Откровенно говоря, у Нельсона не было настроения идти на экспериментальное представление в Малый театр. Но разве у него когда-нибудь бывает такое настроение? Он дал обещание Мишель, и даже известие, что пьесу написал тот нелепый Лео со средневековой вечеринки, не поколебало его намерения проявить себя хорошим мужем.

— Ну и о чем пьеса? — спросил он, пока они медленно катили вдоль улицы, отыскивая парковку.

Малый театр располагался в новом Центре искусств у доков — сверхмодном районе, где все изображалось такими мелкими буквами, что указатели невозможно было прочитать.

Мишель заглянула в программку, которую Лео не поленился прислать ей по почте.

— «Двуликий бог». Повествование ведется от лица Януса, римского бога начал и концов. Эта пьеса о проходах, дверных проемах, трещинах и половых отверстиях. Действие начинается в римскую эпоху, продолжается в индустриальную и во время сексуальной революции, а заканчивается на космической станции, которую запустят в далеком будущем.

— Ничего себе, — удивился Нельсон. — Половые отверстия.

— Гарри, какой же ты ханжа. — Мишель рассматривала себя в зеркальце в солнечном щитке пассажирского сиденья. — Все современные пьесы о сексе.

Неужели он ханжа? Нельсон оценивал обвинение, пытаясь припарковаться в пространстве, которое оставили разве что для мопеда. Да, он редко находит шутки Клафа остроумными и считает, что сериал «Секс в большом городе» граничит с порнографией. Но он мужчина от мира сего и ценит секс, когда тот уместен. Просто ему не хочется слушать, как какой-то худосочный неоперившийся актер бесконечно разглагольствует о физиологических функциях. Разве это непонятно?

— Я не ханжа, — наконец заявил он. — Просто для всего свое место и время.

Мишель взглянула на него и усмехнулась:

— Ты не всегда был такого мнения. Вспомни, что мы устроили на молу в Блэкпуле.

— Тогда мы были молоды и глупы, — проворчал Нельсон, но, когда они шли к театру, взял жену за руку.

В фойе собралась пестрая толпа. Люди пили непомерно дорогие коктейли и щурились в мелко напечатанные программки. Были там и работодатели Мишель, Тони и Хуан, окруженные группой типов, которых Нельсон назвал диковинными. Пожилые пары вглядывались в развешанные на стенах фотографии, изображающие актеров в греческих масках, но больше почти ни в чем. Пришло много молодежи, скорее всего студентов университета.

— Она совсем недурна, — заметила Мишель.

— Кто? — Нельсон прокладывал дорогу от бара с полпинтой светлого пива и бокалом белого вина.

— Вон та. С рыжими волосами.

Он повернулся и увидел женщину потрясающей внешности в черном. Она показалась ему знакомой. А с ней… Господи, помилуй!

— Пошли туда. — Нельсон попытался увести жену в противоположном направлении. — Там есть свободный стул.

— Я не хочу сидеть. Кто это с ней? Рут! Гарри, смотри, там Рут!

Мишель пробилась сквозь толпу, и Нельсон заметил, как она похлопала Рут по плечу, и та познакомила ее с рыжеволосой. Теперь он узнал в ней психованную Шону, которую помнил по солтмаршскому делу. Рут поздоровалась с Мишель с радостью. Бледная, подумал Нельсон, а в остальном выглядит нормально. Она была в красной блузке и черных брюках. Хорошо, что выбрала свободную одежду. Если повезет, Мишель решит, что это просто мода.

— Гарри! — Жена повелительно поманила его к себе.

Нельсон приблизился, и Рут встретила его слегка озорной улыбкой.

— Никогда бы не подумала, что такие вещи тебя интересуют.

— Это была идея Мишель, — ответил он.

— Вот и Рут мне пришлось уговаривать. — Шона откинула назад волосы и блеснула глазами.

— Мы познакомились с Лео на вечеринке у Эдварда Спенса, — объяснила Мишель. — Он показался мне очень интересным человеком.

— Перенял много потрясающих идей из драматургии римлян и греков, — подхватила Шона. У нее был напряженный, беспокойный взгляд, и Нельсон испугался, что интеллектуальная беседа будет продолжаться до бесконечности.

— Предвкушаешь просмотр? — спросила его Рут. Она пила апельсиновый сок и выглядела веселее, чем в последние недели.

Нельсон почувствовал, что она еле сдерживает улыбку.

— Нет, — ответил он. — Ты же знаешь, какой я тупой. Не пью даже йогурта, потому что в нем есть культура.

Рут рассмеялась:

— Я тоже ничего не жду от пьесы, но Шона решила, что мне полезно выйти в свет.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо произнес Нельсон.

— Нормально. Никаких осложнений. Сегодня была на раскопках на Вулмаркет-стрит.

— Одна?

— Встретила там отца Хеннесси.

— Хеннесси? Что он там вынюхивает?

— Наверное, пришел осмотреться. Ты же часто повторяешь, что люди возвращаются на место преступления.

— Только кто совершил преступление? Вот в чем вопрос, — задумчиво отозвался старший инспектор. — Это нам необходимо выяснить.

Пьеса, как и опасался Нельсон, оказалась ужасной. На сцену вышел человек в маске, встал перед черным занавесом и долго бубнил что-то насчет января. Затем он надел другую маску и понес ахинею о лотерее и возможности выбора. Это хотя бы напомнило Нельсону, что он до сих пор не купил лотерейный билет на традиционный розыгрыш по средам. Занавес поднялся — за ним оказались актеры в тогах, изображающие оргию, правда, без размаха, поскольку бюджет постановки, видимо, не позволил задействовать в этой сцене более четырех человек. Занавес упал. Человек в маске стал мямлить о правах женщин. Вскоре сменил маску и заговорил о насилии. Снова открыли занавес. На сцене завтракали двое в викторианских платьях. Оказалось, что мужчина явился к проститутке, а та решилась на самоубийство. Последовало новое явление говоруна в маске — теперь он завел разговор об оргазме, оральном сексе и противозачаточных таблетках. Грохнула музыка шестидесятых, и четыре актера стали представлять очередную оргию, только на сей раз с ЛСД, а не с виноградными кистями. Одни умерли от передозировки, другие, изображая панихиду, затянули «Желтую подводную лодку». Человек в маске сообщил, что во всем виновата планета, и неунывающая четверка в космических скафандрах заверила публику, что земля провалилась в собственную задницу. Раздались аплодисменты, послышались крики: «Автора! Автора!»

— Господи, — удивлялся Нельсон, когда они выходили из театра. — Что за нагромождение чуши?

— Тише, — прошептала Мишель, — Лео где-то рядом.

Нельсон оглянулся: бородатый драматург стоял, окруженный восхищенными друзьями. Нельсону показалось, что он заметил среди них рыжую шевелюру Шоны, но Рут нигде не было видно.

— Я арестую его по обвинению о нарушении закона о соблюдении пристойности, — пробормотал он.

— Тсс…

В машине Мишель признала, что постановка — полная жуть. И даже согласилась заехать по дороге в китайский ресторан. Обрадованный Нельсон мурлыкал что-то себе под нос, а машина так неслась по окраине Нориджа, что перелетала по воздуху через лежачих полицейских.

— Ну и что ты думаешь о Рут? — вдруг спросила Мишель.

Нельсон перестал напевать.

— А что мне о ней думать?

Жена рассмеялась:

— Гарри, ты неисправим. Неужели не заметил?

— Что?

Но Мишель по-прежнему смеялась.

— Она же беременна.

Нельсон не отрывал взгляда от дороги, пока не досчитал до десяти.

— Ты же меня знаешь: я никогда ничего не замечаю, — проворчал он.

— Хорош сыщик!

— Но ты же не можешь с уверенностью утверждать, беременна она или нет.

— Могу. Спросила ее, когда мы вместе ходили в туалет.

Нельсон мысленно чертыхнулся, проклиная неспособность женщин ходить в туалет поодиночке. И их привычку трепаться там о мужиках. Нашли где болтать! Неудивительно, что они проводят там столько времени.

— Она не призналась, кто отец. — Мишель наклонилась и стала крутить ручку настройки радио.

— Вот как?

— Держалась, как кремень. Но я готова поспорить: это ее бывший приятель. Слышал, он вернулся к жене?

— Неужели?

Мишель наконец нашла нравившуюся ей музыку. Салон наполнил женский голос, сообщавший, что «девочка просто хочет развлечься».

— Знаешь, Гарри, — медленно проговорила она, — я бы хотела помочь Рут.

Осторожно, Гарри! Будь начеку.

— Почему?

— Потому что Рут намерена сохранить ребенка, она не замужем и будет растить его без отца. Не сомневаюсь, у нее много друзей в университете — людей, вроде того помешанного колдуна, который подарил нам амулеты от кошмаров. Но из ее знакомых мы единственная нормальная семья. Вот я и хочу повозить ее по магазинам, посоветовать, какие купить детские вещи.

За все время, пока Нельсон знал Мишель, той ни разу не пришло в голову взять под крыло другую женщину. Так почему же первой оказалась Рут? Он покосился на жену. Мишель улыбалась и, как девочка, крутила кончик своего светлого конского «хвостика».

— Хорошо, — кивнул Нельсон, — поступай как знаешь.

Рут возвращалась домой в хорошем настроении. Она успешно пережила общественное мероприятие: ее не стошнило и не пришлось миллион раз бегать в туалет. И хотя пьеса оказалась полной ерундой, приятно было выйти вечером из дома, посмотреть на хорошо одетых людей и поговорить о чем-то еще, кроме костей и безголовых трупов. И приятно было провести время с Шоной. Может, им удастся остаться подругами даже после того, как она вступит в туманный мир материнства. Даже встреча с Нельсоном и Мишель не омрачила ей вечер. Рут встревожилась, когда Мишель спросила о ребенке. Но в конце концов вскоре о ее беременности узнают все. Самое смешное, она бы не отказалась отправиться с этой женщиной покупать детские вещи. Рут ненавидела ходить по магазинам — она так и не развила в себе женской склонности к шопингу. Есть же женщины — стоит им попасть в магазин, и они через полчаса выходят с ворохом изящной одежды нужного размера, искусно подобранными аксессуарами и великолепной парой туфель. А она может выбирать целый день и в итоге купить одну майку, которая потом окажется на два размера меньше.

Ей нужна была приятельница — человек не ревнивый, который не станет ее судить, — сама с детьми, способная дать совет и поддержать. Только жаль, что единственная женщина, соответствующая всем этим требованиям, жена отца ее ребенка. Узнай она правду, и больше ни слова не скажет Рут.

Сворачивая на Солтмаршское шоссе, Рут вздохнула. Яркий свет, шум и краски Малого театра показались в тысяче миль отсюда. Здесь было, как всегда, темно и спокойно. Вдалеке слышался рокот моря. Почему сегодня вечером он такой громкий? Наверное, прилив. Вода поднялась и, залив соленые болота, остановилась перед пресными всего в нескольких сотнях ярдов от входа в дом Рут. Иногда в такие вечера трудно поверить, что ее не затопит и маленький домик не закачается на волнах, подобно Ноеву ковчегу. По своему горькому опыту Рут знала: море нельзя недооценивать.

На дорогу выбежал зверек, в лучах фар блеснули глаза. Наверное, кошка или лиса. Рут надеялась, что это не Флинт. Когда она остановилась у дома, вспыхнули огни системы безопасности, заливая все вокруг театральным светом. Может, следует выйти в этот яркий круг и произнести речь о Янусе? Но в отличие, например, от Шоны она никогда не хотела стать актрисой. Одно дело читать лекции перед студентами и совершенно иное — проявлять чувства на сцене. Рут взяла сумочку и стала искать ключи. С тех пор как мать подарила ей сумку-органайзер, она потеряла способность что-либо быстро находить. Господи, как же болит спина! Как хочется сесть с чашкой чая и огромным сандвичем с ветчиной.

Ну вот. Рут выудила из сумки ключи от дома на брелке с изображением черной кошки — подарок племянников. И замерла. Огни по-прежнему горели, вдали рокотало море. Но послышался и другой звук. Очень слабый, но отчетливый. Звук чьего-то дыхания.

Рут судорожно вставила ключи в замок и влетела в дом. Зажгла свет и закрыла за собой дверь на два замка. Свет системы безопасности погас, и снаружи стало совершенно темно. Рут погасила свет в доме, чтобы разглядеть, что творится за окном. Но, даже прижав лицо к стеклу, ничего не увидела. Только черноту.

О ее ногу потерся Флинт, и Рут от страха подпрыгнула. Успокаивая себя, стала гладить кота. Это всего-навсего лиса или другой зверек. Но сама не сомневалась: так тяжело и размеренно мог дышать только человек. Человек все еще за дверью, поджидает ее. Уж не тот ли самый, который оставил в траншее куклу зародыша, чтобы она ее нашла, убил петуха и написал ее имя кровью на стене? Если открыть дверь, кто там будет за порогом? Богиня Геката с озаренным белым лунным светом костлявым лицом в сопровождении двух призрачных собак? Или обычный смертный, который лишил жизни ребенка и бросил его голову в колодец? Убийца, явившийся расправиться с ней?

Рут не знала, сколько времени простояла, глядя в ночь и поглаживая по спине Флинта. Ей казалось, что она в безопасности лишь до тех пор, пока не шевелится. А как только сделает движение, неизвестный ответит. Человек на улице. Покинет свое укрытие и набросится на нее. На глаза Рут навернулись слезы.

Ее вернуло к действительности едва ощутимое движение в животе. Она должна оберегать ребенка. Существо за окном не сможет пройти сквозь крепкие стены. Рут взяла кота на руки и стала, спотыкаясь, подниматься наверх в спальню.

Она проснулась оттого, что за входной дверью в дом мяукал Флинт. Он частенько предпочитал кошачьему лазу человеческий путь. Рут спустилась по узкой лестнице и открыла дверь. С болот наползал утренний туман. Флинт стоял посередине дорожки, разинув от ярости пасть. На ступенях лежал мертвый теленок. Черный теленок. Теленок с двумя головами.