3.04 утра.
Тук.
Рыцарь на белом коне скачет по плюшевым полям. Ого! Это, похоже, Англия.
Тук, тук, тук.
Рыцарь спрыгивает с коня, откидывает капюшон плаща и взирает на прекрасную деву, очень похожую на Клариссу, с отменной укладкой и макияжем, возлежащую на ложе из розовых лепестков.
ТУК, ТУК, ТУК.
Он смотрит на нее, с любовью смотрит; затем надевает цилиндр и начинает отплясывать чечетку.
ДЗЫ-ЫНЬ.
— Черт! — завопила Кларисса, сбрасывая с лица саше с лавандой, предназначенное помогать заснуть (хотя в помощи она нуждалась редко: уберите солнце — и она проспит до полудня).
Взглянула на будильник. 3.06.
Объяснение могло быть только одно. Или, точнее, два. Первое: вежливый насильник. Второе: рекламный агент.
ДЗЫ-ЫНЬ.
Кларисса вздохнула, поднялась с постели и завернулась в кашемировый халат от Фретте — непомерно дорогое удовольствие, но вполне заслуженное.
Через гостиную она прошла к входной двери, по пути проверив в зеркале нос-волосы-зубы.
— Кларисса! — заорал кто-то снаружи.
Кларисса довольно улыбнулась. Приятно, что кому-то она настолько небезразлична, что ее имя выкрикивают во весь голос.
Она посмотрела в глазок.
Никого.
Подумала, посмотрела опять.
По-прежнему никого.
Прислушалась.
Хрип и сопение. Кто-то мастурбирует у нее на крыльце?! А убирать кому — самой? Или садовник в кои-то веки, как положено, явится во вторник? А может, это ее отца хватил удар, когда он решил слезно попрощаться с единственной дочерью?
Кларисса прикинула, не вернуться ли в постель, чтобы дождаться более приличного времени, а уж затем проверить, в чем дело.
Но любопытство пересилило.
Приоткрыв дверь (не снимая цепочки), она высунула нос в щелку. По возможности огляделась. На пороге обнаружилась груда, пахнущая европейским мужским одеколоном. Что бы там ни было, вид у груды был скорее спящий, чем угрожающий.
Кларисса ткнула пришельца носком изящной туфельки. Груда застонала, причем умудрилась застонать с акцентом.
— Саймон! — воскликнула Кларисса. — А ну поднимайся!
Саймон посмотрел на нее — обиженный, беспомощный, но все равно стильный.
— Мне дурно, — сообщил он.
— Не вздумай блевать у меня перед дверью, — предупредила Кларисса. — Что ты тут устроил, черт тебя подери? Я спала!
Она нагнулась, чтобы помочь Саймону встать, и сама чуть не упала, поскольку у ее домашних туфель были трехдюймовые каблуки. Да и любовью к физическим усилиям Кларисса никогда не отличалась.
— Мне дурно от любви, — уточнил он, не сводя с нее глаз.
Кларисса встретилась с ним взглядом и улыбнулась:
— Тогда заходи.
Несколькими пинтами горячего кофе позднее Саймон пришел в себя настолько, чтобы поддерживать разговор, не проваливаясь в сон каждые тридцать секунд.
— Извини, — сказал он, проснувшись во второй раз, — я просто… увидел тебя с этим… Ты всерьез, Кларисса?
— Саймон, мы с Аароном собираемся пожениться, — самодовольно напомнила она.
Ничто человеческое Клариссе не было чуждо.
— Опомнись. Он же носит сапоги. Ковбойские сапоги.
В устах Саймона обвинение в убийстве прозвучало бы не так сильно.
— Это поправимо. Он не совсем пропащий, Саймон. Иными словами, он — не ты.
— Он — и не ты тоже, Кларисса. Он ведь провинциальный ковбой. Тебе это не идет.
— Он старается. Пару дней назад на нем были мокасины от Хельмута Лэнга.
— Крокодиловая кожа?
— Лакированная.
Саймон печально покачал головой:
— Что с нами случилось?
И, поскольку они сидели рядом, он положил голову ей на плечо, глядя на несуществующие языки огня в ни разу не разожженном камине, где мотыльками из фольги скапливались конфетные обертки.
— Ты меня бросил, — напомнила она.
— Ты первая.
— Да, но у меня была на то причина.
— Довольно рослая и мускулистая, если меня память не подводит.
— Я была молода… — И тут же поправилась: — Моложе.
— Кстати, Аарон в курсе, сколько тебе лет? — Саймон посмотрел на нее. Точнее, попытался посмотреть: зрачки раскатывались в стороны, как шары на бильярдном столе.
Кларисса кивнула:
— Конечно.
— Аарон знает твой возраст? — заплетающимся языком повторил он, совсем как Дадли Мур в роли Артура.
Она опять кивнула.
— Аарону известно, в каком году ты родилась? — не унимался Саймон.
Она покачала головой:
— В деталях — нет. Твоя взяла. Меня с тобой никогда больше чем на три вопроса не хватало.
— Точно, — согласился Саймон. — Так что же нам делать, мисс Кларисса?
— В смысле?
— В смысле — нас.
Кларисса протянула руки, чтобы согреть их у «огня». Ей нужно было время, чтобы собрать мысли, разбежавшиеся по углам, как старые ленивые мыши.
— Саймон, никаких «нас» не существует, — наконец заявила она с фальшивой уверенностью. — Я тысячу лет тебя не видела, а потом ты вдруг объявляешься. Мало того, еще и надеешься, что я тебя ждала все то время, пока ты развлекался со своими безголосыми профурсетками. Есть хочешь? Умираю с голоду.
— Я так устал от этой жизни. Мне все опротивело, Кларисса. Я хочу… — Его мысли сошли с накатанной колеи.
— Чего ты хочешь?
— Сама знаешь.
— Я знаю только одно: Аарон меня любит и мы поженимся.
— Кларисса, мы подходим друг другу. Вот так… — И Саймон пьяным жестом попытался переплести пальцы. — Мне надо было это раньше понять… Я всегда был уверен, что ты здесь и…
— Жду тебя? — уточнила Кларисса.
— Ты никого не ждешь, Кларисса.
— Есть хочешь, спрашиваю?
Кларисса устала, а от усталости ей всегда хотелось есть. И от недосыпа хотелось есть. И вообще ей хотелось есть просто от того, что она есть.
— Ага, — сказал Саймон.
— Отлично. Бургеры у Томми на Ла Синега? Хочу самый большой, пятислойный, и… не знаю… какой-нибудь молочный коктейль.
— Я не сяду за руль. Кажется, я при парковке раздолбал какой-то «фольксваген».
— Боже, мне нужно лечь. — Кларисса посмотрела на часы, которые на двенадцать минут то ли спешили, то ли опаздывали… В любом случае был уже пятый час утра.
— Я останусь?
— Саймон…
— Пожалуйста, Кларисса, не выбросишь же ты меня на улицу. Посмотри на меня.
Кларисса посмотрела. Вид у него был вполне безвредный.
— Ладно, я ложусь спать, — заявила она. — Увидимся утром. Или, скорее, днем.
— А поцелуй? — жалобно заныл он, когда она поднялась с дивана. — Маленький сладенький поцелуйчик на ночь?
— Все поцелуйчики в прошлом, — ответила Кларисса. — Ты меня потерял, а ведь я была так близко. Вот так! — Она переплела пальцы.
— Я тебе подоткну одеяльце, — пообещал он и тут же вновь отрубился.
Кларисса долго смотрела на Саймона, своего бывшего бойфренда, отключившегося на диване. И принялась его раздевать.
А как удержишься?
Сперва ботинки, Гуччи. Затем носки, черные, кашемир с шелком.
Брюки — весенняя коллекция «Прада».
Кошелек. Двести пятьдесят баксов наличными. Кларисса взяла себе двадцатку. Ну, пусть две двадцатки… В конце концов, она ведь дала ему приют на ночь.
Белье? Само собой, Кельвин Кляйн.
Кларисса разбудила Саймона чашкой кофе, которая, простояв полночи, выглядела уже далеко не так аппетитно.
— Доброе утро. — Она уселась рядом, сменила несколько различных поз и оставила выбор на самой соблазнительной — «я только что из будуара».
Саймон разлепил веки, скривившись от солнца, которого и в помине не было. Ах, какой он все же симпатяга, когда страдает.
— Кларисса?.. — начал он. — Что случилось?
У Клариссы отвисла челюсть, но она тут же вернула ее на место — спохватилась, что подобные гримасы старят кожу.
— То есть как это — что случилось?
— Что ты тут делаешь? — Он с трудом повернул голову, глянул по сторонам.
— Между прочим, это моя квартира. И подобный вопрос должна задавать тебе я. Впрочем, я так и сделала. В три часа ночи.
— О боже… — простонал Саймон. — И что я сказал? Я был такой пьяный…
Кларисса насупилась.
— Не такой уж ты был и пьяный.
— Что я сделал? — спросил он. — Мы же не…
Кларисса лишь повела бровью.
— Да?! — ахнул Саймон.
— А разве нет? — изумилась она.
— О!
— «О»? И все? — Кларисса запахнула халатик от Фретте: Саймон не заслуживал такого роскошного вида. — Ты попросил, чтобы я к тебе вернулась.
— Правда? — Он заморгал, сморщился от боли. Потер лоб.
— И я согласилась. Так что мы опять вместе. Думаю, пора известить знакомых, что скажешь?
У Саймона был озадаченный вид.
— Только не говори, что ничего не помнишь… — Она поскребла ноготками по его бедру. — Ты все время повторял, что я — самое лучшее, что у тебя было в жизни.
— Правда?
— Конечно. А теперь слушай. Скоро придет Аарон. Я хочу обо всем сообщить ему с глазу на глаз, так что давай-ка ты…
Саймон, подскочив, начал было собирать штаны, носки… и вдруг застыл.
— Нет. Я останусь. На всякий случай.
— Не стоит. Сама справлюсь.
— Кларисса, ты не так уж хорошо его знаешь. Я останусь и сам во всем разберусь… Это моя забота… А ты делай, что считаешь нужным.
— Саймон, — перебила Кларисса, — повторяю, я справлюсь. — Она подняла с пола и вручила ему ботинки. — Позвоню, когда все будет кончено, идет?
— Я подожду снаружи в машине. Если что — свистни, и я тут как тут.
— Нет! Довольно, Саймон. Я просто пошутила насчет вчерашнего. Ничего не было.
— Кларисса, — Саймон коснулся ее лица, — мы оба знаем, что все было. Я вспомнил. А почему бы нам не… — Широким жестом он указал на спальню.
— Знаешь что, — внезапно объявила Кларисса, — я совсем забыла: мне нужно к врачу. Срочно.
— С тобой все в порядке?
— Да, но… мама… Маме плохо! — Кларисса начала подталкивать Саймона к дверям.
— Что-то с сердцем? — забеспокоился Саймон.
— Да, именно. Похоже, оно усыхает.
Саймон кивнул, поглощая дезинформацию.
— Кларисса, мне кажется, на сей раз у нас все получится.
Кларисса заглянула ему в глаза:
— Ты говоришь это не только потому, что у меня появился кто-то другой?
Саймон улыбнулся:
— Кларисса, я теперь повзрослел и знаю, чего хочу. Кларисса тоже улыбнулась, вытолкала его за дверь и осталась на пороге чесать в затылке.
— Повзрослел? — буркнула Грэйви. — Да он сущий Питер Пэн, только без чулочков.
— Слушай, а он меня не переиграл? — спросила Кларисса. — Это возможно?
Девушки выбирали в «Тиффани» обручальное кольцо. Грэйви, страдая от похмелья и обычного после пьяной вечеринки приступа самоуничижения, с радостью нацепила бы темные очки по всему телу.
— Вот что я тебе скажу, Кларисса. Саймон не просто очаровашка — он идол для поколения от девятнадцати до двадцати четырех, но он никогда не повзрослеет.
— Мне вон то нравится, а тебе? — ткнула пальчиком Кларисса.
— За сто двенадцать тысяч?
— Думаешь, дорого?
Грэйви подняла руки. На левой красовался бриллиант в 2,5 карата с изумрудной огранкой. На правой — с круглой огранкой в 1,75 карата, окруженный бриллиантовой крошкой.
— Который? — спросила Грэйви. — Который из двух тебе больше нравится?
— Не знаю, честное слово, не знаю… Да и откуда мне знать?
Грэйви опустила холеные ладони на плечи Клариссе.
— Камни, дорогая. Я говорю о бриллиантах.
Чуть позже в тот же день, в розовой, тускло освещенной комнате с видом на лужайку, где вскорости их должны были обвенчать, Кларисса с Аароном общались с похожей на тумбочку устроительницей свадеб. Аарон, твердо вознамерившийся не выглядеть лохом на собственной свадьбе, завалил устроительницу вопросами: «Сколько гостей мы должны пригласить?»; «А можно заказать бургеры вместо лосося?»; «Обязательно свадебный марш или подойдет «Вольная птица» группы «Линирд Скиннирд»?»
Устроительница ни разу не моргнула, не вздохнула, и улыбка ее не утратила теплоты. Более того, она всякий раз перефразировала вопросы Аарона и отфутболивала их Клариссе, которая бережно вела своего суженого по пути разумного планирования торжества, в конце которого их ожидала свадьба, богатая, светская и роскошная. То есть как раз из тех, что наводили на него ужас.
Потом они вернулись домой к Аарону и, держась за руки, по винтовой лестнице поднялись в спальню. Кларисса времени даром не теряла и мысленно перекрашивала все стены и примеряла цветовые сочетания и «темы» комнат. Аарон развернул Клариссу лицом к себе и начал раздевать. Медленно.
Очень медленно.
— Ого, сколько пуговиц, — протянул он.
Кларисса прокляла свою новую шелковую блузку цвета слоновой кости. Эх, была не была… Со вздохом она рванула блузку за ворот и сдернула с себя.
— Мило, — прокомментировал Аарон, оценивая ее щедрое телосложение.
— Надеюсь, ты этого стоишь, — отозвалась Кларисса.
Он улыбнулся, стянул с нее кружевной лифчик и стал пристраивать себе на нос; она со смехом отняла его у Аарона и зашвырнула через всю комнату.
Тогда Аарон повалил ее на постель, задрал юбку и, подсунув под круглую попку обе руки, прижал к себе…
— О черт, — выдохнула Кларисса.
Несколько часов они наслаждались любовью, прикосновениями к обнаженной коже, пожатиями рук и смелыми взглядами, забыв о голоде и жажде. Когда Джей Лено представил своего последнего гостя, Кларисса в изнеможении откинулась на спину, разбросав в стороны руки и ноги и упиваясь мыслью: ей все же удалось ухватить этот вечно ускользающий Секс по Любви. Она повернула голову к Аарону, лежавшему рядом, полюбовалась горбинкой его носа и изгибом губ и спросила:
— Сколько комнат?
Он не открыл глаза.
— Восемнадцать. А что?
— Нам осталось еще семнадцать.
Аарон улыбнулся.