Конан заложил входное отверстие еще одним камнем, поднять который вряд ли смогли бы и Трансформы. После этого он отступил назад, стряхнул пыль с ладоней и решил немного передохнуть.
От Камня Курага света было столько, что ему даже приходилось жмуриться. Илльяна, на руку которой было надето кольцо с Камнем, стояла шагах в сорока от него, они произносила заклинание на неведомом Конану языке. Теперь, когда началась ее дуэль с Эремиусом, этого мира для волшебницы уже не существовало.
Конан хотел было подойти к Раине, стоявшей неподалеку, но тут прямо перед его лицом просвистел увесистый камень. Конан вздрогнул и с изумлением воззрился на Бору.
Мальчик улыбнулся:
— Не заслоняй проход, не ровен час, враг появится.
— Ты бы хоть предупреждал…
— Капитан, на это у меня может не быть времени. Вы бы сами вели себя поосторожнее!
Конан рассмеялся. Мальчик был прав.
— Бора, ты лучше не спеши со вступлением в армию. Я и глазом моргнуть не успею, как ты командовать мною станешь!
— Да что вы, капитан! Горца они ни за что в командиры не определят! серьезно ответил Бора.
Они бы говорили еще долго, но тут раздался истошный крик Раины:
— Трансформы! Трансформы!
Эремиус чувствовал, что пот течет по нему ручьями. Суставы заныли с новой силой, но он совладал с болью и смог устоять на ногах. Почти все его оккультные силы были направлены на то, чтобы бороться с Илльяной. По-настоящему управлять Трансформами он уже не мог: достаточно было тем получить ранение или чего-то испугаться, как они тут же выходили из-под его контроля.
Происходило что-то по-настоящему странное. Неужели за эти десять лет Илльяна смогла стать настолько сильной? Нет, нет — этого быть просто не могло! К этому у нее никогда не было задатков!
Эремиус попытался ослабить боль в суставах концентрацией на силе, излучаемой Камнем. Это позволило ему выпрямиться и приступить к очередному заклинанию.
Он не дошел даже до его середины, как боль вспыхнула с новой силой. И только тогда Эремиус неожиданно понял то, чего ему не удавалось понять все эти годы, — он понял, почему ему не дано было победить Илльяну. С ним боролась не только она — с ним боролся и ее Камень и причина у столь прочного союза могла быть только одна.
Впервые за много лет Эремиусу стало по-настоящему страшно.
Казалось, что бою этому конца не будет никогда. От напряжения и усталости у Конана и Раины уже начинало сводить мышцы, а Трансформы все шли и шли нескончаемым потоком.
Конан отер пот со лба и чертыхнулся. В узком проходе появились еще две Трансформы. Одна из них — та, из груди которой торчала стрела, принялась крушить баррикаду, сложенную Раиной и Конаном. Чудище ринулось на нее, и в тот же миг баррикада с грохотом обрушилась, подняв тяжелые клубы пыли.
И тут — тут погруженная в мистический транс Илльяна взлетела и легко коснулась рукой одной из Трансформ. В лицо Конану пахнуло смрадом и жаром, от Трансформы же остались только обугленные кости, от которых поднимался дымок.
Киммериец вспомнил вдруг, что за миг до того, как Илльяна взлетела, чудовище вцепилось своими страшными зубами ей в плечо. Он посмотрел на плечи Илльяны и почувствовал что-то сродни ужасу: на нежных белых плечах ее не было ни царапины!
Илльяна улыбнулась, словно прочитав его мысли.
— Сама я так не умею. Камни… — Конец последней фразы понять было невозможно. Илльяна внезапно посуровела и добавила: — Делать так часто я вряд ли смогу. И все же поддержать вашу атаку я сумею.
— Атаку? — изумился Конан.
— Чему ты удивляешься? Эремиус совсем недалеко. Если мы с Борой прикроем вас с тыла, вы сможете убить Эремиуса и забрать у него Камень. И тогда победа наша будет полной!
— О чем ты говоришь? Какая победа? Ты только посмотри на наши клинки — ими уже и масла не разрежешь!
Илльяна посмотрела на меч так, словно никогда прежде не видела оружия. Взор ее на миг затуманился, она развела руки в стороны, коснувшись кончиками пальцев клинков своих спутников, и застыла.
На глазах у изумленных Конана и Раины клинки их распрямились, лишившись при этом не только покрывавших их в изобилии зазубрин, но и царапин! Конан потрогал лезвие пальцем и поразился еще больше: таким острым оно не было еще никогда!
Эремиус мучительно силился понять, что же происходит в пещере. Трансформы не должны были гибнуть так быстро даже в том случае, если для борьбы с ними использовалась энергия Камня.
Теперь ему уже нужно было спасать самого себя — о чем-то ином до лучших времен можно было и не мечтать.
Киммериец и его спутница вышли из пещеры и направились в его сторону. Трансформы, тут же сообразившие, что враг нападает только на тех, кто оказывается у него на пути, стали с визгом разбегаться в стороны. Люди ступали важно, как боги…
Эремиус сорвал кольцо с Камнем с руки и бросил его наземь. Раздался мелодичный звон. Вместо того чтобы тут же затихнуть, он с каждым мгновением звучал все громче и громче.
Волшебник прижал ладони к ушам, дабы странный этот звон не помешал его концентрации. Если ему повезет — он разом покончит со всеми своими врагами; если нет — он разом потеряет все.
Конан и не предполагал, что он способен бегать так быстро. Теперь он боялся только одного: того, что не сможет совладать с собственными ногами, что несли его по дну долины, туда, где стоял над своим Камнем зажавший руками уши Эремиус.
Теперь от мага киммерийца отделяло всего несколько десятков шагов. Конан преодолел примерно половину этого расстояния, когда вдруг кольцо с Камнем взлетело в воздух. Но теперь оно уже не светилось, нет — теперь оно пело!
Заунывное, протяжное его пенье вызывало в сознании Конана престранные образы. Сначала он увидел себя в объятиях грудастой киммерийской бабы. Это видение тут же сменилось другим: в свете того же очага ему виднелись лица чумазых темноволосых сорванцов, как две капли воды похожих на него самого. Он учил их чему-то очень важному. Еще через миг он увидел себя уже седовласым, вершащим справедливый Суд над теми, кто нарушил закон его деревни…
Все это могло принадлежать ему — для этого ему было достаточно встать к Камню спиной, забыть о Камне… об Эремиусе…
Конан замедлил шаги. Он предавал родную Киммерию, и от этого сердце его наполнялось смертной тоскою, неведомой ему прежде…
В сознание его вихрем ворвалась еще одна песнь — песнь триумфа, которую пел Камень Илльяны. Новые образы закружили пред ним. Он видел себя предводителем огромного воинства, под ним был норовистый иранистанский жеребец, огромные северные звезды немо взирали на него… И еще видел он развалины древнего города, затерянного в пустынях, и гордых прекрасных амазонок, ищущих его любви…
Конан усилием воли изгнал из своего сознания все эти образы, заставив замолчать оба Камня. Они, а вместе с ними и их хозяева, хотели подкупить его. Но этого не удавалось еще никому, — он, Конан-киммериец, поступал так, как подсказывали ему долг и совесть — иных советчиков у него не было.
Убивать создателя Трансформ Конан не собирался, — такая смерть была бы для того не наказанием, но наградой. Конан поступил иначе. Он нанизал кольцо с Камнем на меч и поднял меч так, что кольцо съехало к рукояти.
Эремиус упал наземь, спрятав лицо в ладонях. Конан бросил на него взгляд полный презрения, и, подняв меч над головой, побежал назад.