Было уже около шести. Павел подумал, что надо бы съездить в офис. Или заставить себя поехать домой? Нет, дома он не сможет уйти от грустных мыслей. Лучше в офис, кто-нибудь там наверняка будет, можно потрепаться. О чем угодно и с кем угодно, лишь бы не одному и не дома!

Галка была еще в конторе. Она встала навстречу ему, открыла дверь в кабинет. С надеждой смотрела на него.

— Галь, ничего нового у меня нет, — ответил он на ее немой вопрос. — Майор уверяет, что за два дня они что-нибудь да раскопают. Но если честно, я не вижу причин для оптимизма. Против Сереги у них ничего пока нет, он ведет себя очень осторожно, настолько, что у меня есть серьезные подозрения, что он тут ни при чем.

— Паш, — многозначительно сказала Галка. — Я знаю точно: Аннушка в деле.

— Откуда такая уверенность?

— Она приходила ко мне сюда. Делала вид, что ужасно беспокоится об Ирине. А у самой вид был такой, будто она ждет, чтобы я чего-то ляпнула, ну, новость какую. Ей явно хотелось знать: знаю ли я о похищении ребенка и о твоей реакции на это. Ведь я вдруг перестала болтать с Женькой, у них нет информации, вот она и явилась. Она уже полгода, как не была у меня. А тут явилась.

— И что ты ей сказала?

— Ничего. Сделала вид, будто ничего не знаю. Хотела сперва с тобой посоветоваться. Может, мне начать опять откровенничать с Женькой? Но только о том, чем нужно делиться, усек? Давай заставим их волноваться, действовать — они сразу допустят какую-нибудь ошибку. И мы их подловим!

Галка явно почувствовала азарт. Она молчала весь этот день, и ей надо было выговориться, энергия требовала выхода.

— Галя, не забывай, что надо быть очень осторожными — у них Ира и Машенька. Одно неверное слово — и…

— Ну я же не предлагаю действовать сгоряча. — Секретарша пошла на попятный, хотя сдаваться не собиралась. — Кстати, твой майор собирался меня о чем-то просить, и я уверена, что и он думал о чем-то таком. Об умышленной дезинформации. — Последние слова Галка произнесла с явным удовольствием.

— Возможно, ты права, — задумчиво сказал Павел. — Но это надо хорошенько обдумать. Во всяком случае, завтра можешь объявить Женьке о похищении Машеньки. Ничего нового это им не даст, но хотя бы не поставит под сомнение твою репутацию надежного источника информации. — Он грустно улыбнулся. — А там решим. Галь, я с ума схожу. Что мне делать? — Павел неожиданно для себя понял, как сильно он нуждается в сочувствии.

— Пашенька, ты успокойся, — растерялась Галка. — Вот увидишь, майор найдет их. И потом они ведь сказали, что дают три дня. Машенька с няней, с ней ничего плохого не случится, с Ирой и подавно. А за два дня наш Горелик вычислит их. Обязательно!

Галка сама очень захотела поверить в сказанное, и от этого ее слова прозвучали убедительно.

— Ладно, спасибо тебе, за весь сегодняшний день спасибо, — вновь улыбнулся Павел. — Иди домой. Завтра останешься здесь одна — смотри, веди себя разумно. Я надеюсь на тебя.

Галка нарочито важно кивнула, выключила компьютер, собралась и вышла. Павел остался один. Он заставил себя включить ноутбук, просмотрел письма. Несмотря на усилия Сергея Бортникова, партнеры оказались не на шутку озабочены ситуацией в компании, понимая, что что-то происходит с Павлом. Надо бы их успокоить, но ему было не до этого. Он только просмотрел присланный бухгалтерией отчет за последний месяц — прибыль по-прежнему оставалась весьма солидная. Да, что ни говори, стремиться стать владельцем его компании мог каждый — это был лакомый кусок.

Зазвонил телефон. Это был Горелик.

— Паша, ты где?

— В офисе. Могу приехать, если ты уже свободен.

— Валяй, приезжай.

Павел выключил компьютер и вышел из кабинета. Ему показалось, что в коридоре приоткрылась чья-то дверь, чтобы проследить за ним. Серый? Зачем ему шпионить за Павлом? Он прошел к лифту: так и есть, дверь Серегиного кабинета была слегка приоткрыта. Что делать? Павлу на мгновение захотелось подойти и рывком отворить дверь. Ну и что это даст? Если это Бортников, то он всегда может сказать, что собирался выходить и стоял у двери, ища, скажем, в кармане ключи. Лучше посмотреть, будут ли следить за машиной.

Он спокойно спустился на первый этаж, пошел к выходу. Подошел к машине. Открыл ее, сел. Было около восьми вечера, еще достаточно светло, во дворе не осталось ни одной другой машины — рабочий день закончился. Не наблюдалось и Серегиной машины, впрочем, возможно, она стояла на парковке рядом с офисом. Когда во дворе не оставалось места, они оставляли машины именно там. Ладно, посмотрим.

Павел завел машину и осторожно выехал на дорогу. Постоянно поглядывал в зеркальце — вроде никого. Правда, в потоке машин трудно было кого-нибудь засечь, но по крайней мере Серегиного зеленого «вольво» он не заметил.

Майор сидел в своем кресле и, казалось, дремал. Увидев Павла, он встрепенулся.

— Ну что там в офисе новенького?

— К Галке приходила жена Сергея, Аня. Пыталась что-то вынюхать. Галя уверяет, что не сказала ей ничего. Она считает, что визит вызван отсутствием информации, которую раньше получали от нее через Козину. Предлагает пустить утку, чтобы спровоцировать активные действия. — Павел не стал говорить о своих сомнениях по поводу слежки — скорее всего ему показалось.

— Правильно мыслит твоя Галина! — бодро отреагировал майор. — Я сам собирался что-либо подобное предпринять. Но тут важно хорошенько обдумать все, чтобы не навредить. Завтра и подумаем. Ты куда, домой?

— Ты зачем предложил мне приехать? Я мог бы все это сказать по телефону.

— Не злись, Паш. Я тебе все объясню завтра. А тебя вызвал, чтобы ты еще час с лишним был чем-то занят и не паниковал. Так ты домой поедешь?

— Не знаю, не решил еще, — буркнул Павел. — Поеду в гостиницу, сниму номер.

— Постарайся поспать, — дружески посоветовал Андрей. — Чую, завтра будет тяжелый день. Если хочешь, заезжай с утра, я буду к девяти.

— Хорошо, приеду. Пока.

Павел вышел из отделения и решил, несмотря ни на что, поехать домой. Он просто сразу пройдет в ванную, а потом в кабинет, устроится там на диване. По дороге заехал в аптеку, купил снотворного.

В квартире все было по-прежнему — Павел поймал себя на мысли, что почему-то ожидал увидеть здесь кого-то или что-то новое. Стараясь не смотреть в сторону гостиной и детской, он прошел на кухню, достал продукты, сделал несколько бутербродов. Налил себе кефира. Поел на ходу. Потом принял душ.

Выйдя из ванной, он достал из бара вино и взял бокал. Устроился на диване в кабинете, принял снотворное и, уставясь в одну точку на потолке, принялся пить вино. Хорошо все же, что он пришел домой… Павел вздрогнул от неожиданности, не успев додумать мысль. Зазвучала популярная мелодия сериала «Бригада» — это был новый мобильный, который до сих пор звонил всего пару раз. Он вскочил, побежал к своему кейсу, достал телефон.

— Алло, слушаю!

— Все бегаешь к своему майору? — усмехнулся невидимый обладатель того же гнусавого голоса. — Не забывай только, что твои бабы у нас. Пока мы добрые, но у тебя осталось всего два дня, чтобы все сделать как надо. Иначе пожалеешь. Сам понимаешь, нам некуда отступать. Ждем-с.

На том конце провода повесили трубку раньше, чем он смог что-то произнести. Да и что он мог сказать? Значит, за ним действительно следили, и скорее всего это был Сергей, кто же мог прятаться в его кабинете? Но еще более загадочным был тот факт, что звонили на номер, который был известен только нескольким людям. Неужто Бортников настолько потерял бдительность, что выдает себя на такой элементарной мелочи? Или… Остальные его телефоны прослушиваются, а на этот можно звонить без опасности быть вычисленными — вот в чем дело. Они выбирают меньшее из зол!

Павел почувствовал, что голова отказывается соображать что-либо. Лекарство начало действовать, и сопротивляться сну он уже не мог. Да и не хотел.

Ирина чувствовала себя очень плохо. Сказывалось пребывание в закрытом помещении несколько дней подряд — ей даже не давали толком открыть окно, только слегка форточку. А июльская духота все усиливалась. Но больше всего она страдала от ощущения собственного бессилия, невозможности сделать что-либо, чтобы вырваться из клетки.

Ее привезли сюда вечером накануне того дня, когда она собиралась отправиться в Европу под чужим именем, пока не найдут настоящего убийцу. Она понимала, что вызвала огонь на себя, позволив им обнаружить свое местонахождение. Теперь она точно знала, что Бортников замешан в этом. Но какова его роль? Организатора или всего лишь исполнителя?

Тот, что подошел в подъезде и, приставив к Ирининой спине пистолет, защелкнул наручники и заставил сесть в машину, теперь охранял ее. Его лицо было незнакомо Ирине. Но был и второй, которого она не видела — только сегодня один раз мельком, но в маске. Значит, он не хотел, чтобы она его узнала. Ростом он был примерно с Сергея, но точно не Бортников. Общались они между собой приглушенными голосами, и, насколько Ира могла судить, второй приезжал сюда время от времени на короткое время, давал указания.

За себя она не волновалась — была уверена, что Бортников не пойдет на второе убийство. К тому же один раз она услышала, как тот, второй, очень тихо сказал ее главному стражу: «Случится с ней что-то — не сносить тебе головы, она должна остаться цела». Охранник и вел себя прилично, не хамил, не допускал вольностей, хотя она не раз ловила на себе его похотливый взгляд. Лишнего не говорил, только коротко и по делу.

Туалет и ванная у нее были свои, в комнате. Вообще это была чья-то весьма приличная дача. Двухэтажная, недавно отремонтированная. С хорошим садом, хотя и несколько запущенным. Ее комната находилась на втором этаже и выходила окнами за дом. Поэтому она не видела никого, кто приезжал сюда. Есть давали трижды в день, в основном бутерброды, йогурты и готовые «быстровские» каши. Пару дней назад Ирине вдруг почудился детский плач. Он раздавался из другого крыла дома. Вначале она подумала: показалось, откуда здесь взяться ребенку? Но когда услышала второй раз, ее осенило: это была Машенька! Ублюдки, они похитили самое дорогое, что было у Паши, чтобы заставить-таки его пойти на попятный!

С этого момента Ира потеряла покой окончательно. Она постоянно думала о том, как ей выбраться. Было ясно, что Горелик может и не добраться до дачи — насколько она могла судить, Бортников практически не приезжал сюда, а только он мог вывести их на дом. Надо было заставить его приехать и привезти за собой «хвост». Но как? В тысячный раз она подходила к окну. «Второй этаж, можно спрыгнуть, — убеждала себя Ира. — В крайнем случае сломаю ногу или руку». В юности она занималась прыжками в высоту и помнила технику безопасного падения. Но что дальше, тем более если со сломанной ногой? Куда бежать, ведь дом окружен высокой глухой стеной — во всяком случае, насколько она могла видеть. Вскарабкаться на эту стену невозможно, а ворота явно на замке.

Она ломала себе голову два дня, с тех пор, как услышала плач ребенка. Господи, кто там с девочкой, чем ее кормят, крохотульку, неужто этот угрюмый мужик за ней ухаживает? Она попыталась заговорить с ним о малышке, попросить принести ее сюда. Но он только мрачно усмехнулся и промолчал. Надо было решаться.

В конце концов, что она теряет? В худшем случае ее найдут и упекут обратно в клетку. В лучшем — если очень повезет, она сможет перелезть через ворота и убежать прежде, чем они обнаружат ее отсутствие в комнате. Значит, надо прыгать. Просто зажмурить глаза, сгруппироваться — вспомнить, как это делается, — и заставить себя прыгнуть в темноту, в яму. Внизу росла травка — не густая трава, способная хоть немного смягчить падение, а именно жухлая травка. Спасибо, не асфальт.

Ира решила это часов в пять. Она смутно чувствовала, что Павлу дан какой-то срок для принятия решения, и срок очень короткий — не могли же они держать их здесь вечно. Место, правда, вроде пустынное, дом стоит на отшибе, но долго им все-таки не продержаться. Бортников не мог не понимать, что за ним будут следить, и, как бы осторожен ни был, рано или поздно он себя выдаст. Значит, времени на раздумье у нее мало и надо решаться сегодня ночью.

В семь часов охранник принес ей ужин — дымящуюся овсянку и булочку с чаем. Обычно она не ела на ночь, но тут проглотила несколько ложек, выпила чай. Кофе и чай ей давали, кстати, вполне сносный — «Нескафе» и «Липтон» в пакетиках. Надо будет не забыть потом сказать Сереге спасибо, невесело усмехнулась Ира.

Постепенно в доме все затихло. Она неподвижно сидела на кровати, куря сигареты одну за другой — благо, раз в два дня ей приносили пачку легкого «Парламента». В одиннадцать решила: пора!

Ирина подошла к окну и выглянула через стекло. Надо было еще открыть окно. Внезапно ее охватил испуг: а вдруг окно заколочено? Она судорожно потянула вверх шпингалет — вроде поддался. Стараясь не шуметь, открыла одну створку окна. Пожалуй, вторую открывать не нужно. Ира поднялась на подоконник, встала на корточки. Она старалась не думать о том, что ее ждет внизу, старалась быть хладнокровной. Но ее била мелкая дрожь. На секунду даже сошла с подоконника, но тут же забралась вновь. Так, надо успокоиться, сосредоточиться: все будет хорошо. «Господи, помоги!» — мысленно взмолилась Ира, обхватила голову руками и спрыгнула…

Павлу опять приснился тот же сон, только на сей раз Ирина шла с Машенькой на руках спокойно и как-то величественно, словно Мадонна какая-то. И девочка не оглядывалась назад, а радостно улыбалась, показывая ручонками куда-то вперед. Впереди было светло, Павел видел это явственно, и они постепенно приближались к свету. Но внезапно Ира споткнулась и упала на колени, не дойдя до цели пару метров. Она как будто звала его, Павла, а он никак не мог до них дотянуться.

Он проснулся в холодном поту. Заставил себя не спеша принять душ, побриться. Выпил кофе. В начале десятого отправился в офис.

Горелик позвонил в двенадцать, когда он сам уже решил поехать в отделение.

— Паш, слушай внимательно. Звоню из машины, едем за человеком, который ведет нас скорее всего в тот самый дом. Выезжай на Каширское шоссе, в направлении Домодедова, позвони мне на мобильный, я дам тебе ориентиры.

Павел кинулся вон как сумасшедший. Галка только проводила его растерянным взглядом. Он гнал машину, нарушая все правила — в голове стучало только: успеть! Слава Богу, не было пробок, и по кольцу он доехал практически без остановок на максимальной скорости. Позвонил Горелику. Тот велел ему ехать по Каширке прямо.

— Как только мы свернем, я тебе позвоню.

Павел хотел спросить, за кем они гонятся, но Андрей сразу дал отбой. Он ехал по шоссе еще минут пятнадцать, когда зазвонил мобильный.

— Доедешь до четвертой развилки — сворачивай направо, потом налево и опять прямо.

Четвертая развилка показалась через пятнадцать минут. Он свернул направо, как было велено, потом на перекрестке налево — дорога стала плохой, ухабы не давали ехать быстро. Он мчался еще с полчаса, когда увидел с правой стороны, чуть поодаль от дороги какой-то трехэтажный дом и перед ним несколько машин. Павел еще прибавил скорость, чувствуя, что сердце готово выпрыгнуть из груди.

Подъехав к дому, он сразу увидел Горелика. Тот стоял в окружении своих сотрудников, о чем-то оживленно разговаривая. Увидев машину Павла, сразу кинулся к нему.

— Где они?

— Паш, ты успокойся. Их нет здесь.

— Как нет? — Павел обмяк и бессильно опустился на свое сиденье. — За кем же вы гнались?

— А-а, — протянул Горелик. — Пойдем, взгляни, тебе будет любопытно.

Он заботливо взял Павла за руку и повел его в дом. Там, на кухне, сидели двое. Лицом к Павлу сидел следователь из группы Горелика. Спиной сидел человек, показавшийся знакомым. Когда они вошли, он повернул голову. Павел увидел лицо… своего адвоката.

Обычный лоск слетел с Антона, он выглядел помятым и подавленным. Первым порывом Павла было взять его за грудки и вытрясти правду о том, где спрятаны жена и дочь. Но он подавил в себе это желание. Только пристально посмотрел на адвоката:

— Где Ира, Антон? Где моя дочь?

— Не знаю я, мать вашу! — неожиданно заорал тот. — Не знаю! Были здесь, Лешка охранял их, утром позвонил, кричит: сбежала баба. Я примчался, а тут никого нет…

Антон опустил голову на стол, закрыв лицо руками. Павел понял, что он говорит правду. Ему не хотелось сейчас выяснять, каким образом адвокат оказался замешан в деле, ему хотелось только знать: где они?

— Паш, поехали в город, здесь ребята поработают. По дороге поговорим.

Андрей усадил его в машину, сам сел за руль. Несколько минут они ехали молча.

— Майор, что делать? Где они? — не выдержал Павел.

— Пока не знаю. След оборвался. Ясно, что Ира убежала — спрыгнула из окна, мы там нашли следы, а ребенка с няней вывез охранник. Мы сообщили координаты его машины всем постам, думаю, задержат, если только не затаился он где-то. Это муж Алены, Алексей Палько.

— Муж Алены? И вы ничего не знали?

— Знали, — усмехнулся майор. — Мы, Паша, многое знали, только я тебе не говорил. Он уже вторую неделю не показывался на работе и дома, мы дали розыск на его машину. Но сейчас выяснилось, что она стояла тут безвыездно. А адвоката своего ты нам помог выследить.

— Как? — устало спросил Павел, чувствуя, что ему это глубоко безразлично.

— Вчера ты звонил ему? Звонил. Мы вычислили, что он находится в районе Домодедово. Помнишь, из автомата тебе звонили? Тоже ведь из этого района. Мы давно его подозревали, и я понял, что Зельдович как-то связан с ними. Вчера за ним установили слежку, и сегодня он привел нас сюда.

Майор замолчал. Они въезжали в город.

— Тебя куда везти? В отделение?

— Нет, домой. — Павел сам не знал, почему решил ехать домой. Навалившаяся слабость и боль в сердце, появившаяся в ходе безумной гонки, выбили его из колеи. Он хотел лишь одного — лечь и забыться, будучи не в силах думать о чем-то или с кем-то говорить. Уже подъезжая к дому, он услышал звонок мобильника. В трубке раздался родной голос…

Он вбежал на свой седьмой этаж из последних сил, не дожидаясь лифта и уже не обращая внимания на слабость и боль в сердце. Дверь была распахнута настежь. У порога Павел увидел Иру с Машенькой на руках. Все было как в его сне, только стояли они в ярко освещенной прихожей, и он смог наконец-то дотянуться до них и обнять, чувствуя, что проваливается куда-то в пустоту…