Несколько воинов из отряда Райны собрались было отправиться в погоню за ускользнувшими бандитами.

— Мы уж позаботимся, чтобы они своим дружкам ничего не рассказали, если тут у них есть кто поблизости, — сказал один из нетерпеливых преследователей.

— А потом и поживимся кое-чем из того, что было награблено в других караванах их дружками, я правильно понимаю? — Райна говорила улыбаясь, но ее голос был так же тверд, как камень, на котором она сидела.

— А что, почему бы и нет, госпожа.

— Отлично. Хотя ты и не умен, но, по крайней мере, честен. Так пусть до тебя дойдет: мы сегодня потеряли четверых убитыми, еще шестеро — тяжело ранены. Нет никакого смысла разделять наши силы, шатаясь по лесу, который противник, безусловно, знает как свои пять пальцев.

Охранник выслушал выговор, пожал плечами, улыбнулся и принялся подтягивать сбрую одного из вьючных мулов.

Будь Конан где-нибудь в хорошей харчевне, он бы еще сидел за столом, когда караван уже отправился в дорогу. Так как они шли уже знакомой Конану дорогой к разрушенному замку и деревне с виселицей. Киммериец поехал впереди каравана. Райна ехала в центре, достаточно далеко, чтобы Конану пришло в голову обменяться с ней какой-нибудь фривольной фразой.

Но даже если бы они ехали бок о бок, оба не проронили бы ни слова. Каждая пара глаз и ушей были на счету, и каждый рот должен был молчать, пока они не выберутся из этого леса.

Тучи и приближающийся вечер опустили сумерки над лесом раньше, чем они добрались до деревни с виселицей. Райна подъехала к Конану и, натянув поводья, остановила свою лошадь рядом с ним. Оба всматривались в неясные очертания деревенских домов.

— Не нравится мне это место, Конан. Может, ты скажешь что-то хорошее о нем? Или плохое? Только скажи что-нибудь!

— У тебя в отряде нет никого из местных?

— Люди из Пограничного Королевства, вырвавшись из него, вовсе не стремятся оказаться здесь снова. В этом я уже убедилась. У меня хватает своих людей, проверенных в деле, и нет никакого смысла разбавлять их теми, у кого душа в пятки уходит от вида этих мест.

Конан кивнул в знак согласия: один боец, добровольно и с охотой взявшийся за дело, стоил троих, втянутых против желания. Больше того, уроженец этих мест мог быть связан с разбойниками.

— Замок или деревня? — спросил Конан.

— Тропа, ведущая к замку, узковата для лошадей. Пришлось бы слишком растянуть караван, а мне бы этого не хотелось, — ответила Райна.

— Тогда деревня или ночлег под дождем на холоде?

Конан взглянул на небо. Пока солдаты возились с телом главаря, привязывая его к виселице, стало еще темнее и мрачнее.

— Для раненых такая ночевка будет дорого стоить, — сказала Райна и, сложив руки рупором, крикнула, обращаясь к солдатам: — Эй, разбиваем лагерь в деревне! Советую выбирать самые мягкие камни и самую сухую грязь, какую только сможете найти в этой дыре. Покормить животных. Синий Страж дежурит в первую смену.

Райна повернулась к Конану:

— Это значит — моя очередь. Сержант Синий Страж ранен. Я отстою его смену. Не волнуйся, это не на всю ночь.

— Ты не собираешься простоять всю ночь часовым, — улыбнулся Конан, — а вот удастся ли тебе уснуть…

— Ты так уверен в своих силах. Киммериец!

— А что, я разве не прав?

Райна ответила улыбкой на улыбку Конана:

— Ну, если уж ты припер меня к стенке, то я не буду отрицать твою правоту. Но прежде чем я пойду дежурить, расскажи, почему ты смотался из Турана? Опять по приказу начальника над шпионами, лорда Мишрака?

— Да ты что, служить этому ублюдку, который трахает коз да мочится в колодцы? Здесь я оказался не по воле Мишрака, не по приказу кого бы то ни было из Турана. И чем дальше я от Турана, тем лучше себя чувствую.

Он рассказал о своем последнем годе в Туране и о том, как был вынужден покинуть службу из-за одного высокопоставленного военачальника, который слишком близко к сердцу принял шашни Конана с его женой. Совсем коротко он рассказал о своих дальнейших путешествиях, к северу от Киммерии и снова на юг.

— Я уверен, что Мишрак понятия не имеет, где я провел эти годы и где меня носит сейчас. А я — я давно уже забыл, как выглядит туранская пыль на сапогах. Только храни меня Кром от того, чтобы снова оказаться на службе у этого мерзавца.

Тень промелькнула по лицу Райны. Она пожала руку Конана, улыбнулась ему и слезла с лошади.

— Мне нужно приступать к своим обязанностям. Присмотри за лошадьми и за тем, как разгрузят вьюки. Я найду тебя, когда придет время.

Конан смотрел ей вслед, пока она шла к солдатам, распрягавшим лошадей и разгружавшим мулов. Как и прежде, она выглядела прекрасно, но, казалось, на ее плечи легли многие-многие годы.

Нет, не годы. Это груз ответственности капитана, ответственности командира отряда; эту тяжесть Киммериец тоже познал сполна, даже больше чем ему хотелось.

Если Райна соберется на юг после того, как они выберутся из этой забытой богами страны, может быть, он присоединится к ней. Ноша командира станет легче, если ее тяжесть возложить на плечи двоих.

Айбас проскакал большую часть дня, потому что предыдущая ночь была ужасной, как и все ночи, когда совершались жертвоприношения. Ему показалось, что колдуны из Поуджой чего-то боялись. Чего-то, что могущественнее их, а может, их земного противника или того и другого? В страхе они посылали воинов все дальше и дальше, в чужие земли, чтобы те хватали и приводили все новых жертв их чудовищу.

Прошлой ночью в жертву принесли не меньше пяти человек. Одна — еще совсем молоденькая девушка. Пять жертв — и ни одного флейтиста, игравшего бы, чтобы дать им шанс на быструю и безболезненную смерть. Ни одного флейтиста — такое нарушение обряда, установленного Звездными Братьями! Айбас все больше ощущал удовлетворение, видя, как эти бородатые кровопийцы подозрительно посматривали в разные стороны, страшась чего-то неведомого.

Только богам было известно, что он и сам немало потрудился ради этого на своей службе. Сейчас Айбаса удерживало здесь ощущение того, что работа подходит к концу. Кроме того, он понимал, что не выберется живым за пределы Королевства, если не выполнит порученное ему дело. Он слишком многое узнал в этой глуши, чтобы его отпустили с миром.

В дверь его дома постучали, причем с такой силой, что грохот мог бы поднять мертвеца. Айбас прислушивался к голосам снаружи с тревогой. Прежде чем отодвинуть засов, он обнажил и выставил вперед свой меч. Дверь распахнулась, на пороге стоял один из Звездных Братьев. Захлопывая за визитером дверь, он успел заметить мрачные лица охраны, оставшейся снаружи.

— Что там сейчас выдал ваш флейтист? Решил довести зверя до припадка?

Звездный Брат лишь бросил на хозяина взгляд и ограничил ответ пренебрежительным жестом. Айбас решил попридержать язык. Да, графу Сизамбри были нужны воины племени поуджой, но ему нужны и волшебники этого племени, которые делали так, что воины рвались исполнять его приказы. Колдунам для этого нужен их зверь, а он требовал своей страшной пищи.

— Житель равнин, мы радостно принимаем золото, присылаемое нам твоим господином. Но учти, что мы можем запросто поговорить с тобой по-другому.

Айбас не был уверен, что имел в виду колдун: пожаловаться его повелителю или наложить заклятие. Подумав, он решил не рисковать.

— Простите меня. Просто я уснул, плохо себя почувствовав, у меня… — с его языка чуть не сорвалось слово. Только не это, еще, чего доброго, колдун решит вылечить его своими методами, — у меня… понос. Да, понос.

Даже в этом логове колдунов поносы обычно лечили настоями из целебных трав да заговорами местных врачевательниц-знахарок, а не громоподобными заклинаниями, пришедшими из бог знает каких стран и времен.

— Ты уже послал за целительницей? — спросил колдун.

— Пока нет, но непременно сделаю это, как только ты сообщишь, зачем пришел ко мне. В конце концов, недуги моей плоти — такая мелочь по сравнению с событиями, о которых ты пришел сообщить мне.

Издевка, звучавшая во фразе, не сопровождалась даже малейшей тенью улыбки на лице. Звездный Брат склонил голову на грудь, полагая, очевидно, что этот жест был исполнен достоинства и снисходительной признательности.

— Известия пока не столь уж важны, но скоро придут и великие новости. Но к делу. Первый отряд собран и готов выполнить задание сегодня ночью. Те, кто нам нужен, будут в охотничьем домике.

— Вы уверены, что там будут оба: и принцесса Чиенна, и ее сын?

— Что касается принцессы, то мы готовы поклясться. А младенец, на его счет мои Братья, кажется, менее уверены.

Айбас готов был молиться всем богам, чтобы внук короля Элоикаса принц Уррас не оказался со своей матерью в этом домишке сегодня ночью. Но похоже, что молитвы, возносимые из этой страны, скорее навлекали гнев богов, чем их милость.

Он лишь тихо надеялся, что малыша там не окажется и что лишь его мать, принцесса Чиенна, будет похищена. Этого и так достаточно — либо чтобы заставить старого короля смириться и отдать принцессу в жены графу Сизамбри, либо чтобы подтолкнуть короля к открытым военным действиям против графа. В обоих случаях Айбас сможет наконец-то развязаться с колдунами, послав их всех подальше, вместе с их чертовым Пограничным Королевством.

Но до этого счастливого момента было еще далеко. Пока что Айбас даже не мог выставить одного из этих колдунов за порог своего дома. Похоже, тот собирался поведать что-то еще. если Айбасу правильно удалось понять выражение лица гостя.

— Что еще? Вероятно, не все идет так, как задумано?

— Один из отрядов Вольных Стрелков (так называют себя разбойники, орудующие в этом королевстве) зря потерял людей и силы, пытаясь захватить королевский караван. А удайся им это — добыча была бы просто бесценной.

— Значит, что-то им помешало?

— Погибли почти все, кроме нескольких, которым удалось бежать. Они рассказали о сражавшемся на стороне охраны и чуть было не затесавшемся в их отряд верзиле с голубыми глазами. Похоже, наш противник более сведущ в колдовстве и разведке, чем мы предполагали.

— Может, просто охранников было больше, чем прикидывали, готовясь к нападению? — Айбас тяжело вздохнул. — Послушай меня, Брат. Боги свидетели, что ты и твои товарищи столько знают о колдовстве, что простому смертному и близко никогда не стоять с вами. Но я один больше вас всех разбираюсь в войнах и боевых искусствах, по крайней мере, в тех, что существуют по ту сторону гор. Не следует опасаться колдовства со стороны противника. Гораздо опаснее может оказаться, если охрана каравана захватила в плен кого-нибудь из Вольных Стрелков. Они могут выдать наши планы. Прикажите людям, которые должны захватить принцессу, чтобы они возвращались другой дорогой, прятались днем в лесу, а шли только ночью, чтобы они никому ни слова не говорили об этом деле и не откладывали его ни под каким предлогом. Только конец света может помешать им сделать все вовремя.

— Этот удар нанесет нашим врагам не меньший урон, чем самое сильное ваше заклятье, чем новые дюжины людей, которых вы, — он чуть не сказал, — сможете захватить в плен.

— Когда ты наконец умеришь свою наглость, пришелец?

Айбас хотел было ответить, что его наглость — просто детская шалость по сравнению с наглостью графа Сизамбри. Но, с другой стороны, зачем торопить события? Пусть волшебники сами узнают, с кем связались и кому помогали, когда граф станет правителем страны. Это им послужит хорошим уроком. А сам Айбас будет к тому времени уже вне их досягаемости, далеко за пределами Пограничного Королевства.

— Прости, если снова оскорбил тебя. Я не желал этого. Просто я очень хочу, чтобы дело, которое мы так удачно начали вместе, не пошло прахом из-за элементарного невезения.

— То, что ты сообщил мне, будет передано дальше, всем Братьям. Это устраивает тебя, Айбас?

— Абсолютно.

Айбас знал, что большего он не добьется, предложи он Братьям даже сокровищницу жрецов Сэта.

Тучи постепенно рассеялись, и лишь легкий дождик прошел в вечерних сумерках над деревней. Конан слышал раскаты грома и видел сполохи молний на западе, там, куда ушла буря. Каравану повезло: дождя над лагерем не будет.

Хотя Конану и не выделили время дежурства, он без посторонней просьбы, распаковав багаж Райны, принялся наравне с остальными выполнять работу по устройству лагеря. Понятно, многие стражники догадались, что Конан и Райна когда-то были любовниками. Само собой, им хотелось узнать побольше об этом человеке, которому они, можно сказать, обязаны жизнью.

Конан выпил столько вина, сколько хотел, и имел полную возможность пить еще и еще, но счел, что это было бы уже неразумно. Он отнес меч оружейщику, чтобы посмотреть, не повредил ли он его во время сегодняшнего сражения. Оружейные мастера из южных стран не часто встречались с мечами киммерийской работы, и еще реже — с тем, как ими лихо орудовали сыновья киммерийских кузнецов. Так что оружейщику и Конану было о чем поговорить, по очереди прикладываясь к кожаному бурдюку с вином.

Киммериец помог коноводу промазать маслом кожаные вьюки, которые начали трескаться. Еще он помог двум совсем молодым солдатам перепаковать рассыпавшиеся пучки трав и пузырьки, которые они спешно подобрали у порванных вьюков на поле боя. Затем он помог еще одному парню замазать глиной треснувший кувшин, содержимое которого издавало редкостное зловоние.

— Эти штуки должны дать королю Элоикасу огромное преимущество перед его противниками, по крайней мере, нам так объяснили, — рассказал ему солдат, когда они изображали из себя искусных гончаров.

— Тьфу ты, гадость какая, — ответил Конан, мечтая поскорее залепить кувшин и вдохнуть свежего воздуха. — Интересно, как эта хреновина действует. Нет, конечно, если король соберет всех своих врагов на званый обед и неожиданно откроет кувшин, то вряд ли хоть один из них спасется: эта вонь укладывает человека за версту.

Его собеседник пожал плечами и ничего не ответил. Конан задумался: может, король Элоикас тоже балуется колдовством? Даже если он этим занялся лишь для того, чтобы противостоять колдовству своих врагов, Конан вовсе не желал принимать участие в битвах магов и волшебников. Конечно, если Райна собирается вести свой караван прямо к логову колдунов, он последует за ней до самого конца. Но все же Конан надеялся, что так далеко Райна не полезет, а уж если придется — то меч в его ловких и сильных руках поможет выпутаться из такой переделки.

В свои двадцать три года Конан хорошо знал, что колдуны обычно плохо кончают. Но перед тем как найти свою страшную смерть, они сживают со свету многих и многих обычных людей.

— Не обращай внимания на мои шутки, — сказал Конан, обращаясь к солдату, — надеюсь, что король Элоикас не будет злым волшебником. А если нужно, я готов на себе испытать действие этих снадобий.

Они поболтали еще немного, а потом Конан пошел к дому, где лежали раненые. Их было всего пятеро. Шестой умер еще на подъезде к деревне. Над одним из лежавших склонился лекарь. Было понятно, что он лишь пытался облегчить последние страдания несчастного.

Совсем еще мальчишка. Едва ли Конан был старше, когда впервые отведал кнута надсмотрщика.

Мальчишка, умирающий вдали от родного дома; сейчас его больше всего заботило, как он показал себя в своем первом и единственном бою.

Конан опустился на колени рядом с раненым юношей:

— Ну, как дела, приятель? Как тебя зовут?

— Расмуссен, капи… тан.

— Ты из Асгарда или Ванахейма?

— Из Ванахейма! — Даже умирая, парень нашел силы, чтобы с гордостью назвать свой родной край.

Конан улыбнулся.

— Ты… ты видел… как я дрался? Я хорошо дрался? — Расмуссен поперхнулся. И без того бледное лицо северянина стало белым как полотно. Только глаза по-прежнему горели синим огнем.

— Я раза два осматривался и оба раза видел, что ты отлично держался.

Конан не видел парня в бою, да и не заметил его отсутствия вплоть до самого вечера. Но это была та ложь, которую прощают и люди, и боги.

— Правда, я все делал верно?

— Расс, не теряй зря силы, — попытался прервать его лекарь.

— Я… ну скажите же, капитан!

— Твоя рана дорого стоила врагам, Расмуссен. Не многие могли бы сделать больше в первом бою.

— Конан говорит правду, — прозвучал голос Райны из-за спины Киммерийца. — Я совершила отличную сделку, наняв тебя в свой отряд.

Последние слова прозвучали уже для неслышащих ушей и неподвижных, невидящих глаз. Райна опустилась на колени рядом с двумя мужчинами и руками, иссеченными шрамами, закрыла умершему юноше глаза. Вдруг она покачнулась, и Конан приготовился подхватить ее, если понадобится, не показав вида, что увидел ее слабость.

Райна быстро собралась с силами и вновь овладела собой. Слова были им не нужны, и оба не проронили ни слова, пока шли к дому, который Конан облюбовал для них. Так же молча они сели напротив друг друга. Конан налил вина из кожаного бурдюка в две деревянные чашки.

— За старых товарищей, — сказала Райна. Чокнувшись, они выпили вино. Опустошив чашу, Райна вытерла губы ладонью. В ее облике появилось что-то давно знакомое Конану. Она тряхнула головой и грустно улыбнулась:

— Лихо у тебя получается врать ради успокоения умирающего.

— О чем ты? — пробурчал Конан. — Я просто сказал, что парень вел себя в первом бою, как многие другие. Он не струсил, не убежал. Он не позволил врагам ни одного удара в спину. Это и есть достойно держаться в первом бою, что может далеко не каждый.

Райна снова тряхнула головой:

— Конан, когда ты родился, тебе уже было сто лет, такой ты умный.

Конан откинулся назад, и его смех эхом прокатился по пыльным углам.

— Расскажи это ворам из Зингары. Они мне говорили так, когда я учился их ремеслу. Еще они говорили, что умного вора никогда не схватят в том квартале города, где орудует Конан из Киммерии. Этот деревенщина умудрится сделать свое дело, даже предупредив предварительно свою жертву, известив стражу, всех солдат в округе — пьяных и трезвых — и даже всех блох на последней сторожевой собаке.

— Так прямо и говорили?

— Ну, не в лицо, конечно, а за глаза. Но ведь и я тоже не без ушей живу.

Конан стянул с себя сапоги и сказал:

— Эх, жаль, вина больше нет. А что толку рассказывать о моих похождениях на трезвую голову. Расскажи лучше о себе. Похоже, ты просто создана, чтобы водить караваны.

Люди из отряда Райны в основном выглядели достаточно опытными, за исключением нескольких явных юнцов. Все были отлично вооружены. Кроме того, у них имелись с собой такие необходимые вещи, как запасная обувь и лечебные травы. Конану хорошо было известно, что отсутствие этого часто наносит ощутимые потери отряду еще до встречи с врагом.

На Райне были надеты растянутые, мешковатые кожаные брюки (не способные, впрочем, скрыть длину и стройность ног), спускавшиеся на отличные сапоги для верховой езды, сделанные в Аргосе. На ремне висел кинжал аквилонской работы. Аквилонская же кольчуга лежала в углу комнаты. Ее туника красного кхитайского шелка подчеркивала красоту высокой груди.

— Мне пока что очень везло, — сказала она. Ее короткий рассказ не занял много времени. Служба в охране караванов притягивала многих, но мало кто выдерживал ее долго. Люди гибли от стрел и мечей разбойников, от болезней. Многие становились жертвой собственного искушения присвоить груз каравана. Пройдя все это, они часто сталкивались с горьким разочарованием, видя, что в далеких городах их мечты нет башен из слоновой кости и что их не ждут прекрасные женщины в золотых одеяниях.

— Я сумела пройти и пережить все эти опасности и испытания, — закончила Райна, — потом я научилась помогать и другим остаться в живых. А после этого было не так уж трудно добиться репутации хорошего проводника и охранника караванов.

— Поэтому ты здесь и оказалась?

— Да. У короля Элоикаса немало нужного ему добра и всего десять человек охраны. Распорядитель двора не хотел делать караван легким подарком разбойникам, а охранники, в свою очередь, не жаждали оказаться всего лишь неприятной нагрузкой к такому подарку. Пограничное Королевство известно как страна суровых скал и еще более суровых людей.

— Я здесь нашел только подтверждение этим слухам.

— Я тоже. Но я здорово поиздержалась в Боссонии. Труднопроходимая территория и опасности мне не в диковинку, а мои люди пойдут за мной хоть на край света.

— А где люди короля?

— Сегодня утром они поскакали вперед налегке, чтобы предупредить старших офицеров о нашем приближении.

— Это они тебе так сказали, — недовольно пробурчал Конан.

Неизвестно, кого они еще предупредили, не считая даже незнакомого и потому подозрительного старшего командира. Да еще это колдовское зелье, на которое он наткнулся, разбирая один из порванных вьюков.

Киммериец встал и отвернулся. Конечно, перед людьми Райны он будет защищать ее авторитет до последней капли крови, до последнего удара меча. Но сейчас, наедине, он должен задать ей несколько резких, нелицеприятных вопросов. И спасибо богам, если она вместо ответа не разобьет какой-нибудь кувшин о его голову.

Он резко повернулся к Райне, и… все мысли о серьезном разговоре вылетели из его головы. Девушка стянула с себя тунику, и теперь лишь тончайшая рубашка прикрывала ее тело выше талии.

Пока Конан завороженно смотрел на нее. Райна стянула с себя сапоги; вслед за ними отправились и кожаные брюки. Хотя эта одежда и обувь не была предназначена для удобного снятия, как платья девушек из харчевен, но Райна умудрилась освободиться от нее в одно мгновение.

— Ты великолепна, как и прежде, — сказал Конан.

Райна не упустила случая кольнуть его самолюбие:

— Ничего умнее не придумал. Киммериец? Ни одна женщина не превратится за год в старую каргу. Так что или подбирай комплименты поудачнее, или попридержи язык.

Она протянула к нему руки. Приглашение было сделано, и у Конана не было ни тени желания отвергнуть его.

Прошло еще много времени, прежде чем они уснули. И их сон, сон усталых, измученных, но счастливых людей, был глубок, глубок почти как смерть. Они не слышали раскатов грома без единой вспышки молнии, доносившихся из-за холмов. Не слышали они и раздававшихся ближе мягких, но настойчивых призывов флейты.

Айбас слышал гром, слышал он и вой чудовища Звездных Братьев. Там, где он стоял, на самом верху дамбы, даже мертвец услышал бы эти звуки.

Этот крик не был похож ни на один из звуков, которые могли издавать земные создания. Что-то вроде завывания, переходящего в мерзкое бульканье, присвистывание, а затем снова в вой. Человеческие уши не должны были слышать этот звук, пришедший из другого мира. Из мира, где безраздельно царствует зло, тянущее к себе человека и его мир. Зло, для которого не было названия ни в одном человеческом языке, но с которым, как со страхом чувствовал Айбас, ему предстояло скоро встретиться.

Этот страх вытеснил из его мыслей приятное известие о том, что похищение принцессы Чиенны удалось и что похитители сумели уйти от погони. Он не знал, был ли захвачен и младенец, но по тому, что Братья отказывались отвечать на вопрос, можно было предположить, что нет. Это делало новость еще приятнее. Хотя все приятное было забыто, как только прогремел гром и затянуло свой вой чудовище.

Некоторым утешением могло служить то, что Звездные Братья тоже казались сильно напуганными. Может, Айбас был не единственным, кого мучила мысль о неведомом зле, пришедшем из другого мира, голодном и жаждущем утолить свой голод, о зле, уже готовом вырваться за все поставленные ему преграды.

Айбас заговорил с одним из Звездных Братьев, который более других держал себя в руках. Его голос звучал резко как никогда:

— Что случилось? Ваше животное заболело?

— Оно боится, — последовал ответ.

Айбас даже не потрудился отвернуться, чтобы скрыть чувства, отразившиеся на его лице. То, что могло нагнать страху на это существо, наверняка было смертельно опасно и для любого человека.

Грянул гром, и Айбас с колдуном сжались от страха. Но существо за стеной никак не отреагировало. Поглядев на черное небо, Айбас увидел вспышку молнии, осветившую вершину далекой горы, до ужаса напоминавшую человеческий череп.

Спасибо богам, это был настоящий гром, обычная гроза! Айбас поспешил скрыть свою радость, чтобы колдуны не приняли это за оскорбление. Но они были так поглощены своим бормотанием, что вряд ли заметили бы его, даже начни он бить в барабан и петь военные гимны.

Айбас спустился со стены и направился к деревне. Примерно на середине пути он заметил две фигуры, спрятавшиеся в зарослях кустов ежевики. Следующая вспышка молнии позволила ему узнать медного цвета волосы Виллы и ее длинные тонкие руки, обращенные к небу в молитве. Рядом возвышалась массивная фигура Тайрина, ее отца.

Молитва или другой ритуал? Братьям будет интересно узнать, что их запреты нарушает какая-то девчонка. Ну что ж, отличная возможность для Айбаса заручиться благодарностью Виллы за то, что он не выдаст ее, а предупредит об опасности.

Другая мысль как молния пронеслась в его мозгу, рассекая первую. Никаких неосторожных действий! Никакая женщина не стоит тех неприятностей, которые может навлечь гнев обманутых или рассерженных непослушанием Звездных Братьев.

Когда победа так близка, лучше потянуть время. Потом он поговорит с графом Сизамбри, а уж тот уладит дело с теми, кто в долине Поуджой будет недоволен продажей одной из девушек племени за пределы их долины.

Конечно, граф может и нарушить их соглашение. Но даже тогда Айбасу придется иметь дело со смертным человеком, человеком с большими претензиями, который ни перед чем не остановится, чтобы захватить власть над этой страной, — но не с колдуном, который узнает новости без гонцов и вызывает чудовищ из другого мира.

— Госпожа Райна! Госпожа Райна!

Крик медленно проникал в уши Конана. Он сел и усилием воли выгнал сон из тела и разума. В два прыжка он оказался у двери.

Позади себя он увидел, как мелькнуло загорелое тело Райны, на которое она спешно набрасывала одежду. Конан отодвинул засов и позволил ломившемуся человеку приоткрыть дверь лишь на ширину ладони.

— Госпожа Райна! Госпожа Райна! — все повторял тот.

— На нас снова напали? — раздался ее голос.

Человек не ответил. Он так и остался стоять с открытым ртом, увидев в щель маячившую фигуру Конана. Киммериец в той же комнате, что и госпожа Райна, да еще практически голый.

Конан слышал все мысли, проносившиеся в голове солдата, словно тот проговаривал их вслух. Он видел, как стражник пытается хоть что-то увидеть сквозь щели между досками двери, при этом пошатываясь, так как сильная рука Конана тряхнула его за воротник штопаной-перештопаной рубахи.

Конан открыл дверь шире, чуть не уронив этим движением стоявшего снаружи. Его массивная фигура не давала возможности увидеть хоть что-нибудь внутри дома.

— Твой командир задал тебе вопрос, приятель. Ты что, всегда так плюешь на ее команды? — Конан старался говорить как можно вежливее и без угрозы в голосе.

— Э-э… — все, что прозвучало в ответ.

Конан понял, что, держа человека так крепко за ворот, он просто лишает его всякой возможности что-либо сказать. Он ослабил хватку. Человек дернулся, освободил шею и, уставившись на Киммерийца, похоже, поблагодарил богов, что легко отделался.

— Там, за деревней, какой-то граф Сизамбри, господин…

— Конан из Киммерии, бывший офицер туранской армии, — раздался голос Райны. Она еще не была полностью одета, когда шагнула в дверной проем, но на поясе уже висели меч и кинжал, а на голове надет шлем.

— Госпожа, капитан Конан. Граф Сизамбри утверждает, что этой ночью похищена принцесса Чиенна. Он хочет допросить нас и осмотреть лагерь и багаж.

— Сначала его утопят в верблюжьем навозе, — отрезала Райна.

— Госпожа, с ним пятьдесят человек.

— Действительно так или он только так говорит? — спросил Конан.

Человек прикинул, имеет ли Конан право задавать вопросы, но, взглянув на выражение лица Райны, втянул голову в плечи и произнес:

— Вообще-то мы не видели больше двадцати, но они все там, за деревней.

— Хорошо. Пусть остаются там, пока я не выйду, — ответила Райна.

— Слушаюсь, госпожа.

Дверь за ним захлопнулась, и они услышали, как он бегом помчался к краю деревни. Конан и Райна взглянули друг на друга.

Даже если у графа всего двадцать человек, это все равно больше, чем у Райны. А если в его отряде и вправду пятьдесят бойцов, то эта угроза посерьезнее, чем шайка бандитов, встреченная сегодня утром.

Райна протянула руки к Конану и позволила ему обнять себя, на секунду прижавшись к его мощной груди. Затем поцеловала его и сделала шаг назад.

— Прикрывай мне спину и попридержи язык, дружище. Мы завезли имущество короля Элоикаса в такую даль не для того, чтобы его отобрал сукин сын, который называет себя графом.