УЛЫБАЮЩИЙСЯ Волк Сарта как раз сейчас не надел на лицо свою знаменитую улыбку. Он скакал галопом, и ветер швырял волосы ему в лицо, а рядом наместник Гилта со стонами болтался в седле своего коня, словно тряпичная кукла. Несколько комиссионеров и местных купцов, у которых хватило смелости присоединиться к ним, теперь скакали вслед за ними, глотая пыль, летящую из-под конских копыт. Лучшие воины, каких только можно было купить на деньги наместника Сарта, окружали их. Низко пригибаясь к седлам, они мчались по дороге вдоль реки со всей быстротой, на какую только были способны подгоняемые ими кони.
Но все же недостаточно быстро. Вся Аглирта стекалась к Дому Безмолвия, армии выступили в поход. Гларсимбер Белкларавус видел, как сверкали копья баронских наемников, когда они промчались мимо Сарта. Их количество раз в десять превышало количество воинов, которых он мог позволить себе нанять, а ведь были и другие армии, как он слышал, и все они спешили к Дому Безмолвия.
К разрушенному Дому Серебряного Древа. Почему-то когда на Аглирту опускалась тьма, семейство Серебряное Древо всегда оказывалось в гуще событий…
Многие кони уже тяжело дышали, и правитель Сарта понимал, что скоро они начнут спотыкаться и падать, а человек, упавший с лошади на такой скорости, когда копыта скачущих позади лошадей грозят растоптать его, редко оставался в живых. Надо проехать еще совсем немного…
Они выскочили из-за поворота дороги, увидели склон холма, поднимающийся к развалинам на вершине, и открывшаяся их взорам картина заставила их застонать.
Перед ними два отряда воинов соскакивали с коней и на бегу выхватывали мечи из ножен. Воины в самых лучших доспехах, десятки воинов тяжелой поступью устремились вперед, чтобы перебить друг друга на заросшем деревьями склоне, среди покосившихся надгробий. Зазвенела сталь, люди кричали, рубили друг друга, падали, а затем фигуры в латах начали отступать.
Наместник Сарта туго натянул поводья, пытаясь заставить коня плавно замедлить бег. Он надеялся, что какой-нибудь идиот не врежется в него. Лошади вокруг поднимались на дыбы и жалобно ржали. Он посмотрел на холм, пытаясь разглядеть, что там происходит. Он надеялся захватить те магические предметы, которые удалось собрать Банде Четырех, а если не удастся, сразиться бок о бок с тем бароном, на стороне которого будет перевес. Или же, если там окажется сильное королевское войско, он будет сражаться под знаменем короля, в надежде получить баронство, и…
Все эти надежды теперь рухнули, разбитые теми баронами, которые собрали более искусных воинов и прискакали сюда раньше. И еще кое-чем…
Среди закованных в латы фигур сверкали вспышки и мелькал огонь. Заклинания отбрасывали воинов назад! Колдовство, хотя ни одного мага не было видно.
Из гробниц показались фигуры в капюшонах, некоторые из них двигались медленно, словно ползли. Молнии заклинаний слетали с их ладоней — ладоней, покрытых чешуей.
— Змеи! — с отвращением воскликнул Белкларавус, останавливая своего коня, защищенного кожаными латами. — Да проклянут их Трое!
Магические заклинания отбрасывали воинов назад, расчищая путь к воротам Дома Безмолвия, и фигуры в капюшонах жестами призывали туда воинов, прискакавших на самых великолепных конях и облаченных в самые блестящие доспехи.
Бароны Аглирты соскакивали на землю и устремлялись вперед, каждым шагом демонстрируя свои ранг и могущество. Забрала их шлемов были опущены, а обнаженные мечи покоились на сгибе локтя. Улыбающийся Волк Сарта увидел гербы Сиятельного и Маерлина на широких блестящих спинах двух из этих фигур. Люди под капюшонами спешили вперед рядом с ними, они провели их в ворота. Чешуйчатые руки взлетели к небу, синее пламя образовало портал в сплошной каменной стене, и знать Аглирты проникла в Дом Безмолвия.
Наместник Гларсимбер Белкларавус, холодея от гнева и отчаяния, не пожелал взглянуть на наместника Гилта, но услышал рядом с собой тихий голос, который мог принадлежать только одному человеку:
— Ну, может быть, в следующий раз.
Улыбающийся Волк Сарта молча покачал головой. Он знал, что никто из них, даже если заклятие или меч не коснутся их, не доживет до «следующего раза». Счастливая возможность захватить корону испарилась, как капля воды на горячем камне.
Ее отняли у них слишком медленные кони… и Змея.
Во мраке разгромленной комнаты Дома Безмолвия Эмбра разжала кулак и одним движением пальцев освободила Сараспера, а шкатулку заставила отлететь подальше.
Барон Черные Земли с легкой улыбкой наблюдал за полетом заколдованной вещицы и, когда она упала далеко за камнями, слегка шевельнул пальцами. Один из Дваеров послушно вспыхнул, из ближайшей груды обломков поднялся маленький вихрь из камешков и мягко накрыл шкатулку. Хоукрил посмотрел на своего давнего хозяина и проворчал:
— Вы, господин, будете королем?
Эзендор еще не успел ответить, как Сараспер резко бросил:
— Никогда!
Его тело вновь быстро превратилось в клубок рыжеватого меха.
Эмбра подняла другую руку. Ее глаза казались очень темными на бледном лице, и она в упор смотрела на барона, но не двигалась.
— Вы — мой отец? Я вам не верю, — в конце концов прошептала она.
Черные Земли повернул голову, чтобы ответить ей, все еще с мягкой улыбкой на лице, но тут длиннозуб, в которого превратился Сараспер, прыгнул вперед, явно собираясь наброситься на барона.
— Это сказка, — просто ответил ей Эзендор Черные Земли, не обращая внимания на волка-паука. — Одна из сказок о любви и о двух баронах, которые были идиотами, но это твоя сказка. Однажды, надеюсь, тебе захочется ее послушать.
Пока он говорил, два Камня ярко вспыхнули и медленно поплыли по кругу, и Сараспер Коделмер вдруг снова стал самим собой, голым, тщедушным стариком. Он застыл на середине прыжка с горящими глазами, вытянув вперед руки, словно лапы.
В дверном проеме возникло какое-то движение, кто-то грубо отшвырнул обломки в сторону, и бароны Аглирты, сверкая великолепием своих лучших боевых доспехов, ворвались в комнату. Черные Земли повернулся к ним с той же широкой, радостной улыбкой, которой улыбался Банде Четырех, и прибавил:
— В ответ на твой вопрос, Хоукрил, хочу сказать, что я собирался править в качестве регента, пока король не будет готов снова вернуться к нам.
— Святотатство! — крикнул один из баронов, и по всей комнате зазвенели выхваченные из ножен мечи.
Когда бароны двинулись вперед, за ними в комнату настороженной толпой ввалились также воины и жрецы Змеи, наместники и придворные, и даже барды с бледными от страха лицами. Высоко вверху пыльные, заколоченные досками двери с треском распахнулись, и новые люди выскочили из них на лестничные площадки. Хотя нижние ступеньки давно обвалились, появившиеся воины явно не собирались отступать и теперь, словно грифы-стервятники, жадно смотрели вниз, сжимая рукояти мечей.
Барон Черные Земли оглядел их всех и сказал:
— Поскольку граждане Аглирты впервые на моей памяти собрались вместе, пускай нам будет просторнее.
Три Дваера вспыхнули одновременно и поднялись над ним, образовав арку. Разбросанные по комнате мусор, искалеченные тела, обломки дерева — все взлетело над полом, улетело в дальний угол и там рухнуло огромной, бесформенной грудой.
Воспользовавшись благоговейной тишиной, барон Маерлин рявкнул:
— Ты — регент? Черные Земли, твои злодеяния привели к тому, что нам нужен регент! Чем ты лучше меня? Почему не Маерлин станет регентом?
— Маерлин! Маерлин! — закричали воины, стоящие за ним.
— Молчать! — взревел другой барон. — Не вижу необходимости так спешить с назначением регента, как это делаешь ты, Черные Земли, любитель прятаться за чужие спины, и ты, хваткий Маерлин! Давайте…
Кто-то метнул кинжал высоко над головами толпы, он просвистел мимо уха Эзендора и раскроил подбородок воина, стоящего у него за спиной.
Через секунду в комнате разгорелась жестокая схватка. Сталкивающиеся мечи гудели, как молот кузнеца, бьющий в наковальню, быстрые, отрывистые и яростные. Люди рубили, кололи, падали и умирали.
Краер и Хоукрил загородили собой Эмбру, когда воздух наполнился летящими кинжалами, мечами и даже камнями. Внимательнее всего они следили за жрецами Змеи, которые отошли к стенам комнаты и прикрылись заколдованными щитами. Если здесь и были маги, то они избегали использовать боевые заклинания.
Эмбра повернулась к Эзендору Черные Земли, указала рукой на Сараспера и запальчиво сказала:
— Отец ты мне или нет, спусти его на землю! Я буду с тобой драться и умру в этой драке, если ты не спустишь его вниз!
Барон Черные Земли не стал иронизировать над ее вспыльчивостью, а просто кивнул и мягко сказал:
— Хорошо, Эмбра. Опасайся других, а не меня.
Пока он говорил, вспыхнул один из Дваеров, и Сараспер Коделмер мягко опустился на землю.
— Сарг побери! — выругался целитель, пытаясь прикрыть свою наготу, заморгал, потом посмотрел на комнату, полную сражающихся людей. — Ну и что теперь?
Одному бедолаге-придворному меч вошел через рот прямо в мозг, и человек, отлетев назад, сполз по стене на пол, оставляя кровавый след. Он чуть не раздавил барда, бранящегося и всхлипывающего от боли, который с трудом полз вдоль стенки.
Флаерос Делкампер был бардом Аглирты, и он не собирался пропускать такие события, разве только сами боги утащат его отсюда. Падение окровавленного придворного навело его на одну мысль. С трудом присев рядом с мертвецом, Флаерос притворился, будто лишился чувств, и призвал на помощь Водал. Потертое кольцо, которое он никогда не снимал с пальца, пробудилось к жизни, и сквозь полуприкрытые веки он наблюдал, как люди кричат, нападают и рубятся на мечах, и высматривал тех, внешность которых не соответствовала их истинной сути.
Долго искать ему не пришлось. Барон Маерлин оказался не мускулистым воином в сверкающих боевых доспехах, а жрецом Змеи, с чешуйчатой головой, раздвоенным, мелькающим в воздухе языком и зачатками хвоста! Более того, он что-то шептал, направив жезл со змеиными зубами на конце в сторону… барона Черные Земли! Зеленое марево запульсировало на жезле и начало медленно расползаться вдоль него…
Не успев подумать о том, что делает, Флаерос Делкампер выхватил узкий меч, которым вооружили его дядюшки, и с трудом поднялся, обтирая плечами стенку. Облизывая губы, Флаерос приготовился к резкой боли. У него будет лишь один шанс совершить это… и ради всей Аглирты он не должен упустить этот шанс.
После глубокого, прерывистого вдоха Флаерос Делкампер сделал два мучительных нетвердых шага, стиснув зубы от боли, и позволил крику слететь с губ лишь в тот момент, когда опускал свой клинок сзади на шею жреца Змеи. Он продолжал яростно наносить удары до тех пор, пока змеечеловек не упал. Жгучая боль снова разлилась по ногам юноши, и он упал сверху на жреца, вырвав из его руки магический жезл.
Он колотил этой деревяшкой об пол, пытаясь сломать, как вдруг из гущи схватки на него со всех сторон налетели воины, угрожая пронзить его клинками. Служители Змеи!
— Дядюшки! — вскричал Флаерос. — Я умер достойно. Я умер за Аглирту!
Но не успели эти тонкие клинки добраться до него, как другие люди ринулись на его врагов и отбросили их в сторону или повалили на пол. Флаерос отчаянным усилием скатился с убитого им жреца и призвал на помощь силу Водала, чтобы увидеть, кто его спасители. Он увидел, что у них нет лиц. Флаерос с трудом глотнул и продолжал катиться в сторону.
Руки врагов все еще продолжали тянуться к жезлу, но стоящий в противоположном конце комнаты Эзендор Черные Земли увидел эту сцену и улыбнулся. Вспыхнул Дваер, и жезл в руке барда засверкал ослепительным белым огнем. Флаерос вскрикнул и уронил его.
Когда отпрыск Делкамперов отполз в сторону, охваченный болью, жезл остался лежать на камнях: он так раскалился, что никто не мог прикоснуться к нему, не говоря уже о том, чтобы поднять и использовать.
Барон Черные Земли махнул рукой, окутанной огнем Дваера, и Флаерос Делкампер внезапно очутился на коленях у ног барона, моргая глазами и дрожа. Человек, который стоял в кольце кружащихся Дваеров, сказал Сарасперу:
— Исцели его. Прошу тебя.
Старик молча смотрел на него какое-то мгновение, затем повернулся, достал безделушку из одного кармашка пояса Эмбры, наклонился и принялся за дело.
Эмбра взглянула на Эзендора, потом ее внимание снова поглотило сражение, кипевшее уже совсем близко от Банды Четырех. Барды теперь торопливо двигались вдоль стен, с белыми от страха лицами, и некоторые из певцов сжимали в руках кинжалы.
Но тут на сцене появились новые действующие лица. В дверь вбегали странные воины — люди, плоть которых стекала каплями с подбородков и застывала в гротескных формах. В бой вступили Тающие.
Среди них был коренастый маг, волосы которого напоминали грязную солому, а глаза — серый лед. Он на ходу злобно выкрикивал заклинания и приказы. Корлаун, маг Маерлина, с торжеством улыбнулся Эмбре, когда их взгляды встретились, и направил своих Тающих прямо к ней.
Они двигались как неустрашимый железный клин, их мечи рубили и кололи, и, если люди решительно преграждали им путь, Тающие взрывались и превращались в сгустки крови и обломки летящих в воздухе костей, унося с собой противника в небытие.
Как будто магия Корлауна послужила сигналом, комната внезапно наполнилась магической энергией. Жрецы Змеи и прежде таящиеся маги энергично произносили заклинания, кто нараспев, кто запинаясь.
Огненные заклятия подрубили лестницы, и они с грохотом обрушились на дерущихся людей, а стоящие на них кувырком полетели на головы как бардов, так и жрецов Змеи. Но мерцающие волшебные змеи, которые поедали плоть, почти все были посланы против Тающих или против выступающего среди них мага. Клин Корлауна превратился в горстку странных созданий, еще до того как воины с гербом Аделна на доспехах начали вбегать в дверь за их спинами и прокладывать свою кровавую дорогу сквозь поле битвы.
Пол стал красным от крови, его усеяли тела убитых. Орущих воинов насаживали на мечи, маги выкрикивали свои заклинания, но их все равно валили топорами, а перепуганные барды и придворные бросались во все стороны, увертываясь от ударов меча.
Тающих оттеснили в сторону, и они схватились с многочисленными шипящими жрецами Змеи, а воины Аделна во главе с гигантом в латах, словно огромный сверкающий наконечник стрелы, продвигались вперед. Они направлялись прямо к барону Черные Земли… и прямо к Банде Четырех.
— Боги, — ахнул Сараспер, когда гигант ловко отбил в сторону третий кинжал квартирмейстера. — Посмотрите на него!
— Он мой, — тут же рявкнул Хоукрил и с решительным видом вышел вперед.
Эмбра быстро послала молнию, но когда она попала в гиганта из Аделна, то с треском рассыпалась искрами, а потом стремительно полетела назад, в волшебницу. О, Рогатая Владычица, нужны защитные чары!
Когда ее пронзила огненная молния, Эмбра запрокинула голову и закричала. Ноги у нее задрожали, голова закружилась, крохотные молнии начали вылетать изо рта, носа и даже глаз, но Черные Земли посмотрел на нее, тут же вспыхнул Дваер, и исцеление наступило раньше, чем Сараспер успел поднять руку.
Эмбра застонала и закачалась. Прежде чем снова переключиться на сражение, она украдкой, искоса взглянула на человека, который называл себя ее отцом. Их взгляды встретились, и она быстро отвела глаза. Через несколько секунд, словно сама по себе, ее рука приподнялась, и она жестом поблагодарила Эзендора. Увидев это, барон скупо улыбнулся.
Предводитель атакующих из Аделна был крупнее Хоукрила, а его длинный топор с крюками на конце был длиннее и тяжелее, чем боевой меч Анхару, но королевский герой почти с радостью прыгнул навстречу противнику. Они оба не признавали обычая осторожно ходить кругами и принимать угрожающие позы и сразу налетели друг на друга, подобно разъяренным быкам, толкаясь плечами и рыча, а потом превратились в клубок, щетинившийся мечами.
Воины Аделна с двух сторон бросились к сражающимся, стараясь ударами мечей снизу достать Хоукрила, но Эмбра послала на них огонь, и они с воплями отскочили назад. Черные Земли взмахнул рукой, и пламя превратилось в пурпурное кольцо вокруг двух латников. Это пламя взревело, поднялось выше человеческого роста и стало расширять пространство вокруг них, а остальные вынуждены были отступить к стенкам. Затем кольцо замерло и сделалось почти прозрачным, но таким раскаленным, что камни и кинжалы, летящие сквозь него, плавились. Вскоре все оставили попытки метать клинки, и в комнате стало почти тихо, присутствующие наблюдали за сражением двух могучих воинов.
Меч и топор скрестились и застыли, удерживаемые весом и силой их хозяев, потом раздался режущий уши лязг стали о сталь. То было состязание грубой силы, которое продолжалось до тех пор, пока руки обоих мужчин не начали дрожать от напряжения.
Внезапно один из крюков топора сломался, и меч Хоукрила соскользнул, после чего мужчины отпрянули в разные стороны.
Воины Аделна, наблюдающие сквозь языки пламени, восторженно взревели. Предплечья их предводителя были защищены стальными латами, а предплечья его противника были покрыты лишь волосами и каплями пота, и теперь по одному из них тянулась извилистая красная линия. Топор распорол руку Хоукрила.
Воин Аделна начал угрожающе надвигаться, в его холодной улыбке и жестоких глазах читалось торжество. Он собирался быстро прикончить врага и захватить Дваеры, ведь, как ему сказали, его латы помогут ему защититься от любых чар.
Для этого ему лишь надо было свалить одного полуголого человека. Да, этот человек огромен, но он один… и он не может знать о его маленьком секрете.
Воин Аделна стукнул каблуком сапога об пол, а потом прыгнул и с силой выбросил вперед ногу. Ему нравилось подбрасывать людей вверх, пронзив их внутренности скрытым в носке сапога лезвием, которое от его удара только что выскочило наружу. Ему требовалось хотя бы поцарапать противника, потому что его сокровище было густо смазано ядом. Это будет хорошо, это будет…
Оба они двигались слишком быстро, и наблюдатели не сумели проследить, как один из сражающихся нанес удар снизу вверх, а второй высоко подпрыгнул, взлетев в воздух.
Хоукрил бросился головой вперед на воина Аделна, сапог которого нанес удар по воздуху. Крепкий кулак Анхару врезался в латный воротник противника, смял его, и человек в латах захрипел и начал задыхаться, а потом рухнул на спину.
Воину Аделна не повезло, потому что Хоукрил когда-то зашел в лавку на окраине Силптара, где продавались сапоги со скрытыми в носке лезвиями на пружине, и даже присмотрел себе такую пару, так что он хорошо знал, как они выглядят.
Повезло Хоукрилу, потому что он проявил достаточную осторожность и не нанес последнего, отчаянного удара, а изо всех сил прыгнул в сторону, вправо, перекатился и вскочил на ноги на большом расстоянии от своего противника. А где-то в толпе стоял силптарский маг, который помогал наложить чары на латы воина, и в этот момент он произносил очередное заклинание. Если бы латник упал, все маги вместе могли одолеть Эмбру Серебряное Древо, и что тогда осталось бы от хваленой Банды Четырех? Старик и квартирмейстер? Ха! Умри, воин!
Мерцающий Дваер, парящий над плечом барона Черные Земли, охранял Хоукрила от вражеских чар и поэтому не отразил заклинания мага из Силптара. Его магическая сила опустилась в виде сверкающей сетки, сверкнула — и латы воина Аделна с грохотом взорвались, разметав на куски их хозяина и разбросав во все стороны осколки боевой стали.
Краер прыгнул к Эмбре, чтобы заслонить ее, но он опоздал. Люди в комнате взвыли, когда шрапнель вылетела из огненного кольца и вонзилась в их плоть. Хоукрил вскинул руки, защищая глаза, — какое теперь значение имели еще несколько ран на теле? Раздавались звон и лязг металла, когда шрапнель скользила по латам или клинкам, а Владычица Самоцветов пронзительно вскрикнула, так как ее ранило в плечо.
Она закачалась и упала, и ни Краер, ни Сараспер, ни Эзендор Черные Земли не сумели подхватить ее. Кольцо огня, рожденное ее чарами, быстро угасло, и с кровожадным ревом воины Аделна бросились в атаку.
Барон Черные Земли двинулся им навстречу. Он на ходу взял из воздуха один Камень и сунул в свой гульфик для надежности, сделал следующий шаг и схватил два других Дваера.
Не успел он сделать еще шаг, как лучи сияющего света вырвались из обоих Камней и засверкали в воздухе, как будто барон держал в руках два длинных обнаженных меча. Эти два луча начали описывать в воздухе круги и петли, и все, что попадалось им на пути — атакующий воин или разящий меч, — отлетало прочь.
Хоукрил подбежал и встал рядом с бароном, а Краер вскочил и начал прикрывать второй фланг, швыряя кинжалы и прыгая, как безумный, в попытке удержать людей из Аделна на расстоянии.
По всей комнате снова раздавались крики и кипел бой. Жрецы Змеи крались вперед вдоль стен, но это видели только барды, стоящие с обнаженными кинжалами в руках. Казалось, что-то, таящееся за пределами поля брани, гонит вперед людей из Аделна, наносит им удары с тыла…
Краер взглянул в ту сторону, когда прыгнул высоко в воздух и ударил ногой в лицо противника, и снова бросил туда взгляд, опускаясь на землю. Да! Латников Аделна с тыла рубили Тающие!
Клинки поднимались и опускались, как цеп во время молотьбы, тесно сгрудившиеся люди вскрикивали, бились в конвульсиях и погибали, некоторые так плотно были прижаты друг к другу, что тела убитых только через несколько минут падали на пол. Ряды воинов Аделна редели, но дрались они со все большим ожесточением.
Воины нападали на Хоукрила так яростно, что ему все время приходилось сражаться с троими, независимо от того, скольких он уже уложил. И наконец настал момент, когда его меч скрестился одновременно с пятью клинками.
Послышался тихий стон металла, очень похожий на стон Эмбры, испытывающей сильную боль, и боевой меч, верно служивший Хоукрилу столько времени, сломался в трех местах. В воздух взлетели сверкающие обломки, и в руках у латника оказался лишь обрубок клинка.
В одно мгновение сталь трижды вонзилась в напряженные мышцы на его груди. Хоукрил взревел от боли и ярости, отбил последний нацеленный в него клинок, забежал за спину его владельца и обхватил того поперек туловища. Латник оскалился, поднял лягающегося и извивающегося воина Аделна высоко над головой и швырнул его на пол. Во внезапно наступившей среди боя тишине послышался громкий треск сломанных костей, и тут же раздался рев тех, кто это услышал. Впрочем, этот рев оборвался через секунду. Воцарилось потрясенное молчание: все увидели призрака.
В воздухе над Хоукрилом возникла фигура из сияющего белого света, которая словно стояла на невидимом возвышении. Это был призрачный образ Пробужденного короля.
Один из жрецов Змеи зашипел и начал шевелить пальцами, пытаясь сотворить заклинание «Исчезновения», но призрак не обратил на него внимания. Послышался шепот, и люди начали проталкиваться вперед, но снова воцарилась тишина, и все замерли, когда голос короля раздался в каждой голове:
— Черные Земли, открой мне свои мысли!
Барон Эзендор опустился на колени:
— Конечно, ваше величество, — просто ответил он.
Все присутствующие увидели, как он побледнел. Молчание затянулось.
Внезапно спокойное лицо барона покрылось потом. Пот потек каплями, потом частыми струйками.
Тишина стала мертвой. Стоящий на коленях Черные Земли задрожал, лицо его исказили судороги.
— Я… — прошептал он в напряженной тишине, — я храню верность.
Глаза Эзендора закрылись, он покачнулся. По комнате пробежал ропот, все ждали, что барон упадет.
Затем голос Пробужденного короля гулко разнесся по комнате:
— Он говорит правду! Встань, Черные Земли, регент Аглирты!
Толпящиеся в комнате люди без слов зароптали, выражая недовольство, изумление и страх, но голос Пробужденного короля подобно грому обрушился на них, заглушив этот ропот, и все задрожали и съежились под его раскатами.
— Пусть больше не будет раздоров между моими баронами и воинами Аглирты! Гоните прочь порождение Змеи! Всех, кто откажется преклонить колени перед регентом Черные Земли, надо прогнать из страны! Пусть их вышвырнут вон из Аглирты! Я все сказал!
Когда последние слова прогремели под сводчатым потолком, словно удар грома, все присутствующие уже стояли на коленях, корчась, или распростерлись на полу, обхватив руками головы.
Прошло немало времени, прежде чем люди, боязливо озираясь, снова встали и нащупали свои мечи, а после этого три Дваера, вращающиеся вокруг головы барона, который по-волчьи улыбался, метнули волшебные черные молнии, раздался резкий треск, словно хлопок кнута, и снова все содрогнулись и зажали уши ладонями.
Ошеломленные люди в комнате увидели, что изображение короля исчезло, а в том месте, куда ударили эти три черные молнии, до самого потолка с ревом взлетели три столба пламени. Внутри каждого из них в смертельной агонии дергались три человека: маг Корлаун, барон Сиятельный и наместник Тарлагара. Облик наместника начал меняться, и люди узнали искаженное лицо могущественного мага Тарлорна Громовержца.
Столбы пламени внезапно погасли, а заключенные внутри люди рассыпались в пепел, и под рев десяток глоток в комнате снова вспыхнула кровавая резня. Барды пронзали кинжалами шипящих жрецов Змеи, а те кусали их в не защищенные забралами лица и тоже орудовали длинными ножами. Люди искали определенных врагов, стремясь свести старые счеты до того, как регент сумеет навести порядок. Освободившись от власти Корлауна, Тающие начали бродить, словно слепые, и не реагировали ни на что, только путались под ногами. В конце концов люди, питавшие к ним отвращение и страх, перебили их всех.
Следовало ожидать, что после исчезновения призрака грозного короля Сноусара воины, верные своим баронам, выполнят поспешно отданные приказы своих хозяев и попытаются убить нового регента, пока он не успел издать ни одного указа.
Дождь стрел, дротиков, копий и кинжалов обрушился на барона Черные Земли, и множество воинов пыталось атаковать его вблизи или на расстоянии. Но три Дваера вращались вокруг головы мягко улыбающегося барона, и ничто не могло проникнуть сквозь сеть, которую они сплетали.
Сараспер бросился на колени к Хоукрилу и Эмбре, чтобы исцелить их, а Краер пытался нащупать какой-нибудь упавший меч и вложить его в окровавленную руку латника. Все четверо внимательно следили за битвой.
Очень скоро они увидели то, чего опасались: жрецы Змеи и маги выступили вперед одновременно, и в их ладонях появились вращающиеся вихри заклинаний. Не сговариваясь, не заключая соглашений, они вместе пытались сделать то, чего никто из них не смог бы в одиночку: разрушить барьер Дваеров, чтобы кто-нибудь смог убить барона Черные Земли.
Когда свет исчезающей статуэтки погас под его пальцами, а Эмбра издала слабый вздох облегчения под его второй рукой, Сараспер схватил за руку Хоукрила и кивнул. В свою очередь, латник предупредил Краера, и они вместе приподняли и подтащили обмякшее тело Владычицы Самоцветов вперед, к самым сапогам барона Черные Земли.
Эзендор посмотрел вниз, увидел, что они задумали, и сделал шаг назад, так что все еще истекающая кровью Эмбра лежала теперь перед ним, а трое мужчин Банды Четырех сгрудились вокруг его ног.
И в этот момент нескончаемые вспышки молний от заклинаний, которые до сих пор разбивались о волшебную стену трех кружащихся Дваеров и исчезали бесследно, слились в одну слепящую пурпурно-белую вспышку. То было делом рук торжествующего мага из Силптара, который видел, как провалилась его последняя попытка уничтожить Банду Четырех. Брошенный кем-то меч влетел в образовавшуюся на долю секунды брешь и вонзился в плечо барона.
Эзендор Черные Земли зашатался, потом медленно осел, а Дваеры потускнели и сжали свое кольцо вокруг него, опускаясь вместе с ним.
Снова взревев, на этот раз от восторга, уцелевшие воины бросились вперед. Мужчины из Банды Четырех встали, готовые их встретить, над распростертыми телами барона и его дочери.
Когда зазвенели скрещенные мечи, Краер быстро переглянулся со стариком, стоящим рядом с Хоукрилом, и крикнул:
— Не станешь длиннозубом?
— Нет времени! — донесся ответ за мгновение до того, как они оба почувствовали уколы мечей врагов, которые не смели подойти ближе, чтобы убить их — и быть убитыми.
Квартирмейстер и целитель одновременно застонали и вздрогнули, но тут Сараспер внезапно расхохотался.
— Тебе весело? — в изумлении крикнул Краер Сарасперу.
Старик снова рассмеялся.
— Судьба страны висит на волоске, сотни рыцарей пытаются изрубить меня в кровавый фарш, а рядом со мной сражаются мои друзья! — крикнул в ответ Сараспер. — Я бы ни за что не хотел оказаться в другом месте!