К ночи поднялся ветер. Даже с другой стороны дома был слышен рев океана. Волны с грохотом разбивались о скалы. Я не могла уснуть, прислушиваясь к ужасным завываниям бури. Мне казалось, что под следующим порывом ветра наш дом не выдержит, рассыплется в прах, а я окажусь под его руинами.

Утром океан все еще был неспокойным, в доме был слышен его тревожный рев. Только тогда стало понятно, почему вокруг сада выстроена такая крепкая каменная стена. Если бы не она, сад давно уже разметало бы — впрочем, несмотря на защиту стены, он находился в плачевном состоянии.

За завтраком все мы довольно бледно улыбались друг другу. Похоже, никто из нас не спал в эту ночь, за исключением разве что Мэри. Чтобы ее потревожить, нужно, как минимум, землетрясение.

— В такую погоду мне начинает казаться, что я должна была бы ухватиться за предложение Стэнли не раздумывая, — призналась тетя. — Если вдуматься, подходящее ли здесь место для детей?

— Да, правда, я слышала, что на Атлантике бывают довольно сильные штормы, но мне кажется, сегодня ночью было что-то особенное. К тому же дети обычно крепче, чем мы думаем. Может быть, маленьким негодяям это, наоборот, покажется захватывающим приключением. — Казалось, Гленн такие мелочи, как шторм, не беспокоили. — А если такая погода будет стоять несколько дней подряд, мы будем использовать подвал под игровые комнаты. Мы ведь еще их до конца его осмотрели.

Тетя Хетти с Гленн собирались на утреннюю службу в Труро. Сначала я хотела поехать с ними, но потом передумала и осталась дома, под тем предлогом, что хочу закончить одну картину. Тетя спросила, не буду ли я возражать, если Мэри поедет с ними. Я не возражала, но воспротивилась сама Мэри. Надо же готовить завтрак! Гленн отказалась от завтрака, заявив, что они перекусят в Труро. Тетя была уверена, что я тоже прекрасно обойдусь без помощи Мэри и сама смогу приготовить себе обед. Если погода улучшится, они потом поедут куда-нибудь покататься. Такой план меня вполне устраивал.

Я натянула на рамку новый холст, а как только это сделала, зазвонил телефон. Это был Дэвид. Голос его звучал бодро, как обычно. Видимо, слабость и тоска прошли.

— Я помню, что мы договорились с тобой встретиться во вторник, если погода позволит, но сегодня я в отличном настроении, и мне очень не хватает хорошей компании. Как ты думаешь, ты можешь привезти ко мне завтра твою тетю с ее подругой? К тому же есть повод кое-что отпраздновать — я почти уже закончил первый вариант новой пьесы.

— Дэвид, как я за тебя рада! Уверена, они с удовольствием примут твое приглашение. Тетя Хетти давно уже хочет с тобой познакомиться. Гленн тебе тоже понравится — она милая и совсем не похожа на строгую учительницу.

— Это надо понимать так, что твоя тетя похожа? — усмехнулся он.

— Нет, конечно. Но для меня она просто тетя — моя милая тетя Хетти.

Мы еще немного поболтали, и я подумала, как ему сейчас, должно быть, одиноко в его пустом бунгало. Я забыла спросить, не пострадал ли его чудесный сад во время урагана, но надеялась, что он достаточно хорошо защищен высокой стеной и не подвергся особому разрушению. Едва мы закончили разговор, как позвонили в дверь. Я открыла ее и увидела, что ветер начал понемногу стихать, — видимо, самый страшный разгул стихии остался позади. На крыльце стоял помощник Бейтса Эрни Шоу с широкой улыбкой на лице.

— Ваша машина в полном порядке. Мотор работает бесшумно, как во сне. Если хотите, я загоню ее в гараж.

— Да, пожалуйста, Эрни. Только поставь ее, пожалуйста, ближе к стенке. У нас сейчас гостит подруга моей тети — у нее своя машина.

— Там много места, две машины легко уместятся. Гараж большой. Когда мистер Карфорд был жив, они держали две машины — «ягуар» и «минц».

Вот еще информация к размышлению. Дороти и Генри явно ни в чем себе не отказывали. Когда Эрни ушел, я взяла в ящике письменного стола ключи от подвала, прихватила с собой карманный фонарик и, спустившись в подвал, направилась прямиком к дубовой двери. Сегодня даже в подвале был слышен отдаленный рев океана. Когда я прошла в дубовую дверь, он затих и стал почти неразличим. Интересно, почему? Я снова вышла через дверь — опять стал слышен шум океана. Я обошла все помещение и осмотрела стены. Все они казались на первый взгляд абсолютно ровными, без дверей и окон. Возможно, конечно, какая-нибудь дверь была заставлена старой мебелью. Но если так, мне все равно одной ее не сдвинуть, к тому же я была уверена, что эту мебель не двигали уже долгое-долгое время. Меня заинтересовал старый комод у стены. Он оказался пустой, зато когда я открыла ближайший сундук — из него пахнуло густым запахом нафталина. В сундуке лежали старые портьеры, переложенные листами газеты. Я представила себе их на фоне светло-серых стен, с ковром цвета тусклого золота на полу, креслами оливкового оттенка и, увлекшись, забыла, зачем сюда спустилась — ведь собиралась проверить замки на другой двери, ведущей из подвала. Но вместо этого вернулась в свою комнату и принялась делать наброски гостиной — главной моей задачей было создать фон для великолепных старых портьер, лежащих в сундуке. Я изобразила их спадающими мягкими складками от потолка до пола. Получилось красиво. Мне захотелось, чтобы тетя поскорее увидела мой рисунок, и в это время раздался звонок в дверь.

На пороге стоял Джонатан, его густые волосы были взъерошены ветром, щеки горели от быстрой ходьбы — видимо, он поднимался к нам наверх почти бегом.

— Ну и погодка, — начал он. — Мне казалось, что у нас крышу сорвет. Такого ветра не было уже несколько лет, это точно. Кстати, на побережье много разрушений. Ты не собираешься хотя бы из вежливости пригласить меня зайти?

— В доме, кроме меня, никого нет. Все уехали на службу. Странно, что тебе об этом не донесли.

— Мои информаторы сегодня носов не высовывали из дома. Все равно ты могла бы меня пригласить. Или тебя это скомпрометирует?

— Не думаю, что такие мелочи, как репутация порядочной женщины, имеют для тебя значение. — Особенно если вспомнить, как той ночью он держал в объятиях Джиллиан.

— Ты не поверишь, как трепетно я отношусь к репутации женщин — или к своей собственной, даже не знаю.

Я ничего не ответила. Кинув взгляд на часы, я увидела, что уже четыре часа. Значит, я пропустила не только завтрак, но и обед. Повернувшись к нему спиной, я направилась на кухню, предоставив ему самому зайти и закрыть за собой дверь.

— Собираюсь пить чай, — проскрипела я не особенно любезно. — Будешь со мной?

— Невзирая на тот факт, что тебе было бы приятнее на моем месте видеть кого угодно, хоть самого Вельзевула, я все же побалую себя чашечкой горячего чая.

Когда я увлекаюсь чем-то, то могу совершенно забыть про еду, но потом мой здоровый аппетит возвращается и берет свое. Так случилось и на этот раз. Я достала и разогрела вчерашние пончики, потом заварила чай. Оставался еще небольшой кусок фруктового пирога. Мы поели на кухне, почти не разговаривая. Я нарочно держалась холодно, хотя и понимала, что веду себя как глупая школьница. Если я хочу выяснить, почему дверь в старой части дома была сначала закрытой, а потом оказалась открытой — так вести себя не годится. Но я не могла просто играть роль. Что ему известно? И известно ли ему вообще что-нибудь? Когда мы закончили пить чай, я вдруг вспомнила, что он отвлек меня от наброска нового декора гостиной. Мне не терпелось его доделать.

— Мне нужно закончить работу. Я не отказала тебе в гостеприимстве, а теперь прости, некогда. Тетя вернется не раньше вечера, если ты пришел к ней. К тому же у тебя тоже в доме гость.

— Брайан куда-то уехал по своим делам на весь день, несмотря на непогоду. И на самом деле я пришел к тебе. Хотел спросить, не хочешь ли ты сегодня поужинать со мной. Если ты, конечно, не собираешься пойти в церковь на вечернюю службу. Можно было бы съездить в Фалмут. Может быть, там кинотеатр открыт.

Я не могла себе представить такой неслыханной наглости с его стороны. Но потом вспомнила: ведь он не знает, что я случайно подглядела в окно его дома — как он с любовью держал в объятиях Джиллиан и терся щекой о ее волосы. Оказалось, что пощечина, которую я ему залепила, не произвела на него никакого действия. Но что было хуже всего — на самом деле мне очень хотелось поехать с ним, очень! Я попалась на его беспечное обаяние, как это было у меня когда-то с Гэри. Собрав последние силы, я улыбнулась:

— Прости, Джонатан, не могу. У меня много дел. Может, пригласишь лучше Джиллиан? Мне кажется, ей здесь очень скучно, почти никаких развлечений.

Его ухмылка стала совсем нахальной.

— Джиллиан занята другим.

Его сходство с Гэри сразу же исчезло. Гэри спросил бы, при чем тут Джиллиан — ему нужна была только я, больше его никто не интересовал. Джонатан вел себя более дерзко, играл в опасную игру. Я готова была снова влепить ему пощечину.

— Ну, найди тогда еще кого-нибудь, не знаю, или поезжай один! — Я проскочила мимо него в гостиную, зная, что он войдет следом за мной, и взяла мой блокнот.

— О, планы по переделке, — заметил Джонатан. — Интересно. Черт возьми, а выглядит неплохо. Откуда ты взяла идею для этих занавесей?

— Видела кое-где, — пробубнила я. Мне не хотелось ему рассказывать, что я рылась в подвале. И вдруг я поняла, как важно не выдать ему как-нибудь невзначай моих подозрений.

Он схватил меня за плечи и повернул лицом к себе.

— Лиз, я не пойму, что с тобой случилось. В тот день, который мы провели с тобой, мне показалось, что между нами возникло понимание. И вдруг, безо всякой причины, ты так переменилась. Что произошло?

Он говорил искренне, с неподдельной тревогой, а я не смела посмотреть ему в лицо, — колени у меня подгибались, голова шла кругом. Я стояла, отвернувшись от него, держала в руках блокнот и старалась мыслить ясно. Может быть, все это только мое воображение? Кто он? Чего мне от него ждать? И вдруг поняла, как мне важно узнать о нем правду, любой ценой — какой бы жестокой она ни оказалась.

— Хорошо, Джонатан, не будем больше ссориться. Прости, что не сдержалась и ударила тебя по щеке прошлой ночью. Просто, знаешь, я, видимо, чувствовала себя неловко и выместила это на тебе. На самом деле я не из тех, кто обнимается и целуется со всеми подряд в машинах, так что мне потом было ужасно стыдно.

— Господи боже, да неужели ты считаешь, что я такой? Я сам никогда так не делаю.

Да, мстительно подумала я, а как же Джиллиан?

— Хорошо, давай все забудем, договорились? Припишем все тому, что ночь была чудесная, мы приятно провели день, мне вдруг стало одиноко, может быть, и тебе тоже…

Он убрал руки с моих плеч и, взяв меня за подбородок, поднял мое лицо.

— Хорошо, давай об этом забудем и начнем все сначала. Конечно, мне не следовало так делать, но сидеть рядом с тобой в машине — это было слишком большое искушение. — Джонатан вдруг улыбнулся, тепло и дружески. — Ты ведь даже не представляешь, какая ты была трогательная и красивая в лунном свете, а по щекам у тебя катились и блестели слезы.

Может быть, глупо его в чем-то подозревать? Ведь может быть и так, что Джиллиан сама пришла к нему домой и бросилась ему в объятия без всякого приглашения с его стороны? Она ведь совсем юная, наивная, ей трудно совладать с собой. А тогда, на скале, он не был в ярости и, уж конечно, не собирался столкнуть меня вниз. Все это игра моего воображения.

— Хорошо, договорились.

— Тогда давай заканчивай эскиз, а я пока пойду помою чашки, и поедем.

Я написала тете Хетти записку — куда я уехала, сообщила, что буду, возможно, поздно, и оставила записку вместе с эскизом в гостиной на столе. И еще написала ей про приглашение Дэвида на завтра.

Снова пошел дождь, и Джонатан пошел за своей машиной — сказал, что нам с ним нет смысла мокнуть. К тому же он хотел переодеться. Вернулся он почему-то на машине Брайана.

— Брайан уже дома. Сказал, что моя машина для дамы не годится. Я попробовал уговорить его поехать с нами, но он заявил, что у него гора писем, на которые нужно было ответить еще месяц назад. И еще что в кино он может сходить и в Лондоне, а свой драгоценный отпуск на это тратить не желает. Вот, к вопросу о высокомерии столичных жителей. Иметь такого гостя — сущее наказание! — Но расплывшаяся по лицу ухмылка выдавала, как Джонатан рад, что Брайан не поехал с нами.

В этот вечер не произошло ничего интересного. Мы долго сидели за ужином, и я старалась ни о чем не думать, внушая себе, что Джонатан просто скучает в деревне и хочет немного развеяться. Он говорил о музыке, о том, как любит слушать Шопена. Когда мы расстались около моего дома, я не могла решить — какой же Джонатан настоящий. Может быть, ему не хватает чувства ответственности и из-за этого он оказывается в сложных ситуациях?

Тетя и Гленн с радостью приняли приглашение Дэвида. Когда на следующее утро мы отправились в путь, ветер почти утих и солнце пыталось пробиться сквозь облака. Подъехав к бунгало Дэвида, мы увидели на дорожке машину Брайана. Значит, сегодня мы здесь не единственные гости. Я старалась не слишком радоваться при мысли, что если Брайан здесь, то может быть, и Джонатан с ним.

Почти уродливое лицо Берта светилось несказанной радостью — он обожал гостей. Наверное, ему тоже не хватало блеска и оживления столицы, лондонских огней, и только преданность Дэвиду удерживала его в этой глуши. Я услышала голос Джонатана и смех Дэвида. Его любили не только женщины. Гэри, мой первый муж, не пользовался большой популярностью у мужчин. Странно, почему я все время их сравниваю? Может быть, мне хочется, чтобы Джонатан оказался непохож на него, чтобы я могла доверять ему?

Помимо трех мужчин, в доме находилась Джиллиан, похожая на наяду в своем любимом зеленом платье и с огненными волосами, распущенными по плечам.

Я была так рада, что глаза Дэвида снова светятся счастьем, что наклонилась и поцеловала его в щеку.

Джонатан тут же хмыкнул:

— Нет, скажи, чем я хуже тебя, Дэвид? Сколько ни стараюсь, сколько ни расточаю обаяния, ко мне никто не кидается с поцелуями. В чем причина?

Дэвид протянул руку моей тете:

— Можете нас не представлять. Вы, конечно, тетушка Элизабет. Поразительное сходство. А вы мисс Фармер, не так ли?

Джонатан сидел на плетеном диванчике канапе. Я подошла и села рядом с ним. Потом перевела взгляд на Джиллиан. В ее прекрасных глазах застыла нескрываемая грусть. Господи, ну хоть бы она не была так наивна и непосредственна! В чем дело? Или Джонатан уже рассказал ей, что вчера мы с ним ездили ужинать? Или ей разбивает сердце то, что я села рядом с ним? На выручку пришел Брайан. К моему немалому удивлению, ему удалось разговорить Джиллиан, причем о книгах. Я прислушалась — они увлеченно спорили о Книге Исхода. Книге, которую сама я так и не удосужилась прочитать.

Вскоре разговор стал общим.

— Нам с Джиллиан нравятся одни и те же книги, — сообщил нам Брайан. — Но воспринимаем мы их по-разному. Хотя довольно необычно, чтобы молодая красивая девушка так много читала.

Джиллиан покраснела до корней волос.

— Я много читаю, потому что больше ничего не умею делать.

— Но чтобы читать и понимать прочитанное, нужно немало ума, — возразил Брайан.

Джиллиан была смущена, но было видно, что ей очень приятно. Наверное, нелегко быть такой красавицей, вдруг подумала я. Мужчины воспринимают только внешность и считают, что раз есть красота, то ум ни к чему. Дэвид гордо улыбнулся, словно похвалили его любимого ребенка.

— Да, Джиллиан очень умная девочка. Я постоянно твержу, что ей надо учиться. Просто жаль, что она тратит здесь попусту время.

Джиллиан пробормотала что-то насчет того, что не может сосчитать, сколько будет дважды два. Дэвид на это радостно усмехнулся и заявил, что сам не может сложить два и два, зато не говорит так бегло по-французски, как она. И прибавил, что жаль не использовать такой природный талант к языкам.

Так открылась еще одна тайна. Значит, Джиллиан знает языки, но почему-то предпочитает жить в деревне? Интересно, известно ли Джонатану об этих ее скрытых талантах? Было трогательно видеть, как Джиллиан расцвела от похвал Дэвида. Пару раз она покосилась в сторону Джонатана, словно надеясь, что тот тоже что-нибудь скажет, но он лишь дружески ей улыбнулся.

Когда мы собирались уходить, Дэвид спросил:

— Лиз, так наше свидание на завтра остается в силе? Я подумал, что, если не будет дождя, тебе захочется порисовать.

— А если пойдет дождь — будет прекрасный предлог побездельничать. — Я старалась не смотреть ни на Джонатана, ни на Джиллиан. Что я делаю в мое свободное время, никого не касается.

— Тогда мы с Бертом заедем за тобой в одиннадцать.

Тетя Хетти была заинтригована моим эскизом будущего убранства гостиной, и наутро мы с ней отправились в подвал посмотреть портьеры, которые я обнаружила в сундуке. Она заявила, что, если удастся на самом деле оформить гостиную в таком стиле, это наверняка произведет благоприятное впечатление на родителей будущих учеников. Впрочем, она так и не сказала, что решила по поводу предложения Стэнли.

— Нам с тобой и Гленн надо будет обсудить всерьез, что делать дальше. Если мы надумаем остаться здесь, прежде всего необходимо будет переделать старую часть дома, включая подвалы. Кстати, здесь можно устроить библиотеку.

Разговор шел в подвале; я прислушивалась, но не различала даже отдаленного шума океана. Был отлив, и волны уже не разбивались о гранитные скалы побережья.

Дэвид с Бертом явились точно в одиннадцать, минута в минуту. Я села в машину, нагнулась и поцеловала Дэвида в щеку — сердце у меня перевернулось. В Дэвиде было какое-то величие. Конечно, он не вызывал у меня таких бурных эмоций, как Джонатан. Это было нечто совсем другое, но я знала наверняка, что, куда бы ни уехала и что бы потом ни произошло в моей жизни, я никогда не смогу его забыть. Не то чтобы я хотела всегда быть с ним, стать спутницей его жизни — нет, ничего подобного. Просто он как будто излучал тепло, какое-то лучезарное сияние. Мне так хотелось, чтобы он был счастлив, чтобы получал радость от жизни.

Мы почти доехали до Пензанса, когда снова принялся моросить мелкий дождь. Переглянувшись, мы с Дэвидом рассмеялись.

— Да, ты угадала — тебе так или иначе не пришлось бы работать. Берт, поставь машину в самом красивом месте, какое увидишь, — чтобы был виден океан, и позаботься о еде. Найди место, где можно поставить мое кресло. Не буду пытаться идти сам — чтобы не смущать людей. Все же зрелище не из приятных.

Рядом с Бертом на переднем сиденье лежал складной стульчик.

Берт вышел из машины, а мы с Дэвидом то болтали, то просто сидели молча, как старые друзья. Было тепло и безветренно, дождик уютно стучал по машине. Мы открыли окна и с удовольствием вдохнули влажный пахучий воздух. Наверное, я первая заговорила о Джиллиан, хотя точно не помню. Несмотря на все загадки нашего дома и его подвалов, несмотря на мое растущее увлечение Джонатаном и упрямство Дункана Стэнли, эта девочка не выходила из моей головы. Она была для меня загадкой. То, как она отозвалась на внимание Брайана к ее увлечению книгами, стало для меня откровением. Недовольное выражение сошло с ее лица, и я неожиданно поняла, что с ней может быть очень интересно. У нее был свой мир, хотя при этом она бродила одна, ни с кем не общалась и дичилась в обществе. Мне показалось, что у нее вообще нет друзей в деревне. Я никогда не видела ее ни с кем, кроме Джонатана. Неужели она совсем никуда не ходит — только в гости к Дэвиду?

— У нее правда есть способности к языкам или ты просто хотел подбодрить ее?

— И то и другое, но она действительно легко осваивает языки. У нее хороший слух, ей легко дается произношение. Когда я с ней познакомился, мы с Бертом снимали комнаты в «Голове короля» — в то время мое бунгало только строилось. Иногда она так мило шутила, изображая разные акценты, что я смеялся до колик в животе. Наверное, Джиллиан специально хотела меня развеселить, потому что тогда я был в ужасном моральном состоянии. А она как раз бросила коммерческий колледж и вернулась в деревню, у нее было время обратить внимание на беспомощного калеку…

— И она махнула рукой на свое образование? Решила бросить колледж и сидеть дома? — Меня раздражали такие люди. — Ведь Джиллиан могла бы неплохо устроиться на работу со знанием иностранных языков.

— Да, я пытался ее в этом убедить, но она, глупенькая, считает, что у нее ничего не получится. Решила остаться здесь навсегда.

— Что ж, это естественно — если учесть, что тут живет мужчина ее мечты.

Дэвид промолчал. Я смотрела вдаль — океан отсвечивал под дождем маслянистым блеском.

— Это всего лишь первая влюбленность — наивное полудетское увлечение, которое быстро проходит. Надеюсь, в скором времени Джиллиан поймет это и попытается как-то иначе устроить свою жизнь. Ей надо бывать в обществе, где она могла бы встретить других молодых людей, вращаться, излечиться от неуверенности в себе.

Вернулся Берт и сел на водительское сиденье.

— Нашел небольшой симпатичный ресторанчик, где мы можем перекусить. Я попросил их передвинуть столы, чтобы могло проехать кресло.

Когда Берт завел машину, я вдруг почувствовала, что злюсь на Дэвида и на его чрезмерную деликатность. Почему он так боится смутить окружающих?

— Знаешь, Дэвид, временами ты просто выводишь меня из себя. Я уверена, что если бы даже какая-то женщина полюбила тебя, ты отказал бы ей в праве на счастье — только потому, что она, видите ли, жертвует собой ради тебя. В чем-то ты очень великодушен, а в чем-то — отвратительно мелочен. В глубине души я даже начинаю подозревать, что тебе нравится роль счастливого мученика.

— Нет, Лиз, ты не права. Никто не имеет права ставить другого человека в такое положение, чтобы он чувствовал себя обязанным перед тобой по гроб жизни. Этого надо избегать всеми силами. Кстати, я очень рад, что не был женат до аварии. Для любой женщины это была бы невыносимая ситуация.

— Такое отношение мне кажется несправедливым и очень глупым.

— Лиз, как ты строга! — усмехнулся Дэвид. — Мужчине трудно будет с тобой справиться и отстаивать свое мнение.