На тюремный двор падал легкий, как пух одуванчика, снег. Подложив под цепи вокруг лодыжек и на поясе полоски тряпок, Бью и Син вместе с остальными заключенными тронулись в здание суда. Их небритые в течение нескольких дней скулы почернели.

Вытянувшись вдоль узкой заснеженной улицы, стояла шеренга юнцов с учебниками под мышками, хлюпая носами от холода. Они смотрели на строй мужчин с посиневшими губами, тяжело ступавших между стражниками в красных мундирах. Поскольку дартмурская тюрьма находилась всего в нескольких милях и сюда почти ежедневно прибывали пленные французы, эта сцена стала настолько обыденной, что уже не могла вызывать особого интереса.

Заключенных сопровождали гренадеры Пятого полка Его Величества. Бью искоса наблюдал за тем, как размеренно движутся ноги в белых панталонах и сапогах, поскрипывающих на снегу. Какими огромными выглядели солдаты в серых накидках! Они глубоко спрятали свои подбородки в высокие стоячие воротники, но их руки покраснели от холода и стали негнущимися на обитых медью прикладах шестифутовых, поднятых вверх мушкетов. Ветер, развевающий кисти их киверов с военными знаками отличия, взъерошил мех, словно шкуры диких животных.

— Скоро снег пойдет еще сильнее, — сказал Ол'Пендин. — Когда с суши сюда приплывут высокие серые облака, они принесут большие осадки.

Никто не обратил на него внимания.

В зале суда было тепло. Бью с удивлением огляделся вокруг. После многих дней, проведенных в плимутской тюрьме, можно было забыть о таких вещах, как мыло, горячая вода, чистое белье и постель. С мрачной усмешкой он посмотрел на свои руки. Неужели это действительно его руки, с черными полумесяцами грязи под обломанными ногтями? Он покосился на Сина и вдруг заерзал. Проклятие! В тепле вши в его одежде оживились. От Сина стал исходить неприятный запах давно немытого тела. Син сам почувствовал это и посмотрел на Бью с таким извиняющимся видом, что тот невольно усмехнулся.

— От меня тоже пахнет не розами, — сказал он.

На судейскую скамью сели трое судей, назначенных для вынесения приговора по их делу. Мрачный, с ястребиным лицом главный судья производил пугающее впечатление в своей красной мантии и белом парике.

Судейский распорядитель призвал всех к порядку и начал зачитывать обращение к суду:

— Его превосходительству Томасу Прайсу, губернатору Девона, достопочтенным Фрэнсису Харроу, Полу Томпкинсу и Чарльзу Сиволу, судьям Адмиралтейского Суда Его Величества.

Капитан Джон Маскелайн, командир военного сторожевого корабля Его Величества под названием «Геспериды», обратился ко мне со смиренным прошением, в котором говорится о действиях вышеупомянутого Джона Маскелайна во исполнение своего долга против врагов Его Величества. А именно: двенадцатого декабря текущего года он атаковал и захватил судно, именуемое «Золотая Леди», принадлежащее некой Кэтрин Пенхоллоу, подданной Его Величества, проживающей в Мунтайде в графстве Корнуолл. Указанное судно, нагруженное разнообразными изделиями, товарами и контрабандным оружием, было доставлено в порт Плимут и арестовано, согласно решению суда. В вышеупомянутой петиции сообщается, что настоящему суду были переданы также деньги в виде золотых монет, которые капитан Маскелайн должен был заплатить в качестве выкупа за Лидию Пэддок. Далее в петиции следует обращение в Адмиралтейский Суд для продолжения судебного разбирательства по обвинению, выдвинутому Джоном Маскелайном, командиром сторожевого военного корабля Его Величества «Геспериды». Сторону представляют также офицеры, матросы и морские пехотинцы названного корабля.

Противная сторона

Судно, под названием «Золотая Леди», собственность британской подданной Кэтрин Пенхоллоу, весь груз и пассажиры, находящиеся на борту, все принадлежности, одежда и мебель, а также командиры и экипаж вышеупомянутого судна.

Присутствующие должностные лица:

В. Вулфок, маршал, Питер Р. Пэкстон, регистратор, Э. Релих, распорядитель.

Подписано и скреплено печатью графства 18 декабря 1805 года в 41-ю годовщину правления Его Величества.

Как только распорядитель огласил обращение, в зал суда впустили еще нескольких зрителей. Судья Сивол надел очки в металлической оправе. Его холодные серые глаза неторопливо осматривали сквозь прямоугольные линзы два ряда ответчиков.

Судья Харроу взглянул на своих коллег, затем откашлялся:

— Вы закончили, мистер распорядитель?

— Да, милорд.

На судейской скамье послышалось короткое шуршание бумаг, затем главный судья начал говорить:

— Согласно законам Англии, я обязан предупредить, что владелец или владельцы вышеупомянутого корабля, груза и контрабанды, а также лица, причастные к делу, должны сейчас предстать перед судом и указать причину (если таковая имеется), почему названное судно, груз и принадлежности, а также кто-либо из обвиняемых не должны рассматриваться судом.

В то время как обвинитель делал свое заявление, в большой железной печи за судейской скамьей потрескивал горящий хворост, напоминая отдаленные мушкетные выстрелы.

Бью слушал, уставившись на королевский герб, вырезанный из дуба. Герб был укреплен на стене как раз над белым париком судьи Харроу.

Как оратор адвокат защиты оставлял желать лучшего. Он жужжал и жужжал, словно мельничное колесо. Взгляд Бью переместился с королевского герба на спину морского пехотинца, стоящего радом. Между плеч на его алом мундире выделялось жирное пятно от косички, смазанной маслом для волос.

Капитан Маскелайн с брига «Геспериды» излагал свою версию дела в резкой морской манере. Бригантина, клялся он, предпринимала отчаянные попытки избежать захвата и открыла огонь.

Следующим приведенным к присяге был лейтенант морской пехоты. Он описал захват бригантины и твердо утверждал, что пушки на борту «Золотой Леди» были заряжены ядрами.

Судья Томпкинс прервал выступавшего, заметив, что находит странным то, что мирное судно, торгующее с Испанией, считает необходимым держать на борту артиллерию. Есть ли на это какое-нибудь объяснение?

Мистер Джеймс, защитник, быстро ответил, что объяснение есть. Упомянутое вооружение и боеприпасы остались еще со времен, когда бригантина совершала рейсы на Ямайку. То, что судьи явно не поверили этому, было совершенно очевидно, а среди зрителей, симпатизировавших контрабандистам, послышался протестующий ропот, поскольку многие из них были против непомерных акцизных налогов.

Судья Харроу постучал по столу, призывая к порядку, но люди на задних скамьях продолжали переговариваться. Сочувствие публики достигло наивысшего предела, когда первый помощник с брига «Геспериды», подойдя широким шагом к судейской скамье, начал давать показания о мятежном поведении командиров и экипажа бригантины. По его мнению, большинство из них были предателями и их контрабанда помогала врагам Его Величества, так как сокращала денежные сборы от налогов, необходимых для ведения войны против Франции.

Во время дневного перерыва заключенных загнали в комнату, примыкающую к залу суда. Здесь совсем не было мебели. Как только дверь захлопнулась, самый молодой из контрабандистов начал причитать:

— Никто из нас больше не увидит Корнуолла! Нас увезут отсюда и отправят на болота!

Ол'Пендин подошел к Сину и пожал ему руку.

— Ты настоящий моряк, — сказал он с гордостью. — Я видел многих, кто ломался в таких ситуациях. — Он был крайне обеспокоен бездарной защитой мистера Джеймса. — Черт побери, этот шепелявый ублюдок не годен даже держать сумку для парика у настоящего адвоката!

После полудня Син и Ол'Пендин давали свои показания. Они неизменно заявляли, что понятия не имели ни о какой контрабанде на борту и что они просто вернули мисс Пэддок ее бывшему содержателю и не требовали никакого выкупа. Молчание Лидии и упорный отказ явиться на судебное разбирательство удивил всех, кроме Сина. Однако отсутствие ее показаний и их отрицание своей вины ничуть не изменило безучастное выражение лица судьи Харроу.

— Неужели, — настаивал мистер Эйзертон, адвокат обвинения, — командиры, а также владелец судна не знали точно характер груза, который они перевозили? Разве нет закона о том, что все товары должны быть указаны в декларации? Разве не является правом, даже долгом капитана отказаться перевозить запрещенный груз?

Ол'Пендин разозлился, и его цепи громко лязгнули, когда он вскочил и попытался ответить.

— Тихо! Заключенный не имеет права прерывать. — Судья Харроу громко стукнул молотком.

Мистер Эйзертон подобострастно поклонился.

— Ваша честь, факты таковы, как я представил их. Эти люди перевозили контрабандный груз, и не только в этом плавании, но и в предыдущих рейсах. Кроме того, они захватили Лидию Пэддок с целью выкупа, хотя она и отказывается прийти в суд и дать показания, и все это было сделано при подстрекательстве женщины Кэтрин Пенхоллоу, владелицы корабля, которая сейчас на свободе.

Его голос звенел во всех голых заплесневелых углах зала суда.

— Именем Его Величества, я прошу утвердить обвинения против этих людей. Далее, я считаю, что отсутствующая владелица судна Кэтрин Пенхоллоу также виновна в контрабанде и насильственном задержании подданной Его Величества с целью получить выкуп.

Мистер Джеймс нерешительно поднял руку, прося разрешения высказаться. Но его просьбу быстро отклонили.

— Ваша честь! — Ол'Пендин вскочил на ноги. — Можно мне сказать?

Судья Харроу зловеще сжал губы, но в конце концов кивнул в знак согласия.

— Совершенно верно, — начал Ол'Пендин низким голосом, — я и другие командиры занимались контрабандой и вымогательством, требуя выкуп за мисс Пэддок. Правда также и то, что мы намеренно скрыли истинный характер груза не только от экипажа «Золотой Леди», но и от ее владелицы. Владелица, джентльмены, является единокровной сестрой мистера О'Доннелла.

Морские пехотинцы, окружавшие заключенных, искоса посмотрели на него с тупым интересом в глазах.

— Заключенный может продолжать, — резко выкрикнул председательствующий судья.

— Я прошу вас, ваша честь, отпустить остальных заключенных. Они невиновны в незаконных действиях. Это моя вина и других командиров, но главным образом моя, поскольку я втянул остальных в эти дела.

Ол'Пендин стоял прямо. Его решительная взлохмаченная фигура четко выделялась на фоне белой стены. Все молча уставились на него. Лишь перо судебного секретаря продолжало поскрипывать.

— Ваша честь, я прошу снисхождения к этим людям, — продолжал Ол'Пендин с совершенно несвойственным ему красноречием.

Судьи на скамье и люди, сидящие в зале, поворачивались друг к другу и о чем-то шептались.

Бью был изумлен. Он никогда раньше не слышал, чтобы старик так выступал. На какое-то мгновение он подумал, что Дюма собирается опротестовать это «признание», но затем он осознал, что их вина была неоспорима, но они могут спасти своих товарищей. Он чувствовал смутное беспокойство. Что еще скажет старик?

— Многие из них имеют семьи, которые безвинно пострадают, если вы признаете виновными этих людей. — Прежде чем перейти к заключению, Ол'Пендин сделал паузу. Это был кульминационный момент. Даже офицеры брига «Геспериды» не отрываясь смотрели на него. — Наконец, я могу сказать, что наша хозяйка, мисс Пенхоллоу, — самая верная подданная Его Величества! — Последние слова Ол'Пендин произнес особенно торжественно. — Вот почему, ваша милость, я ничего не говорил ей о грузах. Она никогда не согласилась бы взять нечто подобное на борт своего судна.

Судья Томпкинс наклонился вперед:

— Правильно ли мы поняли, мистер Пендин, что мисс Пенхоллоу не имеет никакого отношения к предъявленным вам обвинениям?

Ол'Пендин покраснел, оглядываясь с несчастным видом, по-видимому, растерявшись от того суждения, которое вызвали его слова. — Почему… почему… да! — пролепетал он заикаясь.

Ироническая улыбка тронула невозмутимые гранитные черты судьи Сивола.

— В самом деле? Тогда остается сожалеть, что она была недостаточно хорошей хозяйкой, коль не знала, что перевозят на ее корабле. — Он был самым высоким из судей. Наклонившись вправо, Сивол что-то шептал судье Томпкинсу. Их напудренные парики соприкоснулись.

Ол'Пендин нерешительно сел. Он чувствовал благодарные взгляды членов экипажа. Син тоже был вполне доволен. Он наклонился к нему.

— Ты только посмотри на этого проклятого Маскелайна! Он выглядит так, как будто ему на все наплевать. Это не…

Он осекся, так как судьи, подобрав свои мантии, стали удаляться на совещание.

Не успели они подняться, как тут же произошли изменения в настроении публики, шум в зале настолько усилился, что гренадеры, вооруженные ружьями, пошли назад успокоить людей. Син с трудом проглотил слюну. Чума их возьми! Какой бы ни был приговор, он уже испортил жизнь Лидии. Маскелайн достаточно ясно сказал, что она не нужна ему. Своим молчанием она помогала ему, как могла. А что он мог дать ей, даже если приговор будет достаточно мягким? Руку бывшего осужденного для брака? Какая женщина согласится на это?

По мнению Бью, совещание судей было зловеще коротким. Через десять минут они вошли и снова заняли свои места. Судья Харроу посмотрел в глубину зала, в котором стало теперь очень душно, затем бросил взгляд на окна. На улице неистовствовал яростный снегопад. Он откашлялся и передал листок бумаги судебному приставу, который взял его с манерой человека, сознающего важность своей персоны.

Наступила гробовая тишина. У судебного пристава был сильный насморк, однако все было слышно, когда он начал читать:

— Приговор суда. Мы единодушно считаем справедливыми обвинения, выдвинутые против «Золотой Леди», бригантины Мунтайда, графства Корнуолл. Настоящим она конфискуется вместе со всем ее грузом, такелажем, обстановкой и принадлежностями. Доход от продажи ее будет разделен, согласно существующим правилам, в качестве компенсации между офицерами, матросами и морскими пехотинцами военного брига «Геспериды». Учитывая смягчающие обстоятельства, мы снимаем с Кэтрин Пенхоллоу обвинение в преступных намерениях и освобождаем ее от дальнейшего преследования. Мы считаем Сина О'Доннелла, капитана вышеназванного судна, и Ол'Пендина, помощника, виновными в обстреле корабля Королевского Флота. Остальных командиров мы считаем виновными в сговоре в целях нарушения законов Англии по следующим двум статьям: ввоз товаров из иностранных государств в нашу страну без уплаты акцизных налогов и задержание одной из подданных Его Величества против ее воли с целью вымогательства денег.

Остальные члены экипажа затаили дыхание. Они выглядели так, словно их вот-вот должны были окатить холодной водой. Двое или трое из них закрыли глаза, а самый молодой сложил руки в страстной молитве.

— Мы считаем остальных членов экипажа вышеназванного корабля невиновными в злонамеренной перевозке запрещенного груза, но в качестве предупреждения их личное имущество на борту конфискованного корабля пойдет в уплату штрафа. Таким образом, они освобождаются!

— Невиновны, невиновны! — Самый юный матрос вскочил, раскинув свои грязные руки. — О, благодарю вас, милорды! Благодарю! — Он низко поклонился, плача. Боцман сидел молча, глядя прямо перед собой. До него медленно доходило, но наконец и он скептически улыбнулся. Сидящий рядом с ним моряк буркнул:

— Какого черта ты скалишься? Как после этого мы вернемся на Корнуолл?

— Заткнитесь, вы, морские собаки! — Мясистый сержант, начальник стражи, повернулся к ним с таким угрожающим выражением лица, что они сразу замолчали.

— Хватит устраивать демонстрации. — Проскрипел, словно нож по точильному камню, голос судьи Харроу. — Удалите освобожденных.

Когда это было сделано и лязг цепей стих, судебный пристав высморкался так громко, будто протрубил в охотничий рог, и продолжал:

— Заключенным встать и подойти к судейской скамье для заслушивания приговора настоящего суда!

Крепко сжав руки перед собой, Бью повиновался. Весь эффект от выступления Ол'Пендина куда-то испарился. Цепи на его ногах стали еще тяжелее, и он вдруг с необыкновенной ясностью ощутил, что был ужасно голодным, холодным и, грязным.

Председательствующий судья смотрел не на заключенных, а на присутствующих в зале. Красивое лицо Бью пожелтело. Он закусил нижнюю губу. Если ему дадут большой срок, что станет с Кейт? В глубине души он молился:

«О Господи, сделай так, чтобы я не выглядел испуганным в глазах моих врагов. Я искренне раскаиваюсь в своих грехах. Ты знаешь это. Пусть в сердце этого англичанина пребудет милосердие. Аминь».

— В качестве предупреждения другим нелояльным и нечестным подданным империи и как пример того, что ждет их, настоящий суд приговаривает Сина О'Доннелла к двадцати годам каторги с отбыванием в дартмурской тюрьме Его Величества с последующей высылкой из этой провинции на место назначения, которое будет определено в дальнейшем…

Луизианец наклонился немного вперед, глядя на яркое пятно мантии, олицетворяющее королевскую власть. Он приложил руку к уху, словно плохо слышал то, что говорил судья Харроу.

— Учитывая, что заключенный Бьюргарт де Ауберг по национальности американец, суд склонен проявить великодушие. Однако… — Кровь стремительно побежала по жилам Бью. — Мы сочли, что вы виновны в преступлениях против английской короны. Тем не менее, учитывая вашу национальность и тот факт, что, как и предыдущий заключенный, вы ранее не совершали преступлений, мы вынесли самый снисходительный приговор. Мы приговариваем вас, Бьюргарт де Ауберг, к десяти годам каторги с отбыванием в дартмурской тюрьме Его Величества с последующей высылкой в страну, где вы родились.

Бью сел на место. Он ожидал худшего от этого бледнолицего джентльмена на судейской скамье. Однако вдали от Кейт десять лет были слишком большим сроком. Он слегка улыбнулся, может быть вспомнив речь Ол'Пендина. Кейт позволят приехать и навестить его в тюрьме. Больше всего его беспокоило то, что потом его должны отправить назад в Новый Орлеан. Может быть, у него будет возможность выбора места высылки?

Остальные командиры «Золотой Леди» стояли неровным полукругом.

— Учитывая ваши предыдущие большие и мелкие преступления против правительства Его Величества и против морских законов, установленных всеми цивилизованными народами, а также действия против подданной Его Величества, настоящий суд приговаривает вас забрать из дартмурской тюрьмы и провести по улицам города в назидание населению, а затем казнить так, как будет установлено. И пусть Бог смилостивится над вашими душами!

В зале стояла такая густая и плотная тишина, что, казалось, ее можно было потрогать. Все затаили дыхание, и никто не осмеливался выдохнуть первым. Поэтому хриплый выдох Ол'Пендина прозвучал, как мушкетный выстрел.

И снова стало тихо, как в могиле. Затем в задних рядах поднялся невообразимый шум.

Судья Харроу начал собирать документы, разбросанные перед ним, а судья Сивол машинально поправлял кружева на своем горле. Судья Томпкинс повернулся к судебному приставу.

— Заключенных отправить в дартмурскую тюрьму Его Величества и там ждать дальнейших распоряжений суда.

«Если останусь живым, — думал Бью, — то десять лет придется терпеть цепи, отвратительную пищу и грязь». Он вздрогнул. Какая глупость, какая ужасная глупость была с его стороны, когда он связался с этими людьми. В какой город его отправят потом? В Новый Орлеан? Нью-Йорк? Бостон? Наверняка в один из них. Он представил себе, каким длинным был год.

— Ну ты, давай шевелись! — Стражник стукнул его по ногам прикладом мушкета.