— Сколько домов подожгли? — спросила Лорел у Хена.

— Шесть, — ответил шериф.

— Они очень пострадали?

— Нет. Но это предупреждение.

— Какое предупреждение?

— В двери тюрьмы кто-то оставил записку. Некто требует от жителей избавиться от меня. В противном случае город постигнет кара.

— Ты уверен, что они хотели всего лишь предупредить?

— Да. Так как если бы они действительно собирались сжечь город, то дождались бы темноты и уничтожили все запасы воды.

Лорел задолго до случившегося знала, что неприятностей не миновать. Но когда беда подошла так близко, в ее неизбежность страшно было поверить.

— Что ты собираешься делать?

— Завтра утром Билл Нортон созывает городское собрание. Там и решим.

— Я говорю не о городе, — настаивала встревоженная женщина. — Я говорю о тебе.

— В любом случае, я отложу свое решение до собрания.

Лорел схватила молодого человека за руку и повернула к себе лицом.

— Ты не должен рассчитывать на поддержку города. Они не заступятся за тебя. Ведь не зря же тебе так много платят. Трех предыдущих шерифов убили, и никто пальцем не пошевелил, чтобы помочь им.

— Но я уже не один. Со мной братья. Правда, я не просил их приезжать. Но раз уж они здесь, то могут быть полезными.

— Но вас всего лишь шестеро. А Блакторнов наберется не меньше двух дюжин. А может, и больше. — Сердце Лорел сжалось в недобром предчувствии. Почему Хен не осознает грозящую ему опасность?

— Так это мало. Получается всего по четыре Блакторна на брата. Монти будет оскорблен в лучших чувствах и непременно попытается отбить еще парочку жертв у кого-нибудь из братьев.

Лорел раздраженно топнула ногой.

— Хватит шутить, Хен. Это не игра. Мы с тобой оба знаем, что Блакторны готовы убить любого, кто станет на их пути.

— Многие горели желанием убить меня. Но, как видишь, до сих пор никому не удалось.

— Но речь идет о Блакторнах, известных своим коварством и кровожадностью. Если их будет не меньшее двух дюжин, то…

— Расскажу тебе, так и быть, одну старую историю. Сразу после возвращения Джорджа и Джеффа с войны мы противостояли сорока Мак-Клендонам, которые собирались убить нас из-за несуществующего золота стоимостью в полмиллиона. Так это было одиннадцать лет назад. Но с тех пор мы научились драться еще лучше.

— Но Блакторны — грабители.

— Мак-Клендоны тоже.

— И убийцы.

— Мак-Клендоны хладнокровно убили молодого Алекса Пендельтона. Просто застрелили на месте.

Лорел никак не могла понять, почему все мужчины так самонадеянны: стоит им однажды справиться с опасностью, как они начинают слепо верить в собственную неуязвимость. Как бы они не кичились своей рассудительностью, но даже самая взбалмошная женщина понимает, что судьбу лучше не искушать. Ничто не вечно, тем более удача. И Рандольфы не заговорены от пуль.

Хен притянул Лорел к себе и нежно поцеловал.

— Такие люди, как Блакторны, не способны заранее продумать все до мелочей. Они наивно полагают, что победить можно одним лишь численным превосходством. А когда заходят в тупик, то теряются и не знают, что делать дальше. Мы с Монти на протяжении пяти лет сдерживали натиск бесчисленных грабителей, бандитов и индейцев. Нам тогда было столько же лет, сколько Хоуп, а Джордж с Джеффом были на войне. И мы вполне успешно справлялись со своими обязанностями, потому что быстро учились и превосходили нападавших в военной хитрости.

Неужели он не понимает, что ее не интересует военная стратегия? Лорел не хотела, чтобы Хен вообще брался за оружие. Душа, казалось, уходила в пятки, когда она представляла красивое лицо Хена, искаженное холодной маской смерти.

— Не стоит говорить ни об ошибках, ни о стратегии, ни о чем другом, — продолжала она. — Ты должен уехать из города. Сегодня. Сейчас.

Сжимая женщину в объятиях, молодой человек посмотрел на нее в мгновение ока ставшим ледяным взглядом.

— Я не могу трусливо бежать с поля боя.

— Но я ничего не говорила о трусливом бегстве.

— Говорила. Ты советуешь уехать прямо сейчас, даже не дождавшись городского собрания.

— Тогда откажись от шерифского значка и расторгни договор. И таким образом сними с себя ответственность за город.

Хен хищно прищурился, его тело внезапно напряглось. Лорел захотелось скрыться от его жесткого взгляда, в котором сквозило неодобрение.

— Ты хочешь, чтобы я пошел на попятную, и все подумали, что я испугался?

— Но разве лучше остаться и погибнуть?

— Если выбирать между трусостью и смертью, то лучше.

— Но никто не считает тебя трусом.

— Я сам буду считать себя трусом, если сейчас уеду. А это самое страшное.

Лорел с горечью осознала, что потерпела неудачу. Вопрос чести и справедливости стоял для Хена превыше всего. И когда бы дело не коснулось выполнения долга, он всегда очертя голову бросался в бой. И ничто и никто не остановит его.

— Но тебя убьют. И тебя, и твоих братьев. Хен широко улыбнулся и снова поцеловал Лорел.

— Я не собираюсь умирать, скажу тебе по секрету. Кроме того, у меня далеко идущие планы.

Следующий страстный поцелуй заставил ее позабыть обо всем на свете. Разве можно думать об опасности, находясь в объятиях Хена?

— Какие планы? — спросила она, втайне надеясь, что он не выпустит ее из объятий. Она примостилась на могучей груди Хена, упиваясь теплом, исходящим от его тела.

— Я хочу жениться.

Лорел почувствовала, как запершило в горле.

— И ты уже сделал кому-нибудь предложение?

— Пока нет.

— А когда собираешься сделать?

— Прямо сейчас. — Он разомкнул объятия и немного отстранился от женщины. — Ты выйдешь за меня замуж?

Лорел хотелось ответить «да», но губы лишь беззвучно шевелились, пытаясь произнести ответ, а страх и неуверенность парализовали волю. Она так долго мечтала об этом прекрасном мгновении! Но вот мечты, наконец, стали явью, а она должна отказаться от своего счастья.

— Я не могу.

Ей показалось, что острый кинжал вонзился в сердце. Она все это время жила надеждой и мечтой об этом дне. Но вот он наступил, и свет померк в глазах.

— Но почему? Ты не любишь меня? — не веря своим ушам, спросил потрясенный Хен. На его лице отразились и удивление, и боль. — Мы занимались с тобой любовью. И я думал, что…

— Я тоже ждала и мечтала, что ты, наконец, сделаешь мне предложение, — растерянно добавила Лорел, удрученная подавленным видом Хена.

— Тогда почему же ты отказываешь мне?

— Я не могу строить будущее, зная, что ты никогда не откажешься от оружия. Одна схватка будет следовать за другой, пока не наступит день, когда тебя убьют. Я с ужасом думаю о бессонных ночах, проведенных в тревоге за твою жизнь. Лежать одной и думать, что ты ранен, истекаешь кровью или уже убит, невыносимо. Я люблю тебя больше жизни, но я не могу принять твое предложение. Возможно, я слишком слаба. Возможно, я допускаю непростительную ошибку. Но это ничего не меняет.

— Я никому не позволю убить себя.

— Каждый человек, вступая в схватку с противником, надеется одержать победу. И уверен, что умереть суждено сопернику, а не ему. Но из двоих один всегда ошибается.

— Но мужчина должен делать…

Лорел потеряла терпение, задыхаясь в приступе душевной боли.

— Я устала выслушивать, что должен делать мужчина. — Я — женщина. И моя участь — ждать и надеяться, что мужчина любит меня достаточно сильно, чтобы снова вернуться ко мне. Я должна думать о семье и хранить семейный очаг.

465Мой отец так же, как и ты, упрямо отстаивал свои права, и погиб из-за бесполезного и ничего не стоящего рудника. Все, чего он добился, — это сырая могила. Моей матери пришлось выйти замуж; за мужчину, который избивал ее до полусмерти. Я вышла замуж за Карлина только потому, что хотела убежать от безжалостного отчима. Но и Карлина вскоре убили, а я осталась одна-одинешенька с ребенком на руках. А теперь ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж; и через некоторое время снова осталась одна? Не могу! Я всю жизнь страдала от людей, которые говорили, что любят меня и хотят заботиться обо мне. Не хочу снова подвергать себя страданиям.

— Лорел, послушай. Люди не могут позволить всяким негодяем безнаказанно воровать скот и держать города и поселения в страхе. В противном случае проще добровольно отдать свою собственность в руки грабителей и переехать в другое место. Но и это не поможет. Невозможно всю жизнь спасаться бегством от неприятностей. Убежав от одного мерзавца, человек может вскоре натолкнуться на другого.

— Меня не волнуют другие люди, — недовольно бросила Лорел. С какой стати Хен должен в одиночку заботиться о городе и его жителях? Почему он не может думать только о себе, о ней и забыть обо всем остальном? — Разве мне будет легче от того, что Биллу Нортону не будет грозить опасность, а Горас Уорти сможет мирно похрапывать под бочком у Грейс, если тебя похоронят на городском кладбище? Возможно, ты способен думать больше о безопасности Сикамор Флате, чем о себе.

— Но ты перестанешь уважать меня, если я повернусь к городу спиной.

— Но какой толк от уважения, если тебя убьют? — настаивала Лорел. — Кто тогда поддержит и защитит меня? Кто приложит лечебные плоды опунции на мои раны? Кто утешит, когда душа будет разрываться на части от одиночества?

К чему она говорит все это? Хен все равно не поймет ее. Никогда не поймет.

— К тому же не забывай об Адаме, — добавила она.

— А что с Адамом?

— Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу дать сыну отца, которого рано или поздно убьют. Такое уже было однажды. И повторить это было бы жестокостью.

— Но я же говорил тебе…

— Я помню все, до единого слова. Думаю, шериф Алькот говорил своей жене то же самое. Но сейчас она вдова с тремя малолетними детьми. И ей придется, как и моей матери, ради детей выйти замуж; за первого встречного. Такой горькой участи не пожелаешь и врагу. Я люблю тебя Хен, но не могу выйти за тебя замуж. Заглянув в глаза молодого человека, Лорел мгновенно поняла, что потеряла его. Он разомкнул руки, выпустив ее из объятий и с отрешенным видом шагнул в сторону. Непреодолимая стена непонимания, разделяя их, росла прямо на глазах.

Но что делать? Невозможно жить и каждую минуту ждать, что Хена убьют.

Она ни словом не обмолвилась о происходящем с Адамом. Зачем? Теперь это не имело значения.

Она еле сдерживала рыдания. При мысли об отказе от любимого человека ей хотелось стереть с лица земли всех Блакторнов до единого. Чтобы и следа от них не осталось. Будь они прокляты! Если бы только она по глупости не вышла замуж: за Карлина, если бы ей не пришлось убегать от отчима, если бы…

Но что было, то было. И вот теперь она пожинала плоды прошлых ошибок. Оставалось лишь уехать подальше от здешних мест и начать жизнь сначала. Разлука с Хеном разбивала сердце, но жизнь продолжалась. Она должна перенести все невзгоды. Должна выжить. Если она выйдет за Хена замуж, а его убьют, ей останется только одно: приставить пистолет к виску.

— Пожалуйста, не спорь больше со мной и не уговаривай, — умоляющим тоном попросила она. — Как только я найду подходящее место, я немедленно покину твой дом.

— Можешь оставаться столько, сколько захочешь, — равнодушно ответил он.

Он выглядел подавленным и растерянным. Словно все еще не мог поверить в реальность происходящего. Его глаза были такими же пустыми, как и во время первой встречи. Казалось, жизнь капля за каплей покидала его. Как бы тяжело ни было — жизнь продолжалась.

Лорел потеряла последнюю надежду на счастье. Но она должна жить ради Адама.

Хен не мигая смотрел на закрытую дверь, словно ждал, что она вот-вот распахнется и на пороге появится Лорел. И скажет, что все было недоразумением и что она согласна выйти за него замуж. Но дверь так и не открылась. А Лорел так и не вошла в комнату.

Она не выйдет за него замуж!

Он не знал, получится ли из него хороший муж. Да и вообще не понимал, чем его привлекала женитьба. Но ему и в голову не приходило, что его предложение может быть отвергнуто только потому, что он отказывается расстаться с оружием. Пожалуй, единственное, чем он по праву гордился, это честь и мужество. Обладай его родители хотя бы этими качествами, их жизнь была бы иной. Но так уж распорядилась судьба, что и эти качества предали его.

Волна беспомощности, нарастая с каждой минутой, захлестывала его. Почему он должен терять женщину, которую искал долгие годы? Разумеется, он сможет жить и один, как раньше. Но ему уже никогда не забыть Лорел.

Ледяной холод начал сковывать сердце. Но не горечь утраты и не чувство одиночества являлись причиной озноба, от которого содрогалось все тело, а отчаяние и безысходность. Хен прощался с последней надеждой на возрождение.

Собравшись с духом, он попытался отогнать отчаяние прочь. Он любил Лорел и она любила его. Должен же быть выход! И он обязательно найдет его! Нельзя терять надежду. Цена неудачи слишком высока.

Городское собрание превратилось в беспорядочное шумное сборище. В комнате стоял невыносимый шум. Все присутствующие галдели, старались перекричать друг друга. Хен навалился на стену, окидывая испытующим взглядом присутствующих. Лорел сидела в самом углу, вне пределов досягаемости пронизывающего взгляда шерифа. Она не смела поднять глаза, боясь встретиться с Хеном взглядом. Если он увидит смертельную тоску, застывшую в ее глазах, и поймет, как сильно она страдает, он ни за что не поверит, что она не хочет выйти за него замуж. Она и так с трудом сдерживала порыв закричать во весь голос, что согласна стать его женой.

Рассерженные, ворчливые голоса заставили женщину очнуться от раздумий.

— Пусть эта сучка Симпсон убирается из нашего города, — визгливым голосом закричала одна из женщин. — Если бы не она, Блакторны не тронули бы нас.

— Женщину из города прогнать нельзя, — резонно возразил мужской голос.

— Почему нельзя, интересно знать?

— Это глупо. Все воры и грабители сразу же поймут, что мы испугались и нас можно обобрать до нитки.

— Они не оставят нас в покое, пока она здесь.

— Давайте лучше избавимся от шерифа. Это из-за него они рассвирепели, как дикие быки.

— Но несправедливо обвинять его в неверности долгу. За этим мы его и нанимали, — возмутился Горас Уорти.

— Вздор! Пусть немедленно покинет город.

— Только трус может требовать этого.

Биллу Нортону с трудом удалось унять разбушевавшиеся страсти и прекратить перепалку.

«Неужели и после всего этого Хен намерен остаться», — подумала Лорел. Он рисковал головой ради этих людей, а теперь они хотят прогнать его. Чувство стыда беспощадно жгло душу. Хорошо, хоть остальные Рандольфы не присутствовали на собрании. Как бы она смотрела в глаза им и Айрис?

— Нужно поскорее выпустить Эллисона из тюрьмы. Может, тогда Блакторны успокоятся.

Но предложение было отвергнуто громогласными выкриками горожан и фермеров. Однако, чем дольше продолжалась дискуссия, тем сильнее накалялись страсти. У каждого была своя собственная точка зрения на проблему и никто не хотел соглашаться с мнением соседа. Возникли даже опасения, что дело может дойти до потасовки. Но как только слово взяла Миранда Трескотт, люди затихли, хотя и понадобилось несколько увесистых оплеух, чтобы урезонить самых ярых крикунов.

— Совершенно очевидно, что так продолжаться не может. Безусловно, что все имеют право на собственное мнение и могут отстаивать его, — в зале пробежал одобрительный шепот. — Но сейчас важно прийти к единому мнению. Сомневаюсь, что Блакторны будут ждать, пока мы проведем переговоры.

Раздался смех.

— Я недавно живу в Сикамор Флате, но уже считаю его родным домом. Поэтому надеюсь, вы не будете возражать, если я скажу несколько слов.

— Она уже сказала, и даже больше, чем несколько. Похоже, собственные слова уже воодушевили ее, — прошептал кто-то злорадно, но тут же получил ощутимый тычок под ребра и мгновенно замолчал.

— Ответственность за соблюдение закона и за порядок в городе лежит на плечах представителя власти. Поэтому ему лучше знать, какие меры следует предпринять, чтобы защитить город. А уж горожане вправе выбирать, последовать его совету или нет. Именно так делаются дела на цивилизованном Востоке. У нас нет ни одного шанса спастись, если мы не будем соблюдать дисциплину.

— Благодарю вас миссис Трескотт, — сказал Билл Нортон, когда Миранда вернулась на свое место. — Я уверен, что мы…

— Все это пустая болтовня и несусветная чушь! — выкрикнул, вскакивая на ноги, потрепанного вида мужчина. — У нас нет представителей власти. У нас есть один-единственный шериф. И мы имеем дело не с преступником-одиночкой и даже не с бандой. Нам угрожает целый клан обезумевших Блакторнов, которые готовы крушить все, что попадет под руку, так как наш шериф оскорбил несколько членов их семьи

— Вот если бы нам удалось призвать на помощь армию, тогда бы другое дело.

— Нам не нужна армия, — возразил Горас Уорти. — Пока мы вместе. Разве среди нас нет мужчин?

— Вы собираетесь выйти на улицу и встретиться лицом к лицу с Блакторнами? — ехидно поинтересовался все тот же голос.

— Да, собираюсь, — уверенно заявил Горас. — И, надеюсь, остальные тоже присоединятся ко мне.

— Да вы просто наивный глупец!

Лорел больше не могла слушать. Она семь лет прожила бок о бок с этими людьми. Некоторых из них ненавидела, на некоторых злилась и обижалась. Но никогда ей не приходилось испытывать такого стыда. Она решительно вышла на середину комнаты.

Горожане, онемев, в изумлении смотрели на нее. В салуне воцарилась мертвая тишина.

— Меня тошнит от ваших речей, — процедила она сквозь стиснутые зубы, — тошнит от мысли о том, что я хотела быть одной из вас и почти семь лет сидела взаперти в каньоне, надеясь, что вы примете меня и моего сына. Я мечтала так же свободно, как вы, ходить по улицам и отвечать на улыбки и вежлввые приветствия. А теперь, когда это, наконец произошло, мне стыдно быть одной из вас.

— Лучше посмотри на себя, — крикнула одна из женщин. — Как ты смеешь!

С молниеносной быстротой повернувшись на голос, Лорел окинула презрительным взглядом толпу.

— Ты не ошиблась, Мейбл, вдова БЛакторн действительно стыдится вас всех. Даже шлюха Симпсон не желает, чтобы ее имя связывали с таким сборищем дрожащих трусов.

По залу пробежал возмущенный ропот. Из разных углов комнаты донеслись протестующие выкрики.

— Да, я назвала вас трусами. Не нравится, не так ли? Долгое время вы смотрели на меня свысока, втаптывали мое имя в грязь. Куда же подевались ваша храбрость сейчас? Вам ничего возразить. Потому что я права.

Внезапно она резко повернулась к владельцу салуна.

— Когда шериф выводил на улицу этого разбушевавшегося шестнадцатилетнего мальчишку, вы трусливо прятались за дверью, подглядывая за происходящим в щелку!

Не успел мужчина прийти в себя от потрясения, как Лорел обрушила гнев на владельца ранчо.

— Вы и пальцем не пошевелили, когда, рискуя жизнью, шериф ловил грабителей. Но стоило возникнуть опасности, как вы тут же готовы отвернуться от него и предать.

В глубине зала поднялся мужчина и тоже обратился к фермеру.

— Попробуй только открыть рот, Джулиус Хатфилд. Мне есть что сказать о парочке пропавших быков.

Лицо фермера мгновенно покрылось красными пятнами, и он с мрачным видом молча опустился на стул.

— Вы глупцы, если думаете, что сможете выдержать натиск Блакторнов в одиночку. Да они с легкостью перебьют вас по одному. А оставшиеся в живых навечно станут их рабами.

Не обращая внимания на сердитые лица, женщина переходила от стола к столу, называя одно имя за другим. И под тяжестью обвинений люди смущенно склоняли головы.

— Если у тебя не хватает мужества защитить себя, Джо Бейли, то ты заслуживаешь того же презрения, что и пустынная крыса. И вы, Эмма Узле, не можете не понимать, что если город не защитить, то сюда со всех окрестностей стечется всякий сброд. И вы все окажетесь в лапах преступников.

Она помолчала, затем продолжила:

— Шериф единственный смелый человек среди вас. Потеряв его, вы потеряете и привычный, респектабельный образ жизни. Братья мистера Рандольфа поспешили ему на помощь, преодолев сотни миль, хотя их ничто не связывает с Сикамор Флате. Вам же есть, что защищать: собственность, будущее детей, самоуважение, жизнь, в конце концов. Разве этого мало? Или вы ждете, что женщина подаст пример? Ну что же, одна уже нашлась. Мисс Трескотт сказала, что встанет рядом с шерифом. Я тоже присоединяюсь к нему.

Лорел замолчала и устремила взор прямо на Эстеллу Рид.

— Я знаю, что думают некоторые из вас. Вы обвиняете меня и моего маленького сына в неприятностях с Блакторнами. Возможно, вы правы. Есть доля и моей вины. И поэтому я не буду прятаться за дверьми, а выйду на улицу вместе с шерифом и посмотрю в лицо Блакторнам. Хотя мне и стыдно за вашу трусость, но это и мой город. И я готова защищать его.