– Отпустите меня, – в двадцатый раз потребовала Нелл. Для большей убедительности она колотила Гарри по спине кулаками.

– Только когда вы будете в безопасности, – заявил Гарри, совершенно не смущаясь взглядов прохожих. – Дом моей тёти за углом.

– Это похищение.

– Ну и что. Он похлопал Нелл по бедру, и она, раздражённо вскрикнув, ударила его по спине.

Нелл утихла, когда он достиг дома своей тёти и позвонил в дверь.

– Доброе утро, Спроттон, – произнёс Гарри, – прекрасное утро.

– Превосходное, мистер Гарри, – спокойно ответил дворецкий, как будто мистер Гарри не тащил женщину на плече.

– Моя тётушка дома?

– Нет, сэр, вы разминулись с ней на полчаса или около того.

– Жаль. О, ну, когда она вернётся, сообщите ей, что у нас остановилась леди.

Гарри нагнулся и поставил Нелл на ноги, одновременно говоря:

– Леди Элен Фреймор, это – Спроттон, дворецкий моей тёти. Спроттон, поместите леди Элен в лучшую спальню для гостей.

Шляпа Нелл упала где–то на улице, волосы торчали во все стороны, она была уверенна, что выглядит так, будто её протащили сквозь живую изгородь, но она протянула дворецкому руку, невозмутимо проговорив:

– Как поживаете, Спроттон?

– Добро пожаловать, миледи, – ответил Спроттон и пожал её руку с равным достоинством.

– Спроттон, вещи леди Элен в настоящее время в... – Гарри повернулся к Нелл. – Где вы остановились?

Не было никакого смысла отрицать, что у неё больше нет будущего с миссис Бисли. Нелл дала дворецкому адрес и сказала ему, что принести. Он поклонился, отдал команды двум ожидающим лакеям и отослал их.

– Чашечку чая, леди Элен?

– Это было бы прекрасно, спасибо, Спроттон, – сказала Нелл.

– В гостиной? – спросил дворецкий, указывая на комнату элегантным жестом.

– Чудесно, – ответила Нелл и проследовала в гостиную. Её трясло от досады.

Гарри шёл за ней, поблескивая глазами. Нелл уселась на маленький жёсткий стул и холодно посмотрела на него.

– Итак, как я вам и говорила, наша встреча стоила мне работы.

– Да, – легко согласился Гарри. – Сожалею.

– Вам ничуть не жаль, – рявкнула она. – Вы очень этому рады.

– Я знаю. И как только немного успокоитесь, вы поймёте, что так намного лучше. Я отвезу вас в Лондон и помогу сделать то, к чему вы так стремитесь.

– Что, если я не хочу делать этого с вами?

Её замечание стёрло довольное выражение с его лица. Но только на секунду. Он пожал плечами.

– Лучше со мной, чем с той гарпией.

– По крайней мере, с ней мои личные дела остались бы в тайне, – зло пробормотала Нелл.

– А со мной – нет?

– Нет.

– Но вы несколько недель с ней жили, а меня встречали только четыре раза.

– Да, но даже после двух недель с ней, она – всё ещё незнакомка, тогда как... – девушка умолкла, осознав, что слишком многое открыла. Этот мужчина пугающе близко к ней подобрался.

Они немного посидели молча.

– Спасибо, что заступились за меня, – в конце концов сказал Гарри. – Я очень тронут.

Нелл смущённо поёрзала.

– На самом деле я не обижаюсь, когда меня называют ублюдком, – сказал ей Гарри. – Меня всю жизнь так называют. К этому привыкаешь.

– Я никогда не смогу к такому привыкнуть, – с яростью проговорила Нелл. – Я ненавижу это слово и не позволю произносить его в моём доме. В моём присутствии, – запоздало исправилась девушка.

Гарри внимательно посмотрел на неё.

– Понимаю.

– Нет, не понимаете, – начала она, но как только собралась объяснить, вошёл Спроттон, неся поднос с чаем. К удивлению Нелл, вместе с чаем на подносе стояла большая тарелка бутербродов, немного имбирного пирога и полдюжины пирожных с джемом.

– Безусловно, сейчас не время второго завтрака, – изумилась она.

– Нет, миледи, но кухарка видела, как мистер Гарри покинул дом, не позавтракав, и подумала, что он не отказался бы подкрепиться перед обедом.

Мистер Гарри, во рту которого уже был бутерброд с ветчиной, кивнул Спроттону и подмигнул Нелл. Проглотив, он сказал:

– Восхитительно. Скажите кухарке, что она была права, как и всегда. Я загляну и лично поблагодарю её позже.

Он видел, что Нелл удивлена, и поспешил объяснить:

– Когда я только встретился с этой женщиной, мой брат Гэйб и я были вечно голодными, растущими мальчишками. С тех пор цель её жизни заключалась в том, чтобы откормить нас. – Он взял ещё один бутерброд и жалобно добавил: – Она всё ещё думает, что я – мальчик.

Спроттон тихо произнёс:

– Я скажу ей, что она ошибается, мистер Гарри.

– Не вздумайте, Спроттон, – с усмешкой бросил Гарри и потянулся к третьему бутерброду. Дворецкий с иронией поклонился и выскользнул из комнаты.

Нелл впервые видела Гарри Моранта в домашней обстановке. Ей понравилось то, как просто он ведёт себя со слугами. Это сделало его ещё более привлекательным.

Нелл выпила свой чай. Она должна рассказать ему.

Распахнулась дверь, и в гостиную вплыла леди Госфорт.

– Такая суматоха, – объявила она, снимая шляпку и вручая её дворецкому, который следовал за ней по пятам. – Принесите ещё одну чашку, Спроттон. Все в Галерее взволнованны, мой дорогой. Столько возбуждения. Весь Бат взбудоражен. – Она сняла жакет, плюхнулась на софу и уставилась на них сверкающими глазами. – Итак, мы должны подготовиться к свадьбе.

– Да, – подтвердил Гарри.

– Нет, – сказала Нелл.

– Да, – твердо повторил Гарри.

– Он прав, моя дорогая, – сказала леди Госфорт Нелл. – У вас абсолютно нет никакого выбора после сцены, которую он устроил. Он и правда вынес вас из Галереи и нёс по улице?

– Всю дорогу вплоть до дома, – пробормотал Спроттон, наливая в чашку чай и добавляя лимон, он передал напиток леди Госфорт.

– Чудесно. Какая история! Гарри, мой дорогой мальчик, я никогда не думала, что ты на такое способен. Свадьба будет в Бате или Лондоне?

– Свадьбы не бу... – начала Нелл.

– В Лондоне, – перебил её Гарри. – Нелл хочет как можно скорее попасть в Лондон.

– Превосходно. Я всё подготовлю, – леди Госфорт осушила чайную чашку и вскочила на ноги. – О, я обожаю свадьбы.

– После обеда мы уезжаем в Лондон, – сказал ей Гарри. – Я надеюсь, что вы поедете с нами, тётя Мод.

Нелл чуть не пролила свой чай. После обеда?

– Я ни за что на свете не пропустила бы это. Кроме того, кто–то должен сходить с бедной девочкой по магазинам – она не может выйти замуж в этой одежде. – Леди Госфорт наклонилась и тепло поцеловала Нелл в щёку. – Добро пожаловать в семью, моя дорогая. У меня руки чешутся одеть вас, просто руки чешутся!

Она выплыла из комнаты, хлопая в ладоши и приговаривая:

– Спроттон, соберите всех слуг, после обеда мы уезжаем в Лондон. Необходимо упаковать вещи.

Нелл закрыла глаза и перевела дыхание.

Гарри, увидев выражение её лица, засмеялся.

– Она, как ураган в действии, не так ли?

Нелл кивнула, затем сглотнула.

– Она очень любезна. Вы все очень любезны. Но... я не могу выйти за вас замуж.

– Ерунда...

– Я не гожусь для брака.

Внезапно заволновавшись, Гарри нагнулся вперед.

– Вы больны?

В течение секунды молодая женщина испытывала желание сказать «да», но не могла заставить себя солгать Гарри, когда он всегда был с ней честен.

– Не больна. В нравственном отношении непригодна.

Он нахмурился.

– Вы хотите сказать, что вы не невинная девушка?

– Да, я не невинна. Ни в малейшей степени.

Он пожал плечами и откинулся на спинку стула.

– В наше время это неудивительно. Я и сам не образец добродетели.

– Хуже того. У меня был ребёнок. Дочь.

Он моргнул. Помолчав некоторое время, Гарри спросил:

– Кто отец?

Нелл покачала головой.

– Это не имеет значения.

– Имеет.

Она стиснула зубы.

– Я не скажу вам. Моя дочь не имеет к нему никакого отношения. – Нелл почти прорычала эти слова.

– Он не знает о ней?

– Нет, – Нелл открыто встретила пристальный взгляд Гарри. – Вы можете спрашивать, хоть до посинения, но я никогда не расскажу о нём ни одной живой душе.

– Даже своей дочери?

– Особенно ей.

Нелл видела, что ему это не понравилось, но она не передумала бы.

В его глазах появилось мрачное выражение, но голос был довольно мягок, когда он спросил:

– Где ребёнок?

– Я не знаю. Я потеряла её.

– Потеряли её? Вы хотите сказать, о... мне очень жаль.

– Нет! – быстро сказала Нелл, увидев выражение его лица. – Не потеряла как в... – она не могла заставить себя произнести эти слова. – Она жива, я думаю... я молюсь об этом, но она потеряна. Я не знаю, где она. Папа забрал её у меня, пока я спала, и, прежде чем я узнала, где он её оставил, папа умер. Думаю, моя дочь где–то в Лондоне.

Некоторое время Гарри ничего не говорил и выглядел задумчивым. Она знала, что он потрясён.

– Когда вы её родили?

Она уставилась на него. Это был странный вопрос.

– Немногим более двух месяцев назад.

Он нахмурился.

– Два месяца? И всё же, когда я впервые увидел вас, вы путешествовали одна на запятках повозки, – Гарри казался разъярённым. – Чёрт бы вас побрал... кто–то должен за вами присматривать! Два чёртовых месяца!

– У меня не было выбора, – устало сказала Нелл.

Гарри, казалось, овладел своим гневом.

– И теперь вы начинаете искать её?

– Нет, конечно, я не ждала так долго! Я отправилась за папой немедленно. Но он умер на дороге. Я похоронила его и затем продолжила двигаться к Лондону. Я везде искала мою дочь. В течение многих недель я ходила по улицам Лондона, разыскивая её, спрашивая у всех, на кого только могла подумать, но потом…

– Потом вы сдались.

– Нет! Я никогда не перестану искать её, – горячо сказала Нелл, – но у меня закончились деньги, и я упала в обморок на улице.

– Чёрт возьми! Значит, вы заболели, потому что никто не заботился о вас.

Гарри сжал кулаки.

– Нет, я мало ела, вот и всё. Я сохраняла каждый пенни на поиски Тори. Это её имя, Виктория Элизабет, в честь моей матери.

Он снова ругнулся про себя.

– Тогда я поняла, что так дальше не может продолжаться. Я не смогла бы помочь своей дочери, если бы умерла в канаве. Поэтому я отправилась домой, в Фермин–Корт, найти ещё немного денег, чтобы вернуться и продолжить поиски.

Гарри пристально посмотрел на неё.

– Именно поэтому ваши ноги и юбки были настолько грязными, – медленно произнёс он. – Вы шли пешком. Вы шли домой. Всю дорогу из Лондона?

– О нет, – уверила она его, – не всю дорогу. Меня несколько раз подвозили.

– Я бы и кобылу не отправил в такой путь так скоро после родов! – Гарри закрыл глаза и пробормотал что–то себе под нос. – И когда вы добрались туда, то обнаружили, что дом продан.

Она кивнула.

– Сначала я была в отчаянии и не знала, как мне вернуться в Лондон, но тогда викарий увидел объявление, согласно которому требовалась компаньонка, чтобы сопровождать леди из Бристоля в Лондон. Это стало ответом на мои молитвы.

– Но вы получили гарпию из ада.

– Нет, честное слово, мне было всё равно, как она себя ведет. Она могла как угодно называть меня, пока благодаря ей я могла попасть в Лондон и продолжить поиски Toри. Единственной отсрочкой оказалась эта остановка в Бате, когда миссис Бисли захотелось пройти курс лечения минеральными водами.

– Ну, с этим я не согласен, потому что, если бы она не приехала сюда, я никогда не нашел бы вас снова.

Она уставилась на него.

– Что вы имеете в виду?

– Думаю, это совершенно очевидно.

– Вы же не хотите и в самом деле жениться на мне? – спросила она Гарри. – Я – падшая женщина!

– Какая чепуха, конечно, вы не падшая женщина. И, конечно, я всё ещё собираюсь жениться на вас.

– Даже несмотря на то, что у меня есть ребёнок?

– Да. Я хочу, чтобы у нас были дети. Я хочу семью.

– Но как же Тори?

– Мы начнём искать её, как только доберёмся до Лондона.

– Я не брошу дочь.

Он нахмурился.

– Я вас об этом не просил.

– Но она... вы знаете... незаконнорожденная. Большинство мужчин и мысли бы не допустило, чтобы взять такого ребенка в свой дом.

– Я – не большинство мужчин. Разумеется, она будет жить с нами.

Нелл молча смотрела на него. Её губы задрожали. Слёзы медленно наполняли её глаза и неудержимо стекали по щекам.

Гарри вытащил носовой платок и принялся осушать щёки Нелл.

– Судя по моему опыту, не имеет значения: законнорожденный ты или нет. Мой брат Гэйб родился в браке. Но в голове его отца откуда–то появилась странная мысль, что Гэйб не его сын, и он отослал его. Гэйб как две капли воды похож на отца. Но это ничего не изменило. Отец так никогда и не смягчился. Звал Гэйба ублюдком до дня своей смерти.

– Это ужасно, – с трудом подавив слёзы, прошептала Нелл.

– Я родился от того же отца, но моя мать была служанкой. Как только она обнаружила, что беременна, отец выдал её замуж за деревенского кузнеца, и я родился в браке. Юридически законно. Но вы знаете, как люди меня называют.

Он высушил слёзы девушки и поднёс носовой платок к её носу.

– Высморкайтесь, – приказал Гарри, и Нелл подчинилась, как маленький ребёнок. Она была измученна.

Он убрал платок и сказал:

– Теперь, когда мы объяснились, вы должны пойти наверх. Умойтесь и как следует поспите. Я разбужу вас на обед, а после поедем в Лондон.

Она уставилась на него, не в состоянии осознать такое великодушие.

– Я не понимаю. Почему вы хотите жениться на мне, когда у вас могла бы быть юная девушка без единого пятнышка в прошлом?

– Вы ещё не догадались?

Нелл озадаченно покачала головой.

– Из–за этого, – произнёс Гарри и поцеловал её.

Это был не жаркий поцелуй, как раньше, а легкий, мягкий и нежный. Поцелуй–обещание, поцелуй–клятва. И это невыносимо взволновало её.

Гарри отпустил Нелл и отступил. Необходимо было организовать их жизнь. Он позвонил в колокольчик и послал за экономкой своей тётушки, чтобы та проводила Нелл наверх. Гарри надеялся, что девушка послушается его совета и поспит. Она выглядела опустошённой. Частично он сам нёс за это ответственность, но, по крайней мере, теперь он мог гарантировать, что о ней должным образом позаботятся и она больше не будет доводить себя до истощения.

Два чёртовых месяца!

Гарри вынудил себя сосредоточиться на ближайшей задаче: необходимо многое сделать, если они собирались уехать в Лондон сегодня. Обычно он ехал верхом, но для этой поездки наймёт почтовую карету для себя и Нелл. Ему хотелось немного побыть с ней наедине. Его тётка поедет в собственном дорожном экипаже со своей камеристкой, Брэгг. Тётя не станет возражать.

Но сначала нужно написать несколько писем. Гарри выдвинул из буфета маленький письменный стол, вынул перо, чернила и несколько листков бумаги.

Он подрезал перо, опустил его в чернила и уставился на пустой лист, в его голове роился ворох вопросов.

Ребёнок. Гарри должен был признать: это оказалось потрясением. Он не ожидал ничего подобного.

Чёрт возьми, кто отец? Почему она не говорит? Она любила его? Судя по её словам и тону, Нелл ненавидела его, но Гарри знал, что любовь легко превращается в ненависть. Почему она не рассказала парню о ребёнке? Должно быть, он женат, иначе наверняка женился бы на ней?

Гарри поклялся, что всё узнает. Главное, что Нелл находилась под его покровительством. Под покровительством его тётушки, поправил он себя, но это было почти то же самое. Он не позволит ей снова от него удрать.

Всё, что нужно сделать, – это найти её дочь, жениться на Нелл и отвезти их обоих домой в Фермин–Корт. Они станут семьёй. Он опустил перо в чернила и начал писать.

Сначала он написал Рейфу и Люку, попросив их встретиться с ним в Лондоне. Они могли помочь в поисках ребёнка Нелл, вместо того чтобы устраивать гонки на экипажах, рискуя своими глупыми шеями.

Он написал мистеру и миссис Барроу о своей пердстоящей женитьбе. Они были ему почти как родители.

Гарри знал, что миссис Барроу обязательно расплачется. Она всегда плакала на свадьбах, а на его свадьбе, наверное, прольёт вёдра слёз. Ещё она приобретёт новое платье и шляпку. Специально для изысканной лондонской свадьбы, которой та и будет, учитывая, что организовывает её тётя Мод. Гарри было всё равно. Он предпочел бы сделать всё быстро, по специальной лицензии, но женщины воспринимали это событие по другому.

Заманив Нелл в ловушку брака, он хотел, чтобы у неё была свадьба, о которой она мечтала.

Он запечатал письмо к Барроу, затем сочинил короткую записку для Итена, в которой извинился за отъезд, за то, что оставил своё имущество на него одного, объяснил, что женится. Ещё у Гарри было несколько личных просьб к Итену.

Гарри улыбнулся, представив выражение лица Итена, когда тот узнает, что у Фермин–Корта будет хозяйка раньше, чем закончится месяц, и кто эта хозяйка. Гарри посыпал письма песком и задался вопросом, как продвигается ухаживание самого Итена.

* * *

 Итен в третий раз вернулся к последнему письму от Тибби. Такой прекрасный, изящный почерк – он никогда не сможет научиться так красиво писать, даже если будет практиковаться всю оставшуюся жизнь. Он медленно перечитывал письмо, шевеля при этом губами.

«Думаю, что уже рассказывала вам: когда я впервые приехала сюда, мой красивый кот был диковиной, рыжие кошки очень редки в Зиндарии. Со смущением могу сообщить, что теперь они довольно распространены, так как кот завёл знакомство с несколькими кошками с дворцовой кухни. Ещё он бесстыдно подлизывается к повару, который кормит его лакомыми кусочками. Жить во дворце замечательно, но должна признаться, что бывают дни, когда я скучаю по своему маленькому домику. Хотя я не должна жаловаться. Я – очень удачливая женщина.

Калли была очень любезна и наняла меня в качестве личного секретаря. Работа совсем не сложная и совсем не достойна той значительной платы, которую я имею, но очень интересная. Теперь я знакома – через письма, которые пишу от её имени, – с половиной королевских семей Европы, и сейчас намного лучше разбираюсь в запутанном придворном этикете...»

Итен сглотнул. «Придворный этикет» – он даже не знал, что означает это слово, пока не спросил викария. Он мечтал, надеялся, что женщина, которая переписывалась с половиной королевских семей Европы, с благосклонностью взглянет на потрёпанного ирландца.

«Время от времени я продолжаю давать мальчикам уроки. Джим уже почти догнал Ники. Очень радостно иметь такого смышлёного и способного ученика. Вы не поверили бы своим глазам, увидев, каким маленьким джентльменом он стал, несмотря на его открытую озорную натуру, которую я так люблю.»

«Ага, – уныло подумал Итен, – не то что огромный тупой увалень, который начал учиться одновременно с Джимом».

Манера письма Тибби походила на неё саму: всё такое маленькое, изящное, надёжное и решительное. Никаких замысловатых завитушек или лишних изгибов, каждая буква точна и чиста, как кристалл, никаких клякс и исправлений.

«Господи, что же она подумает о его письмах?» – размышлял он. Даже после того, как викарий исправлял его ошибки в правописании, Итен всё равно делал помарки в чистовом варианте.

И когда он перечитывал свои письма – потому что сохранил те, что писал викарию на проверку, – то приходил в смущение от их очевидной неуклюжести.

Но и отказаться от попыток произвести на Тибби хорошее впечатление он не мог. Итен снова опустил перо в чернила и вымучил на бумаге:

«Я купил четырёхкомнатный котеж на западе поместья. Думаю, три спальни – это более чем достаточно. Слишком много для одинокаго мужчины, как я, но я имею в виду человека, который присоединица ко мне. Надеюсь, она всё–таки присоединица. Я выбелил стены и сделал уборку, и всё такое.»

Вздохнув, он посмотрел на письмо. Он мог легко описать ей дом, если бы рассказывал о нем – слова звучали в его голове, прекрасные, яркие и блестящие. Но когда их нужно было изложить на бумагу, справившись с пером и чернилами и преодолев все трудности правописания, эти же слова выходили неуклюжими, деревянными и неживыми.

Он всегда хорошо рисовал, еще в детстве вычерчивая картинки палочкой в грязи или рисуя кусочком угля. Чем больше он рисовал, тем лучше у него получалось. В армии он мог быстро и точно начертить карты, сделать рисунки крепостей и благодаря этому продвинулся по службе. Никто и заподозрить не мог, что он не умел читать. Итен научился хорошо обходить проблемы с чтением.

Никому в голову не приходило, что человек, настолько хорошо владеющий карандашом, мог быть таким болваном с пером.

В коробке с перьями и чернилами лежал и карандаш, Итен взял его. Он слышал, как люди говорили, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Верно это или нет, он не знал, но у него ушла бы целая вечность на то, чтобы найти правильные слова для описания своего дома, нарисовать же он мог за минуту.

С помощью бумаги, карандаша и древесного угля Итен изобразил некоторых из своих товарищей и окружающую их обстановку. Слухи быстро распространились, и очень скоро Итена завалили просьбами сделать рисунки, чтобы отослать домой возлюбленным или матерям. Ему даже платили за это. Рисунки были лучше, чем письма, особенно для людей которые не умели читать.

Каждая заработанная монетка шла Итену в заначку. Он был решительно настроен: если выживет в этой войне, то добьется чего–нибудь в жизни.

И у него это получилось. Он стал совладельцем солидного коневодческого предприятия вместе с таким прекрасным джентльменом, как Гарри Морант, который к тому же был его другом. А теперь у Итена появился ещё и собственный дом.

Замечательно для человека, рождённого на грязном полу в убогой хижине и выросшего с постоянным чувством голода.

Но сейчас ему нужно овладеть грамотой, чтобы образованная леди Тибби могла подумать о свадьбе с ним, несмотря на его непритязательное прошлое.

Иногда в отчаянии Итену казалось, что он попусту теряет время, но, несмотря на все различия между ними, несмотря на то, что в обществе не одобрят этот неравный брак, Тибби была леди, которой принадлежало его сердце.

Итен посмотрел на лежащий перед ним альбом, который был открыт на странице с изображением Тибби, какой он запомнил ее при первой встрече. Он не влюбился в нее тотчас же…

Ирландец усмехнулся, вспомнив, как она свирепо смотрела на него, когда он замешкался с ответом на ее намек о том, что ее держат заложницей. Каким же болваном он был, и как она тогда на него рассердилась.

Когда он вырвал ее из рук похитителей и повез домой, то был уверен, что она будет биться в истерике, как вела бы себя на ее месте любая другая женщина. Но она была всего лишь немного взволнована. Как она назвала его? Лох–что–то–там, какое–то шотландское имя, совсем не ирландское. Лохинвар, вот как.

И после того, как он спас её, Тибби удивила его, бросившись на помощь, вооружённая лопатой.

Вот тогда это и случилось. Такая маленькая женщина с глазами, горящими вызовом, с розовыми щечками и с растрепанными волосами. Готовая защитить его – мужчину, который больше нее в два раза – от людей, похитивших ее и державших в заложниках. Маленькая львица. В тот день она покорила его сердце своим видом, своей отвагой и даже своей лопатой. И осталась там навсегда.

Он должен узнать побольше об этом парне Лохинваре, но сначала нужно закончить рисунок.

Итен быстро нарисовал дом, который он готовил для неё, с окнами, очищенными от плюща, и с двумя кустами роз, цветущими у дверей. Немного поколебавшись, он изобразил силуэт женщины, вглядывающейся в даль из–под приложенной ко лбу ладони.

Кусты роз являли собой пока только голые стебли, но наступит лето, и он надеялся, что они зацветут. А ещё Итен надеялся, что когда–нибудь Тибби будет стоять здесь, смотреть на дорогу, заслонив рукой глаза от солнца, и ждать его возвращения домой.

Весной он поедет в Зиндарию, чтобы выбрать ещё семь лошадей, и тогда, обязательно сделает Тибби предложение. А пока именно письма должны помочь ему в ухаживании…

Он взял перо и написал заключительные слова:

«Я надеюсь, что леди, за которой я ухаживаю, не пощитает наглостью моё предложение. Она так прикрасна и образована, что, может, даже не посмотрит на такого олуха, как я, но никто не запретит мужчине мечтать.

С уважением, Ваш Итен Делани.»