Дождь накрывает завесой автостоянку перед зданием телецентра, барабанит по крышам машин. Этот проклятый, нудный дождь словно перекочевал за Тео Анджером из Испании в Америку. Льет уже всю неделю, пока он разбирается в делах «Трибуны», черт бы ее побрал! А его собственные дела в Нью-Йорке идут своим ходом. Впрочем, там все нормально, если не считать того, что курс доллара чуть упал, хотя для конторы Анджера это не опасно. Куда опасней ситуация здесь. Компания нахватала кредитов, а чем расплачиваться? Не говоря уже о том, сможет ли она вообще окупиться. Для него сие сомнительно.
Жужжит зуммер. Тео не глядя поднимает трубку внутренней связи.
— Что там еще, Энн?
— Мистер Шварц на первой линии. Вы ответите? Или сказать, у вас совещание?
Тео поворачивается, пинком отодвигает кресло и садится.
— Совещаюсь с дождем. Интересуюсь, скоро ли он кончится.
— Вы шутите, сэр? Как приятно это слышать.
— Боюсь, если соединишь меня со Шварцем, мне уже будет не до шуток.
— Так как поступим?
Тео вздыхает. Он уволил Ренату Бранч и обосновался в кабинете уже неделю назад, а ее секретарша все еще относится к нему как к прокаженному.
— Соединяйте, чего уж там, — распорядился Анджер и снял трубку городского телефона.
Шварц начал издалека, даже пригласил Тео на обед в честь своего повышения в должности. Анджер, конечно, поздравил его, а про себя подумал, что тот теперь, став заместителем председателя правления банка, будет еще осторожней.
И точно.
— Я понимаю, но моя обязанность сообщить вам, что наш банк не может продлить «Трибуне» срок уплаты кредита… При вашем-то опыте, уверен, вы меня поймете… Должен сказать, я с самого начала колебался насчет предоставления займа, но ваш отец сумел уговорить моего предшественника. Признаться, очаровательная Рената Бранч сопроводила просьбу о кредите весьма разработанными и заманчивыми проектами, так что даже я не устоял. Но в ситуации, когда Билли уже нет в живых, я не хочу брать на себя ответственность…
— Я знаю, — отозвался Анджер. — У меня одна просьба — повремените пару дней, пока я не приму решение…
С тем и простились.
Оставшись один, Тео усмехнулся.
В самом деле он понимал, почему не может быть вообще отложена выплата займа — это для банкира было бы плохим бизнесом. Но и догадывается, почему старина Шварц в свое время все-таки уступил.
Он был очарован Ренатой Бранч, как и отец. Да и какой мужчина не был бы ослеплен ею? Помрачнев, Тео вспомнил, что случилось в этом самом кабинете всего неделю назад. Как он сам, желая продемонстрировать молодой женщине, сколь презрительно относится к особам ее типа, чуть не захмелел… Впрочем, желание овладеть ею — естественно. Стыдно признаться в другом — с какой стати он неотступно думает о ней? Его преследует запах волос Ренаты Бранч, вкус ее губ, ощущение нежности и гладкости кожи. Фантастика! Магия у нее, что ли какая?..
Казалось бы, на счетах Бранч ноль, а мужики-добровольцы при ней. Взять хотя бы поставщика горячих обедов для сотрудников. С уходом хозяйки «Трибуны» меню сразу побледнело. Когда Тео, выслушав жалобы персонала, поинтересовался причиной, поставщик огрызнулся.
— Хороший ростбиф надо заслужить.
А этот парень — владелец Скакуна? Коня нашли, правда, без одной подковы, но в добром здравии. Однако через день хозяин уперся и отказался сниматься, считая, что ему мало заплатили, а Бранч обещала больше.
Она сказала, она распорядилась, она заказала. Черт бы ее побрал! Приходят счета по какому-то телевизионному циклу «Прошу слова». Идея еще, можно сказать, в чернильнице, а художнику-оформителю вынь да положь плату за эскизы, аванса требует приглашенный в эту программу квартет музыкантов… Похоже, Бранч как ребенок умеет запускать бумеранг, не очень при этом заботясь, что при возвращении тот может снести половину собственной головы. А Тео Анджеру теперь расхлебывай!
Тео решительно отодвинул кресло, натянул пиджак, поискал глазами свой зонт.
— Вы уходите, мистер Анджер? — удивилась секретарша, увидев его на пороге.
— Да.
— Но у вас назначена встреча.
— Отмените ее.
Тео быстро вышел в коридор. Сотрудники «Трибуны», сновавшие из комнаты в комнату, кланялись ему почтительно, но определенно чересчур, скрывая свой испуг перед новым хозяином.
Скоро Рождество, раздраженно подумал Тео, а я все еще торчу здесь, разгребая завалы, устроенные отцом и Бранч. Он был зол. На них, на себя, на весь белый свет.
Рената сидела, свернувшись калачиком, на софе в своей гостиной, закутавшись в халатик. Даже горячий чай не мог девушку согреть, скверная погода! Под стать ее состоянию.
Около часа назад она вернулась домой, чувствуя себя отвратительно как никогда. Горячая ванна отнюдь не повысила ее настроения, как и двадцать минут, что она провела, слепо пялясь в телевизор, по привычке следя за телевизионными новостями, где сразу профессионально отмечала плохие склейки между сюжетами, затянувшиеся паузы и нелепые оговорки ведущих. На своем канале Бранч за такие огрехи устроила бы на планерке хорошую взбучку! Но нет у нее теперь ни канала, ни дела, которое она так преданно любит.
Боже, как она ненавидит Тео Анджера! Он даже вникнуть ни во что не пожелал. Отнесся к ней, как к последней девке, сукин сын! Или испугался, что она вздумает претендовать на долю наследства Билли? Поди объясни, какие были между ними отношения, — все равно не поверит. Разоблачать сплетни и оправдываться — пустое занятие! Хотя в данном случае, наверное, стоило бы попытаться… Не захотела? Предпочла оставаться гордой? Что ж, результат налицо — сидит без работы и без всяких пока перспектив…
Рена встала, поплелась на кухню, по привычке сразу сполоснула под краном чашку. Сгоряча она решила, что знакомые, которых у нее прорва, помогут ей, ан нет! В лучшем случае они извинялись и обещали, если будет подходящее место…
Да меня не возьмут даже машинисткой для набора титров, в отчаянии вдруг подумала она. Никому и в голову не придет, будто бывшая хозяйка телевизионной компании согласится на малопрестижную должность. Хотя, по правде говоря, ей сейчас не до престижа — заплатить за квартиру едва наберет. Билли в свое время хотел положить ей достаточно высокий оклад. Она же предпочла получать весьма скромный, пока «Трибуна» не наберет обороты и не окрепнет. Билли согласился, пообещав в будущем с лихвой все компенсировать. И непременно поступил бы так. Да заикнись она об этом сейчас сыночку — он поднимет ее на смех. Что ж — Рената не станет даже и намекать. Пусть подавится!
Она выключила свет на кухне и вернулась в гостиную. Из розетки в сердцах выдернула шнур от телевизора. Не хотела, чтобы экран напоминал ей всю глубину ее падения в бездну. Почему-то вспомнила судьбу одной дикторши, закончившей свои дни маникюршей, а еще бывшей режиссерши, которая теперь ставит «спектакли» в супермаркете, когда там проводятся распродажи…
Размышления прервал звонок в дверь. Рената нахмурилась. Ей некого было ждать.
— Кто там? — придав голосу беззаботность, спросила она.
— Это Тео Анджер.
Рената обомлела. Приотворила дверь, но оставила ее на цепочке. Вот он — красавец с холодным лицом. Одет с иголочки, надменен. Ярость всколыхнулась в ней.
— Я вас не приглашала, мистер Анджер!
— Так пригласи!
Рената нервно рассмеялась.
— О да, мистер Анджер. Конечно, мистер Анджер. Ваше желание — закон для меня, мистер Анджер. — При этом она и не дотронулась до цепочки.
— Открой! Или, видит Бог, я сломаю дверь. — Тео вскипел. — Тогда соседи наверняка вызовут полицию, а с ней появятся и репортеры. Ты этого добиваешься?.. Хочешь попасть на полосы скандальных газет?
Такой оборот дела ее совсем не устраивал, и она сдалась.
— Нам надо поговорить, — отчеканил Тео, проходя в прихожую.
— Пять минут будет достаточно? — сквозь зубы процедила она в ответ.
— Для врагов — да! А для мужчины и женщины, выясняющих отношения, боюсь, нет!
— Между нами нет отношений. Ты сказал, что пришел поговорить, я сказала, что даю тебе пять минут. Осталось уже четыре. Поверь, мне некогда впустую тратить время — у меня полно дел.
Тео скептически оглядел ее домашний фланелевый халат, шлепанцы.
— Оно и видно, — бросил он, направляясь в гостиную, где небрежно кинул на ручку кресла плащ и оглянулся по сторонам, выбирая, где бы поставить свой раскрытый мокрый зонт.
Вид квартиры Ренаты Бранч удивил, если не привел в замешательство. Он ожидал… чего? Кожаных диванов? Модных, под старину, светильников? Дорогих пушистых ковров на полу? Отчасти именно такого интерьера, характеризующего женщину, умеющую пользоваться красотой своей внешности, а обнаружил мебель, приобретенную явно в магазине подержанных вещей.
Опять же Тео не ожидал и ее увидеть в таком виде. Без макияжа, с волосами, забранными в хвостик, она кажется мягкой, почти болезненно хрупкой и беззащитной… Такой, которую невольно хочется сгрести в объятия и отогреть.
Тео отогнал невольно нахлынувшие мысли и довольно мягко сказал:
— Сегодня мне звонил Шварц. Я попросил его на пару дней отсрочить последние выплаты «Трибуны».
— Вот дерьмо! Он же обещал Билли подождать. Значит, отказал?..
— Не совсем. Стоит попытаться поднажать на него… Ты бы не попробовала? Судя по всему, у тебя это в свое время неплохо получилось.
— Мистер Анджер опять позволяет себе намеки? — рассердилась Рената.
Тео пожалел, что не сдержался. Не стоило сейчас, наверно, задевать ее самолюбие. Вон как запылали ее щеки. Впрочем, когда она сердится — становится еще неотразимее.
— Шварц повышен по службе.
— Ну, да. Получил все-таки пост своего предшественника. Тот был отличный человек. Порядочный и умный.
— Поэтому и погорел? — язвительно заметил Тео. Его начал раздражать тон Бранч.
— А почему вы думаете, что он погорел? Отнюдь! Он дважды выступал на нашем канале, его заметили и пригласили в Алабаму, предложив куда более достойную должность.
Тут уж Тео не стерпел:
— Выходит, он обязан тебе?
— Не совсем, — усмехнулась Рената. — Хотя отчасти это так. Надо быть абсолютной тупицей, вроде вас, чтобы не понимать, какое паблисити дает любому человеку телевидение! Ваш отец понимал, какая в нем заключена сила! Сила, но одновременно и выгода. Политическая, финансовая, какая угодно.
Она воодушевилась, как было всегда, если речь заходила о телевидении. Однако сейчас ее эмоциональная речь лишь подхлестнула Тео Анджера.
— Не надо, дорогая, агитировать! Зря тратишь слюну. Я не отец и не поддаюсь обработке.
— Я не обрабатывала Билли, — резко бросила Рената.
— Нет?
— Нет! Он просто познакомился с некоторыми моими идеями, и они ему понравились.
— Ой ли? Только идеи или кое-что еще?
Рената открыла было рот, чтобы дать ему хорошую отповедь, но сдержалась. Будь я проклята, если позволю Теодору Анджеру заставить себя перейти в оборону. Начнешь обороняться, оправдываться — проиграешь.
— Вместо того чтобы намекать на мой моральный облик, — произнесла она ледяным тоном, — лучше бы еще раз потолковал со Шварцем. Скажи ему, что фильм «Скакун» почти закончен… Продадим — расплатимся быстро. Многие фильмы кушаются с огромным аппетитом.
Тео расхохотался.
— Боевики? Порно? Разве «Скакун» из такого разряда?
— Претендовал. Без всяких на то оснований, впрочем. Я заставила авторов и режиссера перетряхнуть сценарий, чтобы рассказать очень простую и грустную историю старой лошади, уготованной на бойню. Есть зрители — и их тоже немало, — кому осточертели боевики. Они с удовольствием посмотрят и поплачут. Те же школьники, общества любителей животных, просто нормальные люди…
Впервые с момента знакомства с Ренатой Бранч Тео посмотрел на нее озадаченно. Пожалуй, она не так примитивна, как он полагал. Пожалуй, не просто умна, но и кое-что имеет за душой.
— Есть еще вопросы? — услышал Тео.
Он заколебался. Еще совсем недавно все казалось таким очевидным. Но сейчас… сейчас совсем в этом не уверен.
— Так как?.. Могу предложить чашку кофе и, пока он варится, готова ответить на очередной вопрос.
Машинально Тео последовал за ней на кухню. Уютную, удобную, однако без новомодной техники, которой обзавелась его жена, так и не научившаяся вкусно готовить.
— Жалуется хозяин Скакуна. Говорит, мы платим ему смехотворную сумму.
Рената фыркнула, открыла дверцу буфета и со стуком поставила на столик чашки.
— По контракту я могла вообще послать его подальше.
— Почему?
— Потому, — терпеливо пояснила она, — что его конь, которого начали снимать, сдох от старости. Я обещала, если он найдет хорошую замену, то оплату за съемки увеличу. Он привел этого жеребца, оказавшегося похожим, но не таким умным. Мы с ним намучились, тратя средства на пересъемку. Так что можешь с хозяином не миндальничать.
— Ага. — Тео невольно улыбнулся.
Определенно Рената Бранч знает, за какие ниточки потянуть, управляясь с людьми. Молодец.
— Молоко, сахар?
— Что?
— Ты пьешь кофе с сахаром и молоком?
Тео не переносил запах молока вообще, по крайней мере с тех пор, когда ему было десять и он простудился, а Фанни пичкала его, заодно и братьев, этим горячим пойлом. Здесь же, в теплой и тесной кухоньке, его аромат почему-то не казался ему противным, как и фланелевый домашний халатик хозяйки.
— Немного молока можно, но без сахара, пожалуйста.
— Итак? О чем еще ты хотел спросить меня?
Рената без подначки задала свой вопрос. Но Тео мог бы поклясться — она чувствует удовлетворение от того, что он в определенной степени нуждается если не в ее помощи, то в совете. Она же подумала о другом. Отец Тео сделал ей когда-то неоценимый подарок, доверив руководить «Трибуной», сын же — безжалостно его отобрал.
— Если вопросов нет и вы допили свой кофе, я вас больше не задерживаю, — довольно желчно сказала Рената.
— Еще один, последний. Поставщик обедов стал нас явно хуже кормить. Все сотрудники взбунтовались, даже твоя робкая секретарша. Он что, намекает на дополнительную оплату своих услуг?
— Да нет! Он собирается открыть филиал своего ресторана в новом жилом районе, — холодно объяснила Рената, — а я обещала ему: если будет хорошо кормить нашу команду, сниму и прокручу на экране рекламный ролик про его заведение. Обе стороны в выигрыше, разве не так, мистер Анджер?
Головка у нее варит, подумал Тео, любуясь молодой женщиной, с вызовом глядящей на него.
— Пожалуй, я поторопился уволить тебя, — сказал он, глубоко вздохнув.
Бранч оторопела.
— Что ты сказал?
— Что слышала, — улыбнулся Тео. — Не заставляй меня повторять.
У нее дрогнули пальцы, пришлось даже поставить на стол чашку, иначе уронила бы.
— Ты действительно кое-что соображаешь. Недостаточно, конечно, чтобы занимать в компании высший пост…
Радость, которая овладела ею несколько секунд назад, сразу улетучилась.
— Твой отец был иного мнения.
— На него повлияли другие твои достоинства.
Она сверкнула глазами.
— Ты опять за старое?
— А я и не забывал об этом.
— Мы у меня дома, — резко, как вызов, бросила Рената, — и я не намерена здесь выслушивать от тебя оскорбления.
— Тогда послушай мое предложение.
— Какое?
— Мы с братьями намерены продать корпорацию «Б. А.».
— А мне-то что до того, как вы распорядитесь наследством?
— Да мы не сможем сделать это, пока «Трибуна» не выберется из ямы.
Бранч холодно улыбнулась.
— Это уж ваши проблемы.
— А если я попрошу тебя вернуться и снова руководить «Трибуной»?..
У нее дрогнуло сердце. Опять он играет с ней как кошка с мышкой?
— Зачем? — уже без вызова, осторожно спросила она.
— Я только что сказал тебе. Потому что должен вытащить «Трибуну»… Цикл передач, который ты задумала, кажется, называется «Прошу слова»?
— Откуда ты это знаешь? — искренне удивилась Рената.
— Думаешь, я целую неделю баклуши бил в твоем кабинете? Я знаю все о твоих планах… Свести в словесном поединке на экране крупные фигуры чикагского бизнеса и человека с улицы, столкнуть их лоб в лоб — значит неминуемо вызвать зрительский интерес, если не скандал.
— Я не задавалась такой примитивной целью! — горячо воскликнула Бранч. — Я рассчитывала, так сказать, пробудить общественное сознание, обратив внимание на некоторые болевые точки в жизни штата и города. Когда-то гангстерский Чикаго умер, но проблем здесь более чем достаточно. А я, если хочешь, патриотка.
— Сколько тебе понадобится денег, чтобы раскрутиться?
Бранч назвала цифру, от которой у Тео глаза полезли на лоб. Секунду помолчав в раздумье, он вдруг упрямо сказал:
— Я их достану.
— Ты?
— Я ведь биржевой игрок, Рена, и привык рисковать, вернее угадывать, на чем можно выиграть. Похоже, мы с тобой одной закваски. Ты ведь тоже сделала ставку, поставив на телевидение!
Рената кончиком языка облизала пересохшие губы. Невероятный поворот, если он, конечно, настроен серьезно.
— Это моя профессия, Тео. Даже больше — жизнь.
— Тем более. — Анджер видел, как болезненно исказилось ее лицо, того и гляди расплачется. — Так как? Договорились?
Сердце Репы билось как попавшая в ловушку птица. Ей придется работать с человеком, который презирает ее, да он устроит ей ад, а не работу.
— Я подпишу с тобой новый контракт, если тебя гложут сомнения. А теперь ответь, ты в деле?
Кончик ее языка опять облизнул губы. Она заметила, как Тео следит за этим движением, и потому вздохнула.
— Хотелось бы сказать «да», но…
— Но? Чего ты хочешь, Рена? Долю прибыли? Хм, почему бы и нет? Я готов…
— Просто… я не понимаю, как мы будем работать вместе. Если ты думаешь, что я…
Тео не дал ей договорить. Вскочил, сгреб ее в объятия и властно, давая понять, сколь бесполезно сопротивляться чисто мужской воле, впился ей в губы. Она кулачками дубасила по его плечам, ладонями упиралась в грудь и с каждой секундой все больше ощущала свою жарко пульсирующую кровь. Желание закипало в ней. А он, он, словно клеймил ее своими поцелуями. Рот, шею, обнажившуюся под распахнувшимся халатиком, грудь. Никогда еще она не испытывала столь мощного призыва собственной плоти, даже не верила, что способна на столь бурную реакцию.
Вдруг Тео остановился, пристально глянул ей в побелевшее лицо.
— Это уже не шутка, — сдавленно сказал он. — Ты хочешь меня, Рена, и мне ни к чему делать вид, будто я не хочу тебя. — Он схватил ее за подбородок, когда она попыталась отвернуться и уже жестко добавил: — Нам лучше не начинать, если ты… если ты вздумаешь поиграться со мной… Этот номер не пройдет.
От ужаса и отчаяния у нее сжалось горло.
— Ну, что ты за человек!
Тео издал грудной смешок.
— Я тот самый посторонний, которого тебе не удалось выгнать со съемочной площадки. — Он ласково чмокнул ее в макушку. — А теперь одевайся. Нам предстоит визит. Шварц устраивает прием в честь своего повышения. Мне пора познакомиться с ним лично. С твоим участием это, надеюсь, будет более чем мило.
— Да я его терпеть не могу! И вообще всю эту свору банковских воротил, обожающих пускать пыль в глаза.
— Это бизнес, Рена… Начисть перышки, а то на всклокоченного воробья похожа. Я заеду за тобой через час.
— Нет. Я приеду сама.
Анджер рассмеялся.
— Я не могу допустить, чтобы ты на своем серебристом «ягуаре» подрезала на обгоне какого-нибудь беднягу, еще в аварию попадешь.
Она моментально вспомнила то утро и ту пробку, когда ехала сломя голову на оперативную съемку, и как водитель «Порше» кулаком пригрозил ей.
— Неужели это был ты, Тео?
— Я, — улыбнулся тот. — Это судьба, Рена, сводит нас вместе. — Он опять притянул ее к себе и крепко-крепко поцеловал, потом, не оглядываясь, направился в прихожую.
— Тео, — крикнула Рената вдогонку. Очень громко и очень решительно. — Я не буду спать с тобой!
Долгую минуту он молча смотрел на нее, потом рассмеялся.
— Вежливость требует подождать, пока тебя об этом попросят, моя дорогая…
Тео закрыл дверь. И очень вовремя, иначе получил бы по спине шлепанцем, который Рената запустила ему вслед…