Позже этим же вечером в комнате для хранения документов мы рассказали обо всем остальным, так что теперь не только мы с Лукасом пребывали в шоке. Мы молча просидели около часа. Достижение миссис Бетани — возвращение вампира к жизни — противоречило всем известным нам физическим и сверхъестественным законам, однако мы видели это собственными глазами.

Балтазар повторил в восьмой раз:

— Все равно это… совершенно нереально. Невозможно, что существует способ вернуться к жизни.

— Не искушайте меня, — презрительно фыркнула Патрис, как будто это не она десять минут подряд повторяла: «О боже, о боже мой!» — Я на горьком опыте поняла: если кто-то умер, и не важно, как именно это случилось, нужно оставить все, как есть.

Она внезапно очень заинтересовалась своими кольцами, но я знала, что она вспоминает свою давно утраченную любовь, Амоса, которого вернула в виде привидения. Скрытная Патрис была не из тех, кто делится подробностями, но понятно, что результат оказался трагическим.

Вик кивнул:

— Поднимать мертвых — значит нарываться на серьезные проблемы, как в «Обезьяньей лапке», это уж точно. А ты что думаешь, Ранульф?

Ранульф, до сих пор хладнокровнее всех остальных вампиров реагировавший на новость, покачал головой.

— Я прожил семнадцать лет, — сказал он. — А вампир я примерно тринадцать сотен лет. Теперь это куда ближе моей природе.

— А я бы сделал, — произнес Балтазар и виновато посмотрел мне в глаза. — Конечно, если бы при этом не пришлось убивать мыслящее существо. Будь это что-нибудь другое — я имею в виду, совершенно другое, — я бы тут же вернулся обратно.

— Зато теперь мы знаем, что она задумала, — заметил Лукас. Взгляд его был крайне сосредоточен; я сообразила, что он разрабатывает план, чтобы отвлечься от мучительных мыслей. — И еще мы знаем, что хотим прекратить это. Значит, нужно отыскать ловушки. Очистить это место и сделать его безопасным для Бьянки, не говоря уже об остальных призраках, тех, кого миссис Бетани еще не поймала.

— Хорошая идея, — сказал Балтазар. Он занял единственный настоящий стул в комнате. Вик и Патрис уселись на надувные кресла, Ранульф и Лукас устроились на старых ящиках, а я парила под потолком. — Может, сразу разделим всю территорию на участки и будем проверять их, как выпадет минутка?

Лукас покачал головой:

— Я хочу провести одну большую зачистку. Миссис Бетани, вероятно, постоянно расставляет новые ловушки, но если мы сможем хотя бы ненадолго полностью очистить это место, нам будет проще проследить, что она станет делать дальше.

— И когда, по-твоему, мы этим займемся? — спросила Патрис. — Нас обязательно кто-нибудь заметит.

Лукас начал:

— Поздно ночью, может быть…

— Стой, — перебил его Вик. — Сейчас я снова продемонстрирую свой блестящий ум. Как насчет Осеннего бала?

До самого великолепного бала академии «Вечная ночь» — вампирской версии школьного бала — оставалась всего неделя. Ранульф уже нашел себе пару, но, насколько я знала, больше никто. Прокручивая эту мысль в голове, я понимала, что она нравится мне все больше и больше.

— Все будут заняты, ученики начнут ходить по комнатам, чтобы уединиться или хлебнуть пива. Это превосходное прикрытие для того, что нам предстоит сделать.

— Никаких «мы», — отрезал Лукас. — Для тебя это слишком опасно.

Я хотела возразить, но в данном конкретном случае это нельзя было назвать гиперопекой. Посылать привидение на поиски ловушек для привидений все равно что посылать вампира инспектировать фабрику по производству кольев.

— Ну хорошо, тогда я смогу кое-что проверить, пока вы, ребята, будете заняты. Осенний бал идеально отвлекает внимание — помнишь, Балтазар, как мы с тобой в прошлом году смогли посмотреть школьные документы?

Едва слова слетели с губ, как я пожалела, что не могу затолкать их обратно: прекрасная идея — напомнить Лукасу — и Балтазару, — что в прошлом году мы с Балтазаром встречались!

В комнате повисла неловкая тишина, но Вик долго не выдержал.

— Отлично! — произнес он чересчур бодро. — Значит, мы все идем на Осенний бал. У нас с Ранульфом пары есть, а как у всех остальных?

— С каких это пор у тебя появилась девушка? — спросила я, присоединяясь к его попыткам развеселить остальных.

У Вика сделался глуповатый вид. Ранульф сказал:

— После некоторых расспросов моя девушка призналась, что у нее есть подруга, очаровательная внешне, но неудачливая в романтических делах. И тогда мы устроили так, чтобы Вик сопровождал ее на бал.

— Ты ему кого-то нашел! — воскликнула я. — Эй, у тебя получилось! — И тут же подумала, что Макси вполне может начать ревновать.

— Я собиралась уехать на выходные, — сказала Патрис, — но полагаю, что если останусь, то как раз смогу надеть свое новое платье от Шанель. Что скажешь, Балтазар? Побудем партнерами в преступлении?

Балтазар вздохнул:

— Конечно. Но я очень надеюсь, что в ближайшие годы смогу хоть раз сходить на бал с кем-нибудь, кто просто хочет пойти на свидание со мной.

— Значит, остается только Лукас, — заметил Вик, и лицо его вытянулось. — А с ним выходит незадача.

Лукас пожал плечами:

— Я буду парнем, который не идет на бал. Могу покопаться в спальнях.

— Нет, — вмешалась я, и хотя мне это очень не нравилось, я понимала, что права. — Те, кто на бал пойдет, будут пользоваться полной свободой. А иначе учителя решат, что, раз ты не в своей спальне, значит, что-то замышляешь.

— Ты хочешь, чтобы я пригласил какую-нибудь девушку на свидание? — Его изумление насмешило бы меня, не будь все так серьезно.

— Гм… нет. Но может быть, есть кто-то, кто пойдет с тобой просто по-дружески? — Я замялась, вспомнив, что у Лукаса в школе есть только одна приятельница. Может, она? — Например, Скай.

— А она поймет, что это не свидание? — спросила Патрис.

— Конечно, — ответила я, — Она как раз захочет пойти с кем-нибудь чисто по-дружески, потому что дома у нее есть парень.

— Вообще-то, уже нет, — сообщил Лукас. — Я слышал, как она сегодня рассказывала Клементине, что ее парень довольно грубо дал ей отставку. И добавила, что снова начнет с кем-нибудь встречаться «через полгода после того, как ад замерзнет», так что, я думаю, сейчас ей и вправду нужен только друг. Впрочем, проблема совсем не в этом.

— Ты не нападешь на нее, — заверила я, стараясь говорить убедительно. — Ты становишься сильнее. И потом, ты встретишь ее внизу лестницы и все время будешь в толпе, так что, если даже и захочешь укусить — чего, конечно, не случится, — кто-нибудь тебя остановит.

— Слишком рискованно, — не согласился Лукас. — Давайте я пойду с Патрис, а ты, Балтазар, может быть, пригласишь Скай?

— Да я с ней ни единым словом не перебросился, — возразил Балтазар. — Она, скорее всего, даже не знает, кто я такой.

Мы с Патрис переглянулись. Балтазар становился довольно тупым, когда речь заходила о его привлекательности. Может, они со Скай ни разу и не разговаривали, но не могло быть и речи, чтобы хоть одна гетеросексуальная девочка или хоть один мальчик-гей в академии «Вечная ночь» не знали, кто он такой.

— Ну, пригласи кого-нибудь другого, — предложил Лукас.

Балтазар сказал куда решительнее:

— Я считаю, что тебе полезно провести вечер с человеком. — Он взглянул на Вика. — С… незащищенным человеком. Теперь, когда дела с миссис Бетани приняли такой странный оборот, ты не сможешь долго оставаться в «Вечной ночи», так что рано или поздно все равно придется испытать себя. Постарайся усилить самоконтроль. И, как сказала Бьянка, это такая же хорошая возможность, как и любая другая.

— Наверное. — Лукас обеспокоенно на меня посмотрел. — Бьянка, ты в этом уверена?

Если честно, меня немного мучила ревность. И дело не в том, что между Лукасом и Скай что-то было, — я ему полностью доверяла. Но Скай в нарядном платье пойдет на бал и будет танцевать с Лукасом весь долгий вечер, а мне придется наблюдать за этим, повиснув под потолком, да еще в призрачной пижаме, в которой я умерла. Впрочем, это глупый повод для раздражения.

— До тех пор, пока она понимает, что все только по-дружески, — да. Все в порядке.

Вик на своем надувном кресле запрокинул голову и ухмыльнулся, глядя на Лукаса.

— Согласен, не круто, когда твой лучший друг устраивает тебе свидание, — фыркнул он. — Но все-таки не настолько, чем когда это делает твоя девушка.

Лукас нахмурился, но я заметила, что, несмотря на свое дурное настроение, это показалось ему смешным.

— Заткнись.

Подготовка к балу отняла у нас довольно много времени. Раз уж я не могла принять участие в поисках, то старалась внести свой вклад в подготовительные работы. Мы разбили всю школу на участки и решили, кто, когда и куда будет уходить.

Казалось, Лукасом овладела какая-то дикая, отчаянная энергия. Он больше всех остальных занимался разработкой стратегии, сидел над учебниками дольше, чем раньше, и заставлял Балтазара часами фехтовать с ним. Я считала, что он сознательно доводит себя до изнеможения, чтобы не думать о возможности снова стать живым — возможности, которой он не сможет воспользоваться. Даже уроки танцев, которые давала ему Патрис, проходили напряженно и безрадостно. Лукас запоминал танцевальные па, как будто это были боевые приемы в Черном Кресте.

Но, несмотря на важность наших планов, я не могла проводить все свое время готовясь к Осеннему балу. Иногда я даже думать о нем не могла, потому что мысли были заняты кое-чем другим, не менее важным. И наконец настал вечер среды.

Я ждала в лесу, держа наготове коралловый браслет, ждала с нетерпением, но все же нервничала. Увидев папу, я быстро надела браслет, подбежала к нему и обняла. Он крепко обхватил меня руками, и я снова почувствовала себя маленькой девочкой, испугавшейся грозы, но знающей, что папа защитит меня от молнии.

— Она здесь? — шепнула я.

— Она идет. — Папа сжал мои руки. — Я ей все рассказал пару часов назад.

— И как?

Несмотря на папины уверения, я не могла не тревожиться, что мама не примет меня-призрака.

— Все нормально. — В его голосе прозвучала странная нотка. Неуверенность. Меня пронзил страх. Должно быть, папа заметил его, потому что торопливо замотал головой: — Твоя мама тебя любит. Она просто… она никак не может смириться с тем, что с тобой произошла такая страшная вещь, вот что ее расстраивает. Но она счастлива, что снова будет рядом с тобой.

«Такая страшная вещь». Эти слова отозвались во мне не самым приятным образом. Я хотела прокрутить их в голове и понять почему, но времени не осталось — я уже слышала мамины шаги по толстому слою сосновых иголок.

Я всматривалась поверх папиного плеча. Когда я стала призраком, мое ночное зрение перестало быть таким острым, как во времена вампирства, поэтому сначала я услышала, как мама ахнула.

— Мама? — Я отошла от папы, направилась ближе к опушке и увидела ее. Она стояла неподвижно, потрясенная, засунув руки в карманы длинного пальто, и дрожала. — Мама, это я.

— О боже. — Ее голос прозвучал так тихо, что я едва расслышала. — О боже мой.

Казалось, что она не может сдвинуться с места, поэтому я сама пошла к ней — не побежала, как к папе, а пошла медленно, давая ей возможность привыкнуть. Выражение маминого лица не изменилось, она только моргала, глядя на меня, как кролик, слишком испуганный, чтобы убежать от охотника. Но когда я подошла совсем близко, она шумно втянула воздух и произнесла:

— Бьянка.

И обхватила меня руками, а папа обнял нас обеих, и некоторое время не было ничего, кроме тепла, слез и слов любви. Мы говорили совершенно бессвязно, но я не обращала на это внимания. Главное — мы снова стали семьей.

— Мое дитя, — сказала мама, когда мы все-таки расцепили объятия. — Мое бедное дитя. Ты здесь… застряла?

— Не застряла, миссис Бетани тут ни при чем. — Об этом поговорим попозже, решила я. — Это одно из мест, куда я могу перемещаться. Я здесь уже довольно давно, потому что здесь Лукас… — Мама прищурилась, но я продолжала: —…и Балтазар, Патрис, Вик, Ранульф, вы — в общем, все.

Мама взглянула на папу.

— Ты здесь уже два месяца, и можешь просто… проводить время с друзьями? Как будто это нормально?

— Это нормально, — подтвердила я. — По крайней мере, для меня.

— Мы можем… мы можем снова приготовить тебе твою прежнюю комнату. — Мама неуверенно улыбнулась. — И если хочешь, можешь жить там с нами.

Возможность вернуться в свою старую спальню, смотреть, как зимний снег падает на голову горгулье, показалась мне самой дивной вещью на свете.

— Я могу перемещаться туда. И если вы обезопасите ее для меня, я с удовольствием буду там находиться.

Мамино лицо омрачилось.

— Обезопасить? Ты имеешь в виду — избавиться от ловушек.

— Твоя мама боится, — вмешался папа. — Все, с чем она сталкивалась до сих пор, ее пугает.

— Большинство призраков совсем не такие, как те, что застряли в «Вечной ночи». — Я понимала, что нужно сразу все прояснить. — Некоторые из них действительно довольно жуткие, как и некоторые вампиры. Но полным-полно таких, которые не особенно отличаются от меня. Они… они просто люди. Вы же не перестали быть теми, кто вы есть, только потому, что умерли.

Маму я определенно не убедила.

— Тогда почему они постоянно нападают на школу?

— Они нападают на школу, потому что их сюда притянули. И поймали. Миссис Бетани, — твердо заявила я.

К моему удивлению, папа снова вмешался:

— Селия, подумай об этом. Все, чему миссис Бетани нас учила, о чем предупреждала, — все было о нападении, а не о защите. Думаю, она все знала с самого начала.

— Точно, — подтвердила я. — Все это время она планировала поймать привидения…

Но прежде чем я успела договорить и рассказать про козни миссис Бетани, папа продолжил:

— Я хочу сказать, она всегда знала про Бьянку.

Мама вцепилась в воротник пальто — ее снова зазнобило.

— Адриан, о чем ты?

— Я имею в виду, что миссис Бетани нужны призраки, и она всегда знала, что Бьянка может превратиться в одного из них. Оглядываясь назад, я подозреваю, что именно поэтому она и предложила нам эту работу.

— Миссис Бетани нужны призраки, — повторила мама. — И ты думаешь, миссис Бетани особенно заинтересована в Бьянке. Этого не может быть. Зачем ей это?

Вот теперь все встало на свои места. Миссис Бетани хочет вернуть себе жизнь. Она знает, что пойманные призраки дают ей возможность создать жизнь, но только принесенный в жертву могущественный, стабильный призрак обеспечит после трансформации здравый рассудок. А я, благодаря своему особому статусу урожденного призрака, множеству отношений, привязывающих меня к этому миру, и руководству других могущественных духов, которые нашли меня, когда их тоже притянуло к «Вечной ночи», являюсь идеальным вариантом.

Я — единственный шанс миссис Бетани вернуть жизнь. И она не поколеблется ни на секунду. Если миссис Бетани сумеет воскреснуть, убив меня, она сделает это с радостью.

— Я знаю зачем.

Они взялись за руки, словно ожидали ужасного удара, и я рассказала им все так мягко, как смогла.

Наша семья наконец воссоединилась, но обстановка была далеко не такой сердечной, как мне хотелось. Когда мама с папой не злились на миссис Бетани, они злились на себя, в первую очередь из-за того, что приехали в академию «Вечная ночь». Вместо того чтобы напоминать им, что я с самого начала была решительно против этого (иногда «а я вам говорила!» — не самое лучшее, что можно сказать, даже если последующие события целиком и полностью подтверждают вашу правоту), я сообщила им, что мы с друзьями задумали. Они согласились побыть наставниками на Осеннем балу, чтобы обеспечить всем им возможность легко уходить и возвращаться. И хотя родители пришли в восторг, узнав, что Балтазар и Патрис играют во всем этом важную роль, всякий раз при упоминании Лукаса оба они замолкали. Я решила ни на чем не настаивать, понадеявшись, что мама с папой все же смогут поговорить с ним в вечер бала. Возможно, объединившись вокруг одной цели, они сумеют вести себя друг с другом вежливо.

Поэтому я нетерпеливо ждала бала: танцев, охоты — в общем, всего сразу, и когда наступил долгожданный вечер, была слишком возбуждена, чтобы просто прятаться в большом зале, пока все не прибудут. Я решила разделить чужую радость, пойти к Патрис и помочь ей нарядиться.

И не смогла удержаться от зависти. На вид ее бальное платье стоило дороже некоторых автомобилей — облегающее, ледяного синего цвета, расшитое бисером от бретелек до подола, а туфли были украшены сверкающими кристаллами.

— Ну почему я не могу появиться в таком платье? — тоскливо спросила я, придерживая ее волосы, пока она заплетала последние тоненькие косички. — Оно как раз самого что ни на есть призрачного цвета. И уж всяко более ангельское, чем эта дурацкая пижама!

— Прекрасная пижама, и слава богу. — Патрис прищурилась, глядя в зеркало. Как все девушки-вампиры в школе, в последнее время она почти отказалась от крови, чтобы выглядеть во время бала изящнее и привлекательнее, однако это означало, что в зеркале она почти не отражалась. — А если бы ты умерла в одной из тех старых маек, в которых спала в свой первый учебный год? Я содрогаюсь при одной только мысли об этом.

— Даже если это самая классная пижама в мире, вечернее платье все равно лучше.

— Это точно, — ослепительно улыбнулась Патрис. Больше всего на свете она любила наряжаться. А может быть, она так сияет не только поэтому?

— Значит, ты и Балтазар, — начала я, — всего лишь друзья?

Патрис фыркнула — я впервые слышала от нее такой неподобающий леди звук.

— Я тебе уже говорила, помнишь? Не мой тип.

— Да, помню.

Бедняге Балтазару придется еще долго ждать романтических отношений. Ну, по крайней мере Патрис получила удовольствие, прихорашиваясь.

И неудивительно, если учесть, что ее наряд такой красивый и дорогой. Серьги сверкали бриллиантами, и браслет тоже. Тонкие косички она уложила в элегантный узел, и когда была почти готова, я сказала:

— Ну, я пошла, хорошо? Постараюсь сказать «привет» во время бала.

— Ты что, уже вниз? — Патрис в одном кружевном белье красила ресницы, а платье ледяного синего цвета висело на плечиках на двери гардероба.

— Гм… Вообще-то, я хотела посмотреть, как Лукас встретится со Скай.

Патрис искоса взглянула на меня:

— Но ведь ты знаешь, что между ними ничего нет, правда?

— Знаю. Но она идет на бал с моим парнем, а я нет. Поэтому если я пойду прямо сейчас, то по сравнению с тобой она покажется мне очень средненькой, понимаешь? И мне станет легче.

Патрис засмеялась; моя откровенная лесть ей понравилась.

— Ну конечно, иди.

Я поплыла вниз, к основанию лестницы, где кавалеры ожидали своих дам. Ранульф и Вик только что встретились со своими парами — гламурная Кристина с довольным видом держала под руку Ранульфа, но Вик и его девушка посматривали друг на друга с подозрением.

Едва они отошли от лестницы, явился Лукас. Он сумел где-то одолжить или взять напрокат вечерний костюм. Я знала, что Лукаса не очень волнует внешний вид, но этот костюм сидел на нем безупречно, подчеркивая линию плеч, талию и бедра. Он зачесал назад темно-золотистые волосы, что делал крайне редко, и теперь они казались темнее, чем обычно, а сам он выглядел старше. До сих пор я ни разу не видела Лукаса нарядно одетым — наверное, сегодня он впервые в жизни посещал такое официальное мероприятие, но в этом темно-синем костюме он выглядел таким же красивым, как в джинсах и фланелевой рубашке. Как будто из фильма с Кэри Грантом. Нет, как будто он и есть Кэри Грант.

«Просто дождаться не могу, когда мы увидимся с ним после всего и я скажу, как потрясающе он выглядит», — мечтательно подумала я. О, как мне хотелось иметь возможность хотя бы раз оказаться на этом балу вместе с ним!

Восторг при виде красоты Лукаса длился ровно до той минуты, пока на лестнице не появилась Скай.

Все до единого юноши замолчали. Даже девушки, включая меня, не могли отвести от нее глаз. Темно-каштановые волосы, обычно распущенные, она уложила в мягкий узел, открывавший длинную изящную шею, и оставила только несколько завитков. На ней было длинное, до пола, платье с шифоновой юбкой, открывающее одно плечо и схваченное под грудью богато вышитой лентой. Насыщенный винный цвет подчеркивал ее бледную кожу и светло-голубые глаза.

В обычный день Скай выглядела классно, но сегодня был необычный день. И если она хотела, чтобы ее заметили, то добилась этого.

Меня замутило от ревности. Я хотела сию же секунду выскочить из зала, чтобы не видеть, как Лукас предлагает ей руку, но если бы я сделала это, то мучилась бы потом, гадая, что он ей сказал, что она ему ответила и все такое. И хотя я знала, что Лукас любит меня, все равно невольно испытывала неуверенность, сравнивая себя с красивой девушкой, у которой такая великолепная фигура, — да просто с девушкой, у которой есть тело. Постоянно есть.

Поэтому я осталась на месте и увидела, как Лукас подошел к ней. Он улыбался одобрительно, но в улыбке проглядывало еще что-то. Может, неуверенность?

— Привет. Ого, Скай. Выглядишь потрясающе.

— Спасибо. — Она как будто вдруг поникла; почему комплимент заставил ее почувствовать себя так ужасно? Но тут Скай сжала шифон двумя пальцами. — Ничего платье, правда?

— Еще бы.

— Я купила его, чтобы сразить наповал Крейга. Крейга, который сейчас встречается с девушкой по имени Бритни. С двумя «и». Почему-то из-за двух «и» все гораздо хуже.

Скай не флиртовала, поняла я. Ее изысканный внешний вид сегодня вечером служил ей боевым знаменем — как символ того, что она отказывается сдаваться, хотя сердце ее разбито.

— Не позволяй ему испортить тебе вечер, — торопливо сказал Лукас. — Забудь об этом подонке, ладно?

Несмотря на поникшие плечи, Скай кивнула, и я расслабилась. Нет никаких причин ревновать к ней. Ну, за исключением обалденного платья.

— Я уже больше не плачу из-за него, а сегодня хочу просто потусоваться с друзьями и потанцевать.

— Я готов. — Лукас предложил ей руку, и я поняла, что ничего не имею против.

Осенний бал всегда был зрелищным, чем-то из другого века, возвращавшим тебя к грандиозным событиям, которые многие из учеников-вампиров помнили по временам своей юности. Вместо диджея или модной группы приглашался небольшой оркестр, исполняющий классическую музыку, под которую танцевалось куда лучше, чем можно было подумать. Большой зал освещался не сверкающими огнями и не модной иллюминацией, а сотнями свечей, прикрытых коваными медными пластинами или старинными дымчатыми зеркалами, отражавшими их свет. Все юноши были в вечерних костюмах или смокингах; все девушки в платьях до пола, а некоторые еще и в перчатках. Это был такой грандиозный бал, на котором мечтала хотя бы раз в жизни оказаться любая девушка — да и юноша тоже, хотя не каждый готов был в этом признаться.

Я посещала его дважды, с Балтазаром, и мне очень нравились мои платья, и танцы, и все остальное. Однако оказалось, что не меньшее удовольствие доставляет просто смотреть на все это сверху, где я летала между канделябрами с горящими в них свечами. Иногда я смеялась, то глядя на Лукаса, танцующего вальс со Скай и почти вслух отсчитывающего «раз-два-три», то на Вика и его пару, которые держались друг от друга на расстоянии вытянутой руки, причем оба явно обдумывали, как бы поскорее сбежать. Иногда смотрела и восхищалась: некоторые танцующие демонстрировали высокое мастерство и откровенно хвастались своим многолетним опытом. Балтазар и Патрис были, безусловно, самой красивой парой и грациозно двигались в центре зала. И конечно, время от времени кто-нибудь один из наших выскальзывал за дверь, продолжая поиски. Мои родители каждый раз кивали выходившим. Мама очень хорошо выглядела в кремовом шелковом платье, которого я у нее раньше не видела.

Чаще всех выходил Лукас — наверное, столько же раз, сколько все остальные, вместе взятые. Потому ли, что им двигало неистовое желание сделать что-нибудь полезное? Или потому что Скай часто извинялась и отходила поболтать с подружками? А может, потому что он не доверял самому себе, находясь в такой опасной близости к человеку? Скорее всего, все, вместе взятое. Каждый раз, покидая зал, он проходил мимо моих родителей, и все трое очень напрягались. Но я видела, что мама с папой сумели преодолеть свой гнев, и считала это добрым знаком.

Все шло превосходно, как вдруг я ощутила озноб — и начались видения.

Мое сознание наполнилось картинками, изображавшими людей внизу, людей, которых я толком и не знала, но сейчас испытывала к ним сильную привязанность. Разные лица, разные эмоции, разный возраст, но каждый человек внизу стал мне вдруг очень дорог. А над всем этим сгущалась пелена страха за безопасность этих людей и ненависть к вампирам, танцевавшим среди них.

Призраки. Заговорщики, если быть точной. Внезапно я ощутила их над балом, собирающихся, как грозовая туча. Неужели именно так началось нападение, случившееся в прошлом году?

— Что вы делаете? — прошептала я, убедившись, что нахожусь достаточно далеко от толпы и оркестр заглушит мои слова.

Картинки сменились. Теперь они были полны насилия и жестокости: вампиры пылают в огне, замерзают во льду, попадают в ловушки вроде тех, что миссис Бетани расставила для призраков. Ни один из планов не принимал определенной формы, но я поняла, что все это значит. Привидения боялись за свои якоря — и за себя тоже. И хотели отомстить вампирам внизу за план миссис Бетани.

«Эти люди в безопасности, — поклялась я. — Если вы хотите двигаться дальше, я могу вам помочь». Я ожидала удивления, радости — может быть, стремления поскорее уйти. Но вместо всего этого ощутила волну еще более глубокого страха. Честно сказать, я и сама боялась не меньше, потому что не знала, как сумею совершить чудо, о котором говорил Кристофер, да и сумею ли вообще. Разве я могу давать им обещания?

И все же я чувствовала, что, если они пойдут за мной, мне стоит попытаться. Если я сумею за один раз увести из академии «Вечная ночь» хотя бы несколько призраков, это сильно нарушит планы миссис Бетани.

Но меня захлестнул резкий отказ, похожий на волну, обрушившуюся на берег. А потом возник все усиливающийся ноток энергии, направленный вниз, как сотня стрел…

— Что происходит? Я в ужасе посмотрела на толпу. Балтазар и Патрис ушли на улицу искать ловушки, но все остальные танцевали. Я не успевала их даже предупредить.

Энергия ударила в пол подобно молнии. Я ожидала ледяного дождя или снегопада — может быть, появления призраков.

Но никак не предполагала, что люди, находящиеся в зале, рухнут без сознания на пол.

Инструменты в оркестре замолкали один за другим, музыка захлебнулась, а вампиры начали реагировать. Некоторые, самые противные, захохотали, но большинство встревожились — кто за людей, к которым привязались, кто потому, что происходило что-то опасное. Лукас упал на колени и прижал к шее Скай два пальца, пытаясь нащупать пульс. Ранульф подхватил Кристину на руки, она обмякла в его объятиях, и голова ее запрокинулась. Вик лежал ничком, неуклюже раскинув руки и ноги, как тряпичная кукла.

И тут он зашевелился, точнее, его тело зашевелилось. Потому что я мгновенно поняла: то, что поднялось, было вовсе не Виком.

И еще стало понятно, что я не единственное привидение, которое может завладеть человеком.

Остальные люди тоже начали приходить в себя, но глаза их словно затянуло туманом — не осталось ни зрачков, ни белков, только молочно-зеленоватый цвет. Однако никто из них не был слепым. Они двигались медленно и неуклюже, словно очень долго вообще не появлялись. Лукас отпрянул, когда Скай (или то, что выглядело, как Скай) злобно уставилась на него, лежа на полу.

Вик выпрямился в полный рост и расправил плечи. Я уже почувствовала, что Макси среди напавших нет, но и без этого по выражению его лица поняла, что завладела им не она. Это было так непохоже на Вика, так странно, что до меня не сразу дошло — его лицо выражало жестокость.

Он прокричал:

— Миссис Бетани!

Это не голос Вика. Это хриплый скрежет, мгновенно заставивший подумать о ком-то, чье горло было перерезано. Я отчаянно пожалела, что у меня нет зеркала, чтобы освободить его, но подействует ли ловушка, если призрак завладел человеческим телом? Скорее всего, нет — я вспомнила, что, завладев Кейт, ощущала себя будто в доспехах.

Миссис Бетани шагнула вперед. Она не боялась. Судя по ее лицу, она испытывала легкое любопытство. И ее длинное накрахмаленное кружевное платье было безупречно белым.

— Освободи наш род, — произнес Вик. Безумный скрежещущий голос заставил весь зал содрогнуться, — Освободи нас, или мы нанесем удар, и твой род исчезнет.

Она вкрадчиво отозвалась:

— Если вы принудите меня оторвать вас от ваших якорей, они будут ужасно страдать. Некоторые могут погибнуть.

Маска жестокости на лице Вика не дрогнула.

— Тебя предупредили.

И внезапно, будто обрезали веревочки у марионеток, все люди снова рухнули, но на этот раз всего на секунду. А потом начали подниматься, потирая ушибленные головы, растерянные, не понимающие, что произошло. Никто толком ничего не помнил, и это было достаточно милосердно по отношению к ним.

Я цеплялась за надежду. Сегодня мы собрали почти все ловушки. Когда мы поймем, как действовать, не рискуя, то попытаемся освободить оттуда призраков. Со временем я, наверное, сумею убедить многих из них покинуть землю вместе со мной, раз уж оставаться здесь для них небезопасно.

И все же я чувствовала, как надвигается что-то страшное, и мы вряд ли сможем это остановить.