Джек, Мия и Тео к полудню вернулись в Майами. Пронеслись по платной магистрали, не задерживаясь в Палм-Бич – Мия оказалась не готова к разговору с мужем. Сестру застали в городе – она еще не уехала в Атланту. Джек догадывался, что воссоединение пройдет на эмоциональном подъеме, а потому оставил их в номере Кассандры, устроившись пережидать в кофейне. Он пил вторую чашечку кофе, когда спустилась Кассандра.

– Она вырубилась, – отрапортовала она, тихо скользнув в кабинку. Ее темно-каштановые волосы были перехвачены белой лентой, и Джек невольно задержал на Кассандре взгляд, настолько она напоминала сестру.

Как часто Мия перевязывала свои длинные темные волосы такой же лентой, особенно мокрые – после купания или душа. Такая прическа украсит не каждое лицо, но сестрам она, бесспорно, шла.

– Я предполагал, что она скоро свалится, – согласился Джек. – После таких приключений ей дня два отсыпаться.

– Еще бы.

Официантка принесла кофейник и чашечку для Кассандры. Налила кофе, подала его и поспешила к следующей кабинке. Белая струйка подсластителя вытекла из сахарницы и растворилась в чашке Кассандры.

– Да, вам многое предстоит наверстать.

– Мягко говоря. Она рассказала мне, как к ней отнеслась агент Хеннинг. Шьют убийство Жерара Монтальво – гады!

– Похоже, кое-что вы все-таки успели обсудить.

– Нам столько всего надо друг другу рассказать.

– Например, правду?

На лице Кассандры появилось озадаченное выражение.

– В каком это смысле?

– Давайте поставим все точки над i.

– Звучит зловеще.

Джек оторвал взгляд от дымящейся чашки кофе.

– Я считаю, что вы меня обманули.

С ее лица сошла неловкая улыбочка.

– Что?

– Я не верю, что семь лет назад вы сочли сестру мертвой. И агент Хеннинг того же мнения.

– Но я не лгу.

– Лжете.

Она собиралась еще что-то возразить, но передумала – должно быть, интуиция подсказала ей, что нет смысла упорствовать: Джек говорил очень убежденно. Кассандра поспешно отвернулась, не зная, на чем задержать взгляд, который метался между кассовым аппаратом и медленно вращавшейся стойкой с десертами.

– И давно у вас такое чувство?

– Честно говоря, с самой первой встречи. Вы тогда вскользь обмолвились об одной вещи, и у меня сразу возникли подозрения. Помните, я спросил про шрам на ноге? Вы ответили, что, кроме сказанного на предварительном слушании, ничего не знаете. Выходит, на слушании об этом все-таки упоминалось. Более того, существует протокол заседания.

– Это еще ничего не доказывает. Я не знала, что она жива.

– Согласен. Но Хеннинг все равно вас вычислила. Она еще спросила, почему вы не подали заявление об исчезновении сестры. Не могу с ней не согласиться. Вот представьте: какой-то мерзавец убивает члена моей семьи… Да я бы все инстанции обежал, пороги бы обивал в прокуратуре. А вы ничего не предприняли…

– Хотите знать почему?

– Да не особенно. Единственное разумное объяснение – вы знали, что сестра жива.

Дрожащей рукой Кассандра поднесла к губам чашку, сделала глоточек и кивнула:

– Ну допустим, чисто гипотетически, я знала. Что это меняет? Вы не попытались бы ее спасти?

– Стал бы, можете мне поверить. Это не имеет никакого значения.

Кассандра опустила глаза. Закралось подозрение, что собеседница попытается закрыть эту тему. Но тут она заговорила – тихо, задумчиво, словно возвращаясь в былые дни.

– Я все знала.

– С самого первого дня?

– Со второго.

– Вы разговаривали с сестрой после ее исчезновения?

– Да, по телефону.

– И что она сказала?

Кассандра поежилась, не в силах преодолеть волнение.

– Сказала, что ей надо уехать. Исчезнуть.

– Надолго?

– Навсегда.

– А причину она назвала?

– Ради собственной безопасности.

– Насколько я понимаю, она прекрасно знала о том, что Монтальво исчез в тот же день.

– Конечно. Поэтому и бежала.

– Боялась? – предположил Джек.

– Естественно. Судья сразу по окончании слушания вынес постановление, что Монтальво обвиняется в изнасиловании.

– В изнасиловании, которого не было.

– Что-что? – ощетинилась Кассандра.

Джеку не хотелось давить на девушку – впрочем, ситуация сложилась трудная: Мие со дня на день предъявят обвинение в убийстве, а при таком раскладе «поддавки» и ложная мягкость неуместны.

– Она солгала о том, что ее изнасиловал Жерар Монтальво. Что подтвердили показания прибора.

– Подобные тесты не всегда достоверны.

– Да, только на этот раз ошибки не было, и вы в курсе.

Лицо Кассандры было напряжено, но отрицать она ничего не стала.

Джек продолжал:

– Я думаю, что Мия сама себя порезала и лишь потом отправилась в полицию. Ведь у нее на теле не было ни спермы, ни каких-либо других доказательств насилия, поскольку его не было, а рана на ноге – убедительная улика. Так правдоподобнее.

– Вы готовы дать ответ на любой вопрос, – проговорила Кассандра.

– Главного вопроса мы еще не касались: зачем ей все это понадобилось?

– У вас, насколько я поняла, богатое воображение – вот и придумайте что-нибудь.

– А ведь результаты, которые показал детектор лжи, очень интересны. Мия провалила два вопроса об изнасиловании, но когда ее спросили о ране на ноге и повинен ли в этом Монтальво – обратите внимание на формулировку, это очень важно! – прибор не смог точно определить, лжет она, давая утвердительный ответ, или нет. Отсюда я делаю два вывода. Во-первых, она солгала об изнасиловании. А во-вторых, ваша сестра чувствовала себя вправе выставлять претензии. Может быть, даже обязанной это сделать. То есть в душе она верила, что Жерар Монтальво повинен в увечье, которое она себе нанесла.

Кассандра молчала.

– Мию не насиловали, – проговорил Джек. – И Монтальво не резал ей ногу.

– Она не охотилась за его деньгами, – заговорила Кассандра; слова давались ей с трудом. – Что убедительно доказал ее юрист, когда предложил мировую стоимостью в какой-то дрянной доллар. Ей незачем было лгать.

– В одном вы правы: деньги не были для нее мотивом. У Мии имелась другая причина, куда более веская.

Кассандра поерзала, словно решая, уйти ей или остаться.

– Я вас не понимаю.

– Вы же сами ответили на этот вопрос, в нашей последней беседе. Вы тогда объяснили, почему не могли присутствовать на предварительном слушании. Вспомните, сестра попросила вас не вмешиваться в это дело, потому что иначе вас бы депортировали.

– Да, это правда, у меня не было гражданства. У Терезы еще действовала виза, а моя истекла. И я сильно рисковала бы, появившись в здании суда.

Джек подался к Кассандре, словно перед ним свидетельница, умалчивающая важные факты, на которую нужно надавить.

– Вы не могли участвовать в слушании дела и подать заявление об изнасиловании.

– Я о том и говорю. Я не могла ни участвовать, ни даже присутствовать на разборе дела сестры.

– А никто и не говорит о вашей сестре. Я имел в виду дело о вашем изнасиловании. Монтальво изнасиловал вас, а вы не могли подать на него в суд, потому что находились в стране на незаконных основаниях.

Кассандра боялась выдать себя нечаянным жестом или словом. Впрочем, семь лет скрывать ложь не так-то просто. Джек продолжал:

– Могу себе представить, как вы с сестрой были взбешены. Вы – вне закона. Тереза поставила себя на ваше место, вжилась в вашу историю и пошла в полицию. Поэтому она не подавала заявление целых три дня и детектор выявил, что она говорит неправду. По той же причине прибор не заметил лжи, когда она сказала, что Монтальво «причастен к ране на ее ноге».

Кассандра опустила голову, уставившись в колени, и еле заметно кивнула – неразличимо для постороннего глаза, – словно бы в молчаливом согласии.

Джек смягчился.

– Поэтому дружок Монтальво и затаил на нее злобу, все эти годы вынашивая план мести.

Наконец Кассандра подняла глаза. На ее лице читалась затаенная горечь, молчаливый укор. А Джек продолжал напирать.

– Жерар Монтальво вас изнасиловал. А когда ваша сестра не прошла испытание на детекторе лжи и дело полетело под откос, вы собственноручно расправились с насильником.

Джек бомбардировал Кассандру сухими фактами, призвав на помощь все свое мастерство. Она вздохнула, будто желая прийти в себя.

– Да, почти все верно.

– Где я ошибся?

– Пообещайте сохранить наш разговор в тайне. Будем считать это беседой адвоката с клиентом, которая не выйдет за пределы этого стола.

– Отлично. Ни слова на сторону.

Кассандра кинула взгляд через плечо, словно желая убедиться, что никто их не услышит.

– В тот вечер мы с Терезой пошли в бар, и вдруг к нам направился вышибала. Он прошел мимо меня и протянул сестре визитку, где было написано «Девушка на миллион». У Монтальво была такая игра: он специально высматривал женщин, которых можно вынудить продать себя за деньги. Его еще прозвали Ловцом.

– Я в курсе – об этом упоминалось на предварительном слушании. Никто не спорит, что она получила визитку и поднялась в номер Монтальво.

– Она не хотела – это я ее уговорила. Минут через двадцать Тереза вернулась и почти силой выволокла меня из клуба. Сказала: «Вставай, мы уходим». Она была на взводе, а мне уходить не хотелось.

– Почему?

Кассандра пожала плечами:

– Пока она была в номере, ко мне подошел другой вышибала и тоже вручил мне визитку. Я тогда не знала, что такое «Девушка на миллион», и сестра не объяснила. Просто выскочила оттуда взъерошенная и сказала, что нам пора. Я стала спорить. Сказала, что остаюсь.

– И она не попыталась вам помешать?

– Пыталась, конечно. Сказала, что этот тип, Монтальво, – плохой актер и надо поскорее отсюда убираться. Я подумала, что она раздувает из мухи слона и просто захотела домой, а может, заметила там наркотики – Тереза была ярой их противницей. В общем, я ее обманула: сказала, что встретила подругу и мы с ней решили еще куда-нибудь сходить. Тереза не возражала – лишь бы я ушла из клуба «Вертиго». Она села в такси и уехала.

– Вы не сказали ей, что тоже получили визитку?

– Нет. Она бы начала меня отговаривать, а мне хотелось сходить и самой на все посмотреть.

– Итак, вы поднялись в номер. Что было дальше?

Тереза сглотнула ком в горле.

– Понимаете, я приехала в эту страну наивной дурехой. Мечтала поступить в колледж, сделать карьеру. А потом истек срок моей визы. Кем я могла устроиться? Домработницей? За двести баксов туалеты чистить? Весь мой заработок уходил родным, в Венесуэлу. И вдруг меня приглашают в номер к богатенькому парню, который предлагает забрать пять тысяч долларов тут же. Я отказалась. Он прибавил тысячу. И так дальше: я говорю «нет», а он вынимает из пачки следующую купюру. Я таких денег в жизни в руках не держала.

– И вы их взяли.

– Нет. Мы заключили сделку, и я – ну я разделась. Мы начали, и вдруг у меня с глаз будто пелена спала. Неужели я на такое способна?! Я попросила его перестать, он не слушал, я его отталкивала, а он продолжал, да еще приговаривал: «Будешь знать, кто ты на самом деле, шлюха. Шлюха подзаборная». Я никак не могла отцепить его от себя. Он кончил, позвал своего громилу, Ричи, и тот полуголую вышвырнул меня за дверь. Да еще посмеивался. Я денег не взяла, но пообещала Монтальво, что он за это заплатит. Заплатит сполна.

– Тогда вы думали, что подадите на него в суд?

– Наверное. У меня не было конкретных планов. Домой я вернулась в пятом часу. Сестра до смерти переволновалась, а когда я разделась, она заметила, что на мне нет нижнего белья – Ричи ведь меня без одежды из номера выкинул. Хорошо еще, платье успела схватить и туфли. Тереза знала, что я не из тех, кто разгуливает по улице нагишом, и стала выпытывать у меня, что произошло. Я не знала, что сказать, да и сама не была уверена, что с юридической точки зрения меня изнасиловали. Я же сказала ему «да», и только потом «нет». Это меня смущало.

– Изнасилование чистой воды, – прокомментировал Джек. – То, что вы сказали «да», еще не значит, что вы не можете передумать.

– Вот и Тереза так посчитала. Она быстро сообразила, что в полицию идти мне нельзя. Я в этой стране находилась на незаконных основаниях, и меня бы тут же выслали. Я ни о чем ее не просила, просто она всегда обо мне заботилась – она же старшая.

– Это Мия подкинула мысль дать ложные показания?

– Да. Просто она хотела, чтобы Монтальво получил по заслугам. Как вы не понимаете? Ее сестренку изнасиловали, а эта скотина спокойно по улицам разгуливает, и все потому, что у меня нет какого-то штампика.

– И она пошла в прокуратуру и выдала себя за жертву Монтальво?

– Да.

– А откуда рана на ноге? Сама порезала?

– Она пробовала, но не смогла. Вот и…

– Вы помогли?

Кассандра кивнула.

– Я не хотела, но Мия была уверена, что без доказательств ее обвинение цента ломаного не стоит. Она вспомнила, что Монтальво заставлял ее смотреть порнофильм, где женщина себя порезала. Тереза надеялась, что легавые обыщут номер и обнаружат кассету. Выяснится, что ему нравятся всякие такие вещи, – вот вам и подтверждение, раз у нее порез на том же самом месте.

– Я понял. Но как случилось, что вы убили Монтальво?

Глаза ее наводнила влага. Джек сразу заподозрил недоброе, одного ее взгляда было достаточно.

– Кассандра, вы что, хотите сказать…

– Она просто заботилась о сестренке, – проговорила девушка, глотая слезы. – Тереза завалила испытание на детекторе, прокурор посоветовал соглашаться на мировую. Ей все время угрожал Монтальво со своим псом, но она и тут не сдавалась. Когда судья вынес постановление, мерзавец как с цепи сорвался, проходу ей не давал.

– Насколько серьезно?

– В тот вечер мы поехали поужинать в одну закусочную. А по пути домой заметили ту машину. Она села нам на хвост. Мы остановились на светофоре и увидели, что за рулем Монтальво.

– И что вы предприняли?

– Тереза ехала дальше, а он все следовал за нами, никак не удавалось его стряхнуть. В итоге мы заехали на парковку. Сестра была на взводе. Она хотела сказать ему, чтобы отвалил, иначе она пойдет в полицию. После всех угроз она стала носить в сумочке пистолет. В ту ночь на парковке этот гад снова начал угрожать. Ситуация вышла из-под контроля. Он замахнулся, будто хотел ее ударить, и она его… она…

– Застрелила?

– Да. Вот почему Ричи, его дружок, все эти годы охотился за Терезой, а меня не трогал. Ему-то плевать, что это была самооборона.

– Зато правосудию не плевать, – сказал Джек. – Зачем же она тогда пустилась в бега, раз это была самооборона?

– Нам пришлось срочно что-то решать. В багажнике лежал труп Монтальво. Тереза провалила испытание на детекторе лжи, прокурор хотел поскорее закрыть дело. Да и все равно они выяснили бы, что рана на ноге тоже дело наших рук, – это было вопросом времени. Да неужели кто-то поверил бы, что она случайно его убила?

– Но у нее был свидетель: вы. Вы могли бы все подтвердить в полиции.

– Да, но в этом-то вся и сложность: я не могла пойти в полицию, потому что меня выслали бы из страны.

Джек словно язык проглотил, комната вдруг стала казаться безвоздушным пространством.

– Мы мчали всю ночь, без остановки, до самого Майами. – Голос срывался. – Покойника зарыли в питомнике – там, где вы его и обнаружили. Тереза заплатила капитану рыболовецкого судна, чтобы он отвез ее на Багамы. А я позаботилась о том, чтобы ее машина отправилась в Южную Америку на корабле, груженном ворованными автомобилями.

– Таким образом, вы становитесь соучастницей.

– Да мне безразлично. Надеюсь, вы не стали хуже относиться к Терезе. Она – самая храбрая женщина на свете. – Кассандра умолкла. Она будто собиралась еще что-то добавить, но вместо этого взяла сумочку и встала. – Пойду-ка лучше в номер, проверю, как там она.

Кассандра направилась к выходу, а Джек смотрел сквозь нее, на большую витрину. Перед кофейней на светофоре остановился большой автобус «грейхаунд». Так хотелось сорваться с места, выбежать на улицу и вскочить в тот автобус, чтобы умчаться на нем далеко-далеко, подальше от Майами и от людей. Как же он не понял, что такое бывает только в сказках: Кассандра предстанет перед судом за убийство, а они с Мией будут жить долго и счастливо!

Джек заказал еще чашечку кофе и стал в одиночестве ждать свой заказ, размышляя о том, что скажет Мие, когда та проснется.