Впуская троих опоздавших лордов, Гаскур предусмотрительно позаботился о том, чтобы его лицо ничего не выражало, но он провел их через черный ход поместья Грозозмеев с почти позорной поспешностью. При других обстоятельствах лорды Сорнстерн, Виндстаг и Донтард могли наградить его за это затрещинами и руганью, но сейчас они все пребывали в неподходящем расположении духа.

После торопливого отбытия из клуба Драконих Всадников они почти бегом отправились в Стагхэвен Хаус, семейное поместье Виндстагов, чтобы укрыться в беседке в тамошнем саду и выждать, пока драконы, следившие за ними от самого клуба, не сдадутся и не отправятся докладывать об их местонахождении. Затем троица спустилась в проходивший под улицами тоннель, который вел из особняка в конюшни для элитных жеребцов, которыми владели Виндстаги, а оттуда — переулками прокрались к особняку Грозозмеев.

Это путешествие заняло достаточно времени, чтобы их гнев остыл, превратившись в страх, беспокойство и адресованные самим себе проклятия — не только из-за того, что они спутали восхитительные замыслы Марлина, но из-за возможных суровых последствий  или, по крайней мере, серьезных затруднений, которые вызовет подозрение со стороны назойливых боевых магов.

— Вот вы где! — воскликнул хозяин, когда они с неловкой поспешностью вошли в комнату, и Гаскур, покидая помещение, закрыл за собой двери. — Слишком заняты пьянством, чтобы вовремя явиться на маленькую встречу изменников?

— Прости, Марлин, — раздался ответ, от которого все присутствующие удивленно заморгали; никто из шести собравшихся здесь благородных лордов даже не представлял, что Каскот Донтард умеет извиняться перед кем бы то ни было.

— Да, — пробормотал Брорин Виндстаг. — К завтрашнему полудню, когда в Стагхэвен Хаус заявятся пурпурные драконы, семейный кошель станет намного легче.

Сорнстерн закивал: трое юных лордов являли собой воплощение раскаивающейся и пристыженной знати.

Марлин Грозозмей вздохнул и отвернулся от стола, где наполнял свой бокал из любимого графина.

— Что случилось?

Последовавшее объяснение оказалось крайне хаотичным, и заставило Марлина громко фыркать — а двух других присутствующих, сидевших за столом, раз или два закатить глаза.

В итоге Грозозмей одним глотком осушил свой бокал, и ему пришлось наполнять его заново. Когда бормотание троицы лордов смолкло, он прорычал:

— Никто из вас не был настолько пьян, чтобы пообещать Делькаслу или пурпурным драконам расплату, когда вы получите больше власти, не так ли? Не так ли?

— Нет, — хором ответила троица с озадаченными гримасами, искренне считая, что не делали этого — и поэтому, к счастью для них, ответ прозвучал убедительно.

Марлин раздраженно помотал головой и взмахом руки указал им на графины.

— Садитесь. Недостаток самодисциплины — и пунктуальности — может стоить вам головы, если королевский двор прознает о нас, так что считайте события этой ночи предупреждением, которое нужно помнить. Так на чем мы остановились?

Когда троица опоздавших наполнила свои бокалы, за столом, считая Марлина, который не стал садиться и продолжил взволнованно расхаживать по комнате, стало шестеро лордов — благородных наследников младших домов. То есть отпрысков семей, давно затаивших злобу на большие дома, например, королевские династии Краунсильверов и Трусильверов и неизменно искусных богатых интриганов вроде семьи Иллансов, постоянно лишающих их всей власти.

Большая часть младшей знати на протяжении многих веков молчаливо боролась против нескольких дюжин королей-Обарскиров за то, чтобы Драконий Трон отдал им «принадлежащее по праву». Заговорщики Марлина, однако, принадлежали преимущественно к новой крови, семьям, получившим дворянство после изгнания дома Блес и лишения прав Кормерилов и прочих.

Молодые и богатые дворяне легко могли найти подхалимов и лизоблюдов, но вот дружба среди них встречалась редко и сохранить ее было сложно — кровные распри, гордость и пылающие амбиции тому причиной. Дворяне крепко держались за тех друзей, которых им посчастливилось встретить — и это крайне усложнило Марлину выбор заговорщиков. Выбери он человека, которого хотел — и тот привел бы с собой второго, которому Марлин никогда бы не доверил секретов, способных стоить ему головы.

И все же Марлин считал, что среди всех доступных наследников в Королевстве выбрал самых подходящих, чтобы сохранить хотя бы подобие своего главенства во всех предприятиях, способных довести до могилы, если с ними плохо справиться. У Марлина не хватило духу привлечь людей посильнее, которые могли бы отодвинуть его в сторонку, на роль лакея — или козла отпущения — как только успех окажется близко.

Заговорщики сидели в креслах. Марлин пил вино из бокала и разглядывал их, его лицо превратилось в непроницаемую маску, украшенную легчайшей из улыбок.

Виндстаг был хорошим мечником и еще лучшим охотником, но при том — тем самым типом большого, краснолицего задиры, который легко мог навлечь на всех них неприятности. Сорнстерн рядом с ним был никем, подлизой Виндстага. Донтард, ушлый пьяница, не смотря на это обладал смекалкой и острым рассудком, и мог управлять Виндстагом лучше кого бы то ни было.

Однако Донтард мог представлять опасность. Опасность для самого Марлина: он был из тех, кто дожидается возможности ударить в слабое место, предать своих товарищей, чтобы заполучить плоды их трудов лишь для себя. Если уж на то пошло, такими же были Хандрагон и Орнблейд; Марлину стоит позаботиться о том, чтобы эти трое были настроены друг против друга, а не работали вместе.

Ирлин Стонстейбл был суровым и угрюмым с виду, одним из тех, кто сделает лишь самое необходимое, и ни капли больше — но будет стоять, как камень, когда все остальные побегут.

Мелласта Орнблейда Марлин по-прежнему не мог читать так, как ему того хотелось бы, и не обладал достаточным компроматом, чтобы его шантажировать. Орнблейд был самым нестерпимым снобом из всех собравшихся, но при этом — замкнутым, утонченным, превосходным дипломатом, которой действительно мог быть достоин того, чтобы глядеть на всех остальных кормирцев свысока.

Немного лучше Марлин знал Сакраста Хандрагона. У его семьи дела шли хуже, чем у любого из их домов — но то, что Марлин о нем знал, заставляло его относиться к Сакрасту с осторожным уважением. У этого человека было лицо статуи, когда он того хотел, и казалось, каждую минуту бодрствования он сохранял железный самоконтроль. Быстрый и безжалостный, когда это было ему выгодно, превосходный дипломат и великолепный актер.

Да, за Орнблейдом и Хандрагоном нужно следить. Пристально и неустанно.

Он улыбнулся, поднял бокал и провозгласил:

— Настало время, друзья, открыть вам правду.

Боги, как он любил следить, как люди застывают на месте от ужаса, ожидая следующих его слов! Наверное, быть королем так же приятно.

Марлин беспечно взмахнул рукой в ответ на побледневшие лица и застывшие позы, и позволил своей улыбке стать шире.

— Не нужно бояться! Это не миг предательства, уверяю вас. Наоборот, я демонстрирую глубочайшее доверие ко всем вам, открывая самую важную мою тайну: ту самую тайну, которая позволила мне думать, что небольшая и преданная друг другу группа истинных дворян может преуспеть в попытке переделать — спасти — землю, которую мы все любим. Прежде чем я раскрою эту тайну, позвольте еще раз заверить, что ни один волшебник — даже сам королевский маг — не смогут подслушать нас здесь. Мне удалось собрать магию, которую даже они не смогут подчинить или преодолеть.

Марлин выждал мгновение, видя по лицам, что ему удалось полностью захватить их внимание. Ни одного выражения насмешки или превосходства среди собравшихся за столом.

— В моем распоряжении находится оружие, о котором часто говорят в легендах. Мало кто подозревает, что оно на самом деле существует. Оружие, которые мы можем использовать для завоевания Кормира, когда настанет время. Друзья — товарищи по заговору — я получил власть над тем, чье имя не осмелюсь назвать, не осмелюсь даже прошептать подсказку, где он скрывается. Его магия защитит меня, я могу воспользоваться ею, чтобы убить любого, кто дерзнет выступить против. Господа, я управляю... заточенным много лет назад Обарскиром!

Поднялся неразборчивый, сразу же стихший шепот — почти как вздох. Затем наступило молчание. Молчание людей, наклонившихся вперед, чтобы лучше слышать, взволнованных и восхищенных.

— На будущих встречах мы должны вместе поработать над деталями моего грандиозного — и, да, изменнического — плана. Но в общих чертах он уже готов. Агенты, которых я — с вашей помощью, в том числе — обучал, разделаются с любым придворным, который узнает слишком многое о нашем заговоре. Наша работа заключается в устранении нынешних Обарскиров. При этом необходимо не раскрыть наши личности и как можно сильнее оттянуть тот момент, когда кто-либо сможет догадаться о цели этих устранений — а затем предъявить единственного выжившего Обарскира, того, который находится в моей власти!

Марлин замолчал, позволив им задать свои вопросы.

— Коронация, — задумчиво произнес Стоунстейбл. — А потом?

Марлин наградил их всех теплой широкой улыбкой.

— По моему тайному приказу новый король назначит меня лорд-канцлером и главным маршалом королевства — а вас поставит на другие важные позиции при дворе.

— А потом? — вопрос Хандрагона был негромким и почти ленивым.

— А потом, — довольно ответил Марлин, — Кормир будет нашим, и мы сможем свести любые счеты. У меня есть собственный маленький список, и, уверен, у вас всех тоже. Я ожидаю, что прольется кровь.

***

Мудрец Долины Теней пригнулся, прячась от слоняющейся перед «Храброй Лучницей» толпы пурпурных драконов за грудой ящиков в вонючем переулке, посмотрел в самую широкую из множества щелей в трухлявых досках, и прислушался.

Его интересовали не столько драконы — за свою долгую жизнь он уже наслушался пурпурных драконов, не знавших почти ничего, зато державшихся так, будто «все великое королевство держится на моих плечах в красивой униформе».

Нет, его интересовали два человека в стороне от толпы, не носивших форму пурпурных драконов: лорд Арклет Делькасл и танцовщица с ним, плащ которой на каждом шагу распахивался и пытался утащить с собой и полу халата под ним. Амарун Белая Волна, гордость клуба Драконьих Всадников. Его потомок.

Его наследница, надеялся Эльминстер.

Она молчала и стояла рядом с Делькаслом, пока молодой лорд задавал вопросы разным драконам. Он получил несколько коротких ответов от самых младших, несколько пожатий плечами «Я не знаю», но офицер Дралкина ответил на его вопрос грубым: «А ты еще кто такой? И что ты здесь делаешь?»

***

Арклет улыбнулся.

— Я, — надменно проинформировал он дракона, — лорд Делькасл, и боевые маги поручили мне разузнать как можно больше о том, что здесь произошло.

Дракон какое-то время изучал его с непроницаемым лицом, затем указал на Амарун.

— А она?

— Она, — великодушно ответил Арклет, приобнимая свою закутанную в плащ спутницу, — со мной.

— На одну ночь? — цинично спросил другой дракон позади них. Арклет развернулся на месте, чтобы дать тому отпор, но не смог понять, кто из шести или семи старших драконов, стоявших там, это сказал.

Он снова повернулся к Амарун, чтобы сказать что-то утешающее, и увидел, что она бледна и дрожит от усталости. Волнение от драки и лицезрения жестоких смертей выветрилось, или исчезло — произошло то, что происходит в подобных случаях. Был только один способ поступить галантно.

— Прекрасная госпожа, — провозгласил он. — Этой ночью в Сюзейле, кажется, слишком много драчливых лордов и типов похуже. И, несмотря на бдительность этих доблестных стражей, могут возникнуть новые угрозы. Прошу, позвольте мне проводить вас к вашему месту отдыха!

Амарун на мгновение взглянула на него, прежде чем устало покачать головой.

— Нет, лорд Делькасл, только не туда. Однако от эскорта к дверям Драконьих Всадников я не откажусь.

— Ну разумеется! — с улыбкой ответил Арклет, согнувшись в поклоне. Даже куда более богатые и уважаемые дамы не желали раскрывать знатным лордам свое место жительства — ни его местонахождение, ни уровень роскоши.

— Могу заверить вас, госпожа, что вы будете в полной безопасности. Вас будет защищать не один честный человек хороших кровей; защищать вас буду я, мой титул и моя честь — значит, нас будет трое!

Амарун закатила глаза, а несколько драконов насмешливо фыркнули.

— Я вовсе не госпож... ох, не бери в голову.

— Ну конечно, — весело ответил ей Арклет. — Я вообще редко пользуюсь головой!

***

Провожаемые хором смешков, они направились вниз по улице. Эльминстер продолжал следить за драконами и не удивился, когда офицер указал на одного из своих людей, а затем показал тому на удаляющуюся пару.

Дракон кивнул и незаметно побрел по улице вслед за лордом и танцовщицей, добравшись до ближайшего дверного проема и встав там, в тени, когда Амарун оглянулась. Когда она повернулась обратно, и пара зашагала дальше, Делькасл легкомысленно заметил что-то про здешнюю архитектуру, дракон пробрался немного ниже по улице к другому, более темному дверному проему, чтобы переждать их следующий взгляд назад.

Остальные драконы старательно не замечали пропажу товарища, вместо этого снова принявшись расхаживать из стороны в сторону и тихо переговариваться.

Эльминстер позволил им провести таким образом некоторое время, прежде чем выскользнуть из-за ящиков и медленно выйти из переулка, сгорбившись, подволакивая ногу и даже не глядя в сторону пурпурных драконов. Те ответили взаимностью.

Как и их коллега, кравшийся по улице от двери к двери, не обратил внимания на идущего следом сгорбленного и прихрамывающего старика.

Все четверо направлялись вдоль закрытых лавочных витрин, по изгибающейся в южном направлении улице.

Эльминстеру уловки пурпурного дракона казались такими же неприметными, как если бы он дул в боевой рог, но Арклет, по крайней мере, ни разу не обернулся.

Впрочем, как и пурпурный дракон, так что, когда до клуба оставалось около квартала, старик захромал немного быстрее.

И в результате быстро догнал дракона, прошептав ему на ухо:

— Мои извинения, верный клинок, но боюсь, обычный нападение — все, на что я способен в эти дни.

— Эээ... а? — глубокомысленно хрюкнул тот, поворачиваясь к Эльминстеру — и получив рукоятью кинжала прямо промеж глаз.

Когда лишившийся чувств дракон тяжело осел на его руках, и Эльминстер покачнулся под этой тяжестью, лорд Делькасл наконец-то решил, что настало время подозрительно оглянуться.

Но он увидел лишь пьяного пурпурного дракона, нетвердо держащегося на ногах, зрелище, которое показалось ему совсем не подозрительным.

Арклет пожал плечами, открыл двери в клуб, приглашая Амарун войти новым низким и вычурным поклоном, а Эльминстер тем временем привалил дракона к ближайшей стене, где на него не наедут фургон или повозка, и нырнул в ближайший переулок, чтобы выйти оттуда с грудой различного мусора, за которой можно будет спрятаться. За все эти годы он узнал улочки Сюзейла очень хорошо.

Со вздохом-другим Эльминстер устало прислонился к стене и стал ждать, пока Амарун появится снова.

***

— Довольны, господин?

— Да, Гаскур. Все прошло хорошо, — ответил Марлин, сделав жест, сказавший Гаскуру, что остаток ночи он может быть свободен.

Улыбаясь, младший лорд Грозозмей проследил, как его слуга спускается по лестнице, а потом направился в свои покои, принявшись запирать двери.

Он почти закончил, когда на ближайшей стене вспыхнули синие огни, и в комнату вошли два призрака Девятки с мокрыми узлами в руках. Плут, Ланграл, запустил руку в свой узел — сделанный из чьего-то плаща, обагренного кровью — и достал оттуда  взглянувшую незрячими глазами Марлину через плечо голову, черты лица которой застыли в гримасе ужаса.

Лица Сесзгара Ханткрауна; его выражение было значительно приятнее обычной насмешливой улыбки.

Чувство удовлетворения переросло в триумф. Дело сделано, легко и быстро.

— Бросьте это все в печь, — приказал Марлин, пристально вглядываясь в их холодные усмешки и сосредоточено представляя себе нужную комнату, дорогу туда и то, как они швыряют мешки в огонь. Если записи были правдивы, они способны увидеть все необходимое в его глазах. — Затем возвращайтесь ко мне без промедления.

Спустя, казалось, долгое время, два пылающих человека кивнули, развернулись и прошли сквозь стену... кратчайшим путем к печи.

Марлин взглянул на оставленные ими кровавые следы, затем подошел к своей винной полке — своей личной, с содержимым куда лучшим, чем когда-либо суждено было увидеть большинству гостей — выбрал бутыль рейнийского темного, которое, как он заметил, помутнело, и использовал ее, чтобы смыть кровь. Оставшиеся едва различимые следы утром уберет Гаскур.

— Прощайте, лорд Ханткраун, — прошептал он. — А расчлененные тела все копятся и копятся. Надо не забыть приказать Гаскуру вытащить кости из пепла, прежде чем на них наткнется кто-то из слуг и доложит матери.

Он нашел чистый бокал и графин с его излюбленной в последнее время выпивкой: Росой Драконьего Огня, огненно-янтарным букетом откуда-то из варварских земель в северном Термише. Прочищает носоглотку, зажигает внутри огонь и оставляет на языке привкус вишен и черного корня. Ахх...

Он приканчивал уже второй бокал, когда призраки синего пламени вернулись. Он поставил бокал, взял Чашу и Парящий Клинок, и сказал им:

— Хорошая работа.

Неужели эти широкие, спокойные, холодные улыбки поблекли на миг, когда он приказал им вернуться в их темницы?

Но бороться с неощутимым мраком в его сознании, который мог быть их молчаливым сопротивлением или просто весом магии, было определенно нелегко. Покончив с этим, Марлин вспотел — но он справился, уложил яростно мерцающие синевой меч и чашу на стол в комнате, откуда внезапно исчезли все ухмыляющиеся, пылающие люди.

Прекрасно. Я повелеваю Лангралом и Халонтером... а скоро и тысячами других.

Подхватив бокал, Марлин направился к себе в спальню. Самое время немного вздремнуть и увидеть сны о том, как он будет могучим и безжалостным королем Кормира.

Расстегивая ремень и снимая одежду, Марлин продолжал прихлебывать Драконью Росу, обдумывая ту часть плана, которую скрыл от своих товарищей.

Он, конечно, не управлял никакими исчезнувшими Обарскирами, но собирался такового создать.

Два его призрака синего пламени — конечно, они едва ли являлись настоящими призраками, но ему нравилось такое название — по его приказу уничтожат всех боевых магов и старших рыцарей одного за другим. Погибших заменят его наемники, пока на службе у Обарскиров не останется ни единого преданного человека.

И тогда, конечно, придет их очередь действовать. Он прикончит их всех, каждого живого Обарскира, а затем представит Кормиру одного из призраков — из них двоих Халонтер был больше похож на Азуна — как «истинного Обарскира» из прошлого.

До тех пор Марлин будет использовать остальных заговорщиков, замарав их руки по локоть в крови, и в случае необходимости сделает из них козлов отпущения, объявив «изменниками» и расправившись с ними первым, прежде чем они смогут обвинить его, в любой момент, как только жители Кормира начнут подозревать, кто именно стоит за происходящим.

Даже если Лотрэ найдет новых призраков и захочет помешать ему использовать свою пару... ну что ж, Лотрэ вряд ли откажется от возможности отдать ему чашу и править Кормиром из-за кулис.

В конце концов, это одно из богатейших королевств в мире.