К изумлению Арклета, Амарун повела его вдоль наружной стены дворца к воротам конюшен, где они обнаружили, что ряды стражников пропали, оставив на посту лишь одного взволнованного конюха и молодого и одинокого на вид пурпурного дракона.

— Что происходит? — резко спросил у них дракон.

— Драка на Совете, — мрачно ответил Арклет, поднимая свой меч, чтобы показать яркую кровь на клинке.

Молодой солдат посмотрел на неё, и кажется, ему стало немного дурно. Его копьё дрожало, когда он поднял его, угрожая Арклету.

— Вы потребуется опустить это, лорд, и…

— Мне потребуется, чтобы ты перестал глупить и как можно быстрее отправился в Зал Правосудия, — прорычал Арклет. — Они пытались убить короля! И кронцпринца тоже. Некоторые из старых лордов, вот так, и сейчас они во дворце и на свободе, и большая часть размахивает мечами. Беги!

Юный дракон испуганно посмотрел на него — и бросился во дворец.

Оставив ворота и освободив им путь в королевские конюшни. Конюх взял ноги в руки и убежал, когда Арклет только показывал свой клинок.

Рун прошла в ворота.

— Нам потребуется лошадь. Шторм какое-то время не сможет передвигаться самостоятельно.

— Ты же Эльминстер, не так ли? — спросил Арклет, пытаясь догнать её с перекинутой через плечо Шторм. — Что ты сделал с Амарун?

Рун повернулась, обнаружила его меч у своего горла и немного грустно улыбнулась Арклету.

— Нет, Арклет, это я, — она устало покачала головой. — Даже если я — старый волшебник, если ты убьёшь свою Амарун — ну, ты убьёшь свою Амарун, не так ли?

Зарычав, Арклет убрал меч.

Вместе они шагнули в тёплые, окутанные сумраком конюшни. В каждом стойле находилась лошадь, но Арклет и Рун не встретили стражи и заметили удивительно малое количество конюхов — те, кого они видели, взволнованно шептались по углам.

Никто не обратил на них внимания, пока Арклет перехватил бесчувственное тело Шторм и позволил Амарун повести себя глубже в конюшни.

Когда она зашагала слишком быстро, он выбросил руку и схватил её за запястье.

— Я тебя не брошу. Что бы ни случилось с домом Делькасл или Драконьим Троном, будь то Вангердагаст, Эльминстер или призрак Азуна Четвертого, что говорил через тебя в зале, когда ты встала и закричала, я… я… проклятье богов, Амарун, я люблю тебя!

Рун развернулась. Её глаза сияли. Он обхватила его руками, поцеловала так, будто хотела взять в рот всё его тело целиком, и выдохнула:

— А я люблю тебя, так что давай поспешим!

Они поспешили.

— Так, — пропыхтел Арклет, пока мимо мелькало одно стойло за другим, — ты… сейчас ты это на самом деле ты, Рун? Как мне определить?

Его госпожа подмигнула ему.

— Доверие, лорд Делькасл. Доверие. Верь мне, когда я говорю, что я — на самом деле Амарун Белая Волна, чьими танцами ты так часто наслаждался и которая прямо сейчас тебя поцеловала — и призналась в любви в ответ. Какие-то принципы у меня всё-таки есть.

Она указала на расслабленное лицо и раскрытый рот Шторм, внутри которого, как она знала, клубилась в диком безумии пыль.

— Касательно его я не так уверена.

— Это была ты? Ох, это хорошо, — ответил Арклет, чувствуя неловкость. — Скажи мне, Рун, какую лошадь мы ищем?

— Любую хорошую и выносливую, которая сможет понести Шторм и не бросаться на нас, — немного беспомощно сказала она. — Я не разбираюсь в лошадях.

— Ага, — сказал Арклет, разворачивая её кругом. — Вон там, позади. Возьмем самую подходящую из осёдланных — их по приказу посменно держат наготове.

Он выбрал лошадь постарше, сонную на вид, и использовал длинные поводья, чтобы привязать к седлу Шторм. Пока он этим занимался, лошадь стояла смирно, так что Арклет решил, что она им подойдёт, и вывел из конюшен.

На воротах они столкнулись с новыми и задыхающимися после бега стражниками и боевыми магами, которые бросили на них — и на привязанное тело Шторм — весьма ошеломлённные взгляды, но Амарун быстро сказала им:

— Это один из её симптомов — слишком много переживаний. Однажды она приняла на себя нацеленное в короля злое заклинание, и до сих пор страдает, бедняжка. В храме знают, что делать, чтобы ей не стало ещё хуже.

Прежде чем кто-то смог решить остановить их или расспросить поподробнее — например, про какой храм речь — она помахала им на прощание и вывела лошадь на людный Променад.

* * *

— Всё прошло не хорошо, — мрачно сказал король Форил Обарскир, принимая кубок огненного вина, который передала ему Глатра — сперва подозрительно принюхавшись и сделав крохотный глоток.

— Ваше величество обладает несравненным даром дипломатического преуменьшения, — резко сказала Глатра и обернулась, чтобы наградить жрецов, трудящихся над принцом Ирвелом, очередным взглядом исподлобья.

— Как он?

— Теперь остались только синяки, — успокаивающе ответил один. — Было три пореза, ни одного глубокого. Наше исцеление заставило их исчезнуть полностью.

— Сколько лордов потеряно? — сонно пробормотал принц откуда-то из-под склонившихся над ним священников.

Глатра собиралась проигнорировать вопрос, но увидела взгляд, который бросил на неё Форил, безмолвный приказ дать полный и честный ответ.

— Мы не знаем. Во-первых, стычки по-прежнему продолжаются, кто-то пытается свести старые счёты. Во-вторых, некоторые лорды тяжело ранены — по крайней мере, если судить по количеству пролитой крови — но сбежали из дворца. Смогут ли они вовремя получить жреческую помощь…

Она пожала плечами.

— Смерти были, — тяжело произнёс король.

Глатра кивнула. Тела лордов Драгонвуда, Амбриваля, Фулвезера, Барельдера, Танторна, Хардивайпера, Рэйвенхилла и Браярброка были опознаны и доставлены в Часовню Доблестных, где с тех пор находились под стражей.

Она зашагала по комнате.

— Я пока не смогла обнаружить сэра Винтера, как и моих коллег-боевых магов Бламрельда и Ларейкона, но я хочу, чтобы все трое обследовали тела, прежде чем к ним доберутся жрецы или родные.

Проведя рукой по уставшим глазам, она добавила:

— Больше всего я хочу найти и опознать владельца нашего нового призрака синего пламени! Сразу после того, как юного лорда Грозозмея, который управляет теми двумя, что уже устроили бойню в городе, возьмут под стражу — живым, если сможем, — и предметы, которые он использует для управления призраками, окажутся в наших руках, и мы поместим их в безопасное место.

— Бурные деньки, — пробормотал Ирвел, находившийся на грани сна.

Глатра напряглась, затем подавила гневный ответ, уже готовый сорваться с её уст. На принцев не огрызаются. По крайней мере, из-за пустяков.

Вместо этого она вздохнула, посмотрела на короля и сказала ему прямо:

— Если дворяне будут драться друг с другом, с простолюдинами и с нашими драконами на улицах, нам будет непросто удерживать дворец. Придётся позвать на помощь каждого союзника, от призрака Алусейр до Мудреца Долины Теней — когда он неизбежно появится снова. Даже этого самопровозглашённого лорда Глубоководья, который рыскает по нашим залам, похищая еду и вино такими порциями, будто ест за дюжину. Мне ненавистна сама мысль о том, чтобы довериться любому из них, но прямо сейчас мы должны так поступить. Мы нуждаемся в них — по крайней мере, в том, чтобы они не стали нам врагами.

— А потом? — с блеклой ухмылкой спросил старший рыцарь, один из телохранителей короля.

— А потом, — жестоко ответила Глатра, — мы оценим их сильные и слабые стороны и соответствующим образом уладим все наши дела. Когда Драконий Трон будет в безопасности.

— Делай, что должна, — устало сказал король Форил, глядя на беззвучно уснувшего принца, — но не надейся, что я буду скрываться вечно. Моё место — во главе моего королевства, и я не стану прятаться лишь потому, что дворец — или город, или страна — стали небезопасны.

— Ваше величество, — поспешно сказала Глатра, — я бы никогда не стала предполагать…

— Глатра, ты всегда так и делаешь, — с весёлой ухмылкой ответил Форил. — Я знаю. Я наблюдал за тобой. Только не надо мне тут превращаться в нового Вангердагаста.

Не успев остановить себя, Глатра изрыгнула ругательство, от которого жрецы заморгали, а старшие рыцари оскалились.

Затем, похолодев, она низко поклонилась, чтобы добавить:

— Ну конечно нет, ваше величество, — затем развернулась и выбежала, не встречаясь глазами с королём.

Когда она исчезла, Форил вздохнул, потянулся за вином и пробормотал:

— Бурные деньки, в самом деле.

Снаружи охраняемой комнаты, будто по сигналу, раздался приглушённый грохот.

* * *

— Король мёртв! Они убили короля Форила и порубили его на мелкие кусочки!

— Кто его убил?

— Все высоконосые — лорды Глубоководья, который встречались с ним на этом Совете! Бросились на него, все до последнего человека!

— Ну, я слышал, что он жив и здоров, и привёл наёмников, чтобы покромсать лордов, прежде чем они смогут хоть пальцем его тронуть!

— Замолчите оба! Не было никакого цареубийства, королевской семьи это вообще никак не касается! Это дворяне схлеснулись с дворянами — они по-прежнему дерутся по всему городу!

Такими возбуждёнными возгласами обменивались посетители, хлынувшие в «Гуся Судьбы», таверну около порта, не славившуюся преданностью дому Обарскир или подчинением самым низкопоставленным пурпурным драконам.

Не успели они сгорбиться за столами с кружками в руках, оживлённо споря о том, кого видели мёртвым, и кто был убийцей, когда сквозь переднюю дверь ввалился самый громкий и гордый из завсегдатаев «Гуся», толстый меч-капитан в отставке Брорн Рорил. Он истекал кровью, а взгляд его глаз был безумен.

— Обарскиры мертвы! — выдохнул он. — Это гражданская война, сэры! Запирайте дочерей или убирайтесь из Кормира, чем быстрее тем лучше! В Лесном Королевстве — война!

* * *

Старший конюх Делькаслов бросил лишь один взгляд на лошадь, котрую Арклет завёл в их конюшни, и ухмыльнулся.

— Где, милорд, вы её нашли? Надеюсь, что вы выиграли пари, а не проиграли!

— Это было самое спокойное из оседланных животных в королевских конюшнях, Бёртланд, — отрезал Арклет, — и скоро оно туда вернётся. Так или иначе, мне необходима возможность остаться наедине, здесь и сейчас, так что если ты не против, отправляйся на кухню за ранним перекусом и скажи им, что это я тебя послал…

Конюший вытер руки о заткнутую за пояс тряпку, окинул Амарун взглядом свеху донизу, и подмигнул лорду Делькаслу.

— Ну разумеется, юный господин! Я знаю…

— Бёртланд, — отрезал Арклет, — ты извинишься перед леди Амарун за то, что собирался сказать, и подумаешь над своим поведением. Посмотри на эту раненную госпожу на лошади! Мы должны позаботиться о ней и обсудить её и наше будущее. Так что выброси все мысли про, хм, любовные свиданья из головы и…

Конюший оглядел привязанную к лошади, обожжённую и бесчувственную Шторм — которая выбрала именно это мгновение, чтобы открыть один мутный глаз, заметить его, одарить тёплой улыбкой и серьёзным подмигиванием. Принявшись изучать её путы, он оглянулся на Арклета, потом на Амарун, сова посмотрел на Шторм, снова на Арклета.

И подмигнул.

— И в самом деле, юный господин! — воскликнул он. — Я плохо о вас подумал! Я думал, у вас всего одна подружка, а у вас тут две доступные девки! Не говоря уже про бонда…

— Бёртланд! — взревел Арклет. — Уходи! Больше ни слова! Убирайся!

Конюший торопливо ушёл, но не настолько быстро, чтобы оказаться за пределами слышимости, прежде чем захихикать.

Амарун следила, как он идёт через сад.

— Похотливый старый козёл, — сухо прокомментировала она.

— Я… мои извинения! — торопливо произнёс Арклет. — Это было непростительно! Я…

— Не должен об этом беспокоиться, — сказала им Шторм, выгибаясь, насколько позволяли верёвки. — Потому что времени у тебя нет. Эл… дошёл до предела и какое-то время будет блуждать в безумии. Мне немногим лучше. Так что вы по большей части сами по себе.

Она натянула кожаные полосы, привязавшие её к седлу.

— Освободи меня от этого, пожалуйста.

— Прости, — быстро сказал Арклет, подскочив к ней. — Я…

Он повозился с узлами, затем зашипел от раздражения и начал резать их своим поясным ножом. Шторм слабо перекатилась — и грохнулась на усыпанный сеном пол конюшни.

— О боги, прости! — воскликнул юный лорд, потянувшись к ней. Амарун пришлось сражаться с неожиданным приступом хихиканья.

Шторм тоже засмеялась, когда Арклет помог ей сесть. Она посмотрела на себя.

— Твоя мать будет не слишком мною довольна, — сказала она, оглядывая разрушенное платье, и, очевидно, ни капли не беспокоясь о том, сколько обнажённого тела оно открывает. Затем она резко подняла взгляд.

— Королевство уже погрузилось в войну?

Арклет пожал плечами.

— Мы были слишком заняты, пытаясь вытащить тебя из дворца, чтобы вести наблюдение. Но пока я не видел дыма и не слышал зова боевых труб…

Он посмотрел на Рун.

Та покачала головой.

— Люди бегают и кричат о той или иной беде. Вооружённых стычек я не видела, но Шторм, мы были заняты. Народ взбудоражен, это точно.

— Тогда нам нужно попасть во дворец, — решила Шторм. — Быстро.

— Во дворец? Мы же только что вытащили тебя оттуда! — запротестовал Арклет, зная, что его утончённый облик давно исчез, и он всё больше похож на наивного деревенского дурачка, угнетённого своим статусом — и угнетаемого каждым новым событием, которое с ним происходит.

— И я вам за это признательна. Надеюсь, вы не сочли необходимым убивать слишком много раздражающих волшебников или путающихся под ногами стражников? При свидетелях, во всяком случае?

— Нет, но…

— Тогда мы возвращаемся. Сейчас же. Прикажи слугам вооружиться и охранять твою мать, как будто на особняк Делькаслов готова обрушиться армия завоевателей; верни мне мою одежду — платье местами сплавилось с кожей и это больно, как в Девяти Адах — и давайте найдём Мирта, Алусейр и то, что осталось от Вангердагаста, а потом все вместе разыщем Глатру. Надо собрать под единые знамёна Корону, двор и попытаться не позволить полным радостного энтузиазма бунтующим дворянам погрузить королевство в гражданскую войну.

— Но я думал, что мы решили повернуться спиной ко всему этому и…

— Решили, но дела пошли достаточно скверно, чтобы нужды Кормира стали важнее наших.

Рун нахмурилась.

— А о чём конкретно мы собираемся говорить с Глатрой?

— О том, чтобы взять под арест Марлина Грозозмея, — мрачно отозвался Арклет, — и заполучить в наши руки — в руки Короны, то есть — Клинок и Чашу, которые позволяют ему управлять двумя его убийцами. Призраками синего пламени, что убили Сесзгара Ханткрауна и всех, кто был с ним.

— Нет, ты был прав, когда сказал «в наши», — решительно поправила Шторм. — Доверять Глатре призраков можно не больше, чем юному Грозозмею. Они слишком могущественны, чтобы она — или любой человек во дворце — смогли противиться искушению. Но ей пока не стоит знать, что я так считаю, и что мы не намереваемся вручать Клинок и Чашу прямо ей в руки.

Рун закатила глаза.

— И каким образом то, что я сейчас услышала, отличается от тех поступков дворян, которые ты, Глатра и все верноподданные Короны и весь двор яростно обличаете, как измену?

Шторм улыбнулась.

— Это легко. Они — истинные злодеи с тьмой в сердце, а мы — добрые люди, в сердцах которых есть место лишь героизму и благим намерениям.

* * *

У Мэншуна болела голова.

Хотя, скорее, его разум гудел от напряжения и дрожал от усталости, и это заставляло болеть ту голову, которую он в данный момент занимал.

Так или иначе, он по-прежнему был в игре.

Другие оказались не столь везучими. Лорд Лираннус Танторн и лорд Яссур Драгонвуд погибли, убитые в стычке в Зале Правосудия.

Ему пришлось бежать из гибнущего, угасающего разума Драгонвуда, вторгнувшись в ближайший разум из тех, что он уже поработил — как оказалось, это был разум Мелдера Краунруда.

Прибытие Мэншуна спасло Краунруду жизнь, заставив ошеломлённого лорда покачнуться и упасть — рухнуть между креслами, защитившими его от яростных ударов двух старых соперников, которые те пытались обрушить на затылок лорда. Нагнувшись с верхнего яруса, пытаясь добраться до Краунруда, они потеряли равновесие, когда в середине их ударов его тело исчезло вниз из поля зрения, и клинки вонзились в спинки кресел — и обрекли их на смерть, поскольку ближайшие лорды посчитали целями этих атак себя и ответили без всякой пощады.

Хотя он почти наверняка был жив лишь благодаря тому, что позиция под ногами остальных спасла его от яростной схватки, которая впоследствии разгорелась так близко над ним, Краунруд был далёк от признательности. Его истерзанный разум утонул в противной боли и кипел чёрной яростью на своего нежеланного наездника.

Что же касается Мэншуна, мнение Краунруда его ни капли не волновало. Тело этого человека могло бежать — а также идти и ползти, если уж на то пошло — и этого было достаточно, чтобы унести Мэншуна прочь из королевского дворца, обратно в лавку алхимика Сронтера.

Выкрикивая предупреждения о самых различных преувеличенных бедствиях, люди бежали из дворца по улицам, где шатались телохранители знатных лордов, обмениваясь острыми взглядами, не менее острыми словами и угрожая друг другу мечами. Некоторые испуганные горожане поспешили закрыть свои лавки.

Да, всё это было крайне приятно.

Король Форил всё ещё был жив; следовательно, ни у кого не было хорошего оправдания для набора армии ради открытой войны за опустевший Драконий Трон. Но городом правило смятение, и испуганный народ тянулся за мечами и кинжалами.

А это означало, что некий коварный злодей, известный как Мэншун, мог начать в открытую творить насилие. Убийство там, исчезновение здесь — среди больших стычек, которые наверняка начнутся — и если Корона обрушится на это кровопролитие полной мощью своих драконов, население разозлится на подобное проявление тирании. Станет ещё злее. Ослабив и без того слабого короля, и освободив будущему императору пространство, чтобы сделать то, что сделать было необходимо.

А Краунруд мог подождать. На койке в пустой комнате, надёжно запертый в уголке погреба Сронтера. Если хватит здравого смысла, он немного поспит — с другой стороны, главы благородных домов Лесного Королевства не славились своим здравым смыслом. Подлой хитростью — да. Самонадеянными интригами и мнением, будто мир им что-то должен, а боги им улыбаются — определённо. Здравый смысл встречался реже и куда более мелкими порциями.

Маленькая тюрьма Краунруда на самом деле была кладовой для дров алхимика, но Мэншуна нисколько не беспокоило отсутствие там дерева для печи. К тому времени, как снова наступит холодная погода, он будет наслаждаться удобствами королевского дворца — и если по какой-то причине этого не произойдёт, а алхимик окажется слишком удобным, чтобы позволить холоду забрать его, будет достаточно времени, чтобы захватить или украть чьи-то дрова.

Прямо сейчас у него были дела поважнее. Мэншуну было необходимо как можно быстрее разузнать, какой лорд управляет этим новым призраком синего пламени.

Сразу после того, как он проверит управляющего призраками лорда, с которым уже знаком, чтобы убедиться, что при Грозозмее по-прежнему есть его жизнь, свобода, Парящий Клинок и Виверноязыкая Чаша.

Так что в самой просторной комнате погреба Сронтера пылало зловещее сияние свежесозданных ясновидящих глаз, и смуглый и привлекательный будущий император шагал среди парящих в воздухе мерцающих сфер, пристально вглядываясь в разыгрывающиеся в них сцены.

Променад перед дворцом бурлил. Кто-то — Дасклок? — попытался попасть во дворец в центре клина из своих телоханителей и обнаружил, что пурпурные драконы не только не поддаются на приказания, уловки, угрозы, попытки оттеснить с дороги, но ещё и достали из арсеналов арбалеты и угожают воспользоваться ими, если разъярённый лорд не прекратит попытки штурмовать дворец и не вернётся в свои покои — быстро и покорно.

Было соблазнительно задержаться и посмотреть на разворачивающееся веселье, но смерть Эльминстера не означала, что будущий император лишился всех остальных врагов…

Одна сцена в тёмной сфере требовала его немедленного внимания: лорд Марлин Грозозмей был крайне напуган и расхаживал из стороны в сторону в верхних покоях особняка Грозозмеев, не зная, куда и как бежать. В окне комнаты были прекрасно видны явившиеся за ним гончие Короны: полдюжины боевых магов и две дюжины пурпурных драконов, большинство — в полных доспехах, а некоторые — в лёгком облачении, но с арбалетами.

Парящий Клинок висел у Марлина на поясе, Виверноязыкая Чаша была прижата к груди, и потеющий Грозозмей бормотал себе под нос, озвучивая все ужасные возможности, что приходили ему на ум.

Два его призрака с лёгкостью могли перебить простых драконов — но шестеро волшебников скорее всего в мгновение ока сумеют разделаться с убийцами синего пламени. А если он телепортирует призраков через половину Кормира, вместо того, чтобы воспользоваться ими, Марлин всё равно будет обречён на смерть.

Боевые маги без предводительства лорда печатей, старшего рыцаря с холодной головой или леди Глатры вели себя как осторожные, предусмотрительные люди. Силы Короны медленно окружали особняк, не готовые пока ударить в двери и потребовать открывать — а тем более, выбивать их силой.

Это оставляло Мэншуну достаточно времени.

Он повернулся. У одной из стен своего погреба, среди нагромождения ящиков и сундуков, с неуверенным видом сидел алхимик, глядя на Мэншуна — который улыбнулся Сронтеру своей лучшей улыбкой с оттенком мягкой угрозы.

— Верный Сронтер, хватай всё необходимое, чтобы создать ядовитый дым — достаточно дыма, чтобы заполнить весь особняк Грозозмеев. У тебя есть десять вдохов, чтобы собрать все требуемые компоненты.

Сронтер уставился на него широко открытыми глазами, и Мэншун весело добавил:

— Поспеши. Или я потрачу одиннадцатый вздох на то, чтобы призвать червей, которые съедят твоё тело, пока ты будешь лежать и смотреть на них, парализованный и вопящий.

Алхимик сглотнул.

— Иди, — мягко поторопил его Мэншун, и алхимик бросился по лестнице из погреба со скоростью, ранее Иммаэро Сронтеру недоступной.

Мэншун засмеялся и послал освобождённого созерцателя следом за мужчиной, чтобы следить за ним.

Может быть, лордам-вампирам и не требовалось дышать, но взрывы и кислота могли хорошенько им навредить… и навредить тому, что обитало в третьей комнате погреба алхимика.

Созерцателям, которые очень скоро ему понадобятся.