было полной уверенности в том, что она действительно доверяет Кейну. Мэдлин по-прежнему боялась, что муж отвернется от нее, если узнает, что она убила человека. Она попыталась отстраниться от Кейна, но он крепко обнял ее и спросил:

— А теперь, когда ты, Линни, знаешь все… скажи, ты презираешь меня?

Мэдлин отстранилась от мужа и заглянула ему в глаза. Разгладив пальцами морщины у него на лбу, она покачала головой и тихо сказала:

— Ты ни в чем не виноват, Кейн.

— Но если бы я позволил им пожениться…

— Она не была бы с ним счастлива, и ты знал это.

— Элизабет могла бы оставить его и вернуться. Я никогда бы не отказал ей от дома.

— Она была уверена, что не смогла бы оставить Хью. Поэтому и приняла такое решение. То есть решила покончить с собой.

Кейн со вздохом покачал головой:

— Не верю. Ни за что не поверю, что Элизабет покончила с собой. Ведь она уже носила ребенка, понимаешь?

— Что ты имеешь в виду? — Мэдлин с удивлением взглянула на мужа.

Он не ответил, но посмотрел на нее так, что у нее мурашки по спине побежали.

— О, Кейн… нет-нет, — прошептала она. — Неужели, ты думаешь, что Хью убил ее, а потом устроил так, что это выглядело как самоубийство?

— Я не смог доказать это, но непременно докажу. Майлз — единственный, кто знал о моих подозрениях. Теперь знаешь и ты. Просто чудо, что Зак и Клодия не возненавидели меня. Они меня поддерживают, хотя думают так же, как все остальные, то есть верят, что Элизабет утопилась.

— Конечно, поддерживают, — кивнула Мэдлин. — Они же любят тебя, Кейн.

Он поцеловал жену в висок.

— Ох, а как же Оливия?.. — пробормотала она, немного помолчав. — Я обязательно должна рассказать ей об этом. Не хочу, чтобы она оставалась с Хью Дэвисом.

— Нет, Мэдлин. Нельзя об этом рассказывать. Хью ничего не должен знать. Иначе я не сумею доказать его вину.

— А если он…

— Не беспокойся, твоя подруга в полной безопасности.

— Почему ты так в этом уверен?

— У меня есть шпион в Дэвис-Холле. Я нанял его, что найти доказательства виновности Хью, чтобы его можно было привлечь к суду за убийство. И этот человек заодно присматривает за твоей подругой.

Мэдлин со вздохом покачала головой.

— И все-таки я очень беспокоюсь за Оливию.

— Линни, я прошу тебя доверять мне хотя бы в этом, — сказал Кейн, сжимая ее руки в своих. — Я знаю, для тебя это трудно, но я никогда не смог бы рассказать тебе про Элизабет, если бы не верил в тебя, вернее, в нас с тобой. И я позабочусь о том, чтобы убийца получил по заслугам. Я добьюсь своего, чего бы мне это ни стоило. Я сделаю это ради Элизабет.

Мэдлин крепко зажмурилась, стараясь сдержать слезы. Кейн только что сказал, что верит в нее, доверяет ей. И тут же убил всякую надежду на их общее будущее.

Она ведь тоже убийца.

Ей хотелось вскочить с дивана и выбежать из комнаты, хотелось помчаться обратно в Южную Каролину, чтобы признаться в своем ужасном преступлении. Мэдлин знала, что муж никогда не сможет простить ее, но она хотела хотя бы умереть с чистой совестью.

Открыв наконец глаза, Мэдлин уставилась на огонь в камине; она думала о Кейне, думала о том, что он ни в коем случае не должен узнать про Джеффри Таунсенда. Что же касается Оливии…

Подняв голову, Мэдлин тихо проговорила:

— Но все же мне придется поехать к Оливии.

Кейн решительно покачал головой:

— Нет, Линни. Но ты можешь пригласить ее сюда, если хочешь. А в Дэвис-Холл ты не поедешь.

— Но ты же не думаешь, что я…

— Я не изменю свое решение, Линни. Клянусь, я запру тебя в нашей комнате и поставлю стражу у двери, если ты будешь упрямиться. Поверь, я действительно тебе доверяю. Но ты должна понять, что с некоторыми трудностями не сможешь справиться в одиночку.

Она хотела спорить дальше, но потом решила, что в данном случае Кейн, возможно, прав. А если так, если Хью действительно опасен, надо сделать так, чтобы Оливия как можно меньше времени проводила в Дэвис-Холле.

Она прильнула к Кейну, и он тут же заключил ее в объятия. Оба молчали, и в комнате снова воцарилась тишина, только по-прежнему потрескивали поленья в камине. Убаюканная дыханием мужа и ровным биением его сердца, Мэдлин зевнула, закрыла глаза и погрузилась в сон.