Зал во дворце. На авансцене справа тро». Налево в ряд стулья, на них сидят восемь или десять кастильских грандов Ближайший к престолу Манрике де Л а р а.# Он стоит.

Маярике

Итак, мы собрались в глубокой скорби. Немного нас: был слишком кратким срок, Чтобы созвать всех грандов королевства. Со временем другие подоспеют, — Пока ж должны признать мы правомочным Совет наш, ибо тяжкая беда Не терпит хоть малейшей проволочки. Однако среди нас сегодня нет Того, чьим повеленьем высочайшим Совет наш собирается всегда. Вот почему мы с самого начала Наделены лишь половиной власти. И, памятуя это, я посмел Просить нижайше нашу королеву Возглавить нас, хоть тяжелей, чем нам, Покажется ей суть беседы этой. Зато и мы не будем без опеки Монаршей, и ib крамольном своевольстве Никто нас не посмеет упрекнуть. Боюсь, к печали нашей, всем известна Причина, нас приведшая сюда. Случилось, что король, наш повелитель, Король, которому не сыщешь равных Во всех томах истории испанской…

Узнайте же: король покинул двор, Поддавшись чарам женщины коварной! И хоть не нам быть судьями ему, Мы не согласны доле…

Королева!

Королева в сопровождении доньи Клары и нескольких дам входит с правой стороны. Вельможи поднимаются с мест; она движением руки просит их вновь занять свои места и садится

на престол.

Мне продолжать?

Королева

Прошу вас.

М а н р и к е

Повторяю: И хоть не нам быть судьями ему,

Мы не согласны доле с тем мириться.

К границам нашим подступают мавры,

И право короля — нет, долг священный! -

Народное возглавить ополченье

И старые наемные полки.

А короля все нет. Но я уверен,

Что он придет — хотя бы покарать

За этот самовольный наш совет.

Однако, если главная причина,

Та, что его от трона отвела,

Останется, он тут же возвратится

В свой добровольный и позорный плен

И нас предаст постылому сиротству.

По нраву ль вам подобная судьба?

Королева делает ему знак продолжать.

А если нет, — гоните прочь блудницу! Три способа нам ныне предлагают На выбор. Вот один: купить еврейку. Второй: ее арестовать и выслать. Но золото и государь имеет И высочайшим правом обладает

Домой из дальней ссылки возвращать. Однако есть последний, третий способ.

Королева встает.

О королева! Слишком незлобивы, Мягки вы слишком и добры чрезмерно Для нашего крутого ремесла. И, может быть, вот эта ваша мягкость Способствовала также отчужденью Монарха… Я не осуждаю вас, Но это так. Поэтому не смеем Вас вынуждать высказываться здесь. Но если только будет вам угодно Нас осчастливить августейшим словом, Мы все — вниманье. Так скажите нам, Какою лаской покарать злодейку, Какую лучезарную судьбу Ей изготовить вы хотите?.

Королева (тихо)

Смерть.

М а н р и к е Возможно ль?

Королева

(тверже) Смерть.

Манрике

Вы слышали, вельможи? Вот третий способ, тот, что я, мужчина, Доселе не решался огласить.

Королева

О, разве брак — не высшая святыня, Которая запретное возводит В угодный богу нравственный закон, А тяжкий грех в святую добродетель? Вое прочие господние заветы

Лишь укрепляют добрые начала. Какой же силой должен обладать Завет, который очищает грех? Но, прежде чем вы свой укор суровый На моего супруга обратите, Вы знать должны, что я сама виновна. Я грешница великая, наш сын — Бастард, зачатый в прелюбодеяяье, Несчастье трона и позор семьи. И если вы признаете меня Достойной казни, то казните сразу. Мне в тягость жизнь под бременем вины. Тогда пусть по любви жену возьмет ои, Раз не закон им правит, — своеволье, Пусть по любви, но из того же круга, Из круга королевских дочерей! А это что? Откуда эта нечисть? Грязнейшее из всех земных существ! Очистите страну и государя! Мне стыдно это говорить мужчинам, Мне даже не по сану эта речь, Но мне пути другого не дано!

Манрике

Но как король перенесет потерю?

Королева

Перенесет. Обязан, значит, сможет. К тому ж его должна утешить месть Ее убийцам. Первый гнев настигнет И поразит меня, вот эту грудь. (Садится.)

Манрике Я признаю: нет выхода иного. Мы на войне сынов теряем лучших, Они в безмерных муках умирают: От жажды, под копытами коней. Что перед этим смерть на эшафоте? Болезнь уносит и седых и юных: Так нам ли убояться, что порядок,

Извечно установленный всевышним,

Однажды будет нами применен

Для наказанья гнусного порока?

Падем к стопам монарха, умоляя,

Чтоб он причину распри сам отринул.

Но если он «а это не решится,-

Не миловать! — пусть кровь решает спор,

Покуда снова не соединятся

Закон и власть, которым мы привыкли,

Как существу единому, служить.

Входит слуга.

Слуга

Дон Гарцеран!

Манрике

Как он посмел? Предатель!.

Скажи ему…

Слуга

Он — вестник короля.

Манрике

Тогда просить. Будь он мой враг заклятый, И то я весь бы обратился в слух, Когда король гласит его устами.

Входит Гарцеран.

Что ж. Говорите. И — спасай вас бог.

Гарцеран

Высокая владычица и вы,

Отец мой, вы, державные сеньоры,-

Как никогда, я ныне сознаю

Святую цену вашего доверья,

Меж тем как легкомыслие мое

И без вины является виною:

Один неверный шаг влечет другой.

Я был прощен, но вновь прошу прощенья,

Надеясь верной службой искупить

Неосторожной юности проступок.

М а н р и к е

Об этом позже…

Гарцеран

Я уполномочен Монаршей властью распустить совет.

М а н р и ке

И вам король не дал письма, бумаги, Скрепленной высочайшею печатью? Доверился столь юному гонцу?

Гарцеран

Он сам сюда прибудет вслед за мною.

М а н р и к е

Я повинуюсь. Именем монарха Совет я закрываю. Вы свободны. Но не гнушайтесь словом старика: Не расходитесь по домам, а ждите Поблизости, пока не станет ясным: Король сместит нас или мы — его?

(Гарцерану.) А если вы, удачливый слуга, Притом еще и опытный лазутчик, То можете немедля сообщить Все то, что здесь сейчас сказал я грандам Совет распущен, но не устранен!

Гарцеран

Дон Манрике! Перед лицом совета Я отрицаю ваше обвиненье. Случайно я с границы возвратился, Случайно королем я был увиден И выбран им, чтоб охранять еврейку От гнева взбудораженной толпы. И все, что только в силах человека, Я сделал, чтоб монарха образумить. Однако — безуспешно. Презирайте Меня, когда неправду я сказал.

И, донья Клара, вы, о донья Клара, Та, что судьбой назначена мне в жены, Не прячьте благородного лица! Пусть вашей красоты я недостоин, Но менее достойным я не стал! Как перед богом — говорю всю правду.

М а н р и к е

Коль то не ложь и вы душой — мужчина, Кастильцем будьте и примкните к нам И с нами вместе станьте за отчизну! В том замке, именуемом Ретиро, В лицо вас знает каждый часовой, Нам это может очень пригодиться, Коль не прозреет вовремя монарх.

Гарцеран Нет, нет! Ни шагу против короля! Манрике

Вам — выбирать. Ну что ж. Останьтесь с ними. С левой стороны сцены входит слуга. Слуга

Его величество король Кастильский! Манрике (вельможам, указывая на среднюю дверь) Скорей сюда!

(Слугам.) Вдоль стен расставьте кресла, Как будто здесь и не было людей.

Королева (спускаясь с трона) Дрожат колени… Я совсем одна. Манрике

Встарь жили в дружбе добрый нрав и сила, Но дружбу эту распря погасила. У юных — сила: сильный, он и прав, А старикам остался добрый нрав.

Вот вам рука. Клянусь-она нужна вам. Хоть я и слаб, но верен добрым нравам. (Уводит королеву в правую дверь.)

Гранды удаляются через среднюю дверь. Слева появляется король, за ним оруженосец.

Король Хромает, говоришь, мой иноходец? Он скор в шагу, но мне не нужен боле. Сведи его в Толедо. Там на славу Он отдохнет от долгого труда. А я намерен вместе с королевой В ее карете показаться людям. Толпа ведь верит лишь тому, что видит, Пусть знает, что отныне между нами Раздоров больше нет..:

Оруженосец уходит.

Я здесь один? Ужель никто не выйдет мне навстречу? Немые стены и немая утварь… Но здесь ведь собирался их совет. О господи! Пустые эти кресла Гораздо громче могут говорить, Чем те, что восседали в них недавно. К чему, однако, эти размышленья? Немедля нужно дело исправлять. Пора, начнем. В покои королевы Нелегок путь!. Но он — необходим. (Приближается к правой боковой двери.) Дверь заперта? Эй, кто там? Отворите! Я — ваш король, нет для меня затворов!

Дверь отворяет камеристка. Кто занер?

Камеристка Королева…

(Видя, что король твердыми шагами направляется к внутренней двери.) И внутренняя ею заперта.

Вы не бойтесь, Я силой не ворвусь. Но доложите, Что я вернулся и зову ее.

Камеристка уходит. Король подходит к трону.

О трон! Ты — высочайшее из кресел! Как быть достойным высоты твоей? Как без твоих ступеней золоченых Нам не утратить истинную меру Величия, отваги и добра?

Входит королева. Король идет ей навстречу с протянутой рукой. Элеонора, здравствуй!

Королева

С возвращеньем… Король

А руку?

Королева Рада видеть вас. Король

А руку?

Королева (в слезах)

О боже!

Король

Избегаешь, как чумного, — И все же знай: честна моя рука. Там, на войне, куда зовет нас долг, Ее окрасит кровь, но я отмою Все пятна, чтоб опять тебе при встрече Мог чистую я руку протянуть! Но если плоть водой мы омываем, То душу очищаем покаяньем:

Ты — христианка, ведома тебе Раскаянья спасительная сила. Но в нем всегда таится некий страх Перед грехом, готовым совершиться. Вот почему не слово покаянья, А радостное, твердое решенье Тебе я в дар сегодня приношу, А ты его прими без колебаний.

Королева (протягивая обе руки) Свидетель бог! Я этого хочу.

Король

О нет! Не обе! Правую прошу я. Она от сердца дальше, но зато Ей суждено быть символом согласья, И в этом есть особый, мудрый смысл: Не только чувством, чья обитель — сердце, Но также нашим разумом и волей Должны быть наши клятвы скреплены. Ведь чувство переменчиво, как время, И прочен лишь созревшей мысли плод.

Королева (протягивая правую руку) И эту… Знай: все существо мое…

Король Рука дрожит…

(Отпуская ее руку.)

О, лучшая из женщин! Поверь, тебе я не желаю зла, Не ласкав я сейчас, но сознаю, Как тяжко я перед тобой виновен.

Королева

Простить легко, понять куда трудней. И как ты мог?. Уму непостижимо!

Король

Еще недавно жили мы, как дети, Какими нас помолвили с тобой, И дальше, дальше детство продолжалось. Но дети подрастали, годы шли, И каждый возраст, каждая ступень В себе таила яд недомоганья, Развития опасную болезнь. Нам словно чей-то голос говорил: Все те же вы и все-таки — другие И жаждете в привычном новизны. Так происходит с нашим существом — Оно распространяется все шире Вокруг одной, навеки данной сути. Вот так и нам пришлось переболеть: «Нам», говорю я, разумея также, Что и в тебе шел тот же самый рост. Не будем же отныне равнодушны К нас предостерегающему зову! Мы — короли, и жить по-королевски С тобою мы должны, Элеонора! Должны вобрать весь мир с его дарами, Пусть будут нам примером эти пчелы, Что к ночи возвращаются в свой улей, Добычею дневной обогатясь.

Королева Но мне для счастья не нужна разлука.

Король О, будет время, — ты еще поймешь, Что горе это нам пошло на пользу. Однако полно! Прошлое прошло! Я не люблю, чтоб мусор прежних дней Мне преграждал в грядущее дорогу. Себе грехи я отпускаю сам, А ты и так чиста, без отпущенья.

Королева О нет, о нет! Когда б ты знал, супруг, Какие мысли, злее черной ночи, Проникли в сердце робкое мое!

А! Жажда мести? Ьсли так, тем лучше. Теперь поймешь ты, что прощенье — долг. Ведь от греха никто не огражден. Так стоит ли наказывать и мстить?.. Та девушка ни в чем не виновата, Как невиновны женственность и слабость. Всему, что было, — я один виною.

Королева

О, мне одно лишь служит утешеньем! Слыхала я, что мавры и евреи Владеют сатанинским ремеслом, Чтоб знаком, словом, приворотным зельем Смутить, опутать сердце человека И дух его и волю подчинить.

Король

Вас колдовство повсюду окружает, Но в сущности мы сами колдуны. Что далеко, мы приближаем мыслью, А то, что лишь недавно презирали, Вдруг начинаем истово любить, И, среди всех чудес в огромном мире, Мы — самое большое волшебство!

Королева Портрет твой у нее?

Король

Она вернет мне, И я повешу на стену его И напишу потомкам в назиданье: «Вот тот король, что был не так уж плох, Да позабыл свой долг и сан однажды, Но — слава богу! — вновь обрел себя».

Королева Однако сам на шее носишь ты…

Ее портрет? Ты знаешь и об этом?

(Снимает цепочку с портретом и кладет его на стол, стоящий справа на авансцене.)

Так вот он, видишь, я сниму его. Пускай лежит: он не опасен боле, Как после бури отдаленный гром. А девушку велю я отослать И выдать замуж за единоверца.

(Ходит взад и вперед. По временам останавливается.)

Нет. Так нельзя! Их женщины бывают Добры и миловидны, но мужчины — Сплошь торгаши, мошенники, пролазы. Ужель своими алчными руками Коснется некий грязный ростовщик Ее, что королю принадлежала? Да, впрочем, нам-то что? Так иль не так — Мы ни при чем. Пускай решают сами.

Королева А силы хватит у тебя, Альфонсо?

Король (останавливается)

Суди сама. Ее не знаешь ты. Возьми все нам известные пороки: Упрямство, глупость, жалкое тщеславье, Расчетливость, безволие и хитрость, И даже алчность, собери все это — И вот она, как есть, перед тобой. Не колдовство тут, а скорей загадка: Как мне могла понравиться такая? Быть может, это все и недостойно, Но в жизни так бывает иногда.

(Ходит по сцене.)

Королева Нет, мой супруг, поверь мне, не должно быть.

Король

Есть колдовство: его зовут привычкой, Еще неуловимое вначале, Оно затем берет нас крепко в руки, И то, чему душа сопротивлялась, Становится потребностью души, А там, глядишь, и тело привыкает. Цепочку эту я с себя сорвал, Я снял ее, и думаю — навеки… А все-таки и грудь моя и шея Ее уже привыкли ощущать.

(Вздрагивает.) И без нее мне холодно как будто. Придется заменить ее другой: Не стоит изменять привычкам давним… Ну, позабудь!..

И все-таки постыдно, Что вы здесь помышляли отомстить Кровавой местью дурочке безвинной!

(Подходя к столу.) Ты только посмотри на этот рот И на глаза, да, на глаза, на очи, На эту удивительную шею — Как мастерски все это создал бог! Пускай она сама, по доброй воле, Себя в превратном свете выставляет, Не станем разрушать творенья божья, Проникшись преклоненьем перед ним.

Королева Не тронь портрета!

Король

Снова те же бредни! Ну что со мной случится, если я Возьму его и подержу немного?

(Кладет портрет на руку.) Как — изменился? Что, коль ради шутки, Лишь для того, чтоб подразнить тебя, Цепочку эту обовью вкруг шеи (надевает цепочку)

И вновь повешу страшный медальон? Что, разве я теперь не тот Альфонсо, Который ныне осознал свой грех И проклинает собственную слабость? Ну, полно! Хватит этой чепухи! (Отходит от стола.)

Королева

Однако…

Король (с диким взглядом) Что? Опять?

Королева

О боже правый! Король

Ах, успокойся, милая жена. Попробуй стать чуть-чуть благоразумней, Не то в сравненье этом проиграешь. (Показывая на стол, затем на свою грудь.) Та девушка, что там. . не там, а в сердце. Была, конечно, маленькой глупышкой, Но не пыталась выказать себя Умней, чем есть, не прикрывалась богом, Не то что добродетельные жены. У них один лишь козырь: добродетель. Ты грустен — утешенье добродетель, Ты весел — это тоже добродетель, И этой добродетелью постылой Они тебя доводят до греха. Да есть ли в нашем мире добродетель? Пожалуй, существует много разных Достоинств, качеств или преимуществ, Что, может быть, изъянов лишены, Но уж зато скучны неимоверно. Ну что ж… цепочку я с себя сниму… Постой, Элеонора!.. Как же так? Ты поступила дурно, неразумно. С вассалами подняться на меня!

Ты гневаться была, конечно, вправе, Но что за дело подданным моим! Я, что же, неразумное дитя? Сам, что ли, за себя не отвечаю? Со мной пусть делят тяготы они, Когда я управляю королевством, Но чтобы я, мужчина, муж, отец, Был подотчетен этим господам?! Нет, никогда! И если б я внимал Лишь гневу моему, а не рассудку, Я тотчас возвратился бы назад, Чтоб доказать им всем, что не нуждаюсь В их одобренье, и не им судить, Виновен или нет король Кастильский! (Выходит на авансцену, топает ногой.) А этот старец, этот дон Манрике, Он что мне — и поныне опекун?

Дон Манрике появляется в средних дверях. Королева, заламывая руки, показывает ему незаметно на короля. Манрике, делая обеими руками успокаивающие движения, скрывается.

Как смеет он предписывать монарху Домашнюю стряпню нравоучений! Как заговор он смеет затевать?

(Шагает взад и вперед по сцене.)

Я это все расследую. И если Найду хотя бы признак преступленья, Хотя бы тень измены королю, Я стану сам судьею беспощадным. Чем ближе мне окажется преступник, Тем будет наказание страшней! Но нет, не ты, моя Элеонора: Ты — прощена…

Королева во время последних слов тихо удаляется через боковую

дверь.

Куда она ушла? Один я здесь посмешищем стою?

(Приближается к правой боковой двери.)

Впусти меня! Дверь заперта? Открой!

(Вышибает дверь ногой.) Придется счастье добывать мне с бою! (Входит.)

П средних дверях появляются дон Манрике и Гарцеран. Гарцеран переступает порог.

Манрике Идешь ты с нами?

Гарцеран

Но пойми, отец…

Манрике

Другие все давно уже ушли. Да или нет? Ты следуешь за нами?

Гарцеран Иду… Я — с вами!..

Уходят. Дверь затворяется. Пауза. Возвращается король, словно прислушиваясь.

Король

И я один. Покои королевы Покинуты, заброшены, пусты. Но, проходя сюда по галерее, Я слышал скрип колес и стук копыт.

Там, во дворе, грузились экипажи…

Ужель один я?.. Гарцеран! Рамиро!

Через левую дверь входит оруженосец.

Что происходит здесь?

Оруженосец

Ваш замок пуст.

Здесь только вы да я.

Король

А королева? Оруженосец

Уехала…

Король Куда? Назад, в Толедо? Оруженосец Не знаю, право. Только господа…

Король Какие господа?

Оруженосец

Те, что здесь были, Они вскочили на своих коней И понеслись… Но вовсе не в Толедо, А, кажется, в обратном направленье, Откуда вы приехали.

Король

В Ретиро! Завесу с глаз долой! Они хотят Убить ее, убить! Коня! Коня!

Оруженосец

Но, государь, по вашему приказу, Ваш конь отпущен…

Король

Взять у Гарцерана!

Оруженосец

Они с собой забрали всех коней — Быть может, даже в поле их угнали. Пусты конюшни так же, как дворец.

Король

А! Вздумали меня опередить? Не быть тому! Веди сюда хоть клячу — Придаст ей крылья птицы месть моя!.. А вдруг конец? Тогда, о боже, боже, Пошли мне силу, чтоб не как тиран, Как человек я покарал виновных.,

Ищи коня! Иначе ты предатель, И ты, как все, заплатишь головой, Как все они…

(Останавливаясь у дверей, резко.)

Как все они! Все вместе! (Быстро уходит.)

Занавес