Не сказать чтобы «Уличный скрипач», постоялый двор на окраине Пембертона, в полной мере оправдывал свое название. Однако в зале было тепло и пахло чем-то вкусным. Изнуренные тяжелым путешествием, путники жадно вдыхали аромат тушеного мяса и свежего кофе.

Андриа подошла к большому камину и села рядом с ним на скамью, наслаждаясь долгожданным теплом. Сейчас она могла думать только о горячей пище и мягкой постели. Она слышала, как Раф договаривается с хозяином о комнатах и еде. Звуки его голоса не оставили ее равнодушной. Она вновь ощутила желание.

Потом она услышала, как Ник сказал Дереку, что следует позаботиться о лошадях. Заскрипели дверные петли, по полу прокатилась волна холода. Это мужчины вышли во двор. В комнате повисла благодатная тишина.

Андриа вздрогнула, когда на плечи ей легли руки Рафа.

— Сейчас он тебе не нужен, — проговорил он, снимая с нее тяжелый плащ. — Огню будет легче справиться со своей работой без этого толстого меха.

Раф укладывал ее плащ на деревянную скамью возле камина, а Андриа не сводила с него глаз.

— Ты устала? — заботливо спросил он.

Ей не хотелось об этом говорить. Конечно, она устала. Но тогда зачем было клясться, что она легко перенесет это путешествие?

— Мы правильно сделали, что приехали сюда, — вздохнула она. — Я уверена, Бо вспомнит Салли Вейн и поможет выяснить, что с ней сталось.

Раф ничего не ответил. Андриа почувствовала, что он думает по-другому.

— Не понимаю, откуда такая ненависть, — проговорила она холодно. — Ты и раньше с трудом его терпел. Еще до того, как ушел от меня. Очевидно, это так в тебе и осталось.

— Когда я вернулся, я ничего о нем не помнил, — сухо возразил Раф. — Но за то время, что я здесь, он не сделал ничего, чтобы я стал лучше к нему относиться.

— Ревность — недостойное чувство, Раф, — покачала головой Андриа, но, увидев его застывшее лицо, тут же пожалела, что затронула эту тему. — Она вытравливает в человеке все лучшее, — все-таки закончила она.

— О ревности я, кажется, и не упоминал. — Раф помолчал. — И можешь не продолжать, потому что я и так знаю, что ты скажешь: «Кто ты такой, чтобы мне указывать!» Избавь меня от подобных фраз, Андриа! Бо не человек, а презренное ничтожество. Хоть в этом поверь мне, прошу тебя. — Глаза Рафа горели гневом. Он придвинул к огню старое, но удобное кресло. — Ладно, хватит. Садись сюда. Здесь тебе будет уютнее.

Андриа опустилась в продавленное кресло и утонула в его мягких подушках. Каково же было ее удивление, когда Раф принялся разминать ей мышцы плеч и шеи. Его прикосновения были божественны. Она покорилась его чутким пальцам, восхищаясь, как искусно они отыскивают на теле каждый усталый узелок. Эти руки знали много способов творить чудеса.

— Это так любезно с твоей стороны, Раф. Раньше ты никогда так обо мне не заботился. Ты научился этому во Фландрии?

— Нет, конечно! — Теперь он осторожно начал массировать ей голову. — Просто мне хотелось это для тебя сделать. Я знаю, тебе пришлось нелегко за последние несколько недель.

— Ты очень ласковый, Раф. Мне трудно к этому привыкнуть. Раньше ты бы даже не подумал, болит у меня шея или нет.

Раф медленно гладил ее пальцами по лбу, и каждое движение вливало в нее новые силы.

— А о чем бы я тогда подумал?

— Об обеде и бутылке бренди. А потом играл бы в карты с друзьями, пока тебе не захотелось бы покувыркаться со мной в постели. Но по-настоящему ты меня никогда не понимал.

— Надеюсь, я это возмещу, — вздохнул Раф. — Я мечтаю прямо сейчас покрыть твою шею поцелуями. — Он провел пальцем по нежной коже от подбородка до ключиц.

Андриа открыла глаза, когда он наклонился к ней и стал целовать ее шею. Утонченная ласка вызывала в ней радостный трепет и безумное желание прильнуть к его груди. Ну почему это пришло так поздно! Почему? Он гладил ее грудь, и на его прикосновения ее тело немедленно откликалось желанием и восторгом. В крови патокой разливалась сладкая нега. Андриа слышала, как участилось его дыхание.

— Я мечтал о тебе весь день, — прошептал Раф. — Если бы не наши серьезные дела, я бы не удержался и еще утром разделил с тобой ложе.

— Нам не следует этого делать. — Андриа пыталась вывернуться из его рук.

— Наша близость была прекрасна. Мы были как две скрипки, ведущие одну мелодию. Это была самая замечательная из всех мелодий. И не надо отрицать, Андриа, — шептал он, сжимая ее в объятиях.

Она не могла заставить себя отказаться от его магических ласк.

— Раньше я не замечала в тебе поэтической жилки.

— Я не знаю, была ли она во мне, но ты меня вдохновила, моя дорогая муза. — Андриа услышала, как шпильки посыпались на пол, когда он начал целовать ее волосы. Кожа ее пылала от тепла его рук и от огня в камине.

Если кто-то увидит ее с распущенными волосами, что о ней подумают? Но сейчас ее это волновало меньше всего.

Раф закрыл ей рот страстным поцелуем, и она ответила ему, потому что сопротивляться больше не могла. Раф проник языком вглубь, наполняя рот необыкновенно сладким нектаром. Она обвила его шею и затрепетала, думая лишь о том, что мечтает слиться с ним в одно целое.

Он застонал возле ее губ и сжал ее так страстно, что едва не опрокинул кресло, на котором она сидела.

— Я безумно хочу тебя, Андриа, — умоляюще произнес он, блуждая рукой по ее груди. Его пальцы безошибочно нащупали отвердевший сосок, и он запульсировал сквозь шелк платья. Куда девалось ее благоразумие? Почему она не противится его домогательствам?

— Сейчас кто-нибудь войдет… — прошептала она как во сне.

Раф поднял ее на руки, и она даже сейчас не сопротивлялась. Он понес ее наверх.

— Это будет наша кровать, — объявил он, распахнув дверь, ведущую в одну из спален. Дверь тихо закрылась за его спиной.

В комнате было прохладно, но в любовной горячке Андриа не ощущала холода. Раф опустил ее на кровать, затем снял сапоги. Когда он стянул с себя бриджи, восставшая мужская плоть предстала перед ней во всей своей мощи. Он прижался к руке, встретившей его с радостью. Пальцы ее обхватили нежную кожу и начали сладострастно поглаживать бархатистую поверхность, сводя его с ума, исторгая из груди стоны, стесняя дыхание.

Андриа не прекращала своих ласк, наблюдая за сладкими муками на его лице, пока он не начал стонать от восторга. Тогда она приподнялась на локтях и коснулась губами трепещущей плоти. Ощущение влажных скользящих движений, вбирающих его в себя, довело Рафа до умопомрачения. Он вскрикнул, словно раздираемый невыразимыми страданиями, и оторвался от нее, чтобы поднять ее юбки.

Припав ртом к нежной коже над краем чулок, он двинулся вверх по внутренней поверхности бедер. Он прокладывал нежными поцелуями дорожку к ее кудрявому холмику, а Андриа извивалась от сладострастия. Она вцепилась Рафу в плечи, чувствуя, как под ее пальцами играют стальные мускулы. Тем временем он отыскал два лепестка с набухшим бугорком, где таилось средоточие ее страсти. Он приник языком к этому центру желания, возбуждая ее так, что она задохнулась от восторга.

— О… Раф… — простонала Андриа. — Я хочу, чтобы ты заполнил меня целиком.

Рафа развеселило ее нетерпение, и он осторожно погрузился в сладкую глубину. Андриа вскрикнула от удовольствия. Их губы слились в поцелуе, и два языка затеяли бешеный танец.

— О Боже… — Раф отодвинулся, чтобы глотнуть воздуха. — Я жаждал тебя весь день. Это подобно… лихорадке… моя кровь бурлит, Андриа.

Он начал двигаться в постепенно нарастающем ритме, вознося ее к высотам наслаждения. Его дыхание становилось все более хриплым, по мере того как он приближался к экстазу.

— Ты так нужен мне, — продолжала шептать Андриа. — Я безумно хочу ощущать тебя внутри… О, Раф… — Она вскрикнула, достигнув вершины, и вихрь страсти увлек ее в небеса.

Симфония любви подходила к финалу. Громкие аккорды сменились тихой мелодией, в которой слилось дыхание двоих. Они долго не разжимали крепких объятий. Андриа готова была оставаться в этой позе до конца своих дней.

— Я никогда не испытывал ничего подобного, — взволнованно прохрипел Раф. — Я никогда не хотел тебя так сильно, как сегодня, дорогая. Когда ты наклонилась к огню и я взглянул на твою шею, такую нежную и уязвимую, меня обуяло безумное желание.

— Ты очень хитрый, Раф, — сонно пролепетала Андриа, испытывая умиротворение и наслаждение. — Ты знаешь, чем меня можно взять.

Не размыкая объятий, они нашептывали друг другу ласковые слова. Наконец Раф встал, разгладил на ней ее платье и ослабил корсет. Потом оделся сам и натянул сапоги.

— А сейчас, моя сладкая, ложись спать. Тебе нужен отдых. Ты, должно быть, ужасно устала. Я прослежу, чтобы в камине все время горел огонь.

— Хорошо, — прошептала Андриа, пытаясь разобраться в своих чувствах. Раф причинил ей столько горя, а она любит его все так же сильно. Любовь вошла в ее плоть и кровь. Только бы суровая действительность опять не разлучила их и не разбила их счастье. С этими мыслями Андриа заснула. Раф накрыл ее стеганым одеялом и, наклонившись, поцеловал в щеку.

— Ты самое умопомрачительное создание из всех живущих на свете. С тобой невозможно расстаться даже на миг. Ты всегда в моем сердце, идеальная моя половинка.

Андриа могла бы сказать то же самое о нем, но она уже спала и не слышала его любовных признаний.

— Спи, родная, — шепнул Раф и вышел в коридор.

Он прислонился спиной к двери, заново переживая каждое мгновение их близости, чувствуя, что с этого дня его жизнь изменится навсегда. О Боже, как же он любил свою жену! Можно ли вообще полюбить человека так сильно за столь короткое время? Возможно, это время не было коротким. Какая-то часть его «я» признала Андрию, хотя он не мог ее вспомнить. Но, судя по ее реакции на каждое его прикосновение, он действовал так, как будто точно знал, что ей нравится.

Только бы ее чувства не оказались мимолетными. Она вдохнула в него огонь, и нужно сберечь его во имя их будущей жизни. Сегодня она по доброй воле включилась в любовную игру с диким эротическим танцем. А что будет завтра? Кто сможет это предсказать? Единственное, в чем Раф был твердо уверен, что он сделает все, чтобы она всегда была рядом с ним.

Он спустился в бар и застал там Ника с Дереком. Они сидели за столом возле камина и уплетали жареную свинину с картофельным пюре. Перед каждым стоял бокал с красным вином. Раф принюхался, наслаждаясь запахом мяса, и только тогда понял, что страшно проголодался.

— А я там наверху устраивал Андрию, — произнес он невинным тоном. — Эта поездка вконец ее измотала, как она ни хорохорилась.

Ник лукаво подмигнул другу:

— Я уверен, ты ее прекрасно устроил.

Раф отвел глаза и махнул рукой хозяину:

— Я готов сейчас съесть двойной обед.

Через несколько минут перед ним стояло блюдо со свининой, и Раф приступил к еде.

— Я тоже изрядно устал, — признался Дерек. — После обеда, пожалуй, нелишне отдохнуть. Пойду-ка я наверх.

— Ну что ж, переночуем, а завтра с утра отправимся в Роуэн-Гейт, — решил Ник, сделав несколько глотков вина. — Дерек, позвольте вас спросить кое о чем. Вы, кажется, давно знаете лорда Лохлейда. Скажите, что это за человек?

Дерек тяжело вздохнул:

— Я думаю, тут все просто. В юности он был почти нищим, поэтому сейчас стремится всеми способами разбогатеть и добиться власти. Они с матерью жили на скромные доходы от ее поместья. Отец Бо был небогат. Он был младшим сыном в семье, поэтому все фамильное состояние досталось его старшему брату. Мне кажется, Бо питал к отцу двойственное чувство — он любил его и ненавидел. На вашем месте я бы поостерегся превращать его в своего врага.

— Сейчас уже слишком поздно, — вздохнул Ник, взглянув на Рафа.

Повисла гнетущая тишина.

— Почему вы так считаете, Дерек? — наконец заговорил Раф. — Вы можете пояснить?

— Бо своего не упустит и не потерпит, чтобы кто-то встал у него на пути. На него не действуют никакие угрозы. Он будет идти напролом, лишь бы победить. Каким способом он своего добьется — это другой вопрос. Но в любом случае он все обставит так, что комар носа не подточит.

— Стало быть, вы знаете о его земельных притязаниях? — спросил Ник, отщипывая кусочек хлеба.

— Это ни для кого не секрет.

Еще одна долгая минута прошла в молчании.

— Вы можете рассказать подробнее об этом человеке? — спросил Раф. — О его тайных пороках. Или, может быть, вы знаете о каких-нибудь странных поступках? Он не внушает мне доверия.

Дерек отвел глаза в сторону.

— По-моему, Бо ведет себя как обычно, — проговорил он без особой уверенности. — А из привычек… Ну что вам сказать? Любит карты и выпивку. Но не злоупотребляет, так как блюдет здоровье и хочет всегда иметь ясную голову. Вы, вероятно, заметили, что более всего он озабочен своей внешностью.

— Да, это верно, — согласился Раф.

Они с Ником переглянулись. Дерек что-то недоговаривал. Чувствовалось, что он чего-то боится, хотя старается спрятать свои страхи за маской равнодушия.

Все опять замолчали. Раф завершил плотный обед куском яблочного пирога. Что может быть лучше простой, неприхотливой пищи! С тех пор как он вернулся домой, ничего вкуснее ему пробовать не доводилось. Пирог прямо таял во рту.

Дерек извинился и отправился спать.

— Думаю, мы его теперь не увидим до утра, — произнес Ник, допивая вино. — А не навестить ли нам Бо? Что ты на это скажешь?

— Ты читаешь мои мысли, — засмеялся Раф. — Надо ведь заставить его говорить.