Фрэнсис не желала его. Только к такому заключению мог прийти Чако после их последнего разговора. Он многого не понимал. Она предавалась любви с такой страстью… но о своих чувствах к нему она даже не заговаривала. А что вообще он мог ожидать от женщины, тосковавшей по цивилизованному обществу, которая практически сама отталкивала его, лишая его работы в казино и отправляя к малознакомому человеку.

Он натягивал ботинки и не собирался тратить зря время. Он отдохнул один день и убедился, что разъяренная толпа городских жителей уже успокоилась и не собирается линчевать Луизу.

Сейчас он намеревался лишь побыстрее уехать, как и посоветовала ему Фрэнсис.

Он уже брал седельную суму, когда увидел, что она стоит в дверях.

— Так что, ты уезжаешь? На два, может быть, три дня?

Чако делал над собой усилие, чтобы не смотреть на нее.

— Может быть, и так, как получится.

Он не знал, сколько он пробудет у де Аргуэлло, но времени у него будет достаточно, чтобы посмотреть его землю и решить, стоит ли ему оставаться. В противном случае, независимо от того, хочет Фрэнсис или нет, он вернется обратно.

— А как Луиза? — спросил Чако.

— Все еще напугана, — сказала она, подходя к нему ближе. — Хотя Адольфо все делает, чтобы как-то отвлечь ее, рассказывая ей всякие истории о своей юности в Мексике.

В действительности стремление Чако отыскать настоящего убийцу было намного сильнее его желания поехать к де Аргуэлло. Однако он сомневался, что найти ведьму будет так просто, хотя у него и был его особый дар — его способности знахаря-шамана. Он должен был в спокойной обстановке, не спеша, в одиночестве продумать, как узнать оборотня. Он, разумеется, не был подготовлен и не обладал всем тем, что умеет и знает шаман. Но он очень надеялся, что видение посетит его и он увидит человеческое лицо оборотня.

Какое-то время он был почти убежден, что Магдалина и есть ведьма, но потом понял, что ее колдовские способности не имеют ничего общего с силами зла.

Он подумал и о другой женщине, которую знал.

— Интересно, если Минна Такер так обвиняет Луизу, не является ли она сама ведьмой? — говорил он Фрэнсис, укладывая свои вещи в дорожный мешок.

— Ты думаешь, Такер способна была убить тех мужчин?

— Кто угодно способен убить их… за исключением некоторых, — сказал он и пристально посмотрел на нее. Он сдерживал себя, чтобы не повалить Фрэнсис на кровать и не предаться любви. Ему так хотелось изменить свое решение и никуда не уезжать. — Я слышал, что она просто сумасшедшая. К тому же она пьет, говоря при этом, что употребляет лекарство.

— Но ведь оборотень охотится за тобой. Разве Минна Такер что-то имеет против тебя?

— Может быть, она думает, что это я застрелил ее мужа, — говорил Чако, продолжая укладывать вещи. Убирая свой бритвенный прибор и мыло, он почувствовал, что от Фрэнсис исходит приятный аромат, очевидно, она принимала вчера ванну. — Такер работал на железной дороге, и кто-то из бандитов убил его.

— Но ведь это не ты?

Чако был неприятен этот вопрос. Неужели она обвиняла его во всех смертных грехах, во всех убийствах на этой территории.

— Нет, Фрэнсис, это был не я.

Чако думал, что ведьмой могла бы быть и Бэлл, хотя он и не сказал этого Фрэнсис, так как они были подругами. Фрэнсис рассказывала ему, что Бэлл зарезала своего первого мужа и была потом в сумасшедшем доме. Поэтому она могла представлять опасность. Фрэнсис также рассказывала, что отец Луизы был убит одним из ополченцев шерифа. А он, Чако, приблизительно в это же время был в Техасе как раз одним из таких ополченцев и во время рейдов убил несколько команчи. Может, один из них и был мужем Бэлл? Но, конечно, точно он знать не мог.

— А не задумывался ли ты когда-нибудь об Инес?-спросила Фрэнсис, видя, что он уже собрал свой дорожный мешок. — Я понимаю, ведь она жена твоего отца, но все же…

— Я тоже думал о ней.

— Есть что-то странное в ее поведении, не очень естественным кажется ее желание исполнять роль скромной испанки-супруги. И вспомни, как она смотрела на тебя в имении… Ты же сказал, что у ведьмы два лица. Так вот, я видела у нее эти два лица.

— Я подумаю об этом, — пообещал Чако, размышляя, уж не ревнует ли его Фрэнсис. Хотелось бы так думать.

Хотя у него действительно были все причины, чтобы остерегаться Инес. Без сомнения, появление Чако, пускай и незаконнорожденного, но все же наследника де Аргуэлло, создавало для Инес проблемы — богатая вдова должна была бы поделиться наследством. Он также все еще не мог поверить, что она была настолько высокомерна и самоуверенна, что, предлагая ему себя, думала держать его таким образом под своим контролем.

— Лучше мне уж отправиться, — сказал Чако.

— Да, так будет лучше, — проговорила она тихо, пытаясь не показать, что страдает из-за его отъезда.

Уйти вот так просто, прошмыгнуть мимо нее он, конечно, не мог. Сможет ли он долго пробыть без нее… и останется ли она вообще в Санта-Фе?

А разве не может она собраться уехать еще до его возвращения на свой драгоценный Восток?

Обняв ее за талию одной рукой, Чако притянул Фрэнсис к себе. Он пристально смотрел на женщину, которую страстно любил, любил больше жизни. Она глядела на него широко открытыми глазами, полураскрыв рот, ее дыхание участилось. Он тоже учащенно дышал, ему было тяжело расставаться с ней. Он чувствовал физическую и душевную боль.

Он поцеловал ее так, как будто они расставались навсегда… и он был почти уверен, что они не увидятся больше.

Затем Чако отстранил ее, чтобы пройти. Он думал, что она непременно что-то скажет ему, задержит его. Но она лишь поджала губы и пропустила его.

Чако зашагал прочь, не произнеся ни слова, ушел так, как уходят навсегда…

* * *

Она сидела у огня в затененной комнате, уставившись на пламя и потягивая какую-то жидкость, придававшую ей дополнительную силу.

Затем она расслабилась, почувствовав, что стало намного сильнее, чем прежде. Прекрасно, что теперь Чако Джоупс сразится с ней па ее же собственной территории. Она не обращала никакого внимания на его ничтожные попытки бросить ей вызов. Он не мог приказать ей появиться в его видении.

Какой же он дурак…

Сделав еще один глоток чудодейственного зелья, она стала размышлять о том, как они встретятся. Она чувствовала неимоверную жажду мести, ей не терпелось испробовать его мужское достоинство и его горло. Но что-то останавливало ее. Она ощущала, что над ней нависла какая-то угроза. Все эти годы инстинкт самосохранения спасал ее, поэтому не учитывать этой нависшей над ней угрозы она не могла.

Может быть, сам Чако был причиной ее беспокойства. Возможно, и не он один. Возможно, женщина давала ему дополнительные силы. У Фрэнсис Ганнон была такая сила, о которой она далее не подозревает, и именно эта сила защитила ее, когда они встретились с ней во сне.

Какой-то голос позвал ее. Поставив чашку, она, пытаясь скрыть досаду, что ее прервали, пошла к звавшему ее.

Позже она еще подумает, как решить возникшие проблемы.

* * *

Прежде Фрэнсис не приходилось бывать в тюрьме. Сама только мысль, что тебя закроют в клетке как животное, пугала ее. Именно это и случилось с лейтенантом Сэмюэлом Стронгом. Он был посажен в тюрьму за дезертирство, пускай оно и было временным и имело благородную цель. Она чувствовала себя обязанной навестить молодого человека. Фрэнсис пошла к нему утром, после того как уехал Чако.

Сержант оставил ее и Стронга в узкой и сырой комнатушке. Первое, что бросилось ей в глаза, был внешний вид Стронга. Он был взъерошенным и усталым. Но, несмотря на это, он хотел показать свою почтительность Фрэнсис:

— Миссис Ганнон, не ожидал увидеть вас здесь.

— Вы, наверное, думали, что Луиза придет сюда? — стиснув зубы, сказала Фрэнсис, а затем добавила:— Мы все волнуемся за нее и присматриваем, чтобы кто-нибудь опять не стал ее преследовать как ведьму.

— Какая чепуха! — сказал он, забыв о своей военной выправке и схватившись за решетку, отделявшую его от Фрэнсис. — Луиза не смогла бы… Я имею в виду, что мисс Джэнкс и мухи-то не обидит.

Она заглянула в его зелено-голубые глаза и спросила:

— Вы позаботитесь о ней?

Он отпрянул от решетки:

— Это, очевидно, будет невозможно.

— Из-за того, что она полукровка? — спокойным тоном спросила Фрэнсис.

— К черту, кто был ее отец… извините, мадам, за мою резкость, я хотел сказать, что мне безразлично, кто был ее отец.

— А вот вашему начальству не все равно, кто такая Луиза. Я так понимаю, что за это вы и попали за решетку, — говорила Фрэнсис. О том, что он попал в тюрьму, Фрэнсис узнала от Адольфо. Поговаривали о том, что Стронг, являясь выпускником одного из учебных заведений Вест-Пойнта, опустился до того, что связался с дикаркой. — И как долго вас продержат?

— Вплоть до моего перевода в форт Сил, в Оклахому.

— Вы уезжаете отсюда?

— Боюсь, что у меня нет выбора, — сказал он. — Не могли бы вы, мадам, сделать одно одолжение для меня?

— Какое?

— Если вдруг… Луиза… если она обнаружит, что…— Он не стал договаривать — Фрэнсис и так поняла, что он имел в виду. — Тогда не могли бы вы мне сообщить об этом?

— Я непременно сообщу вам.

Фрэнсис так и не поняла, зачем она приходила сюда, к Стронгу, зато она поняла главное — Стронг полюбил Луизу и не собирался отвергать ее, напротив, он переживал за ее дальнейшую судьбу.

С другой стороны, Луиза притворялась, что просто знакома с неким лейтенантом Сэмюэлом Стронгом. Ни Бэлл, ни Фрэнсис она не собиралась рассказывать о том, что произошло между ними за те два дня, которые они провели в уединении. И еще более странно, что она заявляла о своем желании как можно скорее продолжить учебу, она даже соглашалась закончить образование под неусыпным присмотром сестер Лоретте.

Бэлл была так счастлива, что не видела того, что было ясно Фрэнсис, — с Луизой произошло самое страшное, что может произойти с девушкой.

Как Луиза ни пыталась скрыть это за фасадом вежливости и покорности, который она создала, Фрэнсис разглядела, что девушка, точнее, уже молодая женщина, переживает о случившемся. За эти последние дни дочь Бэлл потеряла не только свое девичество, все эти события повлияли на нее и физически и эмоционально.

Случившееся между Луизой и Стронгом навеяло на Фрэнсис мысли о ее отношениях с Чако. Она подумала, что ей так же, как и Луизе, не хотелось бы рассказывать кому-нибудь о себе и Чако. Неужели любовь всегда приносит такое тревожное состояние? Она чувствовала, что не может понять, чего же она хочет, все у нее перепуталось. В какой-то момент она словно подталкивала Чако примириться с его прошлым. Испугавшись, что она прогнала его навсегда, теперь она изо всех сил хотела бы удержать его.

Размышляя обо всем этом, Фрэнсис направлялась в «Блю Скай Палас», как вдруг у самого входа она увидела Лаз, которая явно поджидала ее.

— Я не знала, где вас найти… у меня есть сообщение для вас.

— Лаз, как ты напугала меня. Что-то случилось с Луизой?

Мексиканка отрицательно покачала головой:

— Это касается сеньора Чако… с ним случилось что-то плохое…

Фрэнсис почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Она лихорадочно стала заглатывать воздух и чуть было не упала. Лаз довела ее до дивана. Вдруг непонятно откуда возник образ ее любимого мужчины с окровавленным горлом.

— Он не…

— Умер? О, нет же!

— Насколько же ему плохо? Что с ним случилось?

— Стадо, за которым он присматривал, вдруг испугалось чего-то и понеслось, Чако обнаружил, что лежит на земле, а стадо несется прямо на него.

— Его растоптали?

Лиз кивнула:

— Однако сейчас его жизнь вне опасности, но ему плохо. Сломаны нога и плечо. Он просил вас приехать.

— Тогда я должна ехать немедленно.

— Некому отвезти вас туда. Адольфо…

— Я знаю, он должен оставаться в Луизой. Я поеду одна. Я помню дорогу.

— Я побегу в конюшню и приготовлю вам лошадь, пока вы соберетесь.

Фрэнсис обняла Лаз:

— Спасибо. — Поднимаясь наверх, она спросила: — А Бэлл знает об этом?

Пожимая плечами, Лаз ответила:

— Ее нет нигде. С прошлого вечера ее никто не видел.

— Когда она появится, скажи ей, что случилось и куда я поехала.

— Хорошо, сеньора Ганнон.

Уже на середине лестницы Фрэнсис остановилась и сказала:

— Лаз, знаешь, пожалуйста, зови меня Фрэнсис.

Лаз улыбнулась и пошла к выходу.

Фрэнсис не могла улыбаться. Сейчас, когда Чако было плохо, она не могла улыбаться. Она быстро переоделась для верховой езды. Он ждал ее, она должна была как можно скорее добраться до него. На шее у нее висел мешочек, который подарил ей Джеронимо, и с тех пор она не снимала его, хотя и не очень-то задумывалась о магическом его действии. Засунув мешочек под блузку, она почувствовала прилив какой-то уверенности и защищенности.

Натянув ботинки, Фрэнсис помчалась в конюшню, где Лаз ждала ее с лошадью. Отъезжая, Фрэнсис услышала, как Лаз произнесла ей вслед:

— Да хранит вас Господь!

Всего лишь несколько недель назад эти слова были для Фрэнсис пустым звуком. Но многое изменилось с тех пор.

Она изменилась.

Джеронимо говорил, что у людей один Бог и все люди — божьи дети. Разве в глубине души она не верила в это всегда? В человеке, независимо от его происхождения, существует и добро и зло. Сейчас Фрэнсис знала, что она не станет отказываться от того, во что верила только потому, что это не соответствовало вере ее отца-священника.

Теперь она могла выбрать свой собственный путь к истине.

Она лишь надеялась сейчас… Бог поможет ей.

Она ехала быстро, прокладывая милю за милей. Дорогу к имению де Аргуэлло она помнила довольно хорошо. Предполагая, что сейчас Чако находится в имении, ей не составит особого труда найти его.

Проехав около часа и зная, что она уже приближается к Чако, Фрэнсис немного сбавила темп, дав возможность передохнуть лошади. Дорога, по которой она ехала, проходила через небольшие горы, покрытые растительностью и камнями. Какое-то странное чувство стало овладевать ею, и это не было чувство страха за жизнь Чако. В воздухе стал ощущаться запах какой-то иной опасности.

Лошадь тоже почувствовала это. Она не слушалась Фрэнсис, подгонявшую ее. Лошадь задирала голову, как будто сопротивлялась опасности, поджидавшей их впереди.

— Полегче, девочка, — бормотала Фрэнсис, успокаивая кобылу.

Вдруг Фрэнсис заметила какое-то движение, она подхлестнула лошадь и увидела что-то мохнатое, выскочившее из ближайших зарослей можжевельника.

Волк?

Кобыла заржала и понеслась, сбросив Фрэнсис на землю. Очнувшись, она увидела, что к ней подбирается волк. К счастью, упав на землю, она ударилась не очень сильно и быстро поднялась, глядя на это животное, подбиравшееся к ней. У него были огромные глаза. Фрэнсис никогда не думала, что у волка могут быть такие глаза. Белая пена слюны стекала из отрытой пасти зверя, при этом он издавал страшное рычание.

Неужели это был настоящий волк? Может быть, это был оборотень?

Увидев, что отвратительное существо стало лязгать зубами, Фрэнсис в ужасе ринулась прочь. Зверь устремился за ней, перебегая из стороны в сторону, как бы играя с ней.

У нее не было никакого оружия, чтобы защититься, и Фрэнсис поняла, что ее минуты сочтены.

Она оглядывалась по сторонам, ища, чем бы пригрозить зверю. И тут она вспомнила о подаренном ей мешочке, но едва ли он мог сейчас помочь ей.

А вдруг он все-таки защитит ее? Она верила, что Джеронимо — могущественный шаман, а он сказал, что его подарок будет охранять ее. Так, может, действительно он спасет ее от дьявола?

Она остановилась. Волк приближался к ней. От страха у Фрэнсис сильно билось сердце и в горле все пересохло. Молясь Богу, в которого она сейчас верила больше, чем когда-либо, и, полагая, что поступает правильно, доверившись сверхъестественным силам, она извлекла мешочек из-под блузки и прижала его к себе.

Когда волк сделал попытку приблизиться к ней совсем близко, она протянула руку с мешочком и закричала:

— Остерегайся, дьявол, это сильнее тебя!

Волк остановился как вкопанный, издав ужасный, но похожий на человеческий вопль.

Неужели средство подействовало на волка?

Фрэнсис отступила назад. Свесив морду, волк все же следовал за ней, но он был словно побитый и не пытался приблизиться к ней. Фрэнсис что было силы прижимала мешочек. Всем своим существом она почувствовала ликование — подарок шамана помог ей.

Оглядываясь по сторонам, она нигде не увидела своей лошади. Она подумала, что забрела слишком далеко, что ей надо было где-то переждать, пока какой-нибудь прохожий не поможет ей добраться до имения.

Всматриваясь в окружавшие ее горы, она заметила наверху вход в пещеру. Вот там она и спрячется, хотя попасть туда будет совсем нелегко.

Когда она наконец добралась до пещеры, она увидела, что зверь следит за ней, подходя все ближе. Держа мешочек в левой руке, Фрэнсис правой рукой подняла с земли камень. Когда волк был уже в нескольких шагах и готов был кинуться на нее, Фрэнсис бросила камень и закричала:

— Прочь, дьявол!

Волк, издав пронзительный крик, уполз, прижимаясь брюхом к земле.

На всякий случай Фрэнсис подобрала в пещере еще несколько камней. Она надеялась, что скоро кто-то обязательно будет проходить мимо по дороге внизу и ей не придется больше сражаться с волком. Все, что она могла сейчас сделать, быть на страже и ждать.

Ожидание тянулось долго. Лучи полуденного солнца проникали через вход пещеры. Страшно хотелось пить. Она внимательно смотрела за дорогой, стараясь не пропустить ни малейшего движения. Она думала о Чако, о своей любви к нему, о том, что скоро будет с ним.

Кто-нибудь непременно должен проходить мимо. А что, если никто так и не появится? Тогда как же ей быть? Может, попытаться пешком дойти до имения, пока еще не поздно? Раздумывая, что ей делать, она вдруг услышала, что по склону кто-то карабкается.

Неужели вернулся волк? Ее сердце сильно забилось. Фрэнсис услышала чье-то рыдание.

Женщина?

Продолжая держать камень в руке, Фрэнсис выглянула из пещеры и сразу же увидела темноволосую женщину в запачканной и изорванной одежде, ее волосы были растрепаны. Она тащила за собой кожаную сумку, натыкаясь на камни, она карабкалась прямо в направлении пещеры. Боже, ведь это была Инес дс Аргуэлло. Фрэнсис затаила дыхание. Испанка, наверное, не предполагала, что за ней наблюдают. Она, казалось, была совершенно дезориентирована, беспомощна, на щеках остались грязные потеки от слез.

Спотыкаясь, она упала на колени и взмолилась:

— Помогите мне! Боже, хоть кто-нибудь помогите мне!

Фрэнсис не успела даже все обдумать, как закричала ей в ответ:

— Идите сюда, поднимайтесь!

Рыдавшая Инес подняла голову и посмотрела на пещеру, и тут Фрэнсис, стоящая у входа, вспомнила, что оборотень — женщина. И Инес могла им быть.

Когда Инес добралась до пещеры, ее лицо выражало освобождение и благодарность, и она запричитала:

— Слава Богу, слава Богу! Волк напугал мою лошадь, и мой экипаж перевернулся. Я рада, что спаслась. — Инес посмотрела на камень в руке Фрэнсис. — А вы что здесь делаете?

— Я прячусь здесь от волка, — проговорила Фрэнсис, опуская руку с камнем. Подозрительно посмотрев на Инес, она спросила: — А у вас что же, нет оружия?

Вытирая слезы, Инес сказала:

— Я презираю оружие.

— Тогда как же вам удалось убежать от волка?

— Это животное набросилось сразу же на мою лошадь и отвлеклось от меня, — с дрожью в голосе произнесла Инес и подошла ближе к Фрэнсис. — А вы лишь с помощью камней отогнали зверя?

— Другого выбора у меня не было, — произнесла Фрэнсис.

— А вы не думаете, — сказала Инес, облизнув губы, — что именно за этим существом и охотятся апачи. Волк ли это на самом деле?

— А вы считаете, что это оборотень? — Фрэнсис пристально посмотрела на Инес. Та выглядела словно безумная.

— Возможно.

Испанка, дотронувшись пальцами до лба и груди, перекрестилась и сказала:

— В таком случае простым камнем вы не защититесь от оборотня. — Затем Инес увидела мешочек, который Фрэнсис повесила на шею. — Это что у вас, чудодейственный мешочек? — и, не дожидаясь ответа, сказала: — Должно быть, это точно он! Вот его магическое свойство и спасает вас.

Отвечая Инес, Фрэнсис сказала:

— Его дал мне великий шаман-знахарь.

— Поделитесь со мной его содержимым, — попросила Инес, — может быть, это и меня спасет?

— Поделиться? — Фрэнсис машинально схватилась за мешочек, словно боялась, что его отберут у нее силой. — Не знаю, не знаю, могу ли я.

— Вы так неблагодарны? — сказала Инес, и слезы потекли у нее по щекам. — А я ведь слугу посылала к вам с сообщением от вашего Чако.

— Так это вы сообщили? Лаз ничего не сказала мне об этом.

Фрэнсис, не успев спросить, как чувствует себя Чако, опять услышала умоляющий голос Инес:

— Дон Армандо запретил мне это делать и был разъярен, когда узнал, что я все-таки послала за вами. А вы даже после этого не хотите поделиться со мной. — Она опустила глаза. — Волей судьбы, спасаясь от волка, я оказалась с вами…— Она сглотнула и продолжала:— Я уверена, вы не можете допустить, чтобы другой человек умер, если вы в состоянии помочь ему.

Понимая, что Инес права, Фрэнсис сказала:

— Но я не знаю, сохранится ли чудодейственная сила мешочка, если я трону его содержимое.

— Ничего страшного не случится. Его свойства останутся теми же. Ну пожалуйста, дайте мне немного, — говорила Инес, доставая носовой платок. — Лишь самую чуточку, щепоточку. Я обещаю вам, что вы ничего не потеряете.

Не желая, чтобы с Инес что-нибудь случилось по ее вине, Фрэнсис уступила. Она бросила камень, который все еще держала в руке, и явно неохотно сняла мешочек с шеи. Отсыпав немного содержимого в платок, Инес толкнула Фрэнсис так, что она выронила мешочек из рук. Все его содержимое просыпалось. Инес вскрикнула и стала стряхивать с лица осевший порошок.

Фрэнсис присела, пытаясь хоть что-то собрать с земли. Но Инес так сильно пихнула ее, что она упала на спину. Инес же стала топтать белый порошок сапогами, пытаясь смешать его с землей.

Слишком поздно Фрэнсис поняла, какую ошибку она совершила, позволив сердцу и состраданию взять верх над разумом.

Черты лица Инес стали изменяться: ее губы удлинились, ногти стали острее, а глаза, полные ненависти, засветились, когда она вытаращилась на Фрэнсис:

— Наивная дура. Твоя глупая доброта погубила тебя. Первой побежала на помощь своему любимому, когда он вовсе и не нуждается в тебе. Затем позволила себя обмануть и посмеяться над собой.

Но Инес не смеялась. Она злорадствовала, а на ее красивом лице появились ожоги от попавшего на него порошка. Фрэнсис подумала, что у нее останутся шрамы.

— Теперь тебя ничто не спасет, — сказала ведьма и засмеялась своим дьявольским смехом. — Ты, Фрэнсис Ганнон, умрешь!