Я стащил пальто и осторожно осмотрел раненую руку. Доминик Флипсайд действительно распорол ее от запястья до локтя, и по руке текла кровь. После моего осмотра рука заболела еще больше. Признаков исцеления осмотр тоже не обнаружил. Сьюзи быстро и деловито перевязала мне руку, проявив сноровку профессионала и манеры ухода за больными, граничащие с удручающими. За все время она так и не сняла перчатки. Мне хотелось орать или, по крайней мере, сыпать проклятиями, но мне было неудобно, когда раны Томми Забвение гораздо хуже, а он не издает ни звука. Сьюзи завязала концы бинта, и я осторожно согнул руку.

— Позже надо будет наложить швы, — сказала Сьюзи.

— Точно, развесели меня. — Я уставился на тело Доминика. — С такого подлого наемного убийцы станется использовать лезвие с серебряной кромкой Повезло, что у тебя с собой оказались бинты, Сьюзи.

— Повезло, черт возьми. Я всегда ношу полную аптечку. Когда занимаешься охотой за головами, они входят в инструменты ремесла. А ведь есть наниматели, которые запрещают мне включать их в деловые расходы, ублюдки.

Я снова надел пальто. Разрезанный рукав свободно развевался вокруг раненой руки. — Полагаю, — задумчиво сказал я, — они не позволяют тебе это сделать, потому что аптечку может использовать не только ты сама, но и твои жертвы.

— Не будь придурком, Джон. Ты же знаешь, что я всегда привожу их мертвыми. Так меньше бумаг.

Мы осмотрели Томми Забвение, который все так же сидел, прислонившись спиной к стене Церкви Святого Иуды. Сьюзи впихнула его внутренности на место и обернула его живот полумилей бинтов, но они уже промокли насквозь от свежей крови. Лицо Томми было серым и усеянным каплями пота. Его глаза были широко раскрыты и неподвижны, а губы дрожали. И не было ни одного чертова способа, чтобы помочь ему сконцентрироваться достаточно сильно и надолго, чтобы исцелить себя.

— Мы должны доставить его обратно в «Странных Парней», — тихо произнесла Сьюзи. — И побыстрее.

— Я не могу использовать ни свою Членскую Карту, ни его, — я говорил так же тихо. — Лилит нашла способ проникать в них. Она зажимает меня, Сьюзи, а я не могу позволить найти себя.

Сьюзи оглядела пустырь из пепла и пыли. На горизонте ненадолго вспыхнуло странное сияние.

— Мы далеко от бара, Джон. Далеко от всего цивилизованного. Томми не выдержит, если нам придется пешком пробираться сквозь зоны военных действий. Черт, я даже не уверен, что мы сами выдержим. Плохи дела… Как насчет того, чтобы нам пойти к Святому Иуде и помолиться о чуде?

— Как насчет того, чтобы пойти тебе? — спросил я. — А мы с Томми посмотрим. С безопасного расстояния. Широко известна политика абсолютной нетерпимости Святого Иуды, когда дело касается грешников.

— Не могли бы вы двое потише, если вам не трудно? — хрипло сказал Томми. — Я тут умираю, и у меня болит голова.

— Он бредит, — сказала Сьюзи.

— Хотелось бы, — ответил Томми.

Сьюзи наклонилась ко мне, приблизив губы вплотную к моему уху.

— Возможно, мы окажем ему услугу, убив его прямо здесь, Джон. Все лучше, чем заставить его умирать по кусочкам, таща его через зоны военных действий. Его крики обязательно привлекут внимание. Я могу это сделать. И буду очень гуманной. Он даже ничего не почувствует.

— Нет, — ответил я. — Я не позволю ему уйти. Я не позволю ему умереть. Он спас мне жизнь. Он прополз двадцать футов по грязи с полудюжиной пуль в животе, чтобы поджечь душу-изгоя. Один из самых отважных поступков, какие я только видел. Во время нашего путешествия в Прошлое я не был тем героем, каким он хотел меня видеть. Но он был героем для меня.

Я вспомнил слова Ларри Забвение, сказанные в жалком последнем укреплении моих Врагов в будущем. «Он доверял тебе, хотя у него были все основания этого не делать. И когда они свалили его, ты просто стоял, глядя, как он умирает, и не сделал ничего, чтобы помочь».

Я посмотрел на Сьюзи. — Как ты сюда попала?

— Эдди Бритва вырезал в воздухе дверь своей бритвой, открывая брешь между там и здесь. Все, что мне нужно было сделать, это пройти сквозь нее. — взгляд Сьюзи был холодным и решительным. — Хочешь его спасти, значит, остается только одно. Используй свой дар, Джон. Найди обратный путь в бар.

— Использовать мой дар — это то же самое, что использовать Карту, — с неохотой буркнул я. — Еще один шанс для Лилит найти меня. Если постоянно пинать удачу, однажды она кончится. Но… сейчас я бы оценил шансы Томми гораздо хуже, чем свои. Ладно.

Я запустил свой дар, концентрируясь как можно сильнее, чтобы найти выход из этой путаницы. Не для меня, а для моих друзей. Потому что оба они пришли за мной, когда я в них нуждался. Я давил, до боли стиснув зубы. Пот градом катился по моему лицу. Я чувствовал, что рядом, рукой подать, есть какой-то шанс, какая-то возможность. Что-то, что все мы упустили. Я концентрировался, пока в голове не начала пульсировать боль, заставлял свой внутренний взор, свой личный глаз сосредоточиться на том, что мне было нужно. И, наконец, мой Взгляд показал мне дверь, или, по крайней мере, некую квинтэссенцию двери, висящую передо мной. Это было отверстие, сделанное Эдди Бритвой, его божественной волей и ужасной опасной бритвой. Дверь закрылась за Сьюзи, когда Эдди перестал о ней думать, но сотворенная им трещина по-прежнему была здесь, но только потенциально. Я почувствовал, что мои губы растягиваются в усмешке черепа, злее которой не придумать. Я снова был в игре. Я почувствовал движение Сьюзе, прижимающейся ко мне, успокаивающей меня одним своим присутствием, но не мог ее видеть или слышать.

Я ударил возможную дверь всей своей силой воли, все мои мышцы закаменели от напряжения, желудок сжался так, что я чуть не закричал от боли, но медленно, дюйм за дюймом и мгновение за мгновением, дверь становилась все более реальной и явной. Пот лил с меня ручьем, все тело болело, а голова была готова разлететься на части в любой момент. Кровь хлестала не только из носа и ушей, но сочилась даже из-под век. Я что-то серьезно себе повредил, проталкивая свой дар сильнее, чем когда-либо раньше. Дыхание становится резким и быстрым, сердце бешено колотится в груди, а обзор сузился настолько, что единственным, что я видел, была дверь, настолько реальная для меня, насколько я сам ее такой делал. Я не чувствовал своих пальцев. Не чувствовал раненой руки. Страшный холод растекался по телу. Я рухнул на колени, но даже не почувствовал удара. Я чувствовал только, что Сьюзи стоит на коленях рядом со мной, выкрикивая мое имя, но даже это было далеким и слабым.

Дверь распахнулась, и я издал резкий и хриплый крик победы. Дверь висел в воздухе перед нами, отверстие, окно в пространстве, висящее само по себе. Я закрыл мой дар, но дверь осталась. Я пробил ее силой своей воли. Зрение, слух и ощущения спешно восстанавливались. Сьюзи стояла рядом со мной на коленях, тряся меня за плечо затянутой в перчатку рукой и крича мне прямо в ухо. Я медленно повернул голову и улыбнулся ей, кровь заливала мне губы, и смог произнести лишь что-то неопределенное. Она увидела, что я вернулся, и перестала кричать. Она вытащила на удивление чистый носовой платок из своей кожаной куртки и вытирала кровь, пот и слезы с моего лица. Когда я полностью пришел в себя, она помогла мне снова встать на ноги.

Через брешь в воздухе я мог заглянуть прямо в «Странных Парней». Уокер с Алексом Морриси смотрели с обратной стороны, на их лицах застыло почти комичное удивленное выражение. Я радостно помахал им рукой, и они оба быстро очнулись. Сьюзи хотела помочь мне пробраться сквозь дверь.

— Нет, — я заставлял себя говорить. — Сначала Томми. Я исцелюсь. Он — нет.

Она кивнула и отпустила меня. Я слегка качался, но остался стоять. Сьюзи подняла Томми на руки, словно ребенка, и отнесла к двери. Он вскрикнул единственный раз от внезапной новой боли, но это того стоило. Крутой парень, для изнеженного экзистенциалиста. Сьюзи доставила его в бар через отверстие и вернулся за мной. Я сам прошел через дверь, но это мне дорого обошлось. Я слишком загнал себя, и у меня было сильное предчувствие, что позже мне придется заплатить за это. Конечно, в моих жилах была кровь оборотня, но одному Богу известно, насколько она была разбавлена, пройдя через Белльe и Сьюзи, прежде чем попасть в меня. Сьюзи держалась ко мне поближе, готовая меня подхватить, если я начну падать.

Есть ли лучшее определение для любви?

Мы снова оказались дома, в «Странных Парнях», и я ощутил, как за мной плотно смыкается дверь. Алекс уже уложил Томми Забвение на стол, а Бетти и Люси Колтрейн спешно готовили необходимые заклинания исцеления. В звуках, которые Томми издавал при дыхании, ничего хорошего не было. Я хотел к нему подойти, но мне вдруг стало одновременно и жарко, и холодно, а бар вокруг меня закачался. Сьюзи подвела меня к стулу, на который я с благодарностью рухнул. Я проверил себя, насколько смог. Я не обнаружил больше кровотечений, и мое тело вновь обрело чувствительность. Было чертовски больно. Сьюзи, властно щелкнув пальцами, потребовала от кого-то чистую воду и тряпку, а потом принялась приводить в порядок мое лицо. Было приятно чувствовать на своей коже прохладную голову, и моя голова снова начала опускаться.

Передо мной стоял Эдди, настойчивая серая личность, одетая в обычное грязное пальто, и задумчиво меня рассматривал лихорадочно-блестящими глазами. В руках у него была бутылка минеральной воды «Перье». Вокруг него жужжали мухи, а вблизи его ароматы валили с ног.

— Ты заново открыл мою дверь, — сказал он наконец своим тихим, призрачным голосом. — Я не знал, что ты способен на такое. Вряд ли кто-то еще сможет это сделать.

— Ага, хорошо, — ответил я, как можно небрежнее, — кто лучше собственной матушки сможет вдохновить вас на новые высоты.

Уокер принес мне стакан полынного бренди. На самом деле я бы предпочел чудесную ледяную колу, но отдал должное самой мысли. Я кивнул в знак благодарности, и он кивнул мне в ответ. Получилось слегка демонстративнее, чем обычно между нами. Похоже, мы сближались, нравилось это нам самим или нет. Сьюзи закончила вытирать мое лицо, критически осмотрела свою работу, кивнула и отбросила в сторону окровавленную тряпку. Она присела на край стола лицом ко мне и сосредоточилась на чистке своего двуствольного обреза.

На соседнем столе бился Томми Забвение, пока Алекс проделывал с ним все необходимые, но все-таки болезненные процедуры. Бетти и Люси Колтрейн прижимали Томми, используя все свои немалые силы, а сам Томми использовал такие выражения, какие и не ожидаешь услышать от изнеженных экзистенциалистов. Лечение у Алекса, как правило, быстрое, жестокое, но действенное. Он что-то напевал на старо-саксонском, поливая густой бледно-синей противной массой открытые кишки Томми, а Мертвец, тем временем, с интересом таращился из-за его плеча.

— Если хочешь, могу одолжить тебе немного клейкой ленты, — предложил он. — Я всегда считал скотч очень полезным.

— Убирайся к чертовой матери от моего пациента, язычник, — сказал Алекс, не отрываясь от своего занятия. — Или я заклею тебе рот этим суперклеем.

— Суперклей? — задохнулся Томми. — Ты собираешь меня при помощи суперклея? Я требую экспертизы!

— Все нормально, крикливый гаденыш, — отрезал Алекс. — А теперь заткнись и дай мне сосредоточиться. Для пехоты во Вьетнаме суперклей был в самый раз. Тебе все равно совсем даже не нужна вот эта нижняя часть кишечника… Вот здесь. Вот она. Дай несколько минут, чтобы клей и заклинания схватились между собой, и можешь сесть. У меня тут пули. Не хочешь сохранить их на сувениры?

Томми назвал Алекс точное место, куда ему следовало засунуть себе эти пули, и каждый выдавил из себя подобие улыбки. Я огляделся по сторонам, разглядывая немногочисленных посетителей бара. Моих последних союзников в борьбе с Лилит. Их действительно было очень мало. Я посмотрел на Уокера, и он пожал плечами. Он вернул себе свое спокойствие, но по-прежнему выглядел очень усталым.

— Все остальные мои люди или в поле, делая все, что возможно, или пропали, скорее всего — мертвы. Те, кого ты видишь… — это все, что осталось.

Здесь же был Алекс Морриси, вытирающий окровавленные руки грязной тряпкой со стойки, весь, как обычно, в черном, вечный траур в его жизни закончится, если он перестанет быть Алексом Морриси. Он глянул на меня сердито и что-то пробурчал по поводу, бардака, в который я превратил его заведение, но я знал, что на самом деле мысли его совсем не об этом. Томми Забвение уже сидел на столе, уныло разглядывая изорванные и окровавленные обрывки кружевная рубашка. Он почти весело кивнул мне и показал большой палец. Бетти и Люси Колтрейн восседали на стульях, с которых, не теряя бдительности, могли продолжать контролировать бар, готовые справиться с любыми захватчиками. Они выглядели мускулистыми, как всегда, но вокруг их глаз залегли глубокие черные круги от усталости.

Тут же небрежно разгуливал Мертвец в развевающейся пурпурной шинели, и Мисс Судьба в своем кожаный костюме супергероя с маской и плащом. Гордо стояла моя несовершеннолетняя секретарша Кэти Барретт в черной кожаной куртке не по размеру, увешанной значками. Я остановился и пристально посмотрел на нее.

— Кэти… почему на тебе черная маска-домино?

— Мисс Судьба объявила меня своим закадычным другом! — Кэти было весело. — Я подумываю назвать себя Мстителем Смертельного Укуса [12]Deathfang theAvenger
, или, может быть…

Я на миг зажмурился. Подростки…

Эдди Бритва по своему обыкновению стоял слегка в стороне. Эдди не был публичным человеком. Жюльен Адвент нянчил бокал шампанского и курил длинную черную сигару . Как всегда, он был вылитым элегантным джентльменом викторианской эпохи, вот только его оперный плащ был измят, разорван и даже местами прожжен. Изо всех нас он больше всего походил на настоящего героя, высокого, отважного и несгибаемого. Потому что им он и был. Ларри Забвение в грязный и потрепанный костюме от Gucci ободряюще стоял рядом со своим братом, и коротко кивнул, когда мой взгляд на него наткнулся.

— Вы спасли жизнь моему брату, — сказал он. — Благодарю.

— Обращайтесь в любое время, — ответил я.

Я не позволил Томми умереть. Эта мысль грела меня. Я наконец разорвал четкую связь между своим даром и опустошенным будущим, и это было хорошо, так хорошо. А потом я почувствовал вину, что это заботит меня больше, чем спасение человека, который рискнул своей жизнью, спасая мою. Я стараюсь быть хорошим человеком, но моя жизнь подчас становится чертовски сложной сложной…

— Все мы рады, что ты вернулся, Тэйлор, — в голосе Уокера был некоторый сарказм. — Но лучше бы у тебя нашлись какие-то по-настоящему хорошие идеи, потому что у нас они кончились. Мы проигрываем, Джон.

Снаружи бары были слышны рев неконтролируемых пожаров, грохот взрывов, топот ног, человеческие крики и вопли буйствующих на улицах монстров. Щиты Мерлина все еще держались, но Война подступала все ближе. Мне пришло в голову, что, возможно, это — последнее безопасное место, оставшееся на Темной Стороне. Я вспомнил моих Врагов, прижимающихся друг к другу в их последнее убежище, и непроизвольно вздрогнул.

— Что нам остается? — продолжал Уокер. — Мы использовали открытую конфронтацию, баррикады, тактику «бей-и-беги» и партизанскую войну, но все эти меры смогли лишь замедлить продвижение Лилит. Теперь остались только мы… Все мы по-своему хороши, но она — Лилит. Даже ее детям на протяжении веков поклонялись как богам. Лилит — это такое Могущество, которое находится почти за пределами нашего понимания. И армия ее последователей все время растет. Хотелось бы думать, что большинство из них присоединилось под влиянием угроз и постарается убежать при первой же возможности, но…

Все смотрели на меня, и молчание затягивалось, потому что мне было нечего сказать. У меня не было планов, схем или хотя бы последнего трюка из рукава.

— А ты не мог бы использовать свой дар, чтобы узнать, что Лилит сделает дальше? — спросила Кэти. Мне было трудно смотреть на нее. Она по-прежнему верила в меня. — Твой дар может найти способ, как нам победить ее?

Я медленно покачал головой.

— Я знаю, что ты пытаешься помочь, Кэти, но мой дар так не работает. И каждый раз, когда я вновь активизирую его, я все равно, что поднимаю флаг, чтобы показать Лилит свое точное местонахождение.

— Но ведь ты всегда обнаруживаешь что-то новое, что ты мог бы сделать со своим даром, — сказала Кэти.

— Конкретные вопросы приводят меня к конкретным ответам, — устало ответил я. — Чем более вопрос расплывчат, тем труднее получить на него какой-либо осмысленный ответ.

— Откуда у вас этот дар? — спросил Мисс Судьба грубым и прокуренным мужским голосом. — Я всегда хотел иметь дар, который бы мне помогал. Но мне пришлось добиваться всего упорным трудом и долгими тренировками.

— А я выиграл свой дар в покер, — неожиданно сказал Томми Забвение.

— Это правда, — добавил его брат Ларри. — А блефовал он с парой троек. Я не мог в это поверить.

— Мой дар достался мне в наследство от моей нечеловеческой матери, — сказал я. — Это мое единственное наследство.

— А это уже интересно, — сказал Жюльен Адвент. — Почему только этот дар, а не что-то еще? Я имею в виду, — поскольку твоя мать — древняя Сила и Библейский миф, по-моему, ты мог бы наследовать, по крайней мере, половину этой мощи просто по стечению обстоятельств. Но так как тебе достался один конкретный дар, то это потому, что он — и есть то, что предназначено тебе твоей матерью. Она не собиралась рисковать, делая тебя достаточно сильным, чтобы бросить ей вызов, но ей хотелось, чтобы у тебя был дар находить вещи. Почему?

Подземный толчок встряхнул бар. Затрещали столы, а на скачущем полу танцевали стулья. Заскрипели стены, а длинная деревянная стойка громко застонала. Чтобы не упасть, все прижались друг к другу. Бутылки со стойки падали и разбивались, а светильники раскачивались, как ненормальные. Первой моей мыслью было, что Лилит наконец-то нашла нас и теперь продирается сквозь щиты Мерлин, но возмущения исчезли так же быстро, как и появились, и все снова стало спокойно. Все стояли, готовые защищаться любыми возможными способами.

— Подвалы! — воскликнул Алекс. — Я слышу, как в подвалах что-то движется!

Все замолчали, прислушиваясь. Ничего хорошего из подвалов под «Странными Парнями» выйти не может. Наконец, мы услышали слабый звук — это совершенно определенно были шаги, кто-то поднимался по лестнице, ведущей в бар. Медленной, размеренной, неумолимой поступью. А потом люк позади стойки с треском распахнулся, и в бар вошел древний колдун Мерлин. Мерлин из Камелота, единственное порождение Дьявола единородного сына, восстал в совем собственном мертвом теле, все еще покрытом могильной грязью. Я знал, что гигантское распятие не сможет его удержать, если он захочет выйти.

Мерлин, не спеша, вышел из-за стойки, наслаждаясь шоком и мрачными предчувствиями, написанными на лицах каждого. Алекс пялился на него, разинув рот. Он еще никогда не видел своего предка, потому что до сих пор Мерлин всегда проявлялся в его теле. На сей раз реальное мертвое тело Мерлина восстало от его длительного отдыха усилием его сверхъестественной воли.

Мерлин Сатанинское Отродье. Человек, рожденный Адом и ставший воином Небес. Пугающий до дрожи и тех, и других.

Его длинное костлявое лицо можно было назвать уродливым, и два сгустка пламени прыгали в пустых глазницах, оставшихся на месте его глаз. (Говорят, у него глаза его отца…) Его длинные седые волосы и борода были жесткими от покрывающей их старой глины. Кожу, туго обтягивающая его костяк, покрывали трещины и пятна грубого мха, но для того, кто умер и был похоронен уже пятнадцать сотен лет, он был в прекрасной форме. На нем были одеяния мага, в которых его похоронили, — длинная алая мантия с золотым шитьем вокруг воротника. Эту мантию я запомнил. Он был в ней в Прошлом, в котором я убил его. Мантия распахнулась, открывая голую грудь, покрытую друидскими татуировками, разрывавшимися большую зияющей дырой, сквозь которую я своими руками вырвал живое сердце из его груди. Тогда мне казалось, что для этого были очень важные причины. Насколько мне было известно, Мерллин не знал, что именно я забрал сердце.

Мерлин шагал через бар, а столы и стулья отодвигались, убираясь с его пути. Его мертвая плоть издавала при каждом движении низкие звуки, и с него осыпа лась могильная земля. Он не дышал. Он проигнорировал Эдди Бритва, стоящего наготове, сжимая грязной рукой свою опасную бритву, сияющую невыносимо ярким светом. Он проигнорировал Сьюзи Стрелка, провожающую каждое его движение стволами двуствольного обреза. Он проигнорировал Мертвеца, Жюльена Адвента и всех остальных. Он шел прямо ко мне, растянув мертвые губы в безрадостной улыбке, обнажившей коричневые зубы и серый кожистый язык.

Он остановился прямо передо мной и даже слегка поклонился.

— Вот мы, наконец, и встретились, — сказал он тоном всеми любимого дядюшки. — Двое сыновей знатных родителей, единственное желание которых — чтобы их оставили в покое, и они могли бы создавать свои собственные судьбы. Я был рожден, чтобы стать Антихристом, но отказался от этой чести и пошел своим путем. У нас с тобой всегда было много общего, Джон Тэйлор.

— Что привело тебя сюда, колдун? — спросил я, заставив себя говорить легко и спокойно. (Первое правило работы на Темной Стороне — никогда не позволяй никому заметить, что ты испуган, иначе об тебя каждый будет вытирать ноги). — Что заставило тебя после всех этих столетий покинуть твою могилу?

— Чтобы сказать тебе то, что ты должен знать, — ответил он, продолжая улыбаться своей нервирующей улыбкой. — Я знаю, почему твоя мать даровала тебе только один дар, когда могла сделать тебя одним из самых Могущественных сущностей на Темной Стороне. Я стар и мудр, и мне известно многое, чего я даже не должен был знать. Смерть не заставила меня прекратить слушать и учиться. Лилит дал тебе этот единственный дар и ничего более, потому что намеревалась использовать и тебя, и его после своего возвращения. Твой дар найдет для нее то единственное, что даст ей возможность полностью контролировать всю Темную Сторону.

— Можно подумать, что ты только что все это придумал. Тебе не кажется, что, если бы она могла переделать Темную Сторону по своему желанию, она бы уже сделала это? Но ее создание слишком сильно выросло и изменилось за долгие века ее отсутствия, стало чем-то гораздо большим и бескомпромиссным, чем ей когда-нибудь могло прийти в голову… Иначе зачем при таком могуществе Лилит для подчинения Темной Стороны требуется армия?

— Почему ты не появился раньше? — резко спросил Уокер. — Мы могли бы воспользоваться твоей помощь. Зачем было ждать до тех пор, когда станет уже слишком поздно?

— Но здесь сейчас, потому что вы, наконец-то, задали правильный вопрос, — ответил Мерлин, глядя, по-прежнему, только на меня. Он взял стул и уселся напротив меня в позе, напоминающей восседание на троне. Его присутствие в помещении доминировало, притягивая к себе все взгляды. — Итак, я восстал, и Лилит скоро будет знать, что я вернулся. Она будет знать, куда прийти, чтобы найти меня. Она должна сразиться со мной, поскольку я ее единственный реальный соперник. Она никогда не будет чувствовать себя в безопасности, пока не увидит меня уничтоженным и поверженным.

— Вы сможете ее остановить? — спросил Жюльен Адвент.

Мерлин проигнорировал его, а его пламенеющий взгляд был все так же сфокусирован на мне.

— Защиты, поставленные мною вокруг этого бара, не смогут удерживать ее вечно. Очень скоро она будет здесь. И если она найдет меня в моем нынешнем состоянии, она будет уничтожит меня одним взглядом или словом, и будет смеяться, делая это. А потом она возьмется за тебя, Джон, сделает своей куклой и использует твой дар, как свой собственный. Как она и запланировала с самого начала.

Я долго размышлял над его словами, и за это время тишина стала полной. — Но теперь-то ты здесь, чтобы все исправить. Потому что у тебя тоже есть свой план, не так ли, Мерлин?

Он кивнул. — Да. Есть.

— Конечно, есть. Ты же Мерлин Сатанинское Отродье, и план у тебя есть всегда.

— Не втягивай в это моего отца, — сказал Мерлин. — Тебе прекрасно известно, что мы с ним никогда не ладили. Теперь, Джон Тэйлор, я хочу, чтобы ты использовал свой дар для меня. Я хочу, чтобы ты нашел мое пропавшее сердце и принес его мне. Я хочу снова вложить его в свою грудь, а потом… А потом я покажу тебе магию и волшебство за пределами твоих самых смелых мечтаний! Я снова буду жить, мое тело напонится силами, и возвратится вся моя прежняя сила! Я стану величайшим магом этого Времени, и, наконец, свободно выйду из этого бара… чтобы указать Лилит на ошибочность избранного ею пути.

Возникла длинная пауза. Я огляделся. Было ясно, что никому за исключением Мерлина и в голову не пришло, что это было хорошей идеей.

— Ты можешь победить Лилит, — сказал я, наконец. — Или проиграть. Но даже если ты победишь… кто сможет утверждать, что ты не окажешься такой же угрозой, как и она?

Все посмотрели на меня, а потом на Мерлина. Он медленно поднялся из своего кресла, его мертвая плоть скрипела и ворчала, но я остался стоять, не отводя от него взгляда.

— Я могу заставить тебя найти мое сердце, — сказал Мерлин.

— Нет, не можешь, — ответил я.

Мы в полном молчании уставились друг на друга. Я смотрел в огонь, бывший его глазами, и никогда в жизни мне не было настолько холодно. Но, в конце концов, Мерлин первым отвел взгляд и тяжело опустился на стул. Я тоже быстро сел, чтобы никто не заметил, как сильно дрожат мои ноги. Вокруг раздавались отчетливые шепотки, но я лишь сухо кивнул. Я был единственным, кто знал, что я блефую.

— С меня хватит, — решительно заявил я. — Хватит предположений, предостережений и предсказаний гибели. Сейчас самое время добраться до сути, время раз и навсегда узнать правду. Вы все были правы, Кэти. Единственный способ выяснить, что мне необходимо знать, — это использовать мой дар. Так, дар, почему Лилит даровала тебя мне?

Я был готов к новой борьбе, новой концентрации воли, которая наполовину убьет меня, но в конце концов все оказалось таким же простым, как глубокий вдох. Словно мой дар всю жизь дожидался, когда я задам этот единственно важный вопрос. Моя тень, отделившись от меня, встала передо мной, приобретая форму и материальность, пока не стала точной копией меня, даже в том же белом пальто с хлопающим рукавом. Моя точная копия в каждой детали, кроме глаз, наполненных тьмой. Она прислонилась к столу, сложив руки на груди и насмешливо мне улыбаясь.

— Долго же до тебя доходило, — сказал двойник. Его голос был ровным, уверенным, с легкой откровенной издевкой. — Ну, я здесь, Джон. Твой дар, облеченный плотью, готов ответить на все твои вопросы.

— Ладно, — сказал я. Во рту пересохло. — Как вы работаешь? Как получается, что ты всегда можешь найти то, что скрыто от всех остальных?

— Легко. Я заглядывая непосредственно внутрь само й реальности. Я вижу все, что есть, все сразу. На самом деле я — гораздо большее, чем ты когда-либо позволял мне быть, Джон.

— Черт, — тихо сказал Томми. — А вот это… действительно жутко.

— Почему Лилит дала мне тебя?

— Потому что она собирается использовать тебя, чтобы найти Говорящий Пистолет. Самое мощное оружие в мире. Он изначально создавался, чтобы убивать ангелов и демонов, но он может гораздо больше. Лилит будет использовать Говорящий Пистолет, чтобы переделать Темную Сторону по-своему. Вернуть ее к тому, чем она ее изначально предназначала, до того, как Человечество заразило и извратило ее истинное назначение и природу. Давным-давно она отвечала за создание Пистолета. Из ребра и плоти Адама была создана Ева, а после возвращения Лилит из Ада, где она возлежала с демонами и рождала чудовищ — из ее ребра и плоти был создан Говорящий Пистолет. Божественными Механиками

— Точно, — вдруг сказала Сьюзи. — Это было выгравировано на ложе Говорящего Пистолета, «Abraxus Artificers. Старая марка, решаем проблемы с самого начала». У меня всегда здо рово получается запоминать то, что относится к оружию.

— Очень хорошо, — сказал мой двойник. — А теперь заткнись и слушай, может быть, чему-нибудь научишься. Божественные Механики были потомками Каина, первого убийцы. Иначе как бы они могли разрабатывать сверхъестественное оружие уничтожения? — Мой двойник сделал паузу. — Вы должны понимать, что я говорю иносказаниями, представляющими собой гораздо более сложную реальность? Хорошо. Тогда продолжим. Говорящий Пистолет был разработан, чтобы произносить наоборот отзвуки изначального Слова Творения, звучащего во всем, давая каждой отдельной вещи ее истинное тайное имя. Произнося это тайное имя задом наперед, Говорящий Пистолет может тем самым превратить в ничто или развоплотить все, что угодно. Но Говорящий Пистолет может использовать только обладатель достаточной силы, кто-то, давший для этого свою плоть — чтобы произносить наоборот эти тайные имена, изменяя таким образом их сущность. Лилит использует Говорящий Пистолет, чтобы произнести наоборот имя Темной Стороны, превращая ее в то, чем она должны была стать согласно ее желанию. Лично я жду не дождусь, чтобы увидеть, что она собирается сделать…

— Хватит, — сказал я и закрыл свой дар. Он не сопротивлялся, просто рухнул назад, в темноту, и моя тень вновь стала просто тенью, и все. Вот только вряд ли я когда-нибудь снова смогу рассматривать ее только с такой точки зрения. Или по-настоящему доверять своему дару, зная, что он жил во мне, как паразит.

— Что ж, — наконец произнес Уокер, — у кого Говорящий Пистолет? Мои люди потеряли его след.

— Я в последний раз видел его здесь, в этом баре, со Сьюзи Стрелком из будущего, — сказал Алекс, виновато взглянув на Сьюзи. — Прежде, чем Мерлин изгнал их обоих.

— Не смотрите на меня, — сказал Мерлин. После того, как я победил в единоборстве взглядов, его голос звучал гораздо слабее. — Я только отпустил их. Сейчас они могут быть где угодно. Или когда угодно.

— Последний раз я видел его в Настоящем, у Эдди, — Я смотрел на Эдди. Все смотрели на него, и он медленно кивнул. — С его помощью ты убивал ангелов Сверху и Снизу во время войны ангелов, — сказал я, стараясь, чтобы в голосе не было даже намека на вызов или конфронтацию. — Что ты с ним сделал, Эдди?

— Я подарил, его, — совершенно спокойно ответил Эдди Бритва. — Дедушке Время. Единственному известному мне Существу, достаточно могущественному, чтобы его контролировать и не попасть под его влияние.

— А я думала, что единственное, что тебя интересовало — это покарать плохих парней, — сказала Сьюзи.

— Нет, — сказал Бритва Эдди. — Мне хотелось подвергнуться епитимии. В этом вся разница. Все время, пока Говорящий Пистолет, находился у меня, я чувствовал его воздействие, он пытался меня соблазнить своей неуемная жажда смерти и разрушения. Но я должен был быть там и сделать это. И теперь я стал чем-то еще.

— Согласно последним рапортам моих агентов Лилит разрушила Башню Времени, — тяжело проговорил Уокер. — Превратила ее в мусор. Дедушка Время мертв, а Говорящий Пистолет погребенными под завалами вместе с ним.

— Нет, — сказал я, чувствуя, как во мне заново воскресает надежда. — Штаб-квартира Времени на самом деле не на Темной Стороне. Башня была лишь средством, чтобы человек мог с ним поговорить. Есть другой способ добраться до него… Итак, кто ради славы готов на самоубийство? И не говорите все сразу.