ВЛАДЫЧИЦА Самоцветов прикрыла глаза и побледнела. Девушка внезапно обвисла в руках Хоукрила и затрепетала, как осенний лист.
— Леди Эмбра! — воскликнул барон Яркое Знамя. — Что с вами?
— Заклинатель, — прошептала она и посмотрела на свои пустые руки, словно никогда не видела их прежде.
— Мне он тоже уже поперек горла, — заметил Краер. — Но как он мог дотянуться до тебя на расстоянии?
— Он поставил на меня ловушку, — ответила Эмбра, приподнимая голову.
Она бросила взгляд на блистающий поток реки и на зубчатые стены башен острова Плывущей Пены. Ролин смотрел на девушку настороженно. На ее лице мешались гнев, печаль, мудрая усталость и… голод.
— Сделался невидимым для меня, — добавила Эмбра, помолчав несколько мгновений. — Это заклятие — одно из многих, которые он направил, чтобы поработить меня.
Она покачала головой.
— Так много сил…
Послышался топот множества ног и скрежет деревянного борта лодки о причал. Банда Четырех и двое их спутников обернулись к причалу вовремя, чтобы увидеть припустивших к деревьям испуганных мальчишек, один из которых сжимал знамя Аглирты. Видимо, разговор о магии до смерти перепугал ребят, которых Черные Земли поставил охранять пристань Серебряного Древа. Охранять тут было особо нечего — несколько потрепанных лодок и барж.
Краер, Гларсимбер и Сараспер переглянулись и, пожав плечами, не стали препятствовать бегству малолетних стражей. Ролин, нахмурившись, следил, как они скрываются в кустах. Жалкие трусы!
Затем юноша вспомнил, о чем шла речь, и порывисто обернулся к леди Серебряное Древо. Она больше не смотрела на остров, ее взгляд был прикован к барону Яркое Знамя.
— Твоя магия спасла меня, Гларсимбер, — тихо промолвила она. — Благодарю.
— Моя магия? Я никакой не волшебник, я… А-а, эта маленькая медная рука?
— Думаю, это ее свойство, — кивнула Эмбра и криво усмехнулась. — Как бы там ни было, Аглирту едва не постигло великое бедствие в моем лице.
Она снова перевела взгляд за реку, и легкая улыбка тронула ее губы. Высвободившись из объятий Хоукрила, девушка встала на край причала и вгляделась в поток, разделяющий их и остров Плывущей Пены. Потом она повернулась к своим спутникам и взмахнула тонкой рукой.
— Мы должны туда добраться!
Словно в ответ на ее слова из перелеска донесся многоголосый крик и грохот копыт. Хоукрил, который разглядывал единственную целую лодку у причала, резко обернулся. К пристани мчался конный отряд латников, нацелив на путешественников копья и подняв знамена.
— Кто эти предатели? — выдохнул Ролин, вглядываясь в скачущих всадников, за которыми клубами вздымалась пыль. — Разве они не узнали вас? Не узнали Высочайших Князей Аглирты?
Сараспер сухо улыбнулся.
— О, они нас узнали, мальчик. Это воины Гончих Псов и Тарлагара… и Орнентара. Мы недавно встречались с их господами. Так что они прекрасно знают, кто мы такие.
Хоукрил яростно зарычал, подхватил самую маленькую лодку и вознес ее над головой.
— Гларсимбер! Краер! Помогайте!
Они успели подхватить лодку прежде, чем сгибающийся под ношей латник рухнул в воду, и помогли ему удержаться на ногах. Весла полетели во все стороны, когда трое мужчин насадили лодку транцем на два столбика, направляя ее нос на врагов, словно острие огромного копья.
— Почему мы просто не спустим лодку на воду и не уплывем? — закричал Ролин, махнув рукой на оставшиеся суденышки.
— Потому! — рявкнул Краер. — У них есть луки!
— Или что похуже, — угрюмо бросил Сараспер, пригибаясь за бортом одной из шлюпок.
— Эмбра! — заревел Хоукрил, побагровевший от усилий. — Ролин! Прячьтесь! Живо!
И махнул рукой на Сараспера, который скрылся за лодками в дальнем конце причала. Ролин кинулся было выполнять приказ, но прежде чем он успел двинуться с места, среди всадников выделилась темная фигура, взмахнула рукой — таким знакомым до боли жестом, — и мир взорвался.
Пламя… слепит глаза…
В огненном вихре взметнулись обломки. Краер что-то закричал, беспомощно взлетая в воздух и рушась в холодную воду. В руках он сжимал клинок.
Хоукрил успел закрыть лицо рукой и спас глаза, но щека и ухо пострадали от осколков. Когда туча щепок пронеслась мимо, доски причала под ногами латника взорвались, отбрасывая его в воздух спиной вперед, в самую гущу облака из разнесенных вдребезги лодок.
Ролин уцепился за один из столбиков и держался за него из последних сил. Когда он дернулся на помощь Хоукрилу, его завертело вокруг столба как юлу. Юный бард ничего не слышал, хотя знал, что треск и грохот дерева заглушал любые крики людей. Лодка, которой Хоукрил загородил проезд всадникам, сорвалась с места и понеслась вперед как огромный боевой молот. Она врезалась в колонну врагов, вышибая их из седел, круша людей, лошадей и доспехи с одинаковой неотвратимостью и мощью. Ролин в ужасе открыл рот, понимая, какой сейчас там взметнулся крик. Крик агонии.
Когда к барду начал возвращаться слух, сперва в ушах зазвенело, это отдавался эхом последний взрыв. Вокруг — впереди и сзади — на землю рушились деревянные обломки, щепы и доски, пронизывая кусты, деревья и латников невиданными щербатыми копьями.
За спиной раздалось устрашающее бульканье — то ли из пучин реки вынырнуло кошмарное чудище, то ли начали тонуть разбитые лодки. Ролин не рискнул оглянуться и посмотреть, что именно там происходило. А потом добрая половина пристани, взлетевшая на воздух, рухнула перед ним, прямо на передовой отряд трех баронов.
Кровь хлестнула фонтаном, во все стороны полетели куски мяса с осколками костей, оторванные головы лошадей, копыта, части доспехов. Ролин увидел, как один из латников на полном скаку метнул копье в мага, который учинил эту кровавую бойню. Тот так резко пригнулся, что вывалился из седла, зато голова осталась цела и копье пролетело мимо.
— Проклятый выродок! — в сердцах завопил воин.
Никогда прежде бард не слышал таких боевых кличей, но, нужно признаться, подобного сражения ему тоже видеть не приходилось. Течение уносило лодки от разбитого причала. Некоторые плыли вверх дном, другие были полны воды, и многие неизбежно должны были вскоре сесть на камни, которые поджидали вниз по течению… Но у Ролина больше не было времени оглядываться по сторонам, потому что частокол сверкающих копий был уже совсем рядом.
Внезапно из-за его спины выбежал приземистый Гларсимбер, в искореженных и помятых доспехах.
— Ну, давайте же! — воскликнул он, хищно ухмыляясь и размахивая мечом. — Ну, скорее!
Барон кинулся к своей будущей добыче, но нападающие резко остановились. Всадники рванули поводья, лошади встали на дыбы, а один латник не сумел вовремя придержать коня, тот забил копытами и рухнул с изломанного причала прямо в реку.
— Остановитесь, воины Аглирты! — заревел Гларсимбер так зычно, что его, наверное, было слышно на том берегу реки. — Я, барон Аглирты, приказываю вам! Назад!
В ответ раздался презрительный смех, и в барона полетело сразу два копья. Одно он отбил, а второе перехватил и изо всех сил метнул обратно. Хозяин копья вывалился из седла, со страшным грохотом рухнув прямо на разбитый причал. Из спины у него торчал окровавленный наконечник копья. Латник дернулся пару раз, словно выброшенная на берег рыба, вытянулся и замер. В барона полетели новые копья, но он легко отпрыгнул за груду досок и, по-волчьи усмехаясь, спросил:
— Значит, вы изменники? Воины Гончих Псов, Тарлагара и Орнентара, я обвиняю вас в заговоре против Короны! И кара за это преступление — смерть!
— Ха! Посмотрим, кто сдохнет раньше! — закричал один из всадников, пришпоривая своего коня.
Копыта животного заскользили по мокрому причалу, и всадник сдержал лошадь, когда увидел, как вдоль причала к нему крадется Высочайший Князь Делнбон, сжимая в руке метательные ножи. Яркое Знамя одарил его легкой улыбкой, а потом осклабился во весь рот, когда заметил, как из груды щепок и обломков поднимается старый целитель, фигура которого быстро принимает облик чего-то огромного, мохнатого, с множеством паучьих ног…
Позади раздался плеск воды, и за край пристани ухватилась рука. Доски затрещали, с трудом выдерживая вес большого тела, и взору присутствующих предстали знакомые наплечники Хоукрила Анхару. Вода текла с него ручьем, но глаза под всклокоченной, мокрой шевелюрой горели неистовым пламенем, словно два раскаленных угля. Причина его гнева обессиленно висела у него на руке — безучастная и слабая. Глаза Эмбры Серебряное Древо были закрыты, а губы болезненно искривлены.
— Полагаю, — непривычно вежливо и оттого пугающе начал Хоукрил, — что мне давно, очень давно не выпадала возможность убить какого-нибудь негодяя.
Он быстро шагнул вперед и вручил недвижное тело Эмбры Ролину.
— Вот, парень, — бросил он. — Береги ее. Следи за дыханием и защищай от стрел. Спрячетесь вот здесь.
И кивнул в сторону перевернутых, но еще целых лодок. Когда Ролин укрылся за грудой досок, в руках Хоукрила появился меч, словно выхваченный из воздуха. Ему навстречу выдвинулся ряд копий, угрожающе качнувшихся в сторону латника. Хоукрил ринулся прямо на врагов. Один из воинов в задних рядах, уже спешившийся, натянул арбалет… и Краер метнул нож. Клинок сверкнул на солнце, словно чешуя выпрыгнувшей из воды рыбы, и вонзился прямо в глаз стрелка. Тот взмахнул руками и завалился на спину, а квартирмейстер холодно промолвил:
— Найдутся еще болваны, которым хочется пострелять из лука?
И выразительно поиграл ножами.
По рядам воинов трех баронств пробежал испуганный ропот, когда они увидели волка-паука, в которого превратился Сараспер. В передних лапах чудовище сжимало кусок настила, выставив его перед собой наподобие щита. У Ролина от одного только взгляда на новый облик Сараспера мороз пошел по коже. Эмбра шевельнулась у барда в руках, и он припал к помосту пристани, закрывая девушку собой.
— Ястреб? — пробормотала леди Серебряное Древо. — Кто здесь?
Ролин придерживал ее осторожно, словно хрупкий драгоценный кристалл.
— Ролин, миледи, — поспешно просипел он. — Э-э, гм-м… как вы себя чувствуете?
Она открыла глаза и слабо улыбнулась.
— Как настоящая Высочайшая Княгиня, господин бард, — ответила девушка. — Мой кулон… сними его, пожалуйста. Я всегда боюсь его потерять, но сейчас нам может понадобиться магия…
Она не договорила, но Ролин понимал, о чем идет речь. Осторожно он потянулся к ее горлу и нащупал небольшой круглый предмет — гладкий черный камень, подвешенный на красивой цепочке.
— Этот? — спросил юноша.
— Да. Сними его. Поскорее, только не вырони. Мои руки… пока меня не слушаются.
Ролин заморгал и кивнул.
— Ты сильно перетруждаешься, — раздался голос Краера над самой макушкой барда.
Ролин смотрел, как коротышка берет камень, осторожно вкладывает в ладонь Эмбры и нежно сжимает ее пальцы. Затем Краер повернулся к Гларсимберу.
— Может, они и дураки, но даже дураку понятно, что причал не выдержит веса лошадей.
— Они погубили довольно хороших коняг, — хмыкнул барон, — прежде чем это сообразили.
И бросился в драку, размахивая мечом.
— За регента и Пробужденного короля! — ревел он, срубая наконечники копий. — За Аглирту!
Острые копья хищно метнулись к воину, но Хоукрил встал рядом с бароном. И вскоре конным рыцарям пришлось туго под напором двух неистовых вояк. С криком и проклятьями латники пытались удерживать их на расстоянии, еле управляясь с копьями и с поводьями встревоженных лошадей, но вот Хоукрил добрался до ближайшего рыцаря, и яростно зазвенели мечи. Боец вскрикнул и рухнул из седла на землю, прямо под копыта беснующегося коня. Второй всадник взмахнул руками, его жеребец просел задними ногами в разломе деревянного настила и вместе с всадником полетел в серую воду реки Серебряной.
— Только лошадей хороших переводят почем зря! — зарычал Гларсимбер, рубясь лихо и быстро. — И это латники?
Оставшиеся всадники подались было назад, но их командиры злобно взревели, приказывая наступать. Дощатый настил скрипел и рушился прямо под копытами лошадей.
— Копья! — надрывался один из командиров. — Сбивайте их копьями! И уводите лошадей прочь от…
Меч Хоукрила перебил ему глотку, и последние слова потонули в горячем потоке крови.
Всадники попытались выставить вперед копья, но тут еще одна лошадь пошатнулась, забила копытами и упала с причала на берег, прямо в деревянное крошево разбитых лодок. В рядах нападающих образовался просвет, и Хоукрил с Улыбающимся Волком увидели, что в бой вступил Сараспер.
В лицо ударил яростный голубой свет. Всадники вместе с лошадьми разлетелись в стороны как щепки. Волшебное пламя взметнулось до небес, устрашающее и холодное. У Хоукрила ослабли колени, а воины грех баронов бросились врассыпную, побросав копья, оружие и раненых товарищей. Огонь стал синим, а в центре его пульсировала испепеляющая сердцевина. Да, испепеляющая, но ледяная. Хоукрил отшатнулся, отбиваясь от нескольких врагов. Мимо пронеслась обезумевшая лошадь, стуча по берегу копытами. Из ледяного пламени выступили четверо, которых он не мог не узнать, — сестры-колдуньи Талазорн. Сердце латника дрогнуло, когда он увидел злобу на их лицах.
— Мы знаем, кто служит убийце нашего отца, — мертвенным голосом произнесла Олони Талазорн. — И кто повергает всех магов на своем пути. Умрите, жалкие глупцы!
Взметнулись четыре скипетра, и причал оказался поглощен бушующим огнем.
Его руки упали бессильно, будто сломанные ветви, — не поднять. Голова, как выгоревший и пустой очаг, покрыта дымящимся пеплом и золой. В груди ощущалась гулкая обморочная пустота, когда он наконец смог забраться в седло и оглядеть поле боя. Сартская равнина была покрыта грудами мертвых тел, над которыми вились полчища мух, а в вышине кружили стервятники. У оставшихся в живых не было сил даже радоваться победе. Регент Аглирты покачнулся, с трудом удерживаясь в седле.
Как бы ему хотелось лечь и отдохнуть! Нет, видят Трое, ему хотелось лечь и умереть!
Дваеры безучастно кружились над его головой. С внезапной вспышкой безжалостности регент махнул рукой. Двое измазанных в крови, но с бледными лицами воинов подтащили к нему очередного упирающегося жреца Змеи. На ходу они старательно отворачивались от пленника, опасаясь, что у того может быть ядовитая слюна. Вокруг умирали смертельно раненные их товарищи по оружию, которым уже нельзя было помочь.
Дваеры опустошили его, слишком долго он пользовался их силой. Но титул регента Аглирты накладывает определенные обязательства. Если он нужен Долине как кровожадное чудовище, Золотой Грифон станет кровожадным чудовищем. Но будь он проклят, если его испуганным, но до сих пор верным воинам покажется, что ему нравится убивать.
Черные Земли посмотрел в ненавидящие глаза жреца Змеи и глухо промолвил, простирая руку как священник для благословения:
— Я делаю это ради Аглирты. Ради справедливости и блага этой земли. Умри, предатель, чтобы Аглирта могла жить!
После чего Черные Земли впился взглядом в глаза жреца и призвал темное пламя Дваеров. Но не для того, чтобы умертвить плоть врага, а чтобы выпить его жизнь, вырвать, выкрасть его последнее дыхание. Яростно сверкающие глаза подернулись дымкой, мольбы и проклятия замерли на губах жреца, он обмяк в руках латников и умер.
Эзендор Черные Земли перевел дыхание, пока чужая жизнь растекалась по его телу, придавая силы и усмиряя боль. Не отвечая на угрюмый взгляд капитана наемников Халвана, он спокойно приказал:
— Ведите следующего.
Ему не хотелось встречаться взглядом с Халваном и видеть в его глазах тщательно скрытые отвращение и страх. И крепнущую уверенность, что лучше бы Мечам Силптара служить тому, кто свергнет жестокого регента Аглирты прежде, чем он выпьет чужие жизни с помощью проклятых Дваеров.
Черные Земли спешился и повернулся спиной к коренастому капитану. Он стоял совсем рядом. Пусть лучше Халван видит, что его ждет, возможно, передумает. У регента кружилась голова от силы, которая помогала ему сокрушить мятежных баронов, жаждущих трона, и коварных жрецов Змеи. Дай им волю, и они, в бесконечных стычках и сварах, превратят всю землю в пустыню, в выжженное поле битвы…
На вершине холма началась суета. Черные Земли не обратил на это ни малейшего внимания. Пусть жители Аглирты вспомнят старые легенды и поймут, почему порой Дваеры называли Камнями Войны.
Сегодня Аглирта победила, но почти не осталось воинов, чтобы отпраздновать эту победу. Мечи Силптара, которых привел Халван, понесли тяжелые потери, как и отчаянные пираты Джаррады. И лишь немногим рыцарям Пелаерта удалось пережить эту битву. Из гордых и надменных Огненных Всадников не уцелел ни один. Черные Земли и Дваеры позаботились об этом.
Именно Дваеры выиграли эту битву. Если бы не они, сражение окончилось бы полным разгромом Мечей Силптара. Наемники полегли бы под напором войск Дарсара, отдавая шестерых или семерых за жизнь одного врага. Но коварная змея была втоптана в траву поля битв и уничтожена.
Да, змеепоклонники были настоящими врагами Аглирты. Это их медоточивые языки, подлые убийства и предательские деньги являлись причиной бед и несчастий. Регент надеялся, что ни одной гадине не удалось уйти. Халван и его люди рыскали но полю, выискивая уцелевших. Но магия находила их гораздо быстрее, быстрее воинов и их мечей…
Черные Земли не позволил себе ни вздоха, ни малейшей дрожи. Шестеро жрецов Змеи были захвачены, в живых остался один. Он не выказывал бесстрашия, как остальные. Визжал и корчился в руках латников. И регенту пришлось подавить желание расплыться в злорадной улыбке, когда он увидел эту испуганную тварь.
Он знал, что Камни над его головой засияли. Жрец в ужасе взглянул в глаза своей судьбе, его жалобные подвывания прервал один из солдат, смазав его перчаткой по лицу. Быстро, словно настоящая гадюка, жрец впился зубами в железо перчатки. Металл заскрежетал. Остальные стражи принялись хлестать тварь по лицу, оставляя на щеках глубокие царапины. Удар в живот чуть не сбил жреца с ног.
Черные Земли взял его за плечо, заглянул в испуганные глаза — глубже, еще глубже… Жизнь покинула врага рывком, заставив регента пошатнуться. Он отвернулся, когда исцеляющая сила прокатилась по его телу, укрепляя и бодря. Ему захотелось еще раз это испытать. Будь проклят Амбелтер, который показал ему, как использовать Дваеры… и спасибо ему, ведь в противном случае Аглирта не праздновала бы эту победу. Черные Земли тряхнул головой. А впереди его ждет Кровавый Меч.
— Поставьте часовых на этом холме, — приказал он, — и на том тоже. Халван, пусть твои люди соберут все, что осталось от жрецов, — стрелы, чешую, клыки. Все, до последнего клочка. Мы разведем здесь костер и сожжем их! Остальные — в лес. Открытое место слишком опасно.
Он вскинул голову, вглядываясь в Сартскую равнину. Что это за клубы пыли там, на востоке? Неужели армия завоевателя подошла так близко?
Из-под земли донесся знакомый глухой раскат. Халван выругался. Все понимали, что это значит — топот копыт, приближение конницы. Сюда движется армия. Кто-то закричал, указывая рукой на юг. Да, всадники, причем немало.
Черные Земли сделал несколько шагов в ту сторону и пристально вгляделся. Халван снова выругался и завертел головой в разные стороны.
— Они идут и с востока, — прорычал он. — Не меньше тысячи.
— И с севера! — закричал какой-то солдат.
Воины пригляделись повнимательней.
— Много, — мрачно бросил кто-то. — Не вижу, сколько именно, но слишком много.
Черные Земли покачал головой и улыбнулся. Да, поболе, чем обычно. Видимо, Трое по самое горло сыты Аглиртой, раз решили смести ее с лица земли одним ударом…
— Тогда никаких костров и часовых! — крикнул он. — Все к деревьям! Когда доберемся до причалов, разворачиваемся и сражаемся! Пусть лес станет нашим щитом. Берите луки и копья, какие найдете. Но не отвлекайтесь на поиски!
— Не волнуйся, не отвлечемся, — проворчал капитан, направляя коня в сторону леса. — Глядите!
Далеко не каждый нашел в себе силы оглянуться, но Черные Земли и Халван на скаку повернули головы на запад, куда указывал солдат. Из перелеска выдвинулся строй всадников с копьями, от количества которых даже в глазах зарябило.
— Хотят отсечь нас от укрытия, — бросил Халван, пришпоривая своего жеребца. Конь всхрапнул и пустился вперед усталой рысью.
Черные Земли взглянул на окровавленный круп своей лошади, потом обернулся и крикнул:
— Прощайте, верные воины Аглирты! Я горд, что мне довелось сражаться рядом с вами! Если в Сарте нас ждет смерть, пусть все будет как в песнях бардов — нескончаемое лето! Сегодня мы встретимся на погребальных кострах, и нас будут ждать Трое!
Он поднял меч, но немногие солдаты Аглирты обернулись на его клич и отсалютовали в ответ или хотя бы одарили слабой улыбкой. Трудно веселиться, когда впереди ждет верная смерть.