КРУГЛОЕ ОКНО выходило в самый красивый и роскошный сад во всем богатом солнечном Арлонде. Седобородый мужчина в простом, но дорогом широком одеянии стоял у окна, глядя в сторону Аглирты, раздумывая об этих Землях Почти Без Короля.

Долмур Радужный Дракон часто в последние дни думал об этой стране.

Он ощущал что-то тревожное в состоянии Аррады, словно где-то тайно была задействована могучая магия… где-то в долине Серебряной. Конечно, такое то и дело случается в Аглирте, стране вольных магов и злобных чародеев, зовущих себя «жрецами Змеи». Именно потому Долмур постоянно следил при помощи заклинаний за этим королевством, сердцем которого являлась великая река — больше там ничего интересного не было.

Так кто же в этой самой Аглирте баловался магией, что потрясала весь Дарсар, в то время как жрецы занимались отравами и подкупами, а королевские солдаты хватали каждого чародея, которого только удавалось обнаружить?

Такие вопросы терзали его каждый раз, когда он наблюдал за Аглиртой, и так и будет… словно ему и без того мало тяжести на сердце.

Ненавистная Аглирта, королевство, которое пожрало почти всех молодых Радужных Драконов. Они погибли в расцвете юности, их блистательная магия угасла еще до того, как они сумели достичь настоящего мастерства… Всего лишь горсточка среди тысяч мертвых и позабытых чародеев, что пали в бесконечной усобице, которая и была настоящим правителем Земель Без Короля всегда, насколько помнил Долмур.

И насколько могли припомнить его родители и, возможно, их родители. Как же все это бессмысленно…

— Они мертвы, — прошептал он окну, — мертвы, потому что были глупцами и сами нарывались на неприятности. Дорогие и близкие мне глупцы, но тем не менее — глупцы.

Окно было выше человеческого роста, с рамой, усыпанной драгоценными камнями изнутри и снаружи — массивные кабошоны таили в себе заклинания, что отгоняли птиц от стекла и предохраняли окно, когда Долмуру Радужному Дракону приходило в голову испытать его прочность острым оружием. Он улыбнулся, вспоминая, как самый здоровенный, сильный стражник, какого он только сумел найти, разбежался со всей скоростью и в полном доспехе прыгнул в окно, размахнувшись боевым топором. Оружие разлетелось на куски, хозяин его потерял сознание и чуть не задохнулся от силы удара, но на стекле не осталось даже отметины. Это было хорошее, сильное заклинание, одно из последних, поддерживаемых медленно источавшейся жизнью скованного заклятием чародея, который был погребен заживо в глубине под этим домом. Мага по имени Эйраскул, врага отца Долмура.

Долмур предпочел бы поддерживать долговременные заклинания с помощью магического кольца, жезла или камня, которые он мог бы контролировать, а не силой погруженного в сон мага. Ведь его когда-нибудь могут освободить, и тогда он начнет искать способ уничтожить всех Радужных Драконов.

Долмур вздохнул и сказал, обращаясь к окну:

— Придется работать с тем, что есть. А мечтать о несбыточном — удел слабых.

— Теперь это так называется? — произнес у него за спиной спокойный голос. Этот голос не должен был звучать здесь.

Долмур Радужный Дракон быстро обернулся. Для чародея такие неожиданности — трещина беспечности в доспехах магии или такая неудача, которая обычно означает смерть. Но ни один человек не может устоять перед желанием увидеть своего убийцу или столкнуться лицом к лицу со своей судьбой.

Охранные заклинания его кабинета и дома должны были накрыть незваного гостя, не принадлежащего к касте магов, и предупредить Долмура о появлении любого чародея, способного преодолеть их… Но человек в длинной мантии, с черными как смоль волосами и легкой снисходительной улыбкой на губах мог быть только магом.

И этот незваный гость стоял в его собственном кабинете всего в шаге от плиты, на которой лежало одно из самых сильных защитных заклятий Долмура — любой вмиг оказался бы насаженным на штырь огромной люстры в виде шипастой драконьей головы высоко под потолком.

Его посетитель широко улыбнулся и осторожно обошел плиту.

— Простите меня за столь внезапное появление, да и за само проникновение в ваш дом, лорд Радужный Дракон. Я пришел с миром, чтобы сделать вам предложение, а вовсе не для того, чтобы тягаться с вами в искусстве заклинаний.

— Тогда добро пожаловать, лорд Неизвестный, — спокойно сказал Долмур, показывая на кресла у камина, и сам повернулся и пошел к ним. — Меня всегда интересуют предложения. Вина? Или горячего шербета?

— Нет, спасибо, — ответил посетитель, следуя за ним.

Гостю пришлось пройти по определенным плитам — как и хотел Долмур, — но сигнала тревоги не прозвучало. Значит, это не гость, а «посланец». С виду вполне материальный, но на самом деле это иллюзия, стало быть, пить он не может. Этот дух мог следить за ним уже много месяцев… и хочет, чтобы Долмур это знал, поэтому нарочито и обошел ту плиту у порога.

— Тогда чувствуйте себя как дома. Итак, что у вас за предложение? — Патриарх дома Радужных Драконов показал на камин, предлагая гостю занять любое из четырех кресел. Или, скорее, предоставляя возможность стоять возле камина. Гость снова удивил его, решив сесть. Послышалось тихое шуршание одеяния и легкий скрип кресла. Долмур внутренне улыбнулся. Он понимал, что все эти звуки неестественного свойства, поскольку знал, из чего сделано кресло, — стало быть, посетитель использует магию, «добавляя» звуки, чтобы дурачить Долмура и заставить его думать, что посланец очень даже живой. Тратить магию на такие пустяки…

Долмур сел в кресло, решив воспользоваться заклинанием, которое усиливало его голос для призыва слуг, чтобы создать эхо для этого самого шороха и поскрипывания и дать гостю понять, что хозяин разгадал его, — но передумал. Такие уловки маги используют, чтобы произвести впечатление на собеседника, когда им что-то очень нужно. А Долмур Радужный Дракон уже давно был не в том возрасте, когда пытаешься поразить собеседника.

По крайней мере, он надеялся. Приняв расслабленную позу, он выжидательно посмотрел на гостя.

— Мое имя Ингрил Амбелтер, я маг и некогда служил барону Серебряное Древо из Аглирты. Я поддерживал его в честолюбивых стремлениях править Землями Без Короля, и, признаюсь, мне совсем не по нраву новый король, этот мальчишка Ролин Дворцовый Плащ, и Высочайшие Князья с бывшим регентом, что короновали его. Они доставили мне много неприятностей, хотя моя магия достаточно сильна, чтобы я остался в живых и потом мог вполне благополучно существовать. Эти люди нанесли большой урон и вам, убив многих Радужных Драконов без причины, без предупреждения, даже без честного вызова на бой. Теперь они охотятся за чародеями, убивая их или заточая в тюрьму без суда и следствия, а когда они очистят долину Серебряной от магов, они обратят свой взгляд на другие края и доберутся и до вас. Недаром наши соотечественники советуют бояться магов Аглирты. Высочайшие Князья даже сейчас наблюдают за вами и будут угрожать вам, покуда живы.

— И? — спокойно спросил Долмур, подумывая о кубке вина, но не желая прерывать Амбелтера.

— Я хочу предложить вам возможность отомстить за смерть ваших родичей, и даже больше. Я здесь для того, чтобы умолять вас присоединиться ко мне, дабы свергнуть и уничтожить нового короля Аглирты и его Высочайших Князей.

После этих слов воцарилось молчание. Оно тянулось достаточно долго, оба бесстрастно смотрели в глаза друг другу. Затем Долмур медленно покачал головой.

— Дело в том, — спокойно пояснил он своему нежданному гостю, — что мне совсем не интересно убивать вельмож и верховных правителей и еще менее интересно свергать их короля. Мне довольно моего искусства магии, упражнения в которой занимают большую часть моего времени. Моя единственная защита, если эти самые аглиртцы доберутся до меня, как вы меня предупредили, — та магическая мощь, которой я могу достичь. Если, конечно, они вообще до меня доберутся.

— Они доберутся, будьте уверены. Я знаю, что они наблюдают за вами при помощи магии даже сейчас. Повторяю: бойтесь магов Аглирты!

— Ингрил Амбелтер, вы тоже маг Аглирты.

— Простите, но я вынужден вас поправить: я некогда был магом Аглирты. Я не тамошний уроженец и воспитывался не там, я просто был взят на службу бароном из этого королевства, а потом он вышвырнул меня, когда счел, что я ему больше не нужен. Теперь я изгнанник и враг Аглирты.

— Я принял вашу поправку, и все равно я не хочу никого ни убивать, ни свергать. Такие действия приводят к беззаконию и усобицам, а для их прекращения понадобится новый правитель… А быть таким правителем или даже быть ответственным за то, что я кого-то поставлю на это место — не важно, знает ли он меня, будет он советоваться со мной или нет, — все это мне не интересно.

— Даже если такой человек передаст в ваши руки волшебный Дваер или даже не один? — Амбелтер раскрыл руку, и внезапно круглый пятнистый камень повис или, скорее, закружился над его ладонью, вспыхивая странным светом и испуская крошечные молнии.

Гость Долмура улыбнулся патриарху Радужных Драконов.

— Это образ того камня, который уже находится под моим контролем. Я не настолько глуп, чтобы думать, что могу контролировать более двух Дваеров. Потому мне нужен доверенный человек, с которым я могу быть заодно, которого я чту, чтобы владеть третьим и, возможно, четвертым, как только мы добудем их. Я уже знаю, где находится еще один Дваер — он в руках Высочайших Князей, которые охотятся за нами обоими. Он у леди Эмбры Серебряное Древо, его надо у нее отнять, или нам обоим грозит опасность. Мне нужна ваша помощь, Долмур Радужный Дракон, а в награду вы получите то, о чем мечтают все чародеи Дарсара, — могучий Дваер.

Амбелтер протянул руку, и камень, вращавшийся над ней, поплыл к старейшему из оставшихся в живых Радужных Драконов. Маленькие искорки света побежали по нему, окружили его кольцом и засверкали в бесконечном пламенном кругу готовой вырваться магии. Долмур, прищурив глаза, посмотрел на него, затем выпрямился в кресле и мрачно сказал:

— Нет. Мне это пока не интересно.

— А! Значит, скоро придет день, когда вам станет это интересно?

— Такой день может наступить, когда я изменюсь настолько, чтобы поддаться соблазну такой мощи, — бесстрастно ответил Долмур Радужный Дракон. — Но это изменение не обрадует меня. И торопить его я не стану.

— Значит…

— Значит, уходите, Ингрил Амбелтер. Забирайте вашего посланца, вашего соглядатая и оставьте меня в покое.

Ингрил Амбелтер кивнул, и мерцающий камень исчез. Ладонь была пуста.

— Я понимаю и чту ваши желания, лорд Радужный Дракон, и не желаю обижать вас и приобрести в вашем лице врага. Во имя вашей погибшей родни я молю вас не забывать о моей просьбе. Если вы пожелаете отомстить…

— Уходите! — отрезал Долмур Радужный Дракон, вставая на ноги.

Он сделал один угрожающий шаг к Амбелтеру, но посланец просто сидел, слабо улыбаясь ему, и Долмур кратким жестким заклинанием уничтожил его.

Тяжело дыша, он подошел к окну и уставился на сад невидящим взором, не замечая ни единого дерева, ни единого цветка.

— Итак, началось, — прошептал он. — Куда раньше, чем мне хотелось бы… Но так всегда бывает.

Сжав губы, он резко отвернулся от окна, беззвучно проговаривая заклинания, дабы усилить свою защиту. Магическая энергия зазвенела и засветилась в воздухе вокруг него, и он неохотно добавил:

— Надо быть начеку. Настало время оправдать недобрую славу, которая так или иначе липнет к каждому чародею.

Дрожа, Эмбра прижала Дваер к груди и поспешно проговорила заклинание — и внезапный порыв ветра разметал стрелы, как рассеивает сухие листья буран предзимья.

Хоукрил пригнулся, уклоняясь от тучи стрел, и тут же бросился вперед, бешено вращая мечом, словно собирался отбивать стрелы.

Не вышло. Одна стрела скользнула по металлу и вонзилась в плечо достаточно глубоко, так что не выпала, пока он бежал. Вторая вошла в бок, как раз там, где шнуровкой соединялись пластины панциря, выбив воздух из легких Хоукрила и развернув его боком. У него в груди все вспыхнуло огнем, когда он попытался двинуться дальше. Еще две стрелы вонзились в него, лучник едва успел нырнуть в заросли, убегая от его меча, и тут бешеный ветер ударил его в спину, сбивая с ног.

Хоукрил ругнулся, не в силах терпеть жгучую боль в груди, но бросился вперед, пытаясь достать еще кого-нибудь среди деревьев, — и ветер бросил его прямо на затаившегося в лесу человека. Они оба тяжело рухнули наземь, рыча и катаясь, как звери, пытающиеся вонзить друг в друга острые стальные зубы.

Владычица Самоцветов смотрела, как сносит все на своем пути ее колдовской ветер. Он швырнул Тшамарру на землю, откатил в сторону от Эмбры ругающегося Краера, но… иначе каждый бы получил не меньше дюжины стрел.

Черные Земли полетел на траву, и даже Хоукрилу пришлось бороться с магическим ветром. Его, согнувшегося от боли, толкнуло в заросли, и Эмбра неохотно убрала заклинание. И сразу же на нее со всех сторон обрушился град стрел — на сей раз целились в нее.

Ловя ртом воздух, Тшамарра Талазорн обнаружила, что снова способна шевелиться. Вой ветра затих. Она валялась в дорожной грязи, пытаясь вздохнуть, не способная даже увидеть, не намеревается ли кто всадить в нее нож. Она быстро перевернулась на спину, увидела шевеление в зарослях, пятнышки безоблачного неба, проглядывающие сквозь листву, и летящие стрелы. Буря, вызванная заклинанием Эмбры, все еще качала ветви и листья прямо у нее перед носом.

Судорожно втянув воздух, Тшамарра попыталась прикинуть, какое бы ей самой применить заклятие, чтобы защитить сейчас и себя, и остальных. Она услышала вскрик Хоукрила, прерывистое дыхание, как и у нее самой, — наверное, то была Эмбра, — и стоны Краера, быстро удалявшиеся от нее. Она даже не осмелилась поднять голову, когда стрела за стрелой зажужжали в воздухе прямо над ней…

Эмбра бросилась прямо в грязь. Что-то больно ожгло ее локоть так, что рука онемела. Этот ожог быстро превратился в пронзительную, лишающую сил боль. Чародейка закусила губу, чтобы сдержать позыв рвоты. В ушах стоял звон от стрел, прошедших в каких-то дюймах от нее. Раненая рука стала мокрой, что-то струилось между пальцев. Ей не надо было смотреть, чтобы понять, что это кровь.

Ладно, раз вызванный Эмброй ветер собирается катить его, как пивную кружку, то пусть закатит прямо в заросли, где он хоть кого-то сумеет пырнуть. Хоть что-нибудь сделать, чтобы отвлечься от жгучей боли в плече, пронзенном стрелой…

Краер живенько катился, вобрав в грудь воздуху, чтобы издать боевой клич, но вместо этого ругнулся, когда ветер внезапно утих, а он все еще был слишком далеко от ближайшего дерева. А за этим деревом что-то шевелилось: судя по звуку, лучник менял позицию, чтобы получше видеть неподвижного противника и не промахнуться.

— Когти Темного! — ругнулся Краер, резко отталкиваясь ногами и поеживаясь — так было больно.

Он схватился за раненое плечо и на миг ослеп от боли. Вырвался из багрового тумана и бросился вперед, на сей раз с криком: «Чтоб вы все провалились!» — перекатился и расшиб себе костяшки пальцев, но так и не выпустил зажатых в кулаках кинжалов. Если боги будут благосклонны, он успеет использовать их, если только добежит до дерева…

— Довольно! — выкрикнула леди Эмбра и яростно направила свою силу в вышину, поверх деревьев, превращая воздух не в бешеный ветер, а в гигантскую руку, способную бить и швырять.

Воздух пошел волнами от тяжести. Она услышала ругань Краера, а потом перепуганные, злые крики где-то поодаль.

Огромный ствол с резким, оглушительным треском рухнул. Эмбра смотрела, как он падает и как, словно по сигналу, во все стороны полетели мелкие щепки и ветки. Обступающие ее деревья заскрипели и начали отклоняться от нее, все дальше… дальше…

Дорога под Эмброй дрогнула, и огромный корень выдернулся. Она успела вскочить на него и подняться, как раз чтобы увидеть, как в нее пускают стрелы пригнувшиеся лучники. Стиснув зубы — о, Трое, как больно! — Эмбра послала порыв ветра, который снес стрелы вправо, подальше от ее товарищей.

Деревья вокруг медленно валились, как открываются лепестки цветка. Одно упало со звуком, похожим на рев быка, и треск его падения заставил кое-кого из лучников завопить от ужаса. Эти вопли все еще раздавались, когда Эмбра услышала и еще кое-что: топот убегающих ног, обутых в тяжелые сапоги.

Кто-то взвизгнул от ужаса, кто-то прокричал нечто напоминающее боевой клич, а чей-то вопль резко оборвался в треске тяжело упавшего наземь дерева. Кто-то отчаянно сучил ногами, придавленный упавшим стволом, — это продолжалось недолго. Вопли людей мешались со стонами деревьев, когда магия Эмбры впечатывала в их стволы беззащитных лучников. Луки ломались, и те, кто все это видел, выскакивали из укрытий и, с ужасом глядя на Эмбру, разбегались в стороны.

Владычица Самоцветов балансировала на корне дерева, надеясь, что рука не сломана. Она чувствовала себя слабой и беспомощной, а ей нужны были покой и тишина, чтобы справиться с болью и вспомнить, как лечить раны при помощи Дваера. Это так просто, когда вокруг не бушует сражение и маг не ранен, но сейчас…

«Рогатая Владычица, как же больно!»

Ветер, вызванный Эмброй, ударил коня Эзендора, скакун испуганно попятился и под порывом ветра повалился на землю.

Черные Земли успел спрыгнуть с седла, и ветер отнес его в прыжке в сторону от упавшего коня. Пригнувшись, Эзендор бросился назад по дороге в ту сторону, откуда они приехали, преследуемый двумя стрелами, которые ветер отнес в сторону. Он оказался среди деревьев и стал, пригнувшись и перебегая от ствола к стволу, возвращаться в сторону Эмбры. С подветренной стороны четвертого дерева его ждали люди с обнаженными мечами и явно недружелюбными лицами. Эзендор Черные Земли одарил их хищной усмешкой и бросился вперед.

Когда ветер утих, он прошел сквозь них уже при помощи собственной силы. Довольно скоро мечи пробили его доспехи, но враги уже валялись, агонизируя, на земле, и он бросился к другому дереву. Поджидающим его там он тоже приветливо улыбнулся.

Эмбра тряхнула головой, сгоняя сон, и попыталась разглядеть что-нибудь сквозь слезы. Сколько же времени эта боль терзала ее, ослабляя ее магию?

Ну, по крайней мере, к ней больше не бежали лучники. Друзья собрались вокруг нее. Насколько она видела, Черные Земли не был серьезно ранен — лишь несколько порезов. Остальные получили по нескольку стрел, но один за другим они мрачно кивали ей, подтверждая готовность, если надо, продолжить битву.

Запрокинув голову назад, чтобы глотнуть побольше воздуха — похоже, скоро ей придется покончить с этой воздушной магией, иначе она просто уснет от слабости или недостатка кислорода, — леди Серебряное Древо приказала Дваеру успокоить и призвать назад лошадей.

Тут же вернулись две, фыркая и встряхивая головой. Похоже, только конь Эзендора остался цел и невредим, хотя конь Эмбры был, скорее всего, испуган, а не ранен. Конь Краера был убит, конь Тшамарры умирал позади них на дороге, а здоровенный жеребец Хоукрила хромал так, что вряд ли мог быть пригодным для дальнейшего пути.

Все поле битвы было освещено яркими, радостными лучами солнца. Чародейка огляделась по сторонам, выискивая врагов, слишком глупых, чтобы опять попытаться стрелять в них, но заметила лишь несколько ошарашенных лесорубов, которые застыли с разинутым ртом и совсем позабыли о топорах. Судя по виду, они вовсе не собирались нападать, напротив, мечтали оказаться как можно дальше от этой ужасной колдуньи или даже перебраться куда-нибудь в страну, где и слыхом не слыхивали ни о каких волшебниках.

— Кто вами командует? — вопросила Высочайшая Княгиня холодным и ровным тоном, глядя на перепуганные лица.

Лесорубы застыли, но ни один явно не торопился с ответом, так что она спросила еще раз.

Молчание.

— Ну хорошо же, — отрезала она. — Значит, мне остается предположить, что вы оба — наместники Сторнбриджа, виновные в измене короне. У меня не остается выбора, кроме как убить вас одного за другим, и начну я прямо сейчас.

Нарочито медленно шагнув в их сторону, она подняла руки над головой. Это был просто театральный жест, поскольку ей необходимо было держать Дваер в одной руке и направлять ее другой — раненой, неуклюже поднятой вверх. Боль оказалась такой, что она пошатнулась и ее чуть не вывернуло.

Вздрогнув, леди Серебряное Древо заставила себя выпрямиться, при помощи магии запустив вокруг себя хоровод искорок. Эти огоньки ничего не могли и ничего не значили, но Эмбра надеялась, что выглядят они впечатляюще. И действительно, многие смотревшие на нее неверно истолковали боль, перекосившую ее лицо, приняв ее за ярость. Молчаливые лесорубы ежились от страха.

— Л-леди, — пробормотал после некоторого замешательства старший, — как нам заслужить жизнь? Что мы должны сделать?

Эмбра одарила его самым холодным стальным взглядом, на который только была способна.

— Приведите ко мне наместника Сторнбриджа. Или того, кто приказал напасть на нас, если это не наместник. Приведите его. Быстро.

Человек с ужасом оглянулся через плечо, как и некоторые его сотоварищи. Теперь не имело значения, хватит ли им духу повиноваться ей, поскольку леди Серебряное Древо знала, какое дерево испепелить, если боль начнет одолевать ее.

Шатаясь, она повернулась к толстому стволу, видневшемуся на дальнем краю лесистой лощины.

— Выходи, Сторнбридж! — закричала она, приказав Дваеру направить ее пронзительный голос к деревьям как дротик.

Снова воцарилось молчание, и она почти с ленцой добавила, надеясь, что никто не поймет, насколько она близка к обмороку:

— Выходи. Или умрешь.

Послышалось какое-то шевеление, и из зарослей выехал человек — с обнаженной головой и без оружия. Он быстро перевел коня на рысь, затем на шаг, а когда Хоукрил предостерегающе поднял меч, вообще остановил коня.

— Это не наместник, — пробормотал Краер, почти не раскрывая рта.

Черные Земли кивнул и криво усмехнулся, заметив, как глаза дочери подозрительно сузились. Он подобрался поближе, чтобы подхватить Эмбру, если она вдруг упадет. Чародейка поблагодарила его, чуть заметно кивнув, но выражение ее лица осталось по-прежнему ледяным.

— Рарандар, наместник Сторнбриджа, — ласково обратилась Эмбра к деревьям, — я хочу видеть тебя, а не верных тебе латников. Я испытала на себе силу твоей стрелы, и терпение мое иссякает. Очень быстро иссякает.

Человек, выехавший из зарослей на сей раз, был куда крупнее и к тому же закован в роскошную броню, как и его конь. Все вооружение наместника было богато украшено гербами Сторнбриджа — алые ястребы на золотых арочных мостах.

— Темный меня побери! Прямо придворное платье! — пробормотал Краер.

Тшамарра положила руку ему на плечо, он поморщился и попытался ей улыбнуться.

— Я… я смиренно прошу прощения, высокочтимые лорды и леди, — патетически произнес наместник, всплеснув руками и делая горестный вид. — Опустите луки, воины Сторнбриджа!

Он подъехал ближе, стараясь изобразить улыбку. Его тщательно подстриженные на уровне плеч светло-русые локоны странным образом не соответствовали водянисто-голубым глазам и нелепому сломанному носу.

— Простите меня, милорды Высочайшие Князья, но мне совсем недавно пришлось сражаться с таким количеством бандитов — здесь, прямо у моих ворот! И я принял вас… Я понятия не имел… Если бы я хоть краем уха слышал о вашем приезде, если бы я увидел королевские стяги или услышал трубы герольдов…

— Значит, в вашем обычае встречать любых быстро едущих и хорошо экипированных всадников стрелами? Силптарских торговцев, например, или герольдов острова Плывущей Пены? — перебила его Эмбра.

— Ну, я… я…

— Или любого барона или наместника королевства, едущего в сопровождении своих латников?

— Леди Серебряное Древо, — вспылил наместник, — я сам наместник, назначенный на этот пост той же короной, которой и вы служите, и мой долг — держать в порядке дороги, защищать моих людей и земли! Здесь только бандиты носятся во весь опор в полном вооружении! И если честный житель Сторнбриджа не успеет всадить в такого стрелу, он будет убит!

— Оно и видно, — проворчала Эмбра. — А еще, осмелюсь вам заметить, если вы будете сразу стрелять во всех, кого видите, то перебьете куда больше честных жителей.

— Леди, я протестую! — рявкнул Раранд.

— Лорд, я ранена, — сердито ответила Эмбра и многозначительно подняла свой Дваер.

Наместник и собравшиеся вокруг него люди одновременно напряглись, а Черные Земли с Хоукрилом поднялись на ноги и передвинулись туда, где могли перехватить выстрел, направленный в Дваер или хрупкую руку, его державшую.

Все Высочайшие Князья холодно смотрели на наместника, а он смотрел на них, и недовольство мешалось на его цветущем лице со страхом. Его слова никого не убедили, и он это понимал.

— Конечно, — вдруг сказал Раранд, возвысив голос. — Я позабыл и о манерах, и об опасности, которой вы подвергались. Вот мое слово: вы будете в безопасности, и вам воздадут все полагающиеся почести в замке Сторнбриджа. Весь Сторнбридж повергнут в стыд от этой ужасной ошибки! — Он обернулся и проорал: — Освободите мне подводу! Пусть Высочайших Князей доставят в замок со всеми почестями и как можно бережнее!

Со всех сторон послышались шорохи. Черные Земли с Эмброй озирались по сторонам, ожидая очередного залпа или внезапного нападения, но, если не считать того, что люди прятали глаза, опасаясь яростного гнева высоких гостей, воины Сторнбриджа всего лишь торопились как можно скорее выполнить приказ господина.

Посреди суматохи Хоукрил протянул руку и помог Краеру встать. Тшамарра бросилась к бывшему квартирмейстеру. Тот морщился, шатался и харкал кровью.

— Ну вот и все, — проговорил он сквозь зубы, глядя, как с подводы скидывают дрова и застилают дно плащами поверх щепок и коры. — Разве я не верно его описал?

— Хвастун в роскошных доспехах? — с отвращением процедила Тшамарра. — Прямо в точку. А теперь молчи. Ты и так уже много крови потерял!

— Леди, — прогудел Хоукрил, склоняясь над Эмброй.

— Эмбра, Ястреб, — прошептала она дрожащими губами, едва сдерживая внезапные слезы. — Зови меня Эмбра — и продержись еще немного. Пожалуйста.

Когда им помогли взобраться на подводу, чародейка окружила себя золотистым, сверкающим безобидными искорками кольцом охранного заклинания и среди золотистого тумана оперлась на Эзендора и прошептала:

— Отец, будь готов, если я упаду в обморок. Тшамарра, возьми меня за руку. Мы вместе должны… должны…

«Исцелиться», — молча послала им всем мысль Тшамарра простым быстрым заклинанием, которое связало их всех, так что любое нападение, любое слово или жест, замеченный любым из них, сразу станут известны всем им…

И в таком полуобморочном состоянии они тряслись в подводе всю дорогу до замка Сторнбриджа.

Хоукрил и Краер внимательно смотрели на возвышающийся замок, выискивая, не смотрит ли кто на них из окна или бойницы, но так и не заметили за спинами глуповатых служанок, приседавших и толкавшихся на пороге, четверых слуг. Четверо затаившихся в тени молча переглянулись… и исчезли. Задними дверьми они поспешили прочь из замка, пересекли ров по мостам, не видным от передних ворот, в которые въезжала подвода с Высочайшими Князьями в сопровождении наспех составленной встрепанной почетной стражи из помятых лучников и ошарашенных лесорубов.

Удравшие слуги торопились не так, как бежит в страхе человек, чтобы никогда не возвращаться. Нет, они торопились, как те, кто жаждет поскорее передать донесение кому-то, живущему в домах Сторнбриджа, и поскорее вернуться в замок, прежде чем их отсутствие заметят приехавшие, изрядно помятые Высочайшие Князья.

Брат во Клыке Хаван в довольно мрачном настроении взирал на грязные пастбища Боушуна. Он вдоволь уже насмотрелся на пыльные, неприглядные деревеньки в медвежьих углах Аглирты, так что ему такого до конца жизни хватит. Колючие ветки царапнули его по носу, когда он попытался отвернуться от невероятно вонючего свинарника весьма процветающего свиновода, так что ему пришлось снова повернуться туда, куда магической железной хваткой направлял его Чешуйчатый Владыка Артрун. Толпа крестьян Боушуна — наверное, вплоть до самых маленьких мальчишек и девчонок, способных что-нибудь понимать, — жадно впитывала каждое слово змеиного жреца, но как непохожа была эта дыра на те места, где жили истинные правители долины Серебряной.

Но все же они были здесь — змеиный брат, которого он прежде никогда не видел, сам Хаван и хладнокровный, безжалостный Чешуйчатый Владыка Артрун. Метать бисер перед этими вонючими свиньями, сползшимися со своих полей, чтобы тупо смотреть на ворчливого слугу Змеи, — пустое дело.

— Поймите, — возбужденно потрясал в воздухе кулаком жрец. — Дракон — это зло! Да, Великая Змея одолела его — но с огромными потерями! Ей нужны ваше поклонение, ваши деньги, ваши крепкие руки!

Брат замолк, окинул взглядом молчаливых слушателей, ожидая хоть какого одобрения. Но никто не проронил ни слова.

— Поклонитесь Змее! — взревел он. — Окажите нам помощь, дабы мы очистили остров Плывущей Пены, изгнали короля-мальчишку и мерзкого, развратного барона Черные Земли, который указывает ему, что говорить и что делать!

По толпе прошел шепот, народ согласно закивал. Жрец усмехнулся, думая, что наконец пробил стену недоверчивости и страха в сердцах поселян.

— О, я знаю, что многие из вас еще не готовы бороться за наше святое дело. Вы честные и надежные люди, и я восхищаюсь вами. Вы — становой хребет, крепкие руки и преданное сердце Аглирты, и, когда придет час, вы будете знать, что делать!

Он подался вперед и заговорщицки зашептал. В зарослях кустарника позади толпы Чешуйчатый Владыка Артрун и Брат во Клыке Хаван сидели неподвижно, как статуи, но змеиный жрец говорил не с ними.

— Некоторые из вас уже знают — мудрейшие из вас, те, кто первыми понял, в чем благо для Боушуна, для всей Аглирты. Нынче ночью, когда луна осветит Эмделеву лощину, приходите почтить Священную Змею вместе со мной. В лощине я расскажу больше, и вместе мы увидим великое будущее Аглирты. Я говорю вам, что прежде, чем минет еще одно лето, Земли Без Короля станут богатыми и могучими! И вы станете наконец богатыми и могучими!

Он запахнул свою рясу и улыбнулся им.

— Под луной в Эмделевой лощине вы узнаете больше. Я жду вас там. — Подняв руку, змеиный жрец начертал в воздухе сложный знак Змеи.

Несколько рук робко повторили его жест — и он улыбнулся их владельцам сверху вниз со скирды сена, повернулся и спустился с обратной стороны.

Поднялся ветерок, над ближним полем лениво пролетела птица, а крестьяне Боушуна молча стояли и смотрели на стог, на котором только что стоял жрец. Молчание тянулось довольно долго, прежде чем кто-то пошел прочь. Еще больше времени прошло, прежде чем люди начали переговариваться, и брат Хаван впервые был поражен.

Он по-прежнему не понимал, что может противопоставить закованным в латы воинам Аглирты горстка беззубых, старых крестьян, перемазанных навозом юнцов и обожженных солнцем простаков-работяг. Однако теперь он поверил, что они представляют собой какую-то силу.

В конце концов, жрецы именно для этого сюда и пришли.